26 октября 1925 г.

26 октября 1925 г.¹

Председатель Каменев. Начнем с первого вопроса — «О конкретных мерах в связи с заготовительной кампанией». Слово для доклада имеет т. Шейнман.

Шейнман. Члены Политбюро помнят, вероятно, что первоначальный план заготовок был составлен в 780 млн пуд.² Такова была сумма государственной и кооперативной заготовки, когда мы исходили из общего урожая в 4 млрд 200 млн пуд. Вероятно, товарищи помнят, что тогда был спор с Госпланом, который исчислял валовой сбор в 4 млрд 700 млн пуд., но мы сходились на цифре товарного хлеба в сумме 1 млрд [100] 200 млн пуд. Как известно, за последнее время произошли изменения в погоде, которые задержали во многих местах уборку хлеба, что, естественно, отразилось и на количестве и на качестве урожая. В настоящее время ЦСУ, Госплан, мое³ и другие учреждения заканчивают разработку определения валового и товарного размеров урожая. Работа в ЦСУ и других местах не закончена. Во Внуторге мы определяем, что [товарная] валовая часть урожая, благодаря этим неблагоприятным условиям, уменьшилась на 220, может быть, на 250 млн пуд. В соответствии с этим предстоит изменение заготовительного плана. Но заготовительный план не меняется в такой прямой зависимости от общего урожая, потому что в тех местах, где меньше собрано хлеба, соответственно уменьшается и крестьянское потребление. Поэтому вносится целый ряд поправок, и наши данные в настоящее время определяют государственную заготовку хлеба в 680 млн пуд., т.е. на 100 млн пуд. меньше, чем мы предполагали вначале. Это, конечно, является пока что предположением. Нигде этот вопрос не решался, это пока наши расчеты. Причем мы получили эту цифру благодаря тому, что мы вводим в качестве существенных и активных статей Сибирь и Урал. Заготовка в Сибири должна увеличиться, по нашим предположениям, на 20 млн пуд., заготовка на Урале — на сумму около [20] 10 млн пуд. Но в то же время намечается еще более ухудшающаяся обстановка в Башреспублике и в Средней Азии, где размеры неурожая вырисовываются больше, чем можно было предполагать вначале. Но перестановка цифр урожая неравномерно отражается на разных культурах, в разных местах сбор культур получается разный — одних культур будет собрано меньше, других больше, чем предполагалось. Если [я беру] возьмем основные культуры, то тут задевается заготовка по ржи — на 20 млн пуд. в сторону уменьшения. Также и по пшенице на 20 млн пуд. Уменьшение на остальные 60 млн пуд. падает на другие культуры. [Остальные 60 млн пуд. падают на другие культуры, которые в свою очередь компенсируются несколько увеличением урожая других культур.]

Основное затруднение заключается в том, что как первоначальный план, [который нельзя назвать ориентировочным планом, т.е.] так и предположения, которые сейчас имеются у меня, исчисляются на основании балансов. Мы предполагаем так, что крестьянство будет иметь столько-то свободного товарного хлеба и что оно вынуждено будет выбросить этот хлеб на рынок. К этим балансовым расчетам, поскольку у нас нет резервов, благодаря которым мы могли бы оперировать и руководить политикой цен и спроса, крестьянство вносит свои поправки, и [к этому плану] в настоящее время дает на рынок хлеб пайками⁴. Нельзя сказать, что сегодня есть признак такой, что крестьянство не даст такого количества хлеба, которое мы предполагали, или есть признак того, что это количество хлеба крестьянство даст. [План для] Заготовка первого квартала дает 160 млн пуд. (в круглых цифрах). 35 млн пуд. дают первые полмесяца октября. До января, если мы будем идти тем же темпом, что и сейчас, мы возьмем [220 млн пуд. плюс 160 млн, т.е.] 380 млн пуд. На второе полугодие останется, таким образом, по моим исчислениям. 300 млн пуд. Мы берем в этом случае примерно 60% годового [урожая] плана.

Сталин. Это к какому сроку?

Шейнман. К 1 января. Это мой минимальный план, — если мы будем идти таким же темпом, как сейчас. Это будет примерно 60% к цифре 680 млн пуд. Основное затруднение заключается в том, что крестьянство держит нас на пайке и лишает нас возможности оперировать на рынке спроса. Наше первоначальное летнее предположение, что крестьянство продаст свой хлеб и получит за хлеб советские деньги, встретило противодействие со стороны крестьянства. Крестьянство продает свой хлеб в той мере, в какой испытывает нужду в деньгах, отчасти на финансовые нужды: на налоги, на водку и т.д., отчасти в той мере, в какой имеются на рынке товары. Это обстоятельство сейчас можно считать почти что установленным. Я уже неоднократно высказывал эти взгляды в течение последнего времени. Некоторые товарищи иронически посмеивались надо мной. Я думаю, что последняя сессия ВЦИК⁵ подтвердила с абсолютной очевидностью эти взгляды. Мужички и не скрывают этого, они говорят: мы продаем хлеб в той мере, в какой это нам необходимо для получения известных денежных средств, для удовлетворения своих нужд. Больше этого количества мы хлеба не будем выпускать, т.к. у нас нет уверенности, что мы получим впоследствии товар по приемлемым ценам, т.е. что деньги не упадут в своей цене. Другими словами, деньги не стали еще тем универсальным товаром, в обмен на который можно получить любой товар по установившейся цене.

Крестьянство держит нас на пайке. При этих условиях идти к крестьянству и пытаться получить хлеб в условиях повышенных цен — это ни в коей мере не решает для нас вопроса, потому что, поскольку выяснилось, что крестьянство не хочет держать много денег, которые оно не может сейчас же реализовать, то повышенные цены означают уменьшение общей суммы заготовок. Я подробно остановлюсь на этом вопросе, потому что кое-где, и в нашей печати, и даже внутри нашего аппарата, я встречаю сопротивление. Кое-где, хотя бы на Украине, хотят объяснить недостаточную интенсивность заготовок недостаточно высокими ценами и рассуждают так, что если накинем цену на хлеб, то крестьянство повезет хлеб. Мое убеждение, что дело не в этом, а в том, что крестьянство продает хлеб в той мере, в какой оно нуждается в деньгах.

Сталин. А по 2 руб. 50 коп. продаст?

Шейнман. Продаст, но, конечно, не те 600 млн пуд., которые нам нужны, так как деньги будут обесцениваться. Так как крестьянство продает не сразу все 600 млн пуд., хотя бы по два с полтиной, а продает изо дня в день, исподволь, то до того времени, пока мы соберем не то что 600 млн пуд., а 300 млн, наступит процесс падения денег. Вот как я аргументирую то, что решение этого вопроса лежит не на пути повышения цен. Совет Труда и Обороны в последние месяцы довольно активно вступил на то, чтобы не мириться с повышенными ценами, на которые мы были вынуждены идти как внутренним спросом, так и выполнением наших обязательств по экспорту, и поэтому СТО дал директиву снизить цены и уменьшить их до директивных⁶.

Уменьшение нашего спроса на хлеб при отсутствии хотя бы самых ничтожных резервов в нашем распоряжении могло идти исключительно по линии уменьшения экспортного плана, так как обнажение внутреннего рынка, рынка потребительского, еще более усугубило несоответствие нашего спроса крестьянскому предложению и усугубило в самых плохих формах, формах спроса потребляющих районов. Поэтому СТО был принят целый ряд мероприятий, которые в области заготовок сводились к тому, что был уменьшен план⁷. Уменьшение плана имеет для нас немаловажное значение. Заготовительный аппарат наш бюрократический, и как аппарат, который сидит на местах заготовок и оторван от рынков сбыта, чрезвычайно косен. Он получает наряды в виде планового задания и не останавливается ни перед чем для того, чтобы если хотя и не полностью выполнить наряд, то по возможности приблизиться к выполнению его. Это обстоятельство и заставляет организации друг с другом конкурировать, причем конкуренция сводится не к области коммерческой конкуренции, т.е. к области более дешевой покупки и более дорогой пропажи, к покупке хлеба лучшего качества, а конкуренция ведется в области заготовок, в области количества, все они конкурируют друг с другом, лишь бы купить большее количество хлеба, а вся работа сводится к тому, что воз хлеба, который крестьянин привез на базар, рвется друг у друга, и на хлеб набивается цена.

Первое мероприятие — это было уменьшение плана и в соответствии с этим уменьшение кредитования. В то же время было указано, что этот план является ориентировочным, особенно в отношении двух основных культур — ржи и пшеницы. Если бы эти культуры поступили в большем против плана количестве по приемлемым ценам, то тогда весь хлеб, который нужно заготовить, заготовили бы, и средства на это были бы отпущены. Следующее мероприятие в этой части — это уменьшение экспортного плана и такая организация экспорта хлеба, чтобы запродажи приноравливались к ходу заготовки, к состоянию внутренних цен, к ходу отгрузки в порты, а не производились бы механически только на основании заранее установленного плана вывоза хлеба, находящегося еще в крестьянских амбарах. Остальные мероприятия — это мероприятия финансового и организационного характера. Из них следует упомянуть о запрещении госзаготовителям покупать хлеб у частных лиц и через частных лиц, потому что у нас получилось в этом направлении очень вредное явление, а именно, основные заготовители большую часть своей работы проводили через частных посредников, которые имеют с ними комиссионные договоры. Точно так же предусмотрено, чтобы поменьше средств поступало к крестьянству по всяким другим источникам.

