Показания А. А. Федотова о «возможности» и сроках интервенции против СССР, данные им 20 и 21 октября 1930 г. Приложение к письму № П968 о рассылке материалов следствия от 23 октября 1930 г.
от 23 октября 1930 г.
СТРОГО СЕКРЕТНО
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
профессора ФЕДОТОВА Александра Александровича,
20 октября 1930 года.
ОБ ИНТЕРВЕНЦИИ.
Первые сведения об интервенции и о ее возможности я получил из разговора с КАРПОВЫМИ в 1923 году, который я описал в протоколе от 12/Х-30 г. В то время КАРПОВЫ считали, что возвращение белоэмигрантов в Россию произойдет в самом скором времени и главным образом благодаря вмешательству Англии. Следующий, уже более подробный разговор, я имел в Лондоне с КРЕСТОВНИКОВЫМ, который был у меня в гостинице по поручению КОНОВАЛОВА. Разговор этот также описан мною раньше, и что касается финансовой части разговора, я его здесь повторять не буду, об интервенции же он мне тогда сообщил, что в Париже в Торгпроме по этому поводу ведется усиленная работа, как по подготовке общественного мнения, так и по связи с общественными и правительственными кругами Франции. С целью повлиять на общественное мнение ведется травля Советского Правительства, используется всякий случай и повод и не только в русской эмигрантской печати, но также и во французской, что стоит больших денег. Он сообщил мне, между прочим, «что Торгпром дает субсидию газете “Последние Новости”».
Об отношениях Торгпрома с кругами Англии он сказал, что поддерживается связь с Комитетом русских кредиторов в Лондоне, во главе которого стоит УРКВАРТ, а также с ДЕТЕРДИНГОМ, и через посредство их, с консервативной партией Англии и что есть основание ожидать со стороны Англии, если не активного участия в интервенции, то финансовой и дипломатической поддержки. Однако, для успешности и возможности интервенции необходимо — указал далее КРЕСТОВНИКОВ, на что просил обратить внимание КОНОВАЛОВ — чтобы почва для нее была подготовлена в России, всякими мерами, которые могут вызвать недовольство рабочих масс и крестьянства, расстройством промышленности, расстройством снабжения товарами населения и т. д. Он просил переговорить по этому поводу с инж. ЛОПАТИНЫМ и написать в Париж через английскую миссию.
Разговор этот я сообщил И. Н. ЛОПАТИНУ, кот[орый] и подтвердил мне, что он в курсе дела, что расчеты на интервенцию имеют в основе вмешательство Польши и Румынии, а по вопросу о подготовке почвы для интервенции в Союзе, он сообщил, что вопрос этот обсуждался в Союзе инженерных организаций и там подтверждено, что взятая уже ранее линия на подготовку разрухи промышленности правильна и только должна быть усилена с тем, чтобы расстройство плановой работы привело бы скорее к кризисам снабжения фабрик сырьем и к их остановкам, что поведет к недовольству рабочих и населения. Эта установка и дается Центр[альным] Советом всем отраслевым организациям, а в том числе и текстильной.
В конце 1927 года инж. ХРЕННИКОВ имел со мною разговор на ту же тему и указал, что работа по подготовке идет недостаточно быстро, что нет тех проявлений недовольства, которые ожидались в этом направлении, и что Торгпром просит работу усилить, с тем, чтобы сделать интервенцию возможной к 1931-32 г. или даже ранее — в 1930-31 году.
Поручение Торгпрома Совету было передано РАМЗИНЫМ, который только что вернулся из заграницы.
Этот разговор был передан мною директивной группе текст[ильной] организации — КУПРИЯНОВУ, КИРПОТЕНКО, ДЕРЖАВИНУ и НОЛЬДЕ.
Связь текст[ильной] группы с эмиграцией велась ЛОПАТИНЫМ, главным образом через Английскую миссию, через советника миссии ЧАРНОКА и посла ХОДЖСОНА, но ЛОПАТИН имел возможность посылки и получения писем также и через французскую миссию.
