Материалы, поданные Л.В. Николаевым в Ленинградскую областную контрольную комиссию

Апрель 1934 г.

Опросный лист

1. Коллектив — Ин-т истории РКП(б).

2. Район — Смольнинский

3. Фамилия, имя, отчество — Николаев Леонид Васильевич

4. Год рождения — 1904.

5. Национальность — русский.

6. Образование — общее, полит. — 2 кл. II ст., кружковое.

7. Происхождение — (из рабочих, крестьян, духовенства, торговцев и пр. — указать, чем занимались родители) —  из рабочих.

8. Социальное положение (рабочий, крестьянин, служащий, прочий. Для кр-н указать соц. прослойку: батрак, бедняк, середняк и состоит ли в колхозе) — рабочий.

9. Основная профессия — механик-строгальщик.

10. Производственный стаж — 18 лет.

11. Участие в ударничестве (является ли ударником, был ли премирован).

12. Имел ли собственность, торговлю и пр., сам или родственники, какие родственники (дед, отец, жена и пр.) и когда — нет.

13. Семейное положение и кто на иждивении — женат, мать, двое детей.

14. Какой организацией принят в партию — Выборгск. РК.

15. Член РКП(б) с апреля м-ца 1924 г., № п/билета 0156283.

16. Состоит ли в О-ве старых большевиков — нет.

17. Состоял ли в других партиях, в каких — нет.

18. Состоял ли ранее в ВКП(6) — нет.

19. Был ли в оппозиции и в какой, когда — нет.

20. Состоял ли в ВЛКСМ — да, с 1919 по 1929 г.

21. Служил ли в белой армии, когда, кем, где — нет.

22. В Красной Армии, когда, кем, добров., по мобилизации, участие в боях, награды — освобожден по болезни.

23. Состоит ли на особом учете запаса ОГПУ — нет.

24. Состоит ли на военном учете, где и № воинск. документа — Смольнинск. РВК.

25. Занимаемая должность в момент возникновения дела — инструктор, в каком учреждении — Ин-т истории партии, мес. заработок — 250 руб.

26. Занимаемая должность в данное время — не работаю.

27. Партнагрузка —

28. Подвергался ли партвзысканиям, кем, когда, за что и какое решение —  нет.

29. Где работал и в качестве кого (кр-н, рабочий, в правит, учрежд., армии, полиции и пр.):

а) до 1914 г. учился

б) с 1914 г. по Октябр. револ. с 1916 г. на самостоятельн. заработке

в) с Октябр. революции по настоящее время — з-д «Кр. Заря», з-д «Кр. Арсенал», з-д К. Маркса и др.

30. Подвергался ли репрессиям, суду и пр., каким, когда, за что:

а) при царском правительстве —

б) при временном правительстве —

в) при Советской власти —

31. Имеет ли оружие, какой системы и № —

32. Домашний адрес и № телефона — Батенина ул., 2/39, кв. 17.

33. Служебный адрес и № телефона —

Л. НИКОЛАЕВ

Изложение дела:

1) При отборе на партработу на транспорт в числе мобилизованных из института были тт. Аввакумов — пом. директора и Бурт — секретарь парткома.

Однако при наличии партийного стажа указанные товарищи решили, что вместо их подойду и я.

31 марта Бурт вызвал меня в кабинет к Аввакумову, где они вместе предложили мне немедленно взять личную карточку и отправиться в РК партии. Я даже не знал бы в чем дело. Но только после убедительной просьбы сообщить мне причину они указали, что сейчас идет мобилизация на транспорт.

Поскольку вопрос о посылке меня на транспорт на парткоме не решался, я тут же сообщил им, что посылался раньше, к сожалению, не был принят.

В ответ на это послышались угрозы, что тогда мы поставим вопрос о тебе на парткоме. После этого я оделся и собрался идти в РК ВКП(б) для переговоров и выяснения дела, но они не разрешили, хотя бы на полчаса. Через полчаса-час в этот же день последовало экстренное заседание парткома (2-х членов — Аввакумова и Бурта), если не считать технического секретаря и директора. На этом заседании были представлены справки о необходимости длительного лечения, на что не было обращено никакого внимания.

Такая поспешность обсуждения всего вопроса становится странной даже в том случае, что я не имею законченного партобразования и работаю в институте всего лишь несколько месяцев.