Некоторые местные органы власти выносили постановление такого рода, чтобы при контрактации кукурузы крестьянству выплачивалась полная стоимость товара. Если крестьянство получает полностью за ту кукурузу, которую оно сдает в феврале—марте следующего года, то никаких стимулов для вывоза продовольственных культур у него не будет. Вместе с тем довольно значительно сокращена ссыпная сеть хлебозаготовителей, а именно: с 1738 пунктов она доведена до 1270 пунктов, т.е. сеть сокращена на 27%. Я полагаю, что это сокращение еще далеко не достаточно, что наши заготовители пошли слишком далеко в глубину, наши заготовители торчат в деревнях, там ведут ожесточенную войну с кооперацией, но момент, когда следовало бы поставить вопрос как о сокращении самих заготовителей, так и о сокращении их сети, еще не наступил.

В частности, в отношении двух районов, Урала и Сибири, СТО предоставил мне право, по примеру прошлого года, или ограничить число заготовителей и уменьшить ссыпную сеть, или создать синдикат из основных заготовителей. Мероприятия этого рода должны мной быть согласованы с облисполкомом и ревкомом по принадлежности.

В области заготовительных цен были даны указания стремиться к снижению до директивных цен, и в этой части эти указания дали сокращение спроса. Я сегодня на этом подробно останавливаться не буду. Во всяком случае, эти меры дали известные результаты. Так, например, из 100 процентов пунктов, которые мы наблюдали, в половине пунктов имеются стабильные цены; в четверти имеются продажные с тенденцией к легкому снижению. В остальной четверти заметно повышение. Нужно выяснить вопрос, в чем заключается разница между лимитными⁸ и директивными ценами. Разница заключается в том, что директивная цена имеет за собой и коммерческие меры воздействия: сокращение и увеличение спроса. [Когда при лимитных ценах есть снижение цен, то и спрос на товары снижается, но в осуществлении плановых соображении...* с известными коммерческими мероприятиями.] (*Так в документе) При директивных ценах стремление снизить цены сопровождается и снижением спроса. Кроме того, директивная цена другим своим концом опирается, во всяком случае, должна опираться, с известными коммерческими мероприятиями на потребительские цены. Сейчас значительно уменьшается спрос на хлеб, сокращается план и т.д. Это является необходимым для того, чтобы добиться директивных цен. Снижение директивных цен на остальные культуры необходимо, чтобы их можно было вывезти за границу.

Перехожу к этому основному вопросу. По моему мнению, мы в этой части в большинстве районов в настоящее время достигли таких цен, которые, хотя превышают цены директивные на 10—15%, но являются приемлемыми для внутреннего рынка. В директивных ценах есть один дефект, который заключается в том, что мы равняем их преимущественно на мировые цены. Между тем в отношении таких культур, как рожь, мы почти не можем равняться на [коммерческие] мировые цены. Если бы мы равнялись на эти цены, то должны были бы платить за рожь 50 коп. за пуд, потому что та цена, которая установилась на мировом рынке на рожь, ячмень и овес, является переходной, временной, и потому что в этом году в вывозе этих культур участвуют не только Балканские страны, но и Польша, Германия и др., и эти цены ни в малейшей степени не увязаны с экономикой сельского хозяйства даже этих стран. Много вывезти ржи, по моему предположению, мы не можем, мы можем вывезти миллионов 20 пуд., причем на первую половину года приходится около 13 млн пуд. Рожь является самой основной потребляющей культурой на внутреннем рынке, особенно у крестьянства, и цена, установленная в 1 руб. 40 коп. за пуд муки, является для внутреннего рынка весьма приемлемой, и поэтому при построении директивных цен мы фактически больше всего вынуждены в настоящее время равняться на внутренний рынок. Вследствие отсутствия у нас резервов мы не обладаем тем орудием спроса, который может воздействовать на крестьянское хозяйство, и при этих условиях мы можем дать указания районам, чтобы они не стремились во что бы то ни стало довести цены до директивных, потому что эти цены, даже повышенные на 10—15% против директивных, вполне приемлемы для нас. Понижение же цен на рожь не даст того увеличения заготовок, которое требуется для увеличения экспортного плана.

Относительно финансирования хлебозаготовок приняты меры, чтобы деньги отпускались в обрез и выдавались в соответствии с ходом заготовок и чтобы свободные деньги у заготовителей не могли влиять на повышение цен. Специальные мероприятия приняты в области насыщения внутреннего рынка. Эти мероприятия сводятся к плановому завозу в потребляющие районы и к установлению там продажных цен на приемлемом для нас уровне. Из этого не следует делать вывод, что в потребляющих районах обстоит все благополучно. Дело не совсем так. Мы имеем относительное благополучие в отдельных основных пунктах: в Ленинграде, Иваново-Вознесенске, Твери, Москве и Туле. В других местах нам не удалось снабдить и удовлетворить рынок так, как нам бы хотелось. Но в ближайшее время, если заготовки не упадут, мы этого достигнем. Заготовлено на 15 октября 195 млн пуд. Можно считать, что при таких заготовках внутренний рынок не будет удовлетворен. Нужно учесть, что из этого количества нужно откинуть 60 млн пуд., которые отгружены на экспорт и, таким образом, остается цифра в 135 млн пуд., которая как будто идет на нужды внутреннего рынка. Но при этом нужно учесть, что основные наши пункты к началу новой кампании остались без запасов с обнаженными мельницами и что, по крайней мере, 100 млн пуд. нужно, чтобы наполнить эти каналы по переработке и привести в движение весь механизм. Пока этот процесс не будет закончен, заготовки не могут попадать на внутренний рынок в полном объеме, а будут застревать в товаропроизводящих и товароперерабатывающих каналах. В то же время мы наблюдаем, что существенно возросла потребность мест производящих. Если в прошлом году можно было давать наряды и они выполнялись, то в этом году положение гораздо сложнее. В первую очередь места требуют удовлетворения их потребностей и даже образования хороших запасов. Таким образом, из этого количества в 195 млн пуд. уходит значительная часть и на потребление самих производящих районов и на образование запасов.

Я начал свое сообщение с того, что указал, что все наши расчеты являются расчетами баланса. В области финансов вряд ли можно что-нибудь придумать, кроме того, что придумано.

Сельскохозяйственный налог должен будет взиматься довольно жестко, всякие задолженности по с.-х. ссуде также; семссуда взыскивается; по части водки мы обратились лицом к деревне. В данный момент мы не можем говорить об увеличении налога. Стимул для вывоза крестьянством хлеба лежит в промтоварах в двух разрезах: один разрез — количество товаров, и другой — цена на товары. Тут дело не только в количестве, но и в цене. Если цена будет так высока, как сейчас, то крестьянство может обойтись без некоторых товаров, так как ему не выгодно продавать хлеб по дешевой, а покупать товар по дорогой цене. Дело со снабжением товарами у нас сейчас обстоит относительно благополучно. Дело в том, что летом недовырабатывались товары из-за отпусков, но в октябре та партия товаров, которая двинута в деревню, в два раза больше, чем та, которая была двинута в сентябре, и выполнение плана приняло более организованный характер. Сейчас жаловаться на то, что выполнение плана срывается, не приходится. Дальше не знаю, как дело пойдет. Точно так же обстоит дело с вопросами цен. Постепенно изживаются попытки производящих органов и синдикатов нарушать установленные цены и зарабатывать сверх нормы. Повышение оптового индекса на полтора-два процента объясняется тем, что отдельные тресты не совсем охотно подчиняются не только нам, но и ВСНХ, ведут свою политику и не исполняют указаний об отпуске товаров по установленным ценам. Задача Москвы кончается с того момента, когда товар отпущен по установленным правительством ценам, а дальше начинается уже задача мест. Дальше мы видим хищнические перепродажи, отчаяннейшую спекуляцию и все то, что способствует тому, что товар, отпускаемый из Москвы, в общем и целом, по относительно приемлемым ценам, — конечно, не равняющимся довоенным, но, во всяком случае, приемлемым для крестьянства, — доходит до крестьянства по абсолютно уже невозможным ценам. Если сравнить отпускные цены и продажные, то получится разница на 100, а в некоторых местах на 200%. Причем мы тут имеем со стороны органов власти далеко не желательный подход. На местах говорят: кооперация у нас бедная, почему же ей на этом деле не нажить? Часто наблюдаются разрешения перепродажи и частным лицам. По нашей линии мы отдали распоряжение, по советской линии последнее постановление СТО возлагает ответственность за это целиком на местные исполкомы, налагая на них эту ответственность, оно предоставляет им и довольно обширные права по развозу и распределению товаров по районам⁹. Но здесь нужна жестокая партийная директива. У нас нет почти ни одного района, самого лучшего в партийном отношении, где бы не делались исключения для того или иного областного кооператива, для того или иного областного Внуторга.

