Копия заявления Л.Д.Троцкого на имя ЦК ВКП(б) и ЦКК о внутрипартийных разногласиях. 1926 г.
ЧЛЕНАМ Ц.К. и Ц.К.К.
ЗАЯВЛЕНИЕ.
Явно угрожающие явления, которые все больше наблюдаются за последнее время в жизни партии, требуют внимательной и добросовестной оценки. Несмотря на все идущие сверху попытки изолировать известную часть партии от рабочих масс и отбросить ее от чисто партийного пути, мы несокрушимо верим в сохранение единства партии. Именно поэтому мы хотим со всей прямотой, отчетливостью и даже резкостью изложить здесь наш взгляд на основные причины болезненных явлений, угрожающих партии, ни о чем не умалчивая, ничего не затушевывая и не смягчая.
1. Бюрократизм, как источник фракционности.
Важнейшая причина все обостряющихся кризисов в партии — в бюрократизме, который чудовищно вырос в период, наступивший после смерти Ленина, и продолжает расти.
Центральный Комитет правящей партии располагает для воздействия на партию не только идейными и организационными, т. е. не только партийными, но и государственными и хозяйственными средствами. Ленин всегда считался с опасностью того, что сосредоточение административной власти в руках партийного аппарата поведет к бюрократическому давлению на партию. Именно отсюда возникла идея Владимира Ильича об организации Контрольной Комиссии, которая, не имея в своих руках власти по управлению, имеет всю необходимую власть по борьбе с бюрократизмом, по отстаиванию права партийца свободно высказывать свое суждение и голосовать по совести, не опасаясь карательных последствий.
«Особенно важной задачей контрольных комиссий в настоящий момент, — гласит постановление январской партконференции 1924 г., — является борьба с бюрократическим извращением партийного аппарата и партийной практики и привлечение к ответственности должностных лиц в партии, препятствующих проведению в жизнь принципа рабочей демократии в практике партийных организаций (стеснение свободных высказываний на собраниях, непредусмотренные уставом ограничения выборности и т. д.)».
Между тем на деле — и это должно быть здесь сказано прежде всего — Центральная Комиссия сама стала чисто административным органом, который помогает зажиму со стороны других бюрократических органов, выполняя для них наиболее карательную часть работы, преследуя всякую самостоятельную мысль в партии, всякий голос критики, всякое вслух выраженное беспокойство за судьбу партии, всякое критическое замечание об определенных руководителях партии.
«Под рабочей внутрипартийной демократией, — гласит резолюция Х-го съезда, — разумеется такая организационная форма при проведении партийной коммунистической политики, которая обеспечивает всем членам партии, вплоть до наиболее отсталых, активное участие в жизни партии, в обсуждении всех вопросов, выдвигаемых перед ней, в решении этих вопросов, а равно и активное участие в партийном строительстве. Форма рабочей демократии исключает всякое назначенчество, как систему, и находит свое выражение в широкой выборности всех учреждений снизу доверху, в их подотчетности, подконтрольности и т. д.»
Только проникнутый этими началами партийный режим может на деле оградить партию от фракционности, несовместимой с жизненными интересами диктатуры пролетариата. Отделять борьбу с фракционностью от вопроса о партийном режиме значит искажать суть дела, питать бюрократические извращения, а следовательно, и фракционность.
Резолюция 5-го декабря 1923 г., в свое время единогласно принятая, прямо указывает на то, что бюрократизм, подавляя свободу суждений, убивая критику, неизбежно «толкает добросовестных партийцев на путь замкнутости и фракционности». Правильность этого указания подтверждается полностью и целиком событиями последнего времени, особенно «делом» т. т. Лашевича, Беленького, Чернышева и др. Было бы преступной слепотой изображать это дело, как результат злой партийной воли отдельного лица или отдельной группы. На самом деле перед нами здесь очевидное и несомненное последствие господствующего курса, при котором говорят только сверху, а снизу слушают и думают про себя, врозь, под спудом. Недовольные, несогласные или сомневающиеся боятся поднять голос на партийных собраниях. Партийная масса слышит всего только речь партийного начальства, по одной и той же шпаргалке. Взаимная связь и доверие к руководству ослабевают. На собраниях царит казенщина и неизбежно с ней связанное безразличие. К моменту голосования остается нередко ничтожное меньшинство: участники собрания торопятся уйти, чтобы не быть вынужденными голосовать за решение, продиктованное заранее. Все резолюции везде и всюду принимаются не иначе, как «единогласно». Все это тяжко отражается на внутренней жизни партийных организаций. Члены партии боятся открыто высказывать вслух свои наиболее заветные мысли, желания и требования. В этом и состоит причина «дела» т. Лашевича и других.
2. Причины роста бюрократизма.
