Донесение американского посла в Москве У Буллита госсекретарю К. Хэллу 20.08.1934 г.

№30818

тов. Сталину.                                                                                                 СОВЕРШЕННО  СЕКРЕТНО.

28/Х34 г.(подпись) Прокофьев

Мой архив(подпись) И.[осиф] Ст.[алин]

Документально.

Перевод с английского.

ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ, Вашингтон.

Москва, 20 августа 1934 г.

Сэр,

<...>

Я уже сообщал о перспективах плохого урожая хлопка. Последние сведения более чем подтверждают наши предсказания[1]. В Туркестане, где были выделены новые посевные площади под хлопок, результаты оказались особенно неблагоприятными, вследствие исключительно плохой погоды. В Крыму, на юге Украины и в других хлопковых районах перспективы немногим лучше. Учитывая это, Россия могла бы оказаться подходящим рынком для больших излишков американского хлопка, которого не может поглотить наш собственный рынок даже при сокращенном урожае. Я также уже указывал на существующее здесь мнение, что американский хлопок по качеству значительно выше индийского.

Кроме того, я должен отметить, что в течение последних двух месяцев экономическое положение здесь значительно улучшилось[2]. Москва и другие крупные города хорошо снабжаются основными продуктами питания и др., покупателями которых являются те, у кого имеется достаточно денег. Но тут-то и возникают всякие сомнения. Цены на продукты питания, одежду и др. невероятно высоки, а средний заработок несомненно невелик. Открытие рынков и магазинов несколько улучшило условия жизни, но для русских, не имеющих отзывчивых родственников заграницей, это не является особым облегчением. Россия в настоящий момент нуждается в кредитах и займах у других стран в целях развития своей «легкой» промышленности. Необходимость импортировать товары широкого потребления приводит к тому, что жизнь в России чрезвычайно дорога.

Статистические данные за первую половину 1934 года показывают, что русский экспорт приблизительно на 100 млн рублей ниже прошлогоднего за тот же период времени[3]. Это снижение особенно пошло за счет снижения экспорта нефти. Импорт, в особенности машин и другого оборудования, также соответственно сократился. Тем не менее, импорт России из США, Великобритании, американских и скандинавских стран даже несколько увеличился, в то время как импорт из Германии резко сократился. Урегулирование вопроса о долгах немедленно отразилось бы на наших торговых отношениях с Россией и в ближайшее время поставило бы Америку в число торгующих с Советами стран.

Что же касается политических перспектив, то они несколько ухудшились. Позиция Польши причиняет русским немало забот[4]. В советских кругах были уверены в дружбе Польши, и польским дипломатам, больше чем кому бы то ни было, была предоставлена возможность ознакомиться с внутренними делами страны. Наш приятель из Наркоминдела рассказал несколько интересных случаев. По его словам, советские чиновники были в таком восторге от неожиданной дружбы своего недавнего врага Польши, что забыли о всякой предосторожности, чем очень широко воспользовались польский военный атташе и его агенты.

Он, например, рассказывает, что один американец предложил Советам новую модель пулемета, которая во многом превзошла все существовавшие до сих пор модели; польскому атташе была предоставлена возможность близко с ней ознакомиться, и он послал подробное описание упомянутой модели в Варшаву. Вскоре после этого стало известно, что польские инженеры нашли технический «секрет» производства таких пулеметов, и теперь такой тип уже изготовляется в Польше.

В Москве убеждены в том, что между Германией и Польшей заключено соглашение и что Франции угрожает потеря сотен миллионов, инвестированных ею в Польше[5]. Излишне говорить о том, что такой союз означает для Германии. Германскую дипломатию в отношении Польши можно назвать почти гениальной.

Отношения между СССР и Польшей ухудшаются по мере получения сообщений о польско-германском соглашении. Пропагандистский аппарат д[окто]ра Розенберга работает, не покладая рук. Его главные удары направлены против Советского Союза. Францию немцы игнорируют. С Италией время от времени возникают конфликты. Но Россия является стержнем международной политики Германии. Окончательная цель ее внешней политики заключается в создании коалиции стран для борьбы за окончательную победу над коммунизмом и Советами. Мне удалось узнать от одного «международного шпиона», прибывшего несколько дней тому назад из Германии и пытавшегося заинтересовать меня своими предложениями, что агенты национал-социалистов развивают большую активность в Бельгии, Франции, Швеции и Дании и, главным образом, в Югославии, Болгарии, Румынии и Греции. Он утверждает, что раздувание антисоветских настроений является основной целью их агитационной работы. Я уверен, что этот человек, прибывший сюда с шведским паспортом, был также послан германским правительством. Он, по-видимому, рассчитывал на то, что я заинтересуюсь его предложением и уверял меня, что американские промышленники должны быть заинтересованы в поражении коммунизма, поскольку либеральные взгляды президента «могут так легко быть неправильно истолкованы». Меня очень занимало рвение, с которым этот, весьма умный человек, защищал политику Рузвельта и доказывал необоснованность обвинений президента в коммунизме. После этого я узнал, что его настоящая фамилия Кюнрейх и, что он чувствует к президенту Рузвельту, которого считает скрытым коммунистом, глубокую и непреодолимую ненависть.

Мне чрезвычайно трудно составить себе ясное представление о нынешнем состоянии русско-японских отношений[6]. Бывают моменты, когда я возвращаюсь из Иаркоминдела в полной уверенности, что война неизбежна. Но при встрече с наркоминделовскими работниками через три дня у меня создается полная уверенность, что вооруженный конфликт между этими державами является вопросом еще далекого будущего. Я пытался проанализировать свое отношение к якобы несложной ситуации, но это еще больше меня запутало. Я встречаюсь с лицами, весьма компетентными в вопросах азиатской политики, которые утверждают, что Тихоокеанская проблема осложнилась скорее в результате японо-американского соперничества, чем из-за разногласий между Японией и Советским Союзом. Особенно указывается на большую роль, которую сыграла посылка 48 новых единиц для пополнения атлантического флота. Упомянутые лица считают, что Советы не дорожат Китайско- Восточной железной дорогой и что вопрос о последней едва ли сможет явиться причиной столкновений в Азии[7]. Стоит только России, говорят они, признать Манчжоу-Го, и Япония готова будет пойти на уступки. Токио нуждается в свободе действий для эксплуатации манчжурских границ и для устранения постоянной опасности возникновения конфликта на русской границе. Я склонен согласиться с этой точкой зрения. Мало того, я почти убежден в том, что Япония отказалась бы на этих основаниях от своих претензий в отношении Приморья.

Следует отметить, что Москва и другие русские города, несомненно, являются очагами японского шпионажа'. Население весьма редко узнает о тех шпионах, которых в России разоблачают и предают суду. Один из моих друзей, занимающий здесь весьма ответственный пост в одном из государственных учреждений, сообщил мне, что за один только июль месяц были преданы суду за шпионаж 20 японцев и что в августе таких случаев наберется, вероятно, еще больше. На мое замечание, что Советы, вероятно, имеют не меньшее количество секретных работников в Японии, он пожал плечами и со смехом ответил: «Если это так, то они, по-видимому, не попадаются».

[посол Буллит]