В 1928 году я был командирован в Германию и Англию с научной целью, и в Берлине встретился с Фед. КАРПОВЫМ, который приехал туда специально с тем, чтобы повидаться со мною. Раньше меня в том же году выезжал заграницу СИТНИН К. В., ему было поручено повидаться с КОНОВАЛОВЫМ, независимо от моего свидания, которое могло и не состояться. По словам КАРПОВА, основной целью его приезда в Берлин было необходимо переговорить о подготовке интервенции, которая намечается Торгпромом уже в 1930-31 году, что к этому времени уже должна в полной мере проявиться разруха в промышленности, недостаток товаров и недовольство населения. Он сообщил, что ТОРНТ ведет в последнее время особенно усиленную деятельность и рас[с]читывает на успех, хотя в Англии шансы на ее вмешательство все уменьшаются, зато во Франции увеличиваются.
По его рассказу, представители Торгпрома были с визитом [у] ПУАНКАРЕ — были РЯБУШИНСКИЙ, ТРЕТЬЯКОВ и ЛИАНОЗОВ, что ПУАНКАРЕ выразил готовность серьезно рассмотреть этот вопрос и передал его на изучение Генер[ального] Штаба, в котором Торгпром имеет свои непосредственные связи, через военные эмигрантские круги, и что нет сомнения, что Генштаб даст ПУАНКАРЕ благоприятный для интервенции ответ. Практически интервенция предполагается, главным образом, силами Польши, Румынии, Эстонии и Латвии, с небольшим участием французских войск и флота, под руководством Французского] Штаба и офицеров.
Но наряду с обещанием разработать вопрос об интервенции, ПУАНКАРЕ особенно настойчиво указал на необходимость более детальной подготовки в России. Хотя в Союзе уже замечаются проявления разрухи и особенно недостатка товаров, но обещанного эмиграцией недовольства населения не проявляется в должной мере, поэтому вред[ительскую] работу нужно всемерно усилить.
В виду этого, Торгпром специально просит усилить разрушение плановой работы и особенно 5-летнего плана индустриализации. Неосуществление 5-летки должно дискредитировать Советскую власть, что особенно важно для успеха интервенции.
Связь с Торгпромом он предложил поддерживать через Французскую миссию, через коммерческаго атташе Луи КИФЕР, и что об этом неоффициально знает и посол ЭРБЕТ.
И Франция, и Польша, по его словам, рассчитывают впоследствии на возможность эксплоатации внутренних богатств России, Франция в виде разного рода концессий, Польша рас[с]читывает на сбыт в Россию своих товаров, но что ни в коем случае никто из членов Торгпрома не считает возможным предать интересы России, как государства, превратить ее в колонию, и что если такие опасения есть в отдельных кругах — их нужно успокоить.
Развивая далее вопрос о подготовке почвы для интервенции в самом Союзе, КАРПОВ, как член Торгпрома, с своей стороны указал на возможность и желательность проведения следующих мер:
Последовательная и неуклонная работа по разрушению советского плана индустриализации, созданию несоответствий в разных отраслях промышленности и отсюда кризисов и остановок фабрик, увеличения недостатка товаров путем задержки выработки фабрик или выработки ненужных сортов товара, ухудшения качества товаров. Все эти меры должны вызвать недовольство населения, как рабочих, так и крестьян, которое отзовется и в армии, так как армия ведь крестьянская, а это облегчит борьбу интервентов с русской Красной армией.
По поводу Красной Армии и работы в ней он сказал, что наряду с Торгпромом, но вне его, имеется заграницей военная группа, которая имеет связи и с Россией и ведет успешную работу, но по понятным причинам подробностей он сообщать не может.
Ему известно, что строительство в текстильн[ой] промышленности в Союзе значительно сократилось, но в случае его возобновления полезно было бы рекомендовать постройку фабрик на окраинах, особенно в Белоруссии, так как фабрики, после захвата их легко могут быть использованы, как опора в военном деле для складов подготовки материалов и т. п.
Было бы очень полезно провести агитацию в среде молодежи — студентов ВУЗов в смысле подготовки их к оппозиционной работе. Достаточно вспомнить роль студенчества в подготовке революции в царское время. Подобные кружки в ВУЗах могли подготовить настроение общей студенческой массы к критике правительственных мер и недовольству ими. Особенное внимание нужно обратить на пропаганду идей правого уклона, так как расслоение для партии ВКП чрезвычайно полезно для контр-революции.