Совершенно очевидно, что руководящим центрам тем труднее проводить свои решения методами партийной демократии, чем меньше авангард рабочего класса воспринимает их политику, как свою собственную. Расхождение между направлением хозяйственной политики и направлением чувств и мыслей пролетарского авангарда усиливает неизбежно потребность в нажиме и придает всей политике административно-бюрократический характер. Всякие другие объяснения роста бюрократизма являются второстепенными и не охватывают сути вопроса.
Отставание промышленности от хозяйственного развития страны в целом означает, несмотря на рост численности рабочих, понижение удельного веса пролетариата в обществе. Отставание промышленного воздействия на сельское хозяйство и быстрый рост кулачества понижают в деревне удельный вес батраков и бедняков, их доверие к государству и к себе. Отставание роста заработной платы от повышения жизненного уровня непролетарских элементов города и деревенских верхов, неизбежно означает снижение политического и культурного самочувствия пролетариата, как правящего класса. Отсюда, в частности, явное понижение активности рабочих и бедноты на выборах в советы, являющееся серьезнейшим предостережением для нашей партии.
3. Вопросы заработной платы.
В течение последних месяцев клеймилась демагогией мысль о том, что мы должны всеми путями и средствами обеспечить в период хозяйственных затруднений сохранение реальной заработной платы, с тем, чтобы при первом улучшении обстановки приступить к ее дальнейшему повышению. Между тем, такая постановка вопроса являлась элементарно обязательной для рабочего государства. Пролетарская масса, в решающем своем ядре, достаточно созрела, чтобы понимать, что возможно, и что неосуществимо. Когда она, однако, слышит изо дня в день, что мы хозяйственно растем, что промышленность наша проделывает бурное развитие, что все утверждения о недостаточности темпа промышленного развития ложны, что развитие социализма заранее обеспечено, что всякая критика нашего хозяйственного руководства основана на пессимизме, неверии и пр., а, с другой стороны, — ей же твердят, что требование сохранения реальной заработной платы с перспективой систематического дальнейшего повышения ее есть демагогия, — то рабочие не могут понять, как это казенный оптимизм по части общих перспектив связывается с пессимизмом по части зарплаты. Такого рода речи неизбежно кажутся массе фальшью, подрывают в ней доверие к официальным источникам и порождают глухое беспокойство. Из недоверия к официальным собраниям, докладам и голосованиям возникает у вполне дисциплинированных партийцев стремление — помимо и вне партийного аппарата — узнать, чем действительно дышит рабочая масса. В этом серьезнейшая опасность. Но бить надо не по симптомам болезни, а по ее корням, в особенности, по бюрократическому отношению к вопросам заработной платы.
Отклонение на апрельском пленуме законнейшего и необходимейшего предложения об обеспечении реальной заработной платы было явной и очевидной ошибкой, поведшей к фактическому снижению зарплаты. Обложение известной части зарплаты с. х. налогом внесло дальнейшее ухудшение. Влияние этих фактов на быт и настроение рабочих усугубилось еще более неправильным проведением «режима экономии». Сама по себе совершенно необходимая борьба за более правильное, более добросовестное, более бережное обращение с государственными средствами, вследствие неправильной в корне постановки, прежде всего, вследствие отсутствия в этом деле рабочего и крестьянского глаза, привела к механическому нажиму сверху вниз и в последнем счете к нажиму на рабочих, при том на менее обеспеченные и хуже всего оплачиваемые слои и группы. Эту тройную ошибку, по линии зарплаты, с. -х. налога и режима экономии, надо решительно исправить, и при том безотлагательно.
Надо сейчас уже приступить к подготовке известного повышения осенью заработной платы, начиная с наиболее отставших в этой области категорий. Это вполне возможно при нынешнем размахе нашего хозяйства и бюджета, несмотря на все существующие и предстоящие трудности. Более того, именно для преодоления трудностей необходимо прежде всего поднять активную заинтересованность рабочих масс в повышении производительной мощи государственной промышленности. Всякая другая политика означала бы величайшую близорукость, не только политическую, но и хозяйственную.
Нельзя, поэтому, не признать величайшей ошибкой отказ нынешнего, июльского, Пленума как поставить на свое разрешение общий вопрос о положении рабочих, так и дать точные директивы в исключительно важном вопросе рабочем жилищном строительстве.
4. Вопрос об индустриализации.