Особняком стоит вопрос о кредитных учреждениях. Здесь, несмотря на постановление СТО, продолжается все та же вакханалия. Все банки, начиная с Государственного банка, кончая Городским и Промышленным банком, — причем Московский городской банк имеет защиту в лице Московского совета, и я заявляю здесь с полной ответственностью, что тов. Угланов искренне огорчается, когда мы вмешиваемся в деятельность московской кооперации или Московского городского банка, — занимаются спекуляцией. Отчего бы не нажить на кредитных операциях? В отношении Московского городского банка мы имеем случаи продажи ситца с дополнительным ассортиментом в виде какао, кофе, табака высоких сортов и т.п. Годится ли турецкий табак, мы в этом деле не разобрались, но, во всяком случае, курить высокие сорта табака крестьяне не могут.

Теперь я перехожу к тому вопросу, который нуждается в директиве, а именно о том, что нужно жесткое регулирование не только по экономической, но и по административной линии. По отношению к нашей кооперации и Московскому городскому банку, чтобы они вместе с мануфактурой не выбрасывали и другие ассортименты, неприемлемые для крестьян, экономическое регулирование недостаточно, необходимо регулирование административное.

Молотов. И то, и другое.

Шейнман. По части того и другого у нас трудно проводить, так как у нас нет товаров, а те товары, что есть, мы должны в кратчайший срок завозить на места. Те товарищи, которые сидят в Москве и на местах, не должны, заниматься перепродажей, да и нужно, чтобы они поняли политическое значение этого вопроса, нельзя здесь ограничиться только циркулярами Внуторга, с исполнением циркуляра всегда успеть можно. Они должны понять, что политически этого делать нельзя, и здесь можно подойти только одним административным и политическим методом, потому что экономическое регулирование по отношению к тем, которые не должны этим заниматься, будет недостаточно. Точно так же нельзя экономическим регулированием подходить к махорочному синдикату, который не признает регулирования, который вступил на путь частной лавочки, говоря, что махорка продается по 30 коп., лист курительной бумаги к ней стоит 5 коп. Вагон махорки стоит столько-то, а к нему два ящика курительной бумаги стоят столько-то.

Рыков. Мужик курит газету, зачем ему курительная бумага.

Шейнман. Мужик не покупает этой бумаги, но кооператив должен купить.

Рыков. Это обязательно.

Шейнман. Они говорят, что это ассортимент. Тут надо что-то сделать, или я действительно ошибаюсь, что экономическое регулирование относится не к нашим наркоматам и подчиненным им органам. Здесь надо противопоставить какие-то другие меры. Регулирование в отношении наших органов, конечно, должно быть административным.

Сокольников. Но оно, к сожалению, не происходит в безвоздушном пространстве.

Шейнман. Я не говорю, что я буду проводить его, а пусть каждый проводит по своей линии. Тов. Сокольников говорит о безвоздушном пространстве, что Шейнман только будет регулировать. Нет, пускай тов. Сокольников регулирует банки, тов. Пятаков — промышленность и т.д.

В общем и целом все мероприятия, которые намечены за последнее время, сводятся к тому, что в области хлеба мы сокращаем спрос, сокращаем, конечно, до такой степени, которая, с одной стороны, приемлема для крестьянства, с другой стороны, не ниже той степени, которая вызывается нашей объективной обстановкой. Есть пустые желудки в целом ряде местностей, которые предъявляют повышенный спрос против того, что нам хотелось. В области промтоваров — большая жесткость и большее возложение ответственности на местные и государственные органы. В общем и целом я считаю, что положение не так плохо, потому что даже при уменьшении плана, как мы наметили, с 780 млн до 680 млн пуд., у нас получится уменьшение экспорта примерно на 70 млн пуд., так как я считаю, что 30 млн уменьшения падет на другие графы. Абсолютный экспортный план у нас будет 310 млн пуд. всякого рода хлебов.

Каменев. Со жмыхами?

Шейнман. Я говорю 310 млн со жмыхами, причем экспорт я уменьшаю на 70 млн, а 30 млн падают на резервный фонд и другие фонды. Все-таки в этом случае резервный фонд составит около 70 млн пуд., и если мужика мы сломим, то можно еще увеличить этот фонд, но об этом говорить пока еще преждевременно.

Рыков. Дожди уже ничего испортить не могут.

Шейнман. Здесь перед нами выступают новые факторы. У нас заготовительная хлебная кампания растягивается уже на целый год. Эта кампания будет длиться не 6—7 мес., как мы предполагали, а 12 месяцев. Я напоминаю, что хлебную кампанию 1923 г. мы начали примерно числа 23 декабря, накануне рождества был заключен первый договор, мы вели хлебную торговлю вплоть до июля месяца и даже в августе месяце, так что тут особенно страшного ничего нет. Конечно, многие выводы по части импортного плана нам придется несколько изменить. Имеется сильная растяжка в темпе, которая отражается и на темпе нашего импорта.

Сталин. Несколько вопросов. 780 млн пуд. — первоначальный заготовительный план. Теперь вы предполагаете 680 млн пуд. Какой процент этой предполагающейся заготовки вы должны были иметь по первоначальному плану к 1 января?

Шейнман. 70%.

Сталин. Теперь вы думаете осуществить 60%?

Шейнман. Да, так.

Сталин. Затем у вас в докладе говорилось о том, что цены с точки зрения экспорта и с точки зрения внутреннего потребления сталкиваются, вам приходилось равняться в ущерб внутреннему рынку. Как это у вас отражалось в СТО, какой там был найден выход?

Сокращая общий план с 780 млн пуд. до 680 млн пуд., вы ссылались, что подсчет валового сбора оказался неправильным. Какие тут были факторы? Еще вопрос. Не известно ли, чему равнялась заготовка реально во второй декаде октября? Первая декада дала цифру, которая не совпала с планом. Вторая декада, видимо, тоже не совпадает, откуда же у вас 90 млн за октябрь? Очевидно, будет меньше?

Шейнман. 70 млн.

Молотов. Вопрос о ролях кооперации в хлебозаготовках.

Сталин. И еще один вопрос насчет единого фронта заготовителей.

Молотов. Какую роль играла кооперация до сих пор в хлебозаготовках, и какова дальнейшая роль кооперации в этом деле, как вы эту роль оцениваете? И затем, с точки зрения проводки промышленных товаров в деревню, как, по-вашему, должно регулироваться это дело?

Рудзутак. На заседании СТО т. Сокольников показал мне таблицу, по которой установленный твердый сельскохозяйственный налог понизился в отношении к зажиточной части крестьянства. Табличка, которую мне показал т. Сокольников, свидетельствует о том, что налог этого года главным образом ляжет больше на беднейшую часть, чем на зажиточную часть, и этот процент, даже абсолютное количество уплачиваемого зажиточной частью налога, будет ниже, чем в прошлом году. Если принять во внимание, что 14% крестьян выбросит 60% товарного хлеба на рынок, нельзя ли тут принять какие-нибудь меры, помимо общих мер, которые предлагает т. Шейнман. Нельзя ли принять меры в этом направлении, чтобы эту зажиточную часть заставить выбросить, не затрагивая всей массы крестьянства.

Сокольников. Из 310 млн пуд., которые вы по сокращенному варианту думаете в течение года заготовить, какое количество будет заготовлено до 1 января? Это я спрашиваю об экспортном хлебе.

Цюрупа. Какие соображения имеются у т. Шейнмана по следующему вопросу: у нас реализация хлеба для за границы задержана, в это время наши конкуренты размещают за границей свой хлеб там, где мы бы должны были размещать, таким образом, емкость этого рынка сокращается. Если верно его предположение о том, что мы будем выступать на заграничном рынке в течение всего года, то в состоянии ли мы будем разместить эти 310 млн пуд., которые мы предполагаем собрать для экспорта. Может быть, у т. Шейнмана имеются какие-либо расчеты.

