Письмо заместителя начальника 5-го Управления МВД УССР С.Ф. Фадеева министру внутренних дел УССР Т.А. Строкачу о своей работе в УНКВД по Одесской области. 9 февраля 1954 г.
9 февраля 1954 г.
[г. Киев]
В ноябре 1937 года прямо с институтской скамьи я был мобилизован в органы НКВД Одесской области и назначен помощником уполномоченного 4[-го] отдела.
Не имея, по сути, достаточного жизненного опыта и, тем более, при полном отсутствии каких-либо чекистских знаний, мне пришлось столкнуться с серьезными затруднениями в работе.
Вместе с тем, обстановка произвола и беззакония со стороны отдельных, т[ак] называемых носителей «чекистских традиций» исключительно отрицательно сказывались в работе, что мною подробно было изложено в феврале 1939 года в обстоятельном письме на имя лично тов. И.В. Сталина, в результате чего прибывшая из Москвы комиссия после перепроверки изложенных мною фактов привлекла к ответственности ряд руководящих работников, повинных в нарушениях советской законности.
После выхода в свет постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года, оперативный состав получил, наконец, четкую установку в оперативной работе.
Возвращаясь, несколько, к цели моего объяснения, я должен пояснить, что после прихода на работу в органы первые 4-5 месяцев я работал под руководством Самуила КОЗАКЕВИЧА, который много лет проработал в органах НКВД, а в 1939 году был откомандирован в Среднюю Азию.
Я упомянул его потому, что дело СОКОЛОВА, насколько я помню, вел лично он, в силу чего содержания всех материалов следственного дела я не знаю. Если мне память не изменяет, то СОКОЛОВ был арестован, как бывший офицер белой или царской армии, состоящий на формулярном учете.
Не исключаю и того, что я заходил в кабинет КОЗАКЕВИЧА, однако следствия по делу СОКОЛОВА я не вел и, тем более, рукоприкладством по отношению к нему не занимался.
Считаю, что СОКОЛОВ, желая объяснить свой отказ от показаний, ранее данных, как видно, им на следствии, решил использовать в конъюнктурных целях свое клеветническое заявление.
К тому же из материалов архивной переписки за 1939 год, предъявленных мне, видно, что летом 1939 года он был осужден Военным Трибуналом на 8 лет ИТЛ, а несколько позже дело его второй инстанцией якобы было прекращено, в чем немаловажное значение, как видно, сыграло и заявление СОКОЛОВА.
Вторым клеветническим документом, также поднятым из архива, являются письма родственников осужденных врагов советского народа ГОРОХОВА и ДЕДОВА, во-первых[,] странно то, что заявление сделано не обвиняемыми в ходе следствия, а их родственниками, которые, кстати, пытались вначале фарисейскими методами спасти отъявленных врагов, а когда из этого ничего не вышло, они решили в потоке грязной инсинуации, возводимой на меня, утопить это дело.
С тех пор прошло около 17 лет, вот почему, вполне естественно, я могу в некоторых второстепенных деталях и датах быть неточным, однако основное содержание дела и обстоятельства, предшествующие аресту, я помню.
Задолго до моего прихода на работу в органы НКВД было заведено агентурное дело, если память не изменяет[,] под кличкою «БЕЛЯК», на сына бывшего офицера царской, а позже начальника контрразведки одного из подразделений белой армии, бежавшего при отступлении белых из Одессы за границу — ГОРОХОВА.
Основанием к заведению агентурного дела послужили, насколько я помню, его резкие антисоветские настроения, высказывания террористических настроений, а также хранение огнестрельного и холодного оружия.
В 1938 году ГОРОХОВ был арестован, а следствие поручено КОЗАКЕВИЧУ и мне, как помощнику уполномоченного.
Кстати, при обыске у ГОРОХОВА были обнаружены ряд вещдоков и в том числе, кажется[,] револьвер, который он незаконно хранил у себя.
В ходе следствия ГОРОХОВ рассказал о своей антисоветской деятельности, а затем подробно показал о встречах с бывшим генерал-майором белой армии ЛИЛИНЫМ (или ЛЯЛИНЫМ284), которым якобы и было инспирировано создание антисоветской молодежной организации из числа детей бывшей царской знати.
В числе соучастников ГОРОХОВ назвал сына быв[шего] генерала белой армии ДЕДОВА, сына б[ывшего] полковника царской армии, фамилию которого я не помню и ряд других. Проверка этих данных показала, что на оперативном учете действительно состоит б[ывший] генерал ЛИЛИН, однако его арест, как члена РОВС’а, готовится по линии 3[-го] отдела НКВД Одесской области.
Установкой также было подтверждено социальное происхождение лиц, прошедших по показаниям.
Материалы были доложены руководству, которое приняло решение ряд лиц арестовать и повести следствие.
Все арестованные после первых очных ставок сознались в своих преступлениях, а впоследствии были осуждены. Никаких заявлений о применении к ним физических методов следствия с их стороны не было.
Возвращаясь к периоду 1938 года, я считаю необходимым отметить то, что мне, начинающему чекисту, тяжело было в описанной мною ситуации работать, и все же уже тогда я нашел в себе мужество объективно разобраться в некоторых делах из того небольшого количества проведенных с моим участием в течение 7-8 месяцев работы в органах НКВД (до выхода в свет постановления ЦК ВКП(б) от 17 сентября [19]38 г.) и доложить свое мнение о необоснованности ареста, если не ошибаюсь, гражданки ХОЛМ, артистки ДЮРСО, б[ывшего] директора совхоза ЗАХАРОВА и других, которые тогда же были освобождены из-под стражи.
После постановления ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года меня выдвинули на должность начальника отделения вновь созданного экономического отдела, где я уже сумел построить работу в строгом соответствии с указанием нашей партии.
В течение почти 17 лет я старался в своей работе строго соблюсти советскую законность. Причем 9 лет самостоятельной работы в особых отделах Советской Армии, участие на фронтах Отечественной войны с Германией и Японией не дали повода к тому, чтобы мне можно было бросить упрек за нарушение советской законности.
В дальнейшем, работая в МВД УССР, я принимал все меры к тому, чтобы работу строить в строгом соответствии с требованиями советской законности, а[,] будучи в течение двух лет начальником следственной части МГБ УССР[,] испрашивание санкций на применение т[ак] называемых «острых» методов следствия вообще прекратил, считая, что это мероприятие может привести к нежелательным и горьким последствиям в чекистской работе.
ЗАМЕСТИТЕЛЬ] НАЧАЛЬНИКА 5 УПРАВЛЕНИЯ МВД УССР,
Полковник [подпись] ФАДЕЕВ
ГДА СБ Украiни, Kuiв, ф. 12, спр. 268, арк. 2-6. Оригинал. Машинописный текст.
На документе есть резолюция: «ОК. На заключение. 10.02.54 г. [подпись]».