Нынешний год снова обнаруживает со всей ясностью, что государственная промышленность отстает от народно-хозяйственного развития в целом. Новый урожай снова застигает нас без достаточных товарных запасов. Между тем движение к социализму обеспечено только в том случае, если темп развития промышленности не отстает от общего движения хозяйства, а ведет его за собою, систематически приближая страну к техническому уровню передовых капиталистических стран. Все должно быть подчинено этой задаче, одинаково жизненной как для пролетариата, так и для крестьянства. Только при условии достаточно мощного развития промышленности возможно обеспечить как рост заработной платы, так и дешевые товары для деревни. Было бы бессмыслицей строить сколько-нибудь широкие расчеты на иностранных концессиях, которым мы не можем отвести не только руководящего, но и вообще значительного места в нашем хозяйстве, не подрывая социалистического характера нашей промышленности. Задача состоит, поэтому, в том, чтобы при помощи правильной политики налогов, цен, кредита и пр. достигать такого распределения накоплений города и деревни, при котором несоответствие между промышленностью и сельским хозяйством преодолевалось бы с наибольшей быстротой.
Если верхи деревни имели возможность продержать прошлогодний хлеб до нынешней весны, урезывая этим как экспорт, так и импорт, увеличивая безработицу, повышая розничные цены, то это значит, что налоговая и вообще хозяйственная политика, давшая кулакам возможность вести такую линию против рабочих и крестьян, была ошибочна. Правильная налоговая политика — наряду с правильной политикой цен — является в этих условиях важнейшей составной частью социалистического руководства хозяйством. Несколько сот миллионов рублей накоплений, сосредоточившихся уже сейчас в руках деревенских верхов, служат для ростовщического закабаления бедноты. В руках купцов, посредников, спекулянтов скопились уже многие сотни миллионов рублей, давно перевалившие за миллиард. Необходимо путем более энергичного налогового нажима привлечь значительную часть этих средств на питание промышленности, на укрепление системы сельскохозяйственного кредита, на поддержку деревенских низов машинами и инвентарем на льготных условиях. Вопрос смычки есть в нынешних условиях прежде всего вопрос индустриализации.
Между тем партия с тревогой видит, как резолюция XIV съезда об индустриализации на деле все больше отодвигается назад, по примеру того, как на нет сведены все резолюции о партийной демократии. В этом коренном вопросе, от которого зависят жизнь и смерть Октябрьской революции, партия не может и не хочет жить казенными шпаргалками, которые продиктованы нередко не интересами дела, а интересами фракционной борьбы. Партия хочет знать, продумать, проверить, решить. Нынешний режим мешает ей в этом. Именно отсюда-то и возникает тайное распространение партийных документов, «Дело Лашевича» и пр.
5. Политика в деревне.
В вопросах сельскохозяйственной политики все ярче определяется опасность сдвига в сторону деревенских верхов. Уже открыто раздаются влиятельнейшие голоса в пользу того, чтобы фактическое руководство сельскохозяйственной кооперацией в деревне передать в руки «мощного» середняка, чтобы вклады кулака облечь полной тайной, чтобы у неаккуратного заемщика, т. е. у бедняка, продавать необходимейший сельскохозяйственный инвентарь и пр. и пр. Союз с середняком все чаще превращается в курс на «зажиточного» середняка, который чаще всего является младшим братом кулака.
Социалистическое государство имеет одной из своих первых задач путем кооперирования вывести бедноту из положения безвыходности. Недостаточность средств самого социалистического государства не дает возможности сразу провести крутые изменения. Но это не дает права закрывать глаза на действительное положение вещей и кормить бедноту нравоучениями об иждивенческой психологии, мирволя в то же время кулаку. Такой подход, встречающийся в нашей партии все чаще, угрожает вырыть пропасть между нами и нашей основной опорой в деревне — беднотой. А только при неразрывной связи пролетариата с беднотой возможен правильно поставленный союз их с середняком, т. е. такой союз, в котором руководство принадлежит рабочему классу. Между тем, факт таков, что решения прошлогоднего октябрьского пленума об организации бедноты до сих пор почти не нашли применения в работе местных организаций. Факт таков, что даже на административных верхах наблюдается стремление, по возможности, отодвинуть или заменить коммунистическую или бедняцкую часть кадров с.-х. кооперации «мощными» середняками. Факт таков, что под видом союза бедноты с середняками мы сплошь да рядом наблюдаем политическое подчинение бедноты середнякам и через них кулакам.
6. Бюрократические извращения рабочего государства.