Шейнман. 780 и 680 млн. Таков ответ на первый вопрос. Я подхожу с точки зрения валового сбора, я говорю, что это есть цифра балансовая, я оцениваю эту цифру с точки зрения валового сбора. Конечно, для мужика не закон выбросить на рынок 680 млн или большее количество хлеба, если у него будет к этому стимул. Надо знать, что в наших балансах есть графа: какое количество хлеба мужик оставляет в своем хозяйстве. Если он за хлеб получит нужный ему товар, он, конечно, может оставить в своем хозяйстве меньшее количество хлеба. Он оставит меньший маневренный фонд, если мы дадим нужный ему товар. Если мы не дадим ему этого товара, то он, естественно, оставит больший маневренный фонд. Эти цифры являются статистическими балансовыми цифрами, мы исходим здесь из того количества, какое мужик должен оставить примерно в своем хозяйстве при настоящих условиях. Я хочу напомнить, что когда СТО и Политбюро принимали цифру в 780 млн пуд., я написал письмо и сказал, что на 50—60 млн пуд. мы эту цифру, пожалуй, преувеличиваем. Но именно исходя из того, что нельзя знать, сколько каждое хозяйство оставит у себя хлеба, я не считал возможным спорить, точно так же, как сейчас не буду спорить, если вы скажете, что мужик даст не 680 млн пуд., а 620 млн. Цифра эта будет зависеть от того, сколько мы выпустим товара, сколько водки и т.д. Мужик не обязан продавать хлеб. Это является косвенным ответом на вопрос тов. Рудзутака. Как раз зажиточного крестьянина никакими мероприятиями продать хлеба не заставишь, он найдет тысячи средств и уловок увернуться от этого. Зажиточную часть крестьянства можно заставить дать хлеб за тракторы, за сложные сел.-хоз. машины. Вопль идет отовсюду, и главным образом как раз со стороны зажиточного крестьянства, которое согласно продать свой хлеб и заплатить 50% наличными за тракторы, за сложные с.-х. машины, а просто, зря, эта часть крестьянства хлеба своего продавать не будет. Раз затронут вопрос с.-х. налога, то мне сплошь и рядом приходится с этим вопросом выступать, я в отдельных разговорах с мужиками, с отдельными товарищами, разъясняю так, что наша политика отодвижки сроков является правильной политикой, потому что, если бы этого не было, тогда бы при запоздании уборочной кампании мы нажимали бы по части налогов и у нас была бы большая неприятность. Но кулаков и зажиточных нам не удалось бы зажать, потому что они очень крепкие. Например, если у наших органов в определенных пунктах не хватает нескольких тысяч рублей, они получают эти деньги у кулаков. У нас ставка на бедноту и середняков, которые вынуждены продавать свой хлеб для уплаты налогов, для удовлетворения своих нужд.

Следующий вопрос т. Сталина — сколько мы предполагали при плане в 780 млн пуд. заготовить до 1 января. 545 млн (70%). Теперь предполагаем 60%. 10% с 780 млн пуд. — это 78 млн пуд. хлеба. Сейчас я взял именно эту минимальную цифру на полугодие. 380 млн пуд., причем октябрь я считаю уже не 90 млн пуд., как в плане, а 70 млн пуд. Этот план я теперь считаю реальным и в известной мере, если угодно, минимальным планом. В первом с.-х. полугодии предполагается у нас вывезти 110 млн пуд. вместо предполагавшихся 170 млн пуд., или что-то в этом роде.

Следующий вопрос — разрыв между внутренним и внешним рынками в отношении некоторых культур. Как тут вопрос разрешался? Тут были большие бои, правда, не с т. Сокольниковым, а с некоторой коллегией защитников, советников, которые работали при т. Каменеве. Можем ли мы проводить валютный экспорт, т.е. убыточный экспорт, или нет? Как будто сговорились, что убыточный экспорт проводить не можем, что, во всяком случае, поднимать об этом вопрос преждевременно, потому что речь не идет о продаже хлеба, закупленного по справедливой внутренней цене, но по цене, принятой вовне. Несмотря на то что мужику доказываешь, что валютный экспорт вещь непосильная, для меня не исключена возможность, что мы в отношении той или иной отдельной культуры сделаем такой трюк, что позволим вывезти несколько десятков миллионов пудов той или иной культуры, даже хотя бы в убыток.

Голос. Хлебопродукт по какой цене покупает валюту?

Шейнман. По цене 9 руб. 50 коп. Но так как т. Сокольников или кто-то другой на эти 9 руб. 50 коп. купит за границей машины, мануфактуру, которые у нас стоят 39 руб., то такая операция в исключительных случаях допустима. На сессии ВЦИК говорилось об этом убытке. Для меня и всех присутствующих, конечно, ясно, что если обстановка сложится так, что нужно будет вывезти 30—40 млн пуд. той или иной отдельной культуры, мы это сделаем. Но лозунг такой мы дать не можем, тем более что он сейчас не вынуждается обстановкой. К этому есть известный корректив: Украине — специально, и в отношении и некоторых других районов нужно дать разъяснение: не стремитесь во что бы то ни стало дойти до мировых цен, т.к. внутренний рынок может вынести эти цены на 20 коп. выше. В отношении ржи идти к мужику с ценой 50 коп. за пуд мы не можем. Я забыл сказать, что овес на мировом рынке стоит 50 коп.

Председатель. Покажите ваши таблицы.

Шейнман* (*Вдоль этого абзаца имеется помета А.Л. Шейнмана: «Переговорить с Каменевым».). (Показывает таблицы внутренних и мировых цен)** (** Таблицы не сохранились.). Толстые линии — это директивные цены. Крайняя верхняя — это заграничные цены, продажные цены заграницы. Директивная цена имеет ту линию, которая должна быть в соответствии с заграничной ценой, там уклонение небольшое, у нас директивные цены в общем и целом равняются заграничным. Те линии и черты, которые находятся над директивной ценой, указывают на цены, которые у нас существуют.

Каменев. Разрешите, я разъясню. Вот директивная цена, т.е. та, которую мы считаем [по всем трем линиям: мировая цена, мировой бюджет] приемлемой, исходя из мировой цены и восстановительной цены для крестьянства, справедливая цена от 1 руб. до 1 руб. 10 коп. Вот мировая цена. Разница между ними и есть разница накладных расходов. Вот ориентировочная, безубыточная цена, что мы можем платить мужику. Разница тут в 56 коп. — это провоз, транспорт и т.д., и т.д. Вот то, что мы хотели выплатить. При такой заграничной цене мы бы имели возможность покрыть свои расходы и получить некоторую прибыль. Если бы мы по этой цене платили крестьянину, то мы могли бы продать по этой цене без убытка, но и без прибыли. А вот реальные цены, они выше директивных и около безубыточных, а в некоторых местах превосходят безубыточные (Армавир).

Шейнман. Вопрос т. Молотова. Оправдала ли себя в хлебозаготовках потребительская кооперация. Центр обнаружил очень большую осторожность при заявке на план. Сельскохозяйственная кооперация идет ниже, так как она находится в состоянии анархистского строительства — она везде и всюду, но нигде ее еще нет. Потребительская кооперация в лучшем положении, потому что она много лет работает, чуточку подтянулась, кроме того, у Центрсоюза есть импорт, эта организация более богатая.

В отношении промтоваров. Конечно, сколько бы мы ни ругали кооперацию (а сегодня тоже ругали), — она, с одной стороны, играет крупную отрицательную роль при проведении всех наших планов, но, с другой стороны, она играет и положительную роль, так как работает, несмотря ни на что, дешевле частного продавца. Но надо внести в это дело больший порядок. На сессии ВЦИК был единодушный вопль о том, чтобы частному абсолютно не давать товаров. Крестьяне требуют, чтобы весь товар проводился через кооперацию.

Вопрос тов. Цюрупы, что емкость европейского рынка сокращается. Европа в этом году бедна, она в запас не покупает, она покупает только для текущей потребности. Так что, с одной стороны, нам особенно беспокоиться нечего.

Голос. Она имеет свой урожай.

Шейнман. Сколько бы она ни имела своего урожая, она вывозит не от избытков — это чисто валютный экспорт. Румыния поступила умнее.

Мы в эту кампанию вступили с некоторыми затруднениями. Конечно, если будет толковый аппарат (я организационных вопросов не поднимаю сейчас), то эти затруднения преодолеем.

Председатель. Тов. Сокольников, хотите ответить на вопрос? Так как все вопросы упираются в импорт, я считаю рациональней заслушать доклад тов. Сокольникова, потом открыть общие прения по тому и другому докладу.

Тов. Сокольников, вам слово для ответа.

Сокольников. Я понимаю вопрос тов. Рудзутака таким образом: если излишки хлеба скопляются у наиболее крепкой части хозяйства и если для этой части налог установлен облегченный, то налоговой нажим на этот хлеб оказался сведенным к минимуму. По тем данным, которые сообщены из Украины, дело так и обстоит. Я поручил сделать проверку этого по некоторым округам СССР.

Голос. Беднота вместо облегчения получила ухудшение.

Сокольников. Я думаю, что мы сейчас вопрос обсуждаем не в этой плоскости. Если будем обсуждать вопрос о сельскохозяйственном налоге, то будем и об этом говорить. Действительно ли уменьшился налоговой нажим на верхушку, которая держит хлеб. Мне прислали справку из Украины. Там этот вопрос обсуждался на сессии ВУЦИК. Справка касается 6 округов: Сумского, Уманьского, Белоцерковского, Проскуровского, Винницкого и Изюмского. Речь идет о размере налога, который в этом году предъявлен к уплате. Беру группу хозяйств с 4 головами скота: в прошлом году по Сумскому округу было предъявлено к уплате 199 тыс. руб. налога, в этом году 59 тыс. руб. По Уманьскому округу хозяйства с 4 головами скота в прошлом году платили 66 тыс. руб. налога, в этом году — 33 тыс., т.е. в том округе (Сумском) было уменьшение почти в 4 раза, здесь в 2 раза. [В Белоцерковском округе в прошлом году 4-головники платили 34 тыс. руб., в этом году — 8 тыс. В Проскуровском округе в прошлом году... в этом году 59 тыс. руб.] В Винницком округе в прошлом году — 142 тыс., в этом году — 40. В Изюмском округе в прошлом году — 447 тыс., в этом году — 208.

Голос. Дает ли это картину в целом?

