Письмо заместителя наркома иностранных дел СССР Н. Н. Крестинского полпреду СССР во Франции В. С. Довгалевскому. 26 марта 1931 г.
26 марта 1931 г.
Секретно
Тов. ДОВГАЛЕВСКОМУ
Многоуважаемый Валериан Савельевич,
1. Из моих телеграмм Вы уже знаете историю с дипломатическим списком без Кифера и с демаршем, сделанным по этому поводу поверенным в делах Конти.
Дипломатический список выходит у нас обыкновенно в январе. Он и был и в этом году напечатан в январе, причем Кифер в список сознательно внесен не был. Ввиду происходивших между Вами, Вертело и Брианом переговоров, мы предложили Протокольному Отделу задержать рассылку готового списка. Когда же переговоры закончились и Кифер уехал, запрет был снят.
Через 3 дня после рассылки списка ко мне явился Конти и заявил, что он и Вертело усматривают в исключении Кифера из списка наш односторонний акт по вопросу о Кифере, нарушающий состоявшееся между Вами и Вертело соглашение. Ввиду этого Конти просит разослать в циркулярном порядке исправление к списку, содержащее ряд мелких исправлений, а также восстанавливающий Кифера в списке членов французского посольства.
Я ответил Конти, что у Вас с Вертело не было никакого соглашения о том, что Кифер остается членом дипкорпуса до какого[-]то нового соглашения об этом в Париже. Соглашение касалось лишь вопроса о порядке выезда Кифера, именно — предоставления ему не только выездной, но и обратной визы. Но при этом Вертело считался с предшествующим заявлением Довгалевского, что мы не рассматриваем больше Кифера как члена дипкорпуса, и дал Вам письмо, в котором заявлял, что в выдаче Киферу обратной визы францпра не будет рассматривать, как наш отказ от требования отозвать Кифера.
Поэтому я не вижу никаких оснований для протеста со стороны францпра и не считаю возможным рассылать какие-либо исправления.
Конти просил, однако, меня снестись с Вами, чтобы установить истинный характер Вашего соглашения с Вертело. Он прибавил, что если Вертело не получит просимого удовлетворения, если мы не согласимся исправить ошибки Протокольного Отдела, то Вертело будет считать себя свободным от соглашения с Довгалевским и самостоятельно обсудит, какие шаги ему предпринять.
Я согласился снестись с Вами.
Когда мы обсудили вопрос в Коллегии, то решили сказать Конти, что было бы правильнее, если бы Протокольный] Отд[ел] не поторопился разослать список, но что мы не можем исправить этого, потому что рассылка нами исправления обозначала бы, что мы принимаем точку зрения французского правительства и продолжаем считать Кифера членом дипкорпуса. Мы же заявили Вертело обратное, от своей точки зрения не отказались, и заключенный между им и Вами компромисс именно в том и состоял, что каждая сторона осталась в основном при своей точке зрения. Никакого соглашения о том, что Кифер остается членом дипкорпуса между Вами и Вертело нет. Сейчас я привожу наше решение по памяти, но точный текст, который потом Рубинин и передал Конти, был Вам протелеграфирован.
Я не вызывал к себе Конти, он через 2 или 3 дня после заседания Коллегии зашел к Рубинину и справился у него о результатах своего демарша. Рубинин сделал ему то сообщение, которое по решению Коллегии должен был сделать я при ближайшем посещении Конти. Конти просил Рубинина передать мне, что он все[-]таки настаивал бы на рассылке исправления. Рубинин ответил, что он, конечно, передаст мне содержание своего разговора, но что исправления мы не пошлем и считаем вопрос исчерпанным.
Я надеюсь, что французы не будут делать истории из этого вопроса.
2. Вы предлагаете внести некоторые исправления в меморандум. Весь вопрос находится сейчас в инстанции, редакционные изменения, предлагаемые Вами и не вызывающие у меня возражений, обсудим, когда будет разрешен предварительный принципиальный вопрос.
3. Я против того, чтобы продолжать переписку с МИДом по делу Шаляпина. Если бы у меня существовала уверенность в том, что французы не ответят и что Ваше письмо будет последним словом по этому делу, то я не возражал бы против посылки более короткого, чем Вы предлагаете, письма, со ссылкой на прецедент 1925 года. Но я не сомневаюсь, что Вы получите новый ответ с указанием на изменившиеся обстоятельства и с новой ссылкой на процесс Рамзина. Получится длящаяся неприятная переписка, в которой последнее слово опять-таки останется не за нами. Лучше поэтому ничего не отвечать. Мы не лишены возможности после Вашего возвращения из отпуска, если произойдут какие-либо изменения во взаимоотношениях, вернуться еще раз к этому вопросу. Пока же ничего не пишите.
С тов. приветом
Н. Крестинский
АВП РФ. Ф. 010. On. 2. П. 13а. Д. 232. Л. 17-19. Машинописный подлинник, подпись — автограф. На Л. 17 вверху справа напечатаны дата, ниже (от руки) номер «к/22765», «Секретно». На Л. 19 внизу слева — делопроизводственная помета (машинописью) о количестве распечатанных экземпляров (6) и адрес рассылки «Копии: чл[енам] Коллегии, 3-й Зап[адный] Отд[ел]».