Число рабочих государственной промышленности у нас сейчас достигает 2 миллионов, вместе с транспортом — ниже 3 миллионов. Советские, профессиональные, кооперативные и всякие иные служащие насчитывают никак не меньше того же числа. Уже одно это сопоставление свидетельствует о колоссальной политической и хозяйственной роли бюрократии. Совершенно очевидно, что государственный аппарат, по своему составу и уровню жизни, в огромной степени является буржуазным и мелко-буржуазным и тянет в сторону от пролетариата и деревенской бедноты — с одной стороны, навстречу устроившемуся интеллигенту, а с другой — навстречу арендатору, купцу, кулаку, новому буржуа. Сколько раз Ленин напоминал о бюрократических извращениях государственного аппарата и о необходимости профессиональным союзам защищать нередко рабочих от советского государства! Между тем, партийный бюрократ как раз в этой области заражен опаснейшим самообманом, который ярче всего выражен в речи т. Молотова на XIV-й московской губпартконференции («Правда» 13 декабря 1925 года): «Наше государство, — говорил он, — рабочее государство... Но вот нам преподносят формулу, что наиболее правильным было бы сказать так: приблизить рабочий класс к нашему государству еще ближе... Как это так? Мы должны поставить перед собой задачу приближать рабочих к нашему государству, а государство-то наше какое, — чье оно? Не рабочих, что ли? Государство не пролетариата разве? Как же можно рабочих приблизить к государству, т. е. самих же рабочих приближать к рабочему классу, стоящему у власти и управляющему государством». В этих поразительных словах отрицается сама задача борьбы пролетарского авангарда за действительное, идейное и политическое подчинение себе государственного аппарата. Какое гигантское расстояние отделяет эту позицию от точки зрения Ленина, который в своих последних статьях писал, что наш госаппарат «только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата». Естественно, что действительная, серьезная, а не показная борьба против бюрократизма воспринимается теперь иными, как помеха, как склока, как фракционность.
7. Бюрократические извращения партийного аппарата.
В 1920 году партконференция, под руководством Ленина, считала необходимым «указать на недопустимость того, чтобы при мобилизации товарищей партийные органы и отдельные товарищи руководствовались какими-либо иными соображениями, кроме деловых. Какие бы то ни было репрессии против товарищей за то, что они являются инакомыслящими по тем или иным вопросам, решенным партией, недопустимыми». Вся нынешняя практика противоречит этому постановлению на каждом шагу. Подлинная дисциплина расшатывается и заменяется подчинением влиятельным лицам аппарата. Товарищи, на которых партия может положиться в самые трудные дни, выталкиваются во все большем числе из состава кадров, перебрасываются, высылаются, преследуются и заменяются сплошь да рядом случайными людьми, непроверенными, но зато отличающимися молчаливым послушанием. Вот эти тяжкие бюрократические грехи партийного режима превратили в обвиняемых т. т. Лашевича и Беленького, которых партия в течение более двух десятилетий знала, как преданных и дисциплинированных своих членов. Обвинительный акт против них есть поэтому обвинительный акт против бюрократических извращений партийного аппарата.
Значение крепко спаянного централизованного аппарата в большевистской партии не требует пояснений. Без этого костяка пролетарская революция была бы невозможна. Партийный аппарат в большинстве своем состоит из преданных и бескорыстных партийцев, у которых нет других побуждений, кроме борьбы за интересы рабочего класса. При правильном режиме и надлежащем распределении сил те же самые работники с успехом помогали бы осуществлять партийную демократию.
8. Бюрократизм и повседневна жизнь рабочих масс.
Бюрократизм жестоко бьет по рабочему в партийной, хозяйственной, бытовой и культурной областях.
Социальный состав партии, несомненно, улучшился за последние годы. Но вместе с тем, вырисовалось с полной ясностью, что одно лишь увеличение числа рабочих в партии, даже числа рабочих от станка далеко еще не обеспечивает партию от бюрократических и других опасностей. На деле удельный вес рядового члена партии при нынешнем режиме крайне мал, зачастую равен нулю.
Тяжелее всего бюрократический режим отзывается на жизни рабочей и крестьянской молодежи. В обстановке нэпа молодежь, не знающая опыта старой классовой борьбы, может развиться до большевизма только путем самостоятельной работы мысли, критики, проверки. О необходимости особенно внимательного и бережного отношения к идейным процессам в молодежи не раз предупреждал Владимир Ильич. Бюрократизм, наоборот, берет развитие молодежи в тиски, загоняет сомнения внутрь, подсекает критику и этим сет неверие, упадок, — с одной стороны, карьеризм — с другой. В верхушке Союза Молодежи бюрократизм получил за последний период чрезвычайное развитие, выдвинув немало чиновников, из молодых, да ранних. Отсюда все большее вытеснение из кадров Союза Молодежи пролетарских, батраческих и бедняцких элементов интеллигентскими, мещанскими, которые легче приспособляются к потребностям руководства из канцелярии, но дальше отстоят от рабочей и низовой крестьянской массы. Чтобы обеспечить надлежащую пролетарскую линию, в Комсомоле не менее, чем в партии нужен поворот руля в сторону демократизации, т. е. создания таких условий, в которых молодежь будет и работать, и думать, и критиковать, и решать, поднимаясь к революционной зрелости, под бережным руководством партии.
Бюрократический режим внедряется, как ржавчина, в жизнь каждого завода и цеха. Если члены партии фактически лишены права критиковать райком, губком или ЦК, то на заводе они лишены возможности подвергать критике ближайшее «начальство». Партийцы запуганы. Администратор, который, в качестве «верного» человека, сумел обеспечить себе поддержку секретаря выше стоящей организации, тем самым страхует себя от критики снизу, а нередко и от ответственности за бесхозяйственность или прямое самодурство.