Сокольников. Я привожу данные по группам. [Группа с 3 головами скота (эти данные взяты по округам), это вытекает из механизма тех изменений, которые внес сельскохозяйственный налог.] По группе с 3 головами: в Сумском округе в прошлом году налог был 408, в этом году — 206. В Уманьском в прошлом году — 612, в этом году — 320. В Белоцерковском округе в прошлом году — 872, в этом году — 462 и т.д. по всем остальным округам. Группа хозяйств без скота: в прошлом году в Сумском округе налог для них составлял 196 тыс. руб., в этом году 197. В Уманьском округе в прошлом году 453, а в этом году 536.

Цюрупа. Положение искажает действительность.

Сокольников. Я вам привожу цифры, предъявленные по налоговым платежам. По Проскуровскому округу в прошлом году — 494, а в этом году — 482. По Винницкому в прошлом году — 208, в этом году — 182. По Изюмскому округу в прошлом году — 336, в этом году — 313. Если взять процентную долю суммы налога, уплачиваемой по каждому округу различными группами, то по всем округам в этом году мы имеем такие результаты, что группа хозяйств без скота и с одной головой скота платит больше по сравнению с прошлым годом. Группа с 2 головами скота стабилизировалась, и группа с 3—4 головами скота платит налога меньше, чем в прошлом году.

Голос. А как по посевам?

Сокольников. Я не говорю здесь о группах по посевной площади, я говорю о группах хозяйств по головам скота.

Голос. Нужно получить данные по площади посева.

Сокольников. Об этом можно спорить в другой плоскости. Я хочу выяснить и проверить, в какой мере это явление является общим, поскольку несомненно, что хозяйства с большим количеством скота являются и хозяйствами с большим посевом, и можно заключить, что они имеют и большее количество излишков. Можно сказать, что такая постановка дела ведет к тому, что наш налоговый нажим особенно слаб по отношению к этой группе [и нам нужно было бы подобраться к ним, чтобы их заставить выбросить хлеб на рынок].

Председатель. Как будем вести дальше работу? Заслушаем ли доклад о плане и потом будем вести общие прения?

Рыков. Экспорт зависит от заготовок, заготовки зависят от экспорта, борьба с товарным голодом зависит от вывоза, от импорта.

Голос. А от импорта зависит разворачивание промышленности.

Рыков. Можно обсуждать отдельно, но нужно, чтобы получить картину, заслушать и второй доклад.

Сталин. У нас все связано между собой. Если речь идет о заготовительной кампании, то при чем тут экспорт, лучше будет отдельно обсудить вопрос.

Рыков. Количество вывозимого хлеба зависит от наших заготовительных органов.

Председатель. Тов. Сокольников, вам слово.

Сокольников. Конечно, обсуждение плана заготовок выиграло бы, если бы его отделить и обсуждать отдельно, но здесь мы должны наметить некоторые мероприятия и определить свою политику в отношении хлебозаготовок. Это можно сделать только в том случае, если подойти под углом зрения заготовок на внутренний рынок и хлебозаготовок для экспорта [в смысле мероприятий, которые нужно понимать].

 [Рыков. Обсуждать надо отдельно, но чтобы партийная линия сошлась.]

Сталин. Мы заслушаем сначала тов. Сокольникова, а обсуждение общих вопросов разделим (принимается).

Сокольников. Я представляю себе доклад таким образом: во-первых, я хочу дать картину тех конкретных затруднений, которые возникли в конце IV и в I квартале в связи с экспортом и импортом; затем дать анализ нашего валютного положения в связи с экспортно-импортными затруднениями и изменениями; затем коснуться вопросов, которые вытекают из этого положения, и необходимых мер или по крайней мере общего направления, в котором нужно действовать.

Если перейти к тем затруднениям, которые у нас сейчас создались в части экспорта, то я должен сказать, что мне картина представляется все-таки менее гладкой, чем та, которая как будто бы могла получиться из доклада тов. Шейнмана. Мы имели следующее положение: в течение последнего квартала прошлого года, в течение июля, августа и сентября проводилась довольно форсированная программа заготовок, в том числе и для экспорта при очень высоком уровне хлебных цен. Затем, когда выяснилась невозможность сохранить такой высокий уровень цен, то мы стали проводить значительное сокращение заготовок хлеба и экспортной программы в текущем квартале. Так как экспорт составляет значительную сумму в нашем экспортном плане первого квартала, то это обстоятельство и перевернуло наш экспортный, а затем и наш импортный план. Первоначально предполагалось, что от экспорта хлеба в течение первого квартала получится сумма в 175 млн руб., но эта сумма 175 млн руб. в план не была внесена, а там фигурировала цифра 155 млн руб.

Сталин. Мы обсуждаем экспортно-импортный план, почему нет сейчас здесь т. Красина?

Сокольников. Я буду докладывать об экспортно-импортном плане в связи с нашим валютным положением. Экспортно-импортный план есть продажа и покупка на валюту, и поэтому всякая экспортно-импортная операция есть валютная операция. Я не буду останавливаться конкретно на заданиях по группам сырья, фабрикатов и т.д. Цифра 155 млн руб. была внесена в этот план, затем выяснилась необходимость снижения этой цифры. [Первоначально предполагалось снизить план поступлений от экспорта хлеба в первом квартале до 100 млн руб.] Но так как это опрокидывало всю экономию экспортно-импортного плана и валютных расчетов, то мы в СТО и в комиссии, где обсуждался этот вопрос, переживали очень большие колебания, мы не хотели пойти на цифру, которую бы приходилось изменять в сторону увеличения, и Совет Труда и Обороны остановился на цифре в 110 млн руб.¹⁰ Если память мне не изменяет, тт. Красин и Фрумкин как будто предлагали остановиться на цифре в 90 млн руб. Ход дальнейших заготовок при пониженном уровне цен (а это особенно важно, потому что нужно иметь в виду, что в IV квартале прошлого года заготовки шли по высоким ценам, да и теперешний уровень цен снижен еще далеко не достаточно) показал, что возможность экспорта сильно сократилась, и Экспортхлеб думает, что действительная выручка от экспорта хлеба составит не больше 60 млн руб. Перед лицом этого заявления мы должны были опять пересмотреть наш экспортно-импортный план и проверить те заявления, которые делал Экспортхлеб. Сокращение цифры поступлений валюты от экспорта хлеба на 60 млн руб. основывалось на том, что, во-первых, неизвестно, будет ли выполнена полностью на 100% концентрация хлеба в портах на I квартал, во-вторых, если вся программа будет выполнена, то будет ли весь хлеб к 1 января продан и валюта получена. Наконец, в течение предшествующих кварталов были крупные задатки под большую программу экспорта. Поскольку большая программа экспорта начинает снижаться, мы не можем брать в дальнейшем задатков под такую большую программу, и Экспортхлеб считал, что придется из сумм, полученных на IV квартал, рассчитаться за произведенные операции. Та комиссия, которая работала по поручению СТО и которая включала в себе все заинтересованные ведомства — Наркомвнешторг, Наркомвнуторг, НКЗем, ВСНХ, НКФ, — эта комиссия все-таки не решилась пойти на снижение этой суммы поступления от экспорта хлеба до 60 млн и взяла более высокую сумму в 75 млн. Большей цифры никто в комиссии не защищал. Эта цифра в 75 млн по экспорту хлеба занесена теперь в наш экспортный план.

Все поступления по экспорту, валютные поступления, должны составить 190 млн руб. Таким образом первоначальные предположения были такие: [165] 155 млн от экспорта хлеба и 115 млн по всем остальным статьям. Теперь вместо [150] 155 млн по хлебу мы имеем 75 млн руб. и 115 млн по остальным статьям. Мы разбирали вопрос, изменится ли эта цифра в 115 млн руб., можно ли в течение первого квартала увеличить вторую часть нашего экспорта, и в комиссии мы пришли к такому выводу, который я и сейчас буду защищать, что, может быть, и [можно будет получить немного больше 115 млн руб., хотя в] будут по некоторым статьям увеличения вывоза. но. с другой стороны, в составе 115 млн есть сомнительные статьи (я обращаю на это внимание Политбюро, мы имеем повышение уровня цен не только по хлебу, но и по другим экспортным статьям, по которым экспорт становится нерентабельным, невозможным). Так что я повторяю, что в составе 115 млн имеются сомнительные статьи. Таким образом в течение последних недель пришлось несколько раз пересматривать импортно-экспортный, лицензионный план и платежный план. У нас было несколько вариантов. По первоначальному варианту, когда предполагалось, что экспорт хлеба даст эту максимальную сумму в 155 млн руб., то предполагалась выдача лицензий на 560 млн руб. Выдача лицензий определяет программу закупок и заказов за границей. Когда выяснилось, что экспорт хлеба не даст таких результатов, то программа выдачи лицензий была сокращена до 524 млн руб. Мы пытались бороться таким образом, чтобы вместо выпадающего экспорта хлеба подтянуть использование кредита, и нам удалось поднять выдачу лицензий до 552 млн, но когда выяснилось, что и это невыполнимо, то мы перешли к цифре выдачи лицензий на 512 млн руб. Таким образом против первоначального плана мы сократили план лицензий на 50 млн. Это означает, что изменяется программа закупок за границей по сырью, по полуфабрикатам, главным образом по сельскохозяйственным машинам, и, в известной степени, и по предметам широкого потребления. Кроме того, это сокращение является только началом сокращения. Импортно-экспортный план на I квартал находится уже в таком положении, что целый ряд шагов уже сделан, закупки уже начались. Даже и при неблагоприятных перспективах по вывозу хлеба, все-таки [экспорт и] импорт [даст несколько миллиардов рублей, как мы предполагали, т.е. примерно 1 млрд по экспорту и 1 млрд по импорту, а] составит за год около 800 млн руб. Так что, если мы выдадим лицензии в пределах [612] 512млн руб., то в рамках годового плана можно будет справиться, но главное сокращение падет на следующие кварталы: II, III, IV. Если хлебный экспорт будет еще более сокращен, то в дальнейшем мы будем стоять перед более существенными препятствиями.