Желательно иметь в руках планы подготовки мобилизационных материалов для снабжения армии текст[ильными] материалами — тканями, палаточным полотном, парусиной, брезентами и т. п., с тем, чтобы эти планы по возможности не выполнялись и нарушались.
О возможном составе Правительства в случае успеха интервенции он сказал, что определенного соглашения еще не достигнуто и точный состав не намечен, но со стороны Торгпрома выдвигаются РЯБУШИНСКИЙ и ЛИАНОЗОВ и ТРЕТЬЯКОВ, в качестве министра иностранных дел МИЛЮКОВ, из современных деятелей внутри Союза — РАМЗИИ и кто-нибудь еще по рекомендации Совета Союза и кто-нибудь из состава земледельческих групп, как КОНДРАТЬЕВ и т. п., а также из экономистов, как ГРОМАН. Но все это еще только обсуждается.
После моего возвращения в Москву я подробно сообщил обо всем разговоре КУПРИЯНОВУ, ДЕРЖАВИНУ, КИРПОТЕНКО и НОЛЬДЕ. Сообщение было принято к сведению, по существу же предложенных КАРПОВЫМ мер указано, что проведение вред[ительской] работы в плановом порядке ведется уже очень интенсивно и усилено быть не может, что текст[ильная] организация и раньше указывала, что полный эффект разрушение планов может иметь только к концу 5-летки, т. е. к 1931-32 г.г., а ранее будут частичные кризисы, которые последуют и ранее".
КИРПОТЕНКО указал, что с мобилизационными] планами снабжения можно познакомиться через инж. ОБРЕЗКОВА, работающего в этом деле, НОЛЬДЕ указал, что изменение программы снабжения армии палаточным полотном может быть легко достигнуто излишней продажей льна заграницу и что в этом направлении уже принимаются меры.
По поводу строительства] фабрик на окраинах КИРПОТЕНКО сказал, что строительство очень сокращено, что имеется в виду постройка небольших льняных фабрик и как раз в Белоруссии, что соответствует директивам КАРПОВА.
По поводу увеличения недостатка товаров КУПРИЯНОВ сообщил, что в этом направлении им ведется вместе с Торговым Отделом ВТ[О] большая работа по искусственно неправильному распределению товаров, по задержке доставления товаров в места заготовок хлеба, льна и хлопка и по засылке его в деревни, притом в сортах, ненужных для крестьянского населения, отчего срываются заготовки нужных нам продуктов, а ненужный крестьянам товар, попадая в руки спекулянтов, возвращается в город и продается по повышенным ценам, чем вызывается недовольство в населении и в рабочей среде.
По поводу связи с французской миссией постановлено оставить ее в Руках НОЛЬДЕ, СУЗДАЛЬЦЕВА и КИРПОТЕНКО, кот[орые] и прежде имели дело с КИФЕРОМ.
КУПРИЯНОВ сообщил затем, что вернувшийся из заграницы ранее меня СИТНИН, видевшийся там с А. И. КОНОВАЛОВЫМ, привез приблизительно те же сведения и поручения, какие сделал мне КАРПОВ.
Несколько времени спустя я имел случай сообщить это Совету инженерных организаций через В. А. ЧАРНОВСКОГО. При разговоре присутствовал КАЛИННИКОВ и еще 2 члена Совета, фамилии которых не упомню (в кабинете у ХРЕННИКОВА).
Сообщая об интервенции и о тех требованиях ее подготовки, котор[ые] выдвигаются Торгпромом, я сообщил также и о работе текст[ильной] группы. ЧАРНОВСКИЙ взял на себя принятие соответствующих мер по другим отраслям вред[ительской] организации.
В феврале 1929 года в Москву приезжал председатель концерна англи[йских] текстильн[ых] машинозаводчиков, председатель Правления завода бр[атьев] ПЛАТТ, я имел случай спросить его о возможности интервенции (случай этот представился в связи с посещением им НИТИ). Он сообщил, что в виду изменения состава правительства, вступления МАКДОНАЛЬДА, рас[с]читывать на возможность участия Англии в интервенции нельзя, хотя в консервативных кругах по-прежнему настроение враждебное к Советской власти, что, по его мнению, и во Франции складывается такая конъюнктура, что вопрос об интервенции должен быть отложен.