В строящемся социалистическом хозяйстве основным условием экономного расходования народных средств является бдительный контроль масс, прежде всего рабочих на фабрике и заводе. Пока они не смогут открыто выступать против непорядков и злоупотреблений, обличая виновников по именам, без опасения быть зачисленным в оппозицию, в «несогласчики», в бузотеры, быть изгнанными из ячейки и даже с завода, — до тех пор борьба за режим экономии, как и за производительность труда, будет неизбежно развертываться на бюрократических рельсах, т. е. чаще всего ударять по жизненным интересам рабочих. Это именно и наблюдается сейчас.
Неумелая или неряшливая тарифно-нормировочная работа, жестоко бьющая по рабочему, является, в девяти случаях из десяти, прямым результатом чиновничьего невнимания к элементарнейшим интересам рабочих и самого производства. Сюда же надо причислить несвоевременную выдачу заработной платы, т. е. отнесение на задний план того, что должно составлять первейшую заботу.
Вопрос о так называемых излишествах верхов целиком связан с зажимом критики. Против излишеств пишется много циркуляров. В контрольных комиссиях ведется против них немало «дел». Но к такого рода канцелярской борьбе с излишествами масса относится недоверчиво. Серьезный выход и здесь один: нужно, чтобы масса не боялась говорить, что думает.
Где обсуждаются все эти жгучие вопросы. Не на официальных партийных собраниях, а в углах и закоулках, подспудно, всегда с опаской. Из этих невыносимых условий выросло дело т. Лашевича и других. Основной вывод из этого «дела» нужно изменять условия.
9. Борьба за мир.
Развитие мирового революционного движения на основах братской солидарности трудящихся является основной гарантией неприкосновенности Советского Союза и возможности для нас мирного социалистического развития.
Было бы, однако, гибельной ошибкой прямо или косвенно возбуждать или поддерживать в рабочих массах надежды на то, будто социал-демократы или амстердамцы, в частности, Генсовет с Томасом Перселем во главе, готовы или способны вести борьбу против империализма, военных интервенций и пр. Британские соглашатели — вожди, так гнусно предавшие своих собственных рабочих во время всеобщей стачки и ныне завершающие свое предательство по отношению к стачке углекопов, еще позорнее предадут английский пролетариат и с ним вместе Советский Союз и дело мира в минуту военной опасности. В самой замечательной инструкции нашей делегации в Гааге Ленин разъяснял, что только беспощадное разоблачение оппортунистов перед массами способно помешать буржуазии застигнуть рабочих врасплох, когда она снова попытается вызывать войну. «Всего важнее будет опровергнуть мнение о том, — писал Ленин об амстердамских «пацифистах» в Гааге, — будто присутствующие являются противниками войны, будто они понимают, как война может и должна надвинуться на них в самый неожиданный момент, будто они сколько-нибудь сознают способ борьбы против войны, будто они сколько-нибудь в состоянии предпринять разумный и достигающий цели путь борьбы против войны». Ленин обращал особое внимание партии на то, что даже в речах многих коммунистов заключается «чудовищно неправильные и чудовищно легкомысленные вещи насчет борьбы с войной». «Я думаю, — писал он, — что против подобных заявлений, особенно если они делались уже после войны, надо выступить со всей решительностью и беспощадно называя имена каждого подобного оратора. Можно смягчить как угодно, особенно если это нужно, свой отзыв о таком ораторе, но нельзя пройти молчанием ни одного подобного случая, ибо легкомысленное отношение к этому вопросу есть такое зло, которое перевешивает все остальное и к которому быть снисходительным абсолютно невозможно». Эти ленинские слова надо обновить в сознании нашей собственной партии и всего международного пролетариата. Надо сказать во всеуслышание, что Томасы, Макдональды, Персели так же мало способны помешать империалистическому нападению, как мало способны были Церетелли, Даны и Керенские остановить империалистическую бойню.
Могущественным условием обороны Советского Союза, а значит, и поддержания мира, является неразрывная связь растущей и крепнущей Красной Армии с трудящимися массами нашей страны и всего мира. Все экономические, политические и культурные мероприятия, которые повышают роль рабочего класса в государстве, укрепляют его связь с батрачеством и беднотой и его союз с середняком, тем самым укрепляют Красную Армию, обеспечивают неприкосновенность страны Советов и укрепляют дело мира.
10. Коминтерн.