Выводы отсюда такие. Уже пришлось начать пересмотр составленных производственных программ. СТО должен был высказаться за сокращение программ ввоза хлопка (что отчасти компенсируется лучшим урожаем у нас хлопка, чем мы предполагали). Из этого уже вытекла необходимость пересмотреть программу хлопковой промышленности. Но то же самое будет для целого ряда отраслей. [Этот вопрос ставится сейчас, если никаких изменений в ноябре-декабре на хлебном рынке не произойдет, тогда придется существенно пересмотреть все программы хозяйственного разворачивания у нас в течение года.] Лицензионный план еще неравнозначен с платежным планом. Если какому-либо учреждению выдается лицензия на известную сумму, оно имеет право произвести заказы за границей, выплатить авансовые задатки и затем рассчитывать в дальнейшем. Важно будет с точки зрения наших расчетов выяснить, сколько мы можем уплатить в течение первого квартала. Здесь мы имеем такие суммы: по первому варианту комиссии СТО предполагалось, что мы можем уплатить 192 млн, теперь по второму варианту мы выяснили, что можем уплатить только 142 млн руб., т.е. наши платежные ресурсы сократились на 50 млн руб. Так как экспортный хлеб сократился на 80 млн руб., то из этого вытекает, что 30 млн мы компенсировали за счет использования кредитов, за счет использования золотых запасов и т.д., но уменьшение на 50 млн руб. оказалось совершенно неизбежным.

Еще по поводу тех несовершенств, которые имеются во всех планах. Здесь вы видите огромное напряжение: лицензий выдается на 500 млн руб., а платить мы можем 140 млн руб. Это обстоятельство указывает на тот риск, на всякие затруднения, которые мы будем иметь в этом деле. Тут возможен недоучет сроков, некоторое несовпадение с нашими расчетами. Это всегда грозит тем, что нам в один прекрасный день предъявят требования о больших платежах. В том же лицензионном плане, о котором я говорил и который установлен СТО в размере 512 млн, имеются лицензии, которые выдаются в течение I квартала и, с другой стороны, в этот план входят лицензии, которые в IV квартале прошлого хозяйственного года выдавались в счет I квартала этого года. Затем, в платежном плане, кроме тех платежей, которые мы должны произвести по заказам, делаемым вновь, имеются платежи по старым обязательствам прошлого года. Выяснилось то обстоятельство, что никто точно не может сказать, сколько мы по старым обязательствам должны заплатить.

Была названа сумма в 50 млн руб., но сумма эта является спорной. По операциям прошлого года были известные кредиты, отсрочки платежей и т.д. Никто не вел точного учета этих платежей, которые предстоят нам в ближайшем будущем по обязательствам прошлого года. По новым заказам мы должны дать определенные задатки и т.д. А сколько нам предъявят по старым обязательствам, этого мы не знаем, не можем назвать эту цифру. [Данные находятся у НКВТ и других органов, которые в один прекрасный день могут вылезть и сказать нам, что вот, мол, необходимо заплатить такую-то сумму. Точных и более или менее правильных цифр в этой части мы не имеем.] Это должен был бы знать НКВТ, который должен следить за состоянием своих органов, за состоянием касс, платежей и т.д. На это не обращалось внимания, и это обстоятельство для ближайшего времени может очень значительно ухудшить наше положение потому, что если цифра 50 млн руб. нами резервирована в этом экспортно-импортном плане, то, с одной стороны, мы сокращаем возможные платежи по новым заказам, а с другой стороны, может оказаться, что этих 50 млн руб. будет недостаточно для оплаты прошлогодних обязательств. Дело может осложниться тем, что, может быть, имеется ряд хозяйственных органов, по отношению к которым НКВТ имеет некоторое благоприятствование, оставляя им больше валюты, чем другим органам. Но мы этого сказать определенно не можем, мы не могли проверить этого, указаний у нас нет. СТО поручил выяснить этот вопрос. Так обстоит дело с лицензионным планом: мы пересмотрели его и должны были перейти к программе сокращения лицензий, к сокращению платежей. [Это все под таким углом зрения, и это только цветочки.] Однако даже пои этих сокращениях мы идем таким темпом, который затем может не оправдаться, если выяснится, что в ноябре и декабре [заставит пересмотреть наши планы экспорта и импорта] не произойдет перелома хлебозаготовок в лучшую сторону.

К чему свелись изменения, о которых я говорил, по отдельным отраслям? Основное — следующее. По сырью. Я тут буду докладывать цифры двух вариантов нашей комиссии: 1-й вариант, который предполагал, что вывоз хлеба можно удержать на 150 млн, и 2-й вариант, по которому эта сумма упала до 70 млн.

Сталин. Это до 1 января?

Сокольников. Да, это до 1 января, это относится к квартальному плану. Теперь стоит вопрос о том, чтобы пересмотреть экспортно-импортный годовой план. Он должен быть пересмотрен, но это надо будет сделать, когда мы по поводу возможных перспектив экспортного плана будем иметь те или иные возможности окончательного суждения. В этом положении, в которое мы сейчас попали, я думаю, надо обратить внимание на следующее: мы уже сейчас выполняем этот импортный план нынешнего квартала в большой степени за счет кредитов, более или менее краткосрочных. Долгосрочных кредитов у нас нет. Краткосрочные кредиты позволяют нам вертеться, но вместе с тем мы, несомненно, тут имеем элементы большого затруднения в дальнейшем: или мы, как мы рассчитываем, будем дальше всегда иметь возможность возобновить эти краткосрочные кредиты, [или расширить их,] или в дальнейшем мы выровняем свое валютное положение. Если ни то, ни другое не произойдет, [или мы выправим свое валютное положение, или, если и то, и другое произойдет] то в известный момент мы окажемся привязанными на ниточку, т.е. будем поставлены в известную зависимость от кредитора, в зависимость более или менее тяжелую. Но, во всяком случае, когда мы идем на эту политику увеличения краткосрочных заграничных кредитов, то, чтобы не впасть в совершенно роковые ошибки и тяжелое положение, мы вместе с тем должны иметь контрмеры по некоторому укреплению своего валютного положения, по укреплению резерва. Это становится совершенно необходимым. Если мы идем на заграничные краткосрочные кредиты и набираем кредитов на 100 млн руб., то обязательно должны увеличить свои резервы на 25—30 млн руб., чтобы не быть связанными и не оказаться в таком положении, когда мы будем стоять или перед перспективой полного банкротства, перед остановкой привоза товара к нам, либо перед необходимостью добиваться продолжения кредитов [нормальные сроки] на кабальных условиях.

Я должен доложить, что в смысле нашего валютного положения мы за последние полгода имеем, безусловно, ухудшение, о котором сейчас я думаю вам доложить со всей серьезностью, потому что так продолжаться дело вообще не может. Отчего произошло это ухудшение валютного положения? Причина — неурожай прошлого года. Этот неурожай заставил нас использовать наш золотой резерв, и мы использовали 115 млн руб. золота. По сравнению с прежними временами мы сейчас находимся на минимуме наших золотых и других валютных фондов. Опасность положения заключается в том, что, тогда как вся хозяйственная машина идет на подъем, тогда как в области денежной мы разворачиваемся гигантскими шагами, так как мы пустили в ход развитие кредита внутри страны, — тут получаются своего рода «ножницы», т.е. золотые валютные резервы, которые являются обязательной предпосылкой устойчивости денежного механизма, идут на сокращение. Я мог бы показать, как это отражается на всем положении. Тут речь идет не только о формальном обеспечении банкнот золотом. Мы должны были в прошлом году сократить свой золотой фонд на сумму около [775] 10Q млн руб. В прошлом году на 1 октября в фонде казначейства было 155 млн руб., а теперь только 50 млн руб., т.е. сокращение на 105 млн руб.

Сталин. За исключением всех покрытий и обеспечений?

Сокольников. За исключением того, что имеется в Госбанке.

Из них имеется иностранной валюты 26 млн руб., которые находятся на счетах Госбанка и фактически в наличности не имеются. Это обязательства Госбанка.

Рудзутак. А как насчет 50 млн, на которые увеличен основной капитал Госбанка?

Сокольников. Это наша валюта, находящаяся на текущем счету в Госбанке.

Голос. Вы это исчисляете как уменьшение нашей валюты?