В 1929 году А. А. НОЛЬДЕ получил из Франции от ШТУЦЕРА письмо, в котором виды на интервенцию Франции оставались по-прежнему благоприятными. Точно также, как мне сообщил ЧАРНОВСКИЙ, благоприятные сведения привез из своей поездки заграницу РАМЗИН, также в 1929 году, который подтверждал, что выступление намечено на 1930-31 г.
В этом разговоре ЧАРНОВСКИЙ высказал мысль, что срок этот вовсе не является преждевременным, что недовольство уже достаточно глубоко, особенно для крестьянства в связи с проведением колхозов и конфискации мелкого живого инвентаря, что и среди рабочих замечается недовольство и были отдельные забастовки, и что в успехе интервенции не может быть сомнения.
Я сообщил ему мнение НУТОЛЛЯ, он возразил, что в современных планах интервенции Англи[я] и не принимается во внимание, что зато обеспечено участие Румынии, Польши и лим[и]трофов, но что Англия и мешать интервенции не будет, а вероятно даст заем Польше.
По поводу подготовки студенческой молодежи в ВУЗах он сказал, что образовались группы в Московском Техническом Училище и в Теплотехническом Институте, и что группа РАМЗИНА настолько воодушевлена, что готова принять участие в террористических выступлениях.
ЧАРНОВСКИЙ указал еще, что кризисы промышленности на почве несоответствующего снабжения уже достаточно ярки и в металлической и в текст[ильной] промышленности, и недовольство населения недостатком товаров всем достаточно заметно и что соответственное сообщение Советом организации было сделано и Торгпрому.
Ал. ФЕДОТОВ.
20 октября 1930 г.
Допросил: Ст[арший] Уполномоченный 2-го Отделения ЭКУ ОГПУ НАСЕДКИН.
ПОКАЗАНИЕ А. А. ФЕДОТОВА
21 октября 1930 года.
Когда я доложил С. А. ХРЕННИКОВУ о моем свидании с Ф. Г. КАРПОВЫМ в 1928 г., он сказал мне в свою очередь, что РАМЗИН и ЛАРИЧЕВ уехали за границу, будут в Париже и завяжут там непосредственные связи с военной группой, ведающей дело об интервенции.
После возвращения РАМЗИНА из-за границы он собрал в начале [19]29 г. собрание в Госплане, на котором я не присутствовал, но о котором мне подробно сообщил С. А. ХРЕННИКОВ. Оказывается, что РАМЗИ НУ удалось войти в близкие соглашения не только с виднейшими членами Торгпрома, но и с руководителями военной группы при эмиграции генералом ЛУКОМСКИМ, а через посредство последнего и с офицерами французского генерального штаба, разрабатывающими вопрос интервенции против Советского Союза — генералом ЖАНЕНОМ и полковником ЖУАНВИЛЬ. РАМЗИН сообщил, что в результате его переговоров выясняется необходимость подготовки интервенции в Союзе не только на почве промышленно-экономической разрухи, так как это было до сих пор, но и посредством работы в самой Красной Армии, и образованием в ней ячеек, на которые военно-эмигрантская группа могла бы опереться.
После обсуждения вопроса собрание постановило образовать отдельную военную комиссию в составе КАЛИННИКОВА, ОСАДЧЕГО, ЛАРИЧЕВА, под председательством самого РАМЗИНА, причем ЛАРИЧЕВУ была поручена работа во флоте, КАЛИННИКОВУ в военно-воздушных частях, ОСАДЧЕМУ — как будто в войсках сообщения связи, ХРЕННИКОВУ и ЧАРНОВСКОМУ поручено было завязать связи с военной промышленностью и с органами, ведающими организацией снабжения.