Выпрямление классовой линии партии значит выпрямление ее международной линии. Надо отбросить в сторону всякие сомнительные теоретические новшества, которые изображают дело так, будто победа социалистического строительства в нашей стране не связана неразрывно с ходом и исходом борьбы европейского и мирового пролетариата за власть. Мы строим и будем строить социализм. Европейский пролетариат будет бороться за власть. Колониальные народы борются за независимость. Это общий фронт. Каждый отряд на каждом участке должен дать максимум того, что может дать, не дожидаясь инициативы других. Социализм в нашей стране победит в неразрывной связи с революцией европейского и мирового пролетариата и борьбой Востока против империалистического ярма.
Вопрос о Коминтерне, о направлении его политики, о его внутреннем режиме, неразрывно связан, в свою очередь, с режимом нашей партии, которая была и остается руководящей партией Коминтерна. Всякий сдвиг в нашей партии неминуемо передается партиям Интернационала. Тем обязательнее подлинно большевистская проверка нашей линии под международным углом зрения.
XIV съезд признал необходимым более самостоятельное участие иностранных партий в руководящей работе Коминтерна. Однако, и это постановление, подобно другим, остается на бумаге. И не случайно. Разрешение острых вопросов Коминтерна нормальным политическим и организационным путем возможно только при наличии нормального режима в нашей собственной партии. Механическое разрешение спорных вопросов все больше угрожает ослабить внутреннюю сплоченность коммунистических партий и их тесную связь между собою. В области Коминтерна нам нужен решительный поворот на те пути, какие были намечены Лениным и проверены при нем.
11. О фракционности.
В течение двух лет до XIV съезда существовала фракционная «семерка», куда входили шесть членов Политбюро и председатель ЦКК, т. Куйбышев. Эта фракционная верхушка секретно от партии предрешала каждый вопрос, стоявший в порядке дня Политбюро и ЦК, и самостоятельно разрешала ряд вопросов, вовсе не вносившихся в Политбюро. Во фракционном порядке она распределяла силы и связывала своих членов внутри фракционной дисциплиной. В работах семерки принимали участие, наряду с т. Куйбышевым, те самые руководители ЦКК, как т. Ярославский, т. Янсон и др., которые ведут беспощадную борьбу против «фракции» и «группировок».
Подобная же фракционная верхушка существует, несомненно, и после XIV съезда. В Москве, Ленинграде, Харькове и др. крупных центрах происходят секретные собрания, организуемые частью верхушки партаппарата, несмотря на то, что весь официальный аппарат находится в ее руках. Эти секретные собрания по особым спискам являются чисто фракционными собраниями. На них читаются секретные документы, за простую передачу которых всякий, не принадлежащий к этой фракции, исключается из партии.
Утверждение, будто «большинство» не может быть фракцией, явно бессмысленно. Истолкование и применение решений съезда должно совершаться в рамках нормальных партийных органов, а не путем предрешения всех вопросов правящей фракцией за кулисами нормальных учреждений. В правящей фракции есть свое меньшинство, которое ставит фракционную дисциплину выше партийной. Задача всей этой фракционной механики состоит в том, чтобы не дать возможности партии нормальным уставным путем внести изменения в состав и политику партаппарата. С каждым днем эта фракционная организация все больше угрожает единству партии.
Глубокое недовольство партийным режимом, установившимся после смерти Ленина, еще большее недовольство сдвигами политики неизбежно порождает оппозиционные выступления и острые дискуссии. Между тем, руководящая группа, вместо того, чтобы учиться на новых все более ярких фактах и выпрямлять линию, систематически усугубляет ошибки бюрократизма.
Сейчас уже не может быть никакого сомнения в том, что основное ядро оппозиции 1923 года, как это выявила эволюция руководящей ныне фракции, правильно предупреждало об опасностях сдвига с пролетарской линии и об угрожающем росте аппаратного режима. Между тем, десятки и сотни руководителей оппозиции 1923 года, в том числе многочисленные старые рабочие большевики, закаленные в борьбе, чуждые карьеризма и угодливости, несмотря на всю проявленную ими выдержку и дисциплину, остаются по сей день отстраненными от партийной работы.
Репрессии по отношению к основному кадру ленинградской организации после XIV съезда не могли не вызвать величайшей тревоги у наилучшей части рабочих, входящих в нашу партию и привыкших смотреть на ленинградских рабочих-коммунистов, как на наиболее испытанную пролетарскую гвардию. В момент, когда уже вполне назрела необходимость отпора растущему кулаку, руководящая группа выступила против авангарда ленинградских рабочих, повинных только в предупреждении о кулацкой опасности. Сотни лучших работников высланы из Ленинграда. Тысячи рабочих-коммунистов, составлявших лучший актив ленинградской организации, так или иначе отстранены от партийной работы. Политическая правота этих ленинградских рабочих в основном теперь уже ясна каждому добросовестному партийцу. Рана, нанесенная ленинградской организации, может зажить лишь в результате радикального изменения внутрипартийного режима.