Сокольников. Товарищ Рудзутак, как народный комиссар путей сообщения, должен знать, что у нас есть золотой фонд, находящийся в Госбанке, и есть основной фонд государственного казначейства, который по постановлению Политбюро, принятому в начале 1922 г., никогда не может быть меньше 150 млн руб. [Но формально можно сказать, что это постановление соблюдается, поскольку есть еще 150 млн руб. претензий к различным хозяйственным органам, которым мы дали золото, а получили от них червонцы. Я не говорю, конечно, о золотом фонде Госбанка.] У нас есть 26 млн руб. иностранной валюты, находящейся в Госбанке, но если бы я сказал банку — дай эти 26 млн, он бы их не мог дать. Дальше у нас имеется на 10 млн золота и 12 млн платиной. Платина сейчас не является легко реализуемым товаром. Мы тут дошли, как говорится, до ручки. Все, что можно было заложить, мы заложили, платину закладываем в Лондоне, пробуем заложить в Америке. Все дело сводится к 10—11 млн золота.

Голос. А Гохран?

Сокольников. Фонды Гохрана мы реализуем в течение уже 5—6 лет, каждый год за границу мы платим несколько десятков млн руб. [Мы сейчас реализовали фонд ценностей, который у нас был.] Драгоценности, камни пошли в значительной мере в ход, и сейчас ликвидных фондов драгоценностей, какие были 2—3 года тому назад, у нас больше нет. В Гохране остались пустяки, вещи, которые мы продаем на внутренний рынок, через магазины.

Стало быть, расчет у нас должен быть такой, что, собственно говоря, в казначейском фонде, за исключением ресурсов Госбанка, есть 10—11 млн руб. золотом плюс на 12 млн руб. платины.

Относительно ресурсов Госбанка. На 1 октября прошлого года его золотые ресурсы в круглых цифрах составляли 240 млн руб., теперь составляют 263 млн руб. Таким образом золотое обеспечение Госбанка за год возросло на 23 млн руб. Это, конечно, не идет ни в какое сравнение с увеличением денежного обращения, бумажного обращения внутри страны, где за это время мы выпустили сотни миллионов рублей в бумаге, не обеспеченных в соответствующей мере золотом. Что Госбанк имеет за границей для своих платежей? Все его счета и наличности за границей составляют теперь 19 млн руб. Кроме того, из этого золотого фонда в 263 млн руб., 41 млн руб. заложен за границей. [Если сравнить положение в прошлом году и в нынешнем году, то выясняется, что формально золотой фонд увеличился, но золото отправляется за границу в большом количестве, т.к. отправляется за границу золото для того, чтобы там] Продавать за границей золото — это означало бы показать формальное уменьшение золотого запаса. Так как мы этого не хотим, то мы прибегаем к некоторым прикрытым затушевываниям, мы закладываем золото в Лондоне, в Берлине и теперь предполагаем в Вене.

Как обстоит дело с валютными ресурсами? Мы вертимся, как белка в колесе, с одной стороны, происходит уменьшение нашего золотого запаса в целом, с другой стороны, увеличение всяких обязательств, которые принимаем за границей. Если дело будет так продолжаться, то мы столкнемся с опасностью серьезного порядка. На что у нас был расчет? У нас был расчет, что в этом году урожай поправит дело прошлого года. Вся трудность положения заключается в том, что теперь поправка эта оказывается гораздо более сложной, потому что если, в самом деле, хлебоэкспорт в этом году более или менее в значительном размере выпадает, тогда мы не сумеем в течение этого года провести в должной мере программу улучшения валютного положения и, при ускоряющемся ходе всей нашей машины денежного обращения, будем попадать в затруднительное положение. [Валютный план 1925/26 г. в справке, которая роздана членам Политбюро, приведен с существенной арифметической ошибкой. По активу имеем 220 млн руб. Это экспортно-импортный план, это валютный план. Ошибка такова: там есть две цифры, 220 и 270, а напечатано 370. Это на 2-й странице, возле подписи Каменева.]

Как мы рассчитываем валютный план на 1925/26 г.? В таблице, которая лежит перед вами, вы видите: 35 млн руб, не торговые переводы (это переводы, которые идут из Америки в долларах от богатых родственников); новые банковые кредиты — 45 млн руб., новые торговые кредиты (увеличение остатка к концу года) 60 млн руб.; расходы иностранцев, приезжающих в СССР, 5 млн руб.

Сталин. Не мало ли, это хорошо ли подсчитано?

Сокольников. Эта цифра приблизительная: больше будут пускать — больше денег будут привозить.

Концессионные, лицензионные и прочие платежи 15 млн руб., скупка золота и платины 60 млн руб. Итого 220 млн руб. валютных поступлений. По пассиву была составлена программа, которая должна была обеспечить более твердо валютное положение. Эмиссионное обеспечение нужно увеличить на 100 млн руб., т.к. денежное обращение растет, — с октября 1925 г. по октябрь 1926 г. оно вырастет примерно на полмиллиарда рублей. Частично будут выпущены казначейские билеты (мелкая купюра), и поэтому мы ограничиваемся увеличением золотого обеспечения всего на 100 млн руб. Увеличение свободных ресурсов Госбанка за границей — 20 млн руб., это кассовая наличность. Восстановление золотого фонда казначейства (возврат казначейству золота, ушедшего на ввоз хлеба) — 100 млн руб., административные расходы по валютной росписи — 20 млн руб. Эта цифра, пожалуй, преуменьшена. Расходы граждан СССР за границей — 10 млн руб.

Сталин. Не много ли?

Сокольников. Это командировки, посылка торговых представителей. [Цифра административных расходов может быть и больше.] Цифра эта постановлена на основании опыта.

[Выплата на торговые операции, оплата контрабанды. Я, конечно, не имею в виду, что мы будем оплачивать контрабандистов, это выдача на борьбу с контрабандой и на конкуренцию с ними.] 20 млн руб. — выплата на неторговые операции. — регулирование внутреннего валютного рынка и т.п. Итак, всего расхода 270 млн руб. Пассивное сальдо¹¹ — 50 млн. Эти 50 млн руб. должны быть покрыты активным сальдо по внешней торговле. Этот расчет строится, как видите, очень осторожно в том смысле, что приводит к требованию, чтобы к концу года мы имели активное сальдо всего в 50 млн руб. Слабой стороной в данном случае является то, что мы имеем 100 млн руб., если есть расчет на поступления по заграничному кредиту. Если мы не сможем получить 50 млн руб., тогда нарушается минимальный валютный план.

Теперь позвольте сказать несколько слов о том, как это положение с валютой связывается с общим хозяйственным положением. Первое, если мы должны были в прошлом году истратить 115 млн руб. на вывоз хлеба, [но это не значит, что мы должны были потратить наши золотые ресурсы. Этим мы хотели подготовить себе за счет иностранной валюты (не слышно), направить или на закупку сырья за границей, или на ввоз широкого потребления, или на оборудование, но так или иначе истратить так, чтобы смягчить курс, который был осенью прошлого года. Какие были результаты?] это имело и тот результат, что мы не имеем средств для подготовки за счет импорта к осенней кампании. Мы не имели возможности своевременно раскачать производство и получили обострение товарного голода, а это есть повышение уровня цен внутри страны. [Из этого сокращения нашего золотого запаса необходимо немного пустить на закупку хлеба. Хлебные цены остались все-таки высокими. Что касается промышленности цен, то они растут. Если бы был кредит на выгодных условиях, мы могли бы импортом бороться с товарным голодом, а раз этого нет, то факт товарного голода нужно расценивать иначе.] Однако одно дело товарный голод в условиях неурожайного года, другое дело — при условии урожая, когда 1 млрд пуд., 800—700 млн пуд., хлеба есть налицо. Поэтому я должен здесь прямо сказать, что я рассматриваю то положение, которое теперь создалось, как положение, которое является уже, несомненно, шагом к возможности некоторой инфляции. Предисловие к инфляции уже есть¹². [Теперь все дело в том, чтобы дальше открыть двери, чтобы, вне всякого сомнения, катиться дальше по этому пути. Куда потянет нас стихия в разных направлениях, это уже видно.] Сейчас нет еще такого положения, чтобы сейчас мы должны были сказать, что у нас уже наступил кризис, катастрофа, крах и прочее, мы во всех отраслях чувствуем себя уже более устойчивыми. Если раньше нам давали кулаком по боку и мы валились на землю, то теперь немного переступимся и стоим в таких случаях в немного наклонном положении, но что мы стоим в несколько наклонном положении, для меня это ясно. Что будет дальше в течение года, — это в значительной степени зависит от обстановки, которая вне нашей воли, т.е. от развертывания хлебной кампании, как она пойдет в начале ноября, как пойдет в декабре, с одной стороны, а с другой стороны, и от нашей собственной политики зависит многое. Каковы показатели ухудшения положения? Я считаю, что показателями являются, во-первых, наш нынешний уровень хлебных цен. [Помимо всего прочего он является первым показателем] Если в такой основной отрасли, которая работает на экспорт, как хлеб, имеется такой высокий уровень цен, если мы его преодолеть не можем, то это будет означать некоторое понижение покупательной способности денег. Может быть, более или менее длительное, более или менее короткое, но опасное, вне всякого сомнения. Отсюда какой вывод? Это обесценение денег в отношении хлеба грозит нам повышением цен и на другие продукты сельского хозяйства. Если взять масло, мы имеем такое же явление. По линии подсолнуха мы сейчас попали в такое положение, что мы не можем вывозить подсолнечное масло, так как цены на внутреннем рынке скакнули так, что подсолнечное масло становится нерентабельным для вывоза на внешние рынки. В комиссии мы дрались по поводу подсолнечного масла. Когда в Москве подсолнечное масло за одну неделю поднялось на 75% и может скакнуть еще, то оно становится нерентабельным для вывоза. Если наш экспорт, в самом деле, начнет таким образом сокращаться, то положение наше будет все ухудшаться и ухудшаться, и мы должны будем еще сокращать наши импортные возможности. Ничего веселого в такой перспективе нет, и тут необходима самая решительная, жесточайшая борьба за понижение уровня цен, с.-х. в первую очередь. С промышленными ценами мы попали в такое положение, что товарный голод есть результат высоких хлебных цен, одно порождает другое. Так как весной этого года мелкие или крупные держатели хлеба продиктовали ростовщические цены на хлеб, так как эти цены держались и сейчас стоят еще очень высоко, то это имеет результатом увеличение количества денег в руках тех, кто держит хлеб, а увеличенный спрос, который от них идет, давит на рынок и устанавливает повышенные розничные цены на промтовары. С тем, что говорил т. Шейнман об административном воздействии в отношении цен, я не совсем согласен. На известном уровне противоречие между положением на рынке и административными мерами начинает парализовать меры административного регулирования, и если тов. Шейнман говорит — я хочу административно регулировать, я принимаю такие-то меры и прочее, а они меня не слушаются, что, в частности, Московский городской банк находит защиту в лице тов. Угланова, — то это доказывает, что рынок начинает срывать административное регулирование, ставит ему предел. Тут надо дело лечить в корне.