Целью образуемых ячеек ставил[а]сь прежде всего информация о положении дел и настроении в Красной Армии и флоте, разработка мероприятий по понижению боеспособности Красной Армии, разработки мер по расстройству сообщений, выработка мер по понижению обороноспособности страны, вплоть до проведения диверсионных актов, выведение из строя наиболее важных заводов, электростанций, фабрик и т. п., захват влияния в мобилизационных отделах снабжения армии и расстройство этого снабжения, а также и мобилизационных отделах промышленности.
Признавая, что текстильная группа может работать только по последнему вопросу, он просил меня разработать вопрос о снабжении армии текстильными материалами, о характере этого снабжения, способах его исполнения, о тех тканях, в которых скорее всего может оказаться нужда в случае открытия военных действий и о мерах, могущих создать еще большую нехватку в ней.
Результаты работы текстильной группы должны сообщаться мною или ему или Чарновскому. Я в свою очередь просил его обращаться помимо меня также к КУПРИЯНОВУ и НОЛЬДЕ, ввиду того, что из-за переезда НИТИ к Нескучному саду, нахожусь от них слишком далеко.
Это поручение в тот же день было передано мною КУПРИЯНОВУ, который обещал снестись с НОЛЬДЕ по льну и со СТАВРОВСКИМ — по шерсти. КУПРИЯНОВ предложил использовать для собрания необходимых сведений по мобработе и [о] военном снабжении ГРЕБЕНЩИКОВА Н. В., работающего по мобилизации и заготовок снабжения для армии в НЭУ ВТО. Напомню, что этот вопрос, как указано мною в предыдущем протоколе, обсуждался подробно в текстильной группе, был поставлен на очередь и в льняной отрасли уже образовался недостаток палаточного полотна, как сообщил об этом НОЛЬДЕ. Кроме того[,] КУПРИЯНОВ наметил для этой же работы ОБРЕЗКОВА и БАГРЕЦОВА, работавших по снабженческой линии и военным заказам в ВТО, а НОЛЬДЕ еще с ГОНЧАРОВЫМ в Льняном Управлении.
Несколько времени спустя при встрече с ХРЕННИКОВЫМ в ВСНХ, он мне сообщил, что работа в Военной Комиссии началась, что КАЛИННИКОВ связался с профессором НОВИЦКИМ, работавшим как-будто в Военной Академии, и вместе с ним они уже образовали небольшую ячейку в этой области. ОСАДЧИЙ также начал работу в отделе военных сообщений, а ЛАРИЧЕВ по флоту совместно с профессором СТРУННИКОВЫМ из Госплана, сам же РАМЗИН связался с Военным Штабом РККА, если не ошибаюсь, то с СОКОЛОВЫМ, бывш. генералом. Что же касается ХРЕННИКОВА, то последний прощупывает почву в Мобуправлении ВСНХ, связался пока с АНИЧКОВЫМ и ПЕТРОВЫМ, но указал на большие трудности в этом деле, в виду того, что там трудно завязать связь в военных кругах, а также ввиду начавшихся арестов в Военпроме, лиц с которыми уже имелась связь, как-то МИХАЙЛОВ, ДЕХАНОВ и другие.
Вскоре после этого разговора ХРЕННИКОВ также был арестован. В текстильной группе почувствовалась паника и на некоторое время связь с Центром была оборвана. Спустя некоторое время уже в конце [19]29 г. я встретился с профессором ЧАРНО[ВС]КИМ, который мне сообщил, что комитет вредительский существует, носит название промышленной партии, что во главе его стал проф. РАМЗИН, было избрано бюро партии, РАМЗИН, ЧАРНО[ВС]КИЙ, ЛАРИЧЕВ, КАЛИННИКОВ, ОСАДЧИЙ, я и еще кто-то[,] сейчас не помню. Но это бюро ни разу после того не собиралось, по крайней мере, я не присутствовал. На одном из совещаний этого бюро, по словам ЧАРНО[ВС]КОГО, было постановлено, ввиду усилившихся арестов, менее выдвигать деятельность членов Бюро, чтобы избежать от арестов, но работа особенно в военной организации идет четко. Связь налажена. Профессор НОВИЦКИЙ уже связался непосредственно через французскую миссию с генералом ЛУКОМСКИМ, несмотря на аресты настроение бодрое, французский Генштаб определенно рассчитывает на полную возможность интервенции в [19]30 г. Здесь я ему указал на мнение англичанина НУТТОЛЯ, о чем я писал в предыдущем протоколе. Но это не повлияло на его выводы.