Если же дело пойдет и дальше тем путем, как идет сейчас, то можно не сомневаться, что не только в Москве и Ленинграде понадобятся все новые и новые зажимы, чистки и высылки, но что и другие пролетарские районы и центры, как Донбасс, Баку, Урал, должны будут подпасть под действие удесятеренных репрессий.
Ни в чем уход Ленина не выражается так ярко, как в стремлении отделаться от большевистской оценки опасностей нынешнего партийного курса при помощи словечка «меньшевизм». Именно этим подходом наиболее окостеневшая идейно часть «руководителей» выдает себя с головой. Меньшевизм, уверенный в неизбежности капиталистического перерождения Советского Союза, строит все свои расчеты на разрыве между рабочим классом и советским государством, подобно тому, как эсеры рассчитывают на разрыв с советским государством «крепкого» крестьянина. На деле меньшевизм, в качестве буржуазной агентуры, мог бы надеяться действительно выйти на время из ничтожества лишь при условии, если бы щель между рабочим классом и советским государством стала возрастать. Чтобы этого не допустить, надо прежде всего ясно видеть эту щель в момент ее возникновения, а не закрывать на нее глаза, как делают бюрократы, отрицающие самую необходимость работать над задачей приближения советского государства к рабочему классу и деревенским низам. Приукрашивание действительности, казенный оптимизм по общим вопросам хозяйства и пессимизм по вопросам заработной платы, нежелание видеть кулака и тем самым потакание кулаку, недостаточное внимание к бедноте, особенно грубый зажим в рабочих центрах, нежелание понять урок последних советских перевыборов, — вот это все означает действительную, а не словесную подготовку почвы для меньшевистских и эсеровских влияний.
Грубым самообманом является мысль, будто, механически расправившись с так называемой оппозицией, можно будет расширить затем рамки партийной демократии. На основании всего своего опыта партия не может дольше верить этой убаюкивающей легенде. Приемы механической расправы подготовляют новые трещины и щели, новые отстранения, новые исключения, новый зажим по отношению к партии в целом. Эта система неизбежно сужает руководящую верхушку, понижает авторитет руководства и тем вынуждает к замене идейного авторитета двойным и тройным зажимом. Партия должна во что бы то ни стало приостановить этот пагубный процесс. Ленин показал, что твердо руководить партией не значит душить ее за горло.
12. За единство.
Не может быть ни малейшего сомнения в том, что партия вполне способна справиться со всеми трудностями. Совершеннейшим безумием была бы мысль, будто для партии нет выхода на путях единства. Выход есть, и притом только на путях единства. Для этого необходимо внимательное и честное большевистское отношение к поставленным вопросам. Мы против «сезонной» дискуссии, мы против дискуссионной лихорадки. Такая навязываемая сверху дискуссия стоит партии слишком дорого. Большею частью она оглушает партию, лишь в очень малой степени убеждая и обогащая ее идейно.
Мы обращаемся к Пленуму ЦК с предложением общими силами восстановить в партии режим, который позволит разрешить все спорные вопросы в полном соответствии со всеми традициями партии, с чувствами и мыслями пролетарского авангарда. Только на этой основе возможна партийная демократия. Только на основе партийной демократии возможно здоровое коллективное руководство. Других путей нет. В борьбе и в работе на этом единственно правильном пути наша безоговорочная поддержка обеспечена Центральному Комитету полностью и целиком.
Ив. БАКАЕВ, Г. ПЯТАКОВ,
Г. ЛИЗДИН, И. АВДЕЕВ,
М. ЛАШЕВИЧ, Г. ЗИНОВЬЕВ,
Н. МУРАЛОВ, Н. КРУПСКАЯ,
А. ПЕТЕРСОН, Л. ТРОЦКИЙ,
К. СОЛОВЬЕВ, Л. КАМЕНЕВ.
Г. ЕВДОКИМОВ,
ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ.
Вопрос о так называемом «деле» т. Лашевича, поставленный, согласно решения Политбюро от 24 июня в порядок дня нынешнего Пленума, неожиданно, в самый последний момент, постановлением Президиума ЦКК от 20 июля, превращен в «дело» т. Зиновьева. Мы считаем необходимым прежде всего констатировать, что в проекте резолюции Президиума ЦКК нет ни одного факта, ни одного сообщения, ни одного подозрения, которые не были бы известны шесть недель тому назад, когда Президиум ЦКК вынес постановление по «делу» т. Лашевича и др. В этом постановлении имя т. Зиновьева не называлось. Между тем в последнем проекте резолюции уже заявляется со всей категоричностью, что «все нити» ведут к т. Зиновьеву, как к председателю Коминтерна, который будто бы использовал во фракционных целях аппарат Коминтерна. Вопрос этот, как совершенно ясно для всех, решался не в Президиуме ЦКК, а в той группе, руководителем которой является т. Сталин. Мы имеем перед собой новый этап в в осуществлении давно намеченного и систематически проводимого плана.