Но этот момент (с посылкой) был использован еще и по другой причине. Так, например, на одном из пленумов директор института заявил, что работу я исполняю хорошо. Но какой бы я идеальный работник ни был, за мою отличительную черту — выступление на каждом партсобрании (в порядке самокритики) меня имели в виду. Еще ярким примером того служит случай игнорирования со стороны парткома, который обсуждает принципиальные вопросы без всякого уведомления и согласования, об этом с непосредственными работниками Истпарткомиссии. На одном из предпоследних пленумов был поднят вопрос о безобразной работе дирекции института и т.д. Но партком об этом никак не реагировал.

2) После заседания парткома 31-го марта я отправился в РК, где мне предложили заполнить анкету, но там никто не настаивал на том, чтобы действительно меня можно было послать на транспорт. И больше того, вопрос был поставлен прямо, являюсь ли я аспирантом института.

В ответ на неправильное исключение меня из рядов ВКП(б) якобы по мотивам отказа от работы на транспорте я обратился с апелляцией на имя парткома. 7.IV я был вызван на заседание, где прочли мое заявление, но это была комедия — не больше, ибо под председательствованием заседания т. Бурта было решено этот вопрос на парткоме не обсуждать и перенести прямо на пленум.

Аввакумов же, отказавшийся первым поехать на транспорт, стал выдумывать одну версию за другой. Они осмеяли меня за то, что я указал на свою болезнь и что подал апелляцию, а не разоружился полностью (но было бы в чем).

Даже после того, когда я на пленуме 8.IV просил смягчить меру наказания по признанию допущенных мною ошибок (не взял карточку), они обличили меня в новую формулировку — обывателя.

Но против несправедливого отношения ко мне с применением высшей меры наказания, как исключение из рядов ВКП(б), у меня имеется следующая просьба.

1) Ускорить разбор и направление дела (со стороны парткома) в вышестоящую парторганизацию (исключили за час, а дело тянут месяц).

2) Со стороны комиссии партийного контроля подойти к разрешению указанного дела вполне объективно и сделать те выводы, которые действительно заслуживают.

Я прошу Комиссию Партийного Контроля оставить меня в партии и дать мне возможность излечить свои нервы, надорванные на беспрерывной работе в течение 18-ти лет. По своей рабочей психологии и активному участию в соцстроительстве (в первую пятилетку на заводе Карла Маркса) у меня другого пути, как идти нога в ногу вместе с партией — нет.

В силу своего болезненного состояния (лечусь с 1926 года, на что имеются документы) я на руководящей партработе в данный момент быть не могу, но заявляю, что после систематического лечения я всегда буду готов на любую работу.

При разборе указанного дела прошу также принять во внимание следующее:

1) Отца потерял с ранних лет, а на иждивении матери (безграмотная, рабочий стаж 35 лет) оставалось четверо детей.

На моем здоровье имеется сугубый отпечаток с детства (на излечении в больнице от ревматизма я пробыл около 3-х лет).

До революции я был отдан в учение мастерству на 3 года (пробыл один год), но после я снова ушел в школу, откуда вскоре был оторван на работу (Самара, сельсовет — 1919—20 гг.). В 1925—31 гг. был также на работе в деревне.

В революционных событиях (заводы Выборгской стороны) я участвовал еще в школьные годы, в революцию 17-го года — активное участие в баррикадных боях (Московские казармы, самокатный полк и др.).

В комсомоле работал более 10-ти лет.

Во время «новой оппозиции» (и др.) активно боролся за генеральную линию партии (агитработа, пред. рев. комиссии — 2 года на заводе «Красный Арсенал»).

2) Я отдавал все свои силы для того, чтобы справиться с практической работой, возложенной на меня партией.

Последняя моя работа в институте, где я много чему научился и работал рука об руку с научными работниками — приводит меня к логическому суждению того, что произошло. Но ученые мужи (Аввакумов и Бурт) не хотят понять, что, применяя ко мне высшую меру наказания по одному этому поводу — обрекают меня на полный пессимизм.

За что я так наказан, что нахожусь без работы в течение месяца, ведь кроме исключения (благодаря их легкомыслию) я уволен так, что должен остаться совершенно без работы, как враг рабочего класса. Так ли это?

Л. НИКОЛАЕВ