Выписка из протокола очной ставки между бывшим начальником УНКВД по Винницкой области И. М. Кораблевым и свидетелем Л. Н. Шириным

20 сентября 1940 г.

Вопрос свид. Ширину. Расскажите все, что Вам известно о нарушениях революционной законности в период Вашей работы в УНКВД по Винницкой области, когда начальником был Кораблев.

Ответ: Я приехал в Винницу в апреле 1938 г., когда там в разгаре была массовая операция, дела по которой шли по судебной тройке. Какие там были нарушения. Нарушалась законность в смысле допросов. Система допросов была такая: людей допрашивали по несколько человек в одной комнате, могли сидеть 2-3 следователя, допрашивавшие своих арестованных, и могли дожидаться еще 2-3 человека других арестованных. Всех их водили гуськом на допрос в вечерние занятия. Систему применения мер физического воздействия я тоже застал. Такая система продолжалась и после. Этим делом занимались все работники в УНКВД.

[...]

Как производились аресты. Порядок я застал такой: в районах были организованы опергруппы, возглавлявшиеся оперативными работниками из УНКВД, по линии IV отдела был Грановский, по линии 3 отдела — Калганов и Тимофеев. Эти оперативные группы на местах составляли оперативные листы на основании данных, которые имелись, а если не было этих данных, то производилась соответствующая документация. Оперативные листы высылались в областное Управление, причем они в большинстве случаев шли непосредственно к начальнику отделов, минуя начальника Управления. Такой порядок я уже застал у них, когда санкции оформлялись на аресты по опер-листам, давались отделами после того, как эти листы утверждались в области, в прокуратуре оформлялись постановления на аресты. В определенный период заседала тройка — Кораблев и областной прокурор, а также секретарь обкома КП(б)У.

[...]

Для того чтобы уточнить на месте, чтобы послать людей в район, этого в Виннице, конечно, не было. Мне помнится, что в апреле выезжал в одну или две группы бывший начальник IV отдела Надеждин. Вся эта работа шла быстрым темпом. Обычно к концу вечера начальнику УНКВД Кораблеву докладывались сведения о количестве сознавшихся. Между отделами существовало как бы своеобразное соревнование, в каждом отделе из районов звонили и сообщали цифры — сегодня 15, 20, 25, т. е. сознавшихся. Бывало так, что за небольшое количество сознавшихся начальникам влетало. Вот, например, бывшему начальнику IV отдела Надеждину влетало от Кораблева. Помню, что Надеждин после подобного нажима собирал к утру опер-состав и в свою очередь требовал быстрых темпов в следствии, ускорения арестов и т. д.

[...]

Такой порядок существовал в районах все время. И тогда это считалось обычным, нормальным. Ни от Кораблева, ни от оперсостава я не слышал осуждения такой системы.

Вопрос свид. Ширину: В отношении тройки более подробно расскажите, кто докладывал дела на тройку, сколько дел в один прием пропускали, был ли такой факт, когда в один день рассмотрено 1000 дел, как фактически приходилось докладывать, заседала ли тройка в полном составе или докладывали одному начальнику.

Ответ: Мне лично пришлось раза три заходить на заседания тройки. Из районов приезжали, докладывали тоже и из оперативных отделов. Так один раз, когда я был, заседали Кораблев, секретарь обкома Спивак и областной прокурор. Докладчик читал суть дела, освещал основные моменты дела. Сколько дел могли просмотреть в один вечер, я не скажу Вам, но тысячи дел, конечно, не могли просмотреть. Читали, конечно, часа 2-3, может и больше... Прокурор или секретарь обкома могли задать докладчику пару вопросов, но в этих случаях, которые я наблюдал, решал по сути лишь Кораблев...

[...]

Ответ: Не могу согласиться с таким утверждением, что тройка заседала в тех случаях, когда накоплялись дела. Это заявление мое не просто, как справка, оно имеет другое значение. В тот период был отпущен лимит на каждую область. В Винницкую область примерно была цифра 3000, надо было эту цифру реализовать. Я приехал и застал такое положение, что при наличии такой цифры, надо ее освоить, отсюда тут могли подходить огульно и арестовывать. [...]

Кораблев приехал из Ленинграда, Винница считалась провинцией, и с его стороны к руководящим работникам проскальзывало пренебрежительное отношение [...].

Что касается в особенности по партизанам, нужно прямо сказать, что каких-нибудь материалов, характеризующих наличие а/с подполья, абсолютно не было, если бы они были, мы докладывали бы в свое время, оно было бы ликвидировано, во всяком случае, не дожидаясь специальных указаний и директив, но что касается роли Кораблева, то он требовал нажима, и с его стороны был высокий нажим. Мы, как зашпаренные, бегали тогда.

[...]

Кораблев требовал дополнительные лимиты по Винницкой области для проведения операции. По этому вопросу он звонил в Киев, говорил с наркомом.

Вопрос обв. Кораблеву. Вы подтверждаете дополнительные показания свидетеля Ширина.

Ответ:

[...]

Не отрицая своей вины в необоснованных арестах, я считаю, что в основном аресты решались в отделах, а я лишь утверждал постановление, зачастую не проверяя фактического материала. По части вообще моей требовательности, безусловно, я требовал работу и этого я не отрицаю, требовал от отделов, а соответственно от тех руководителей, которые были в этих отделах, поскольку с меня требовали, поэтому я требовал, и, по-моему, каждый чекист понимал, что нужно инициативнее работать, так что в этом отношении я ничего особенного не нахожу. Теперь в отношении лимитов. Я помню лимиты, я один раз просил дополнительно. Это было вызвано наличием соответствующего количества арестованных троечных контингентов. Я помню, было совещание в Киеве в Наркомате, проводил совещание Успенский. На этом совещании Успенский заявил, что некоторые области могут получить дополнительный лимит за счет перераспределения лимита троечных контингентов, и спросил, кому дополнительно нужны лимиты, дайте мне сведения, сколько вам нужно, мы дадим вам требуемое количество. В соответствии с этой установкой, я собрал данные, сколько потребуется дополнительно и послал соответствующую телеграмму в Наркомат.