Уже вскоре после XIV съезда в широких сравнительно кадровых кругах партии шли настойчивые разговоры, источником которых является Секретариат ЦК, о необходимости реорганизовать Политбюро в том смысле, чтобы отсечь ряд работников, принимавших участие в руководящей работе при Ленине, и заменить их новыми элементами, которые могли бы составить надлежащую опору для руководящей роли т. Сталина. План этот встречал поддержку со стороны тесно спаянной группы ближайших сторонников т. Сталина, наталкиваясь, однако, на сопротивление со стороны других элементов, отнюдь не примыкающих к какой-либо «оппозиции».
Именно этим объясняется решение руководящей группы проводить план по частям, пользуясь каждым подходящим этапом.
Расширение Политбюро, при одновременном переводе т. Каменева из членов Политбюро в кандидаты, явилось первым шагом на пути к заранее намеченной радикальной реорганизации партийного руководства. Оставление в составе расширенного Политбюро т. т. Зиновьева и Троцкого и, в числе кандидатов — т. Каменева, должно было давать партии видимость сохранения старого основного ядра и тем успокаивать тревогу относительно центрального руководства.
Уже через полтора-два месяца после съезда, наряду с продолжением борьбы против «новой оппозиции», была открыта одновременно в разных пунктах, прежде всего в Москве и Харькове, — точно по сигналу — новая глава в борьбе против т. Троцкого. В этот период руководители московской организации открыто говорили на ряде активов, что ближайший удар надо будет нанести т. Троцкому. Отдельные члены Политбюро и ЦКК, отнюдь не принадлежащие к «оппозиции», выражали неодобрение поведению руководителей московской организации, причем ни для кого не было тайной, что за спиной московских руководителей стоит Секретариат ЦК. В это период вопрос о предстоящем изъятии т. Троцкого из Политбюро обсуждался в достаточно широких кругах партии, не только в Москве, но и в ряде других мест.
Дело, возбужденное против т. Лашевича, не внесло, по существу, ничего нового в основной план реорганизации партийного руководства, не побудило сталинскую группу внести некоторые изменения в способы проведения плана. Если до самого недавнего времени намечалось нанести первый удар т. Троцкому, отложив вопрос о т. Зиновьеве до следующего этапа, чтобы постепенно приучить партию к новому руководству, ставя ее перед каждым новым частичным изменением, как перед совершившимся фактом, — то «дело» т. т. Лашевича и Беленького и др., в виду их близких связей с т. Зиновьевым, побудило руководящую группу изменить очереди и наметить нанесение ближайшего удара по т. Зиновьеву. Что к этому изменению плана пришли не без колебаний и сопротивлений, видно из того, что, как уже сказано выше, первоначальное решение ЦКК по «делу» т. Лашевича вовсе не поднимало вопроса о т. Зиновьеве, хотя все элементы «дела», перечисляемые новым проектом резолюции Президиума ЦКК, имелись налицо с первого момента возбуждения преследования т. Лашевича.
Выдвинутое в последний момент предложение — удалить т. Зиновьева из Политбюро — продиктовано центральной сталинской группой, как этап на пути замены старого ленинского руководства партии новым, сталинским. План по-прежнему осуществляется по частям. Тов. Троцкий остается пока в составе Политбюро, чтобы, во-первых, дать возможность партии думать, будто т. Зиновьев действительно устраняется в связи с «делом» Лашевича, и, во-вторых, чтобы слишком крутыми шагами не вызывать у партии чрезмерной тревоги. Не может, однако, составлять сомнения, что вопрос о т. Троцком, как и т. Каменеве, для сталинского ядра предрешен, в смысле отсечения их от руководства, и что выполнение этой части плана остается только вопросом организационной техники и подходящих поводов, действительных или мнимых.
Дело идет о радикальном изменении партийного руководства. Политический смысл этого изменения полностью оценен в нашем основном заявлении, составленным до того, как «дело» т. Лашевича было превращено в «дело» т. Зиновьева. Здесь остается только добавить, что явно наметившийся сдвиг с ленинской линии получил бы несравненно более решительное оппортунистическое развитие, если бы намеченная сталинской группой перестройка руководства осуществилась на деле. Вместе с Лениным, который ясно и точно формулировал свою мысль в документе, известном под именем «завещания», мы, на основании всего опыта последних лет, глубочайшим образом убеждены в том, что политика т. Сталина и его группы грозит партии дальнейшим дроблением основных кадров, как и дальнейшими сдвигами с классовой линии. Вопрос идет о руководстве партии, о линии партии, о судьбе партии.
В виду изложенного мы категорически отклоняем фракционное и глубоко вредное предложение Президиума ЦКК.
Подписи те же.
Л. ТРОЦКИЙ.