Затем он осведомился о работе текстильной группы, я сообщил, что связь с намеченными ранее лицами (ОБРЕЗКОВ, ГРЕБЕНЩИКОВ, БАГРЕЦОВ и др.) завязана[,] и работа ими в этом направлении уже начата, КУПРИЯНОВЫМ уже намечены фабрики — хлопчато-бумажные, шерстяные и льняные, в которых будут вызваны затруднения в работе на почве снабжения армии при открытии военных действий. Кроме того, КУПРИЯНОВ по моему поручению наметил ряд лиц, которых он рассчитывает привлечь в ячейку для использования их по установлению связи с военными частями, как-то АНУЧКИНА, ранее работавшего в штабе РККА, по подготовке войск, ИЛЬИНА — раньше работавшего в Главвоздухофлоте, КРЕММЕРА — ранее работавшего в Моботделе Главвоздухофлота, ДЕРЗАЕВА, ранее работавшего в Управлении Штаба РККА и др. не растерявших еще связи с военными людьми.
Кроме того, предполагается провести агитацию среди бывших офицеров белой армии, работающих в настоящее время в ВТО[,] для создания из них военной ячейки. ЧАРНОВСКИЙ все это одобрил. Затем ЧАРНОВСКИЙ сообщил мне, что от РАМЗИНА поступило секретное сообщение, что ему во время пребывания в Париже пришлось от имени Союза организаций вредительских согласиться на те уступки интервентам, за счет России, которые сделал Торгпром, как-то: часть Кавказа, главным образом, где нефтяные промыслы[,] уступить Англии, часть Правобережной Украины — Польше и Франции. Я указал ЧАРНОВСКОМУ, что наоборот КАРПОВ от имени Торгпрома уверял нас, что интересы государства в случае интервенции не пострадают и специально просил передать это инженерам текстильной группы и, что это сообщение РАМЗИНА я отказываюсь передать в нашу вредительскую организацию, а прошу ЧАРНОВСКОГО лично сообщить его КУПРИЯНОВУ и НОЛЬДЕ.
Возвращаясь к началу разговора о сроке интервенции, назначенной французским генштабом на [19]30 г., я еще раз указал, что из слов представителя английских машинозаводчиков НУТТОЛЯ, приезжавшего в [19]29 г. с большой английской делегацией[,] видно, что в Англии прекрасно осведомлены о положении дел в России и о настроениях рабочих и крестьян, что эти сведения они имеют не только от нас, а также из данных, собираемых их делегациями и их миссиями и, что конечно, не только английская, но и французская миссии очень внимательно следят за нами и проверяют наши действия, а также следят и за нашими успехами, а эти успехи в данное время вовсе не отвечают требованиям Генерального Штаба Франции и других интервентов. ЧАРНОВСКИЙ с этим согласился и сообщил, что недавно по сведениям, полученным им из польских источников[,] интервенция действительно предполагается быть перенесенной на [19]31 год. (Разговор этот с ЧАРНОВСКИМ происходил в НТУ ВСНХ в конце [19]29 года).
Из сообщения А. А. НОЛЬДЕ, полученн[ого] им из-за границы от ШТУЦЕРА (из Парижа)[,] факт переноса срока интервенции подтверждается Торгпромом на [19]31 год. Разговор этот был в начале [19]30 г. До сего ареста я с ЧАРНОВСКИМ более уже не встречался, а также не встречался и с другими членами промышленной партии.
А. ФЕДОТОВ
Допросил: СТ[АРШИЙ] УПОЛНОМОЧЕННЫЙ 2 ОТДЕЛЕНИЯ ЭКУ ОГПУ НАСЕДКИН
Д. 354. Л. 172-180, 181-185. Незаверенные машинописные копии того времени. На Л. 172,181 вверху — делопроизводственные пометы (машинописью), штампы о размножении (не заполнены) и рассылке документа с вписанными от руки датой (23.X.1930) и номером (№ П968).