Татьяне Борисовне Стюнкель. Харьков 11/III-31 г.
Харьков 11/III-31 г.
Дорогой Танюшок! Как я уже писал маме 7/III я получил и твое письмо от 21/II. Я думаю, что я своими письмами поддерживаю с вами связь довольно прочно и вы хорошо осведомлены о моем житье-бытье. Хуже с вашими письмами. Они идут нерегулярно и сильно задерживаются. Я объясняю это неточным адресом, который дал вам по неопытности в первое время. Новый адрес я сообщал вам уже не раз. Письма, пересланные вами для меня через тов. Кривенко, я получил все.
Меня сильно успокаивает твой энергичный и уверенный тон и я убежден, что ты себя показала в жизни при первых испытаниях молодцом. Это меня очень радует и я после твоего последнего письма безусловно успокоился. Я поражен, как это вы ухитрились даже рас[с]читаться с моим долгом Насте, который меня безпокоил.
Все, связанное с передачей, я написал подробно маме в своем письме от 7/III.
У нас работа все усиливается. Крепнет состав работников. Налаживается и наша жизнь. Мы создаем сами хорошую организацию и обстановку для работы. В некоторых случаях приходится и придется выезжать в командировку на производство. Заняты мы в общем настолько много, что не хватает времени для чтения.
По вечерам, ложась спать, слушаем радио, читаем аккуратно газеты — [«]Правду[»], [«]Известия[»], «3а индустриализацию», «Коммунист», т. ч. находимся в курсе дела всей жизни. Я внимательно следил за процессом меньшевиков. Считаю, что он имеет огромное политическое3 и общественное значение и особенно для Запада и Америки в связи с общим экономическим кризисом. Процесс политически нас укрепляет, усиливает симпатии к нам со стороны рабочих всего мира и ослабляет позицию главарей социал-демократов, которые перед своими членами будут крайне теперь скомпрометированы.
По вопросу о твоей практике я с тобой не согласен. Никакой тяжелой атмосферы не должно быть, если в случае каких-либо затруднений мы прибегнем к помощи ОГПУ. Я знаю, что в харьковских втузах очень легко улаживались такие вопросы и никаких недоразумений не вызывали, т[ак] ч[то] я прошу тебя немедленно меня известить, если у тебя будут затруднения. Но, конечно, будет еще лучше, если удастся все наладить самостоятельно.
Я вообще не возражаю против ликвидации моих студенческих тетрадей — барахло и обуза. Правильно в общем сделали. Я маме в одном из писем писал, чтобы составить еще список на техническую литературу и ее также переслать ко мне в наше бюро здесь. Буду ждать от тебя список. Я тогда налажу приемку. Считаю целесообразным по целому ряду соображений освободить вас от ненужных грузов. Ты отбери только для себя все то, что тебе нужно.
Что касается передачи книг мне, то, конечно, можно. 2 книжки Ленина я получил. Когда прочту, возвращу Марфе Абрамовне. Буду тебе, детка, очень благодарен, если будешь меня систематически снабжать по своему выбору интересной литературой.
Сегодня в газетах (Известия) прочитал о смерти С. С. Шостакова. Передай всей его семье, что смерть его меня очень поразила. Напиши, от какой болезни он умер.
Ты в своем письме просишь, чтобы я написал, как проводим день. В каком-то из своих писем маме или тебе (я сейчас забыл) я подробно написал, как провел день. Если почему[-]либо письмо не дошло, сообщи, напишу вновь. Гуляем мы по двору корпуса № 10 три раза в день, так что на свежем воздухе находимся много.
Погода сейчас гнусная — сыро и грязно, пасмурно. Гулять не особенно хочется.
Жду маму скоро в Харькове — переговорим с ней о всех делах. Целую всех вас крепко. Целую тебя крепко.
Твой папа
Р. S. Поблагодари Ксению за ее письмо. Жду еще. Как здоровье Иры и что с ней?
РГАЭ. Ф. 332. Oп. 1. Д. 94. Л. 97-100 об. Рукописный подлинник, автограф Б. Э. Стюнкеля (написано чернилами). На Л. 121-123 — машинописная копия более позднего времени.