Здесь говорилось, что мы можем легко выйти из этого затруднения таким путем, чтобы вывозить себе в убыток. Это основной вопрос, который мы должны поставить себе. Если бы мы, в самом деле, пошли на такую политику, если бы пошли на то, чтобы вывозить в убыток, сохраняя высокий уровень цен внутри страны, то мы безнадежно бы завязли и загубили бы все, потому что дело не в убытке: убыток мы можем заплатить, мы в отдельных случаях такую политику проводили, например, мы вывозили рельсы для В.-К. жел. дор.* (*Видимо, имеется в виду КВЖД — Китайско-Восточная железная дорога.) себе в убыток, чтобы сохранить заказ, [но мы говорили, что эта система годится только для промышленности] мы делали это и в отношении угля, чтобы помочь развитию экспорта угля. [нашей промышленности, мы такие меры можем принять] но можем ли мы предложить эту меру в отношении хлеба? Нет. Это значит погубить себя безнадежно. Не в том дело, что мы из казны заплатим некоторую сумму, но, сохраняя, закрепляя такой высокий уровень цен на хлеб внутри страны, — это значит закрепить товарный голод, а закрепление товарного голода есть закрепление процесса повышения цен, повышения зарплаты и т.п. [К сожалению, я не могу затягивать время и говорить относительно тех мероприятий, которые мы должны будем провести в течение этого года, я не беру на себя смелость утверждать, что я смогу предложить какую-нибудь программу, разработанную до конца.] Я думаю, что одно должно быть ясно: мы в отношении цен на хлеб и другие продукты сельского хозяйства должны будем взять совершенно твердую линию в смысле необходимости снижения рыночного уровня цен. Мы должны выступить совершенно открыто по этому вопросу и от имени советских, и от имени партийных органов, потому что высокие цены в значительной степени поддерживаются стихийной биржевой спекуляцией крестьянства, которое задерживает хлеб в надежде на повышение цен. Задерживают хлеб хозяйства, которые не нуждаются в том, чтобы его сейчас же продать. Его взять нам тем легче, чем вы меньше поддержите иллюзию о том, что в апреле или мае будут обеспечены высокие цены на хлеб. Чем вы решительнее выступите и чем тверже возьмете линию, тем будет легче. Во-вторых, я думаю, что нужно вести самую осторожную политику хлебозаготовок и самую осторожную политику хлебного экспорта. [Если бы мы сейчас пошли по тому пути, что мы выставляем такой план заготовок, который максимально приближается к старому плану и т.д., это было бы самое лучшее. Но ничего не попишешь, нужно выставить малый план.] Основное не в том, какое количество хлеба мы заготовим, основное заключается в понижении хлебных цен. Количество хлеба, необходимое для текущего потребления, нам обеспечено даже при теперешних неблагоприятных условиях. Но вы прекрасно видели, как, когда мы выставляем огромный план, что получается, как начинается гонка между хлебозаготовителями, как на основе этого складывается бешеная конкуренция между заготовителями и как начинают скакать цены. Понижение плана есть начало сокращения этой нелепой конкуренции. Сокращение этой конкуренции есть начало понижения цен. Надо абсолютно осудить, окончательно отвергнуть те методы заготовок, которые предлагались и проводятся в этом году. Эти методы заготовки хлеба привели к тому, что мы имеем очень тяжелое положение. Не может быть диктатуры торгового плана, нельзя возвращаться к политике НКПрода, нельзя составлять твердого плана, не считаясь с тем, какова обстановка на рынке. Мы попали в нынешнее тяжелое положение потому, что составили твердый план, заставили Госбанк недопустимым, с точки зрения правильной кредитной и валютной политики, образом выкинуть на рынок лишние десятки миллионов рублей на хлебозаготовки, имели колоссальную конкуренцию наших хлебозаготовительных органов. Все эти обстоятельства привели к тому, что мы потеряли контроль над хлебными ценами. После всего этого мы имеем самое тяжелое положение, из которого нужно вылезть, в частности, по хлебозаготовкам, решительным отказом от метода твердого плана. Нам необходимо обеспечить для себя возможность маневрирования. Я думаю, что речь идет, должна идти, не о дефектах хлебозаготовительной кампании, а о том, что мы должны для себя, при том минимальном количестве резервов, которыми мы располагаем, при сравнительной хозяйственной слабости, слабости резервов по линии денежной и товарной, при недостаточности продукции, обеспечить свободу маневрирования, должны обеспечить максимум гибкости в этой работе. [Но это уже примыкает к другим вопросам, так что на этом я закончу.]

Председатель. Есть ли желающие выступить по этому вопросу?

Красин. Я попросил слово, но я, к сожалению, не присутствовал на докладах.

Рыков. Мы условились, что заслушаем вопрос о хлебном рынке, о хлебозаготовительной кампании и дополнительно сведения о связи с заграничным рынком, и что оба вопроса будем обсуждать отдельно: как, сколько и где, при каких условиях заготовлено хлеба, и после этого будем обсуждать вопрос об импортно-экспортном плане и о расчетных балансах.

Сталин* (* В стенограмме имеется помета стенографистки: «Т. Сталин говорил очень тихо, говорил в другую сторону от стенографа и все время ходил, почему почти ничего не было слышно».). Здесь имеются две группы важнейших вопросов, именно, нам нужно обсудить вопрос о заготовках и затем вопрос об экспортно-импортном-валютном плане. Это вопросы очень сложные и очень важные. Если обсуждать эти вопросы тщательно, то [первый вопрос займет у нас часа полтора] исчерпать их на одном заседании не удастся. Я думаю поэтому, что надо сосредоточить свое внимание на одном, на первом вопросе, [Я думаю, что нужно обсудить первую группу вопросов.] а обсуждение другого вопроса отложить на следующее заседание.

Если мы примем такой порядок обсуждения, то разрешите взять слово по первому вопросу.

[Каменев. Да.]

Председатель. Тов. Сталин имеет слово.

Сталин* (*В стенограмме с авторской правкой в текст выступления И.В. Сталина изменения внесены, вероятно, А.Н. Поскребышевым. Текст выступления с авторской правкой сохранился в личном фонде Сталина. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1105. Л. 69—76.)). Слушая доклад т. Шейнмана или читая сообщения [Красина, можно получить такое впечатление, что у нас имеется большая неразбериха с ценами на хлеб и большая неразбериха на сельскохозяйственные продукты. Здесь мы имеем большую скачку, большое поднятие цен на эти продукты (далее замечание стенографистки: целая фраза не была слышна.) просил перейти в этом вопросе] Внешторга или т. Каменева можно получить такое впечатление, что мы присутствуем при действии геологических факторов, от нашей воли не зависящих. Выходит, что дело идет не о недочетах наших органов, а о геологических наслоениях, находящихся вне нашей власти и воли, вне власти этих органов. Подъем цен на хлеб, сокращение заготовок и пр. — все это, оказывается, область геологии, а не хозяйственного регулирования. Это, конечно, неверно. Я перейду поэтому к вопросу о тех факторах, в действии которых мы участвуем и на ход которых мы можем, так или иначе, влиять, воздействовать.

Я думаю, что наши ошибки или наши просчеты в этой области, в области заготовок, проявились по трем линиям.

Первая линия это та, что наш экспортный план был слишком раздут и в связи с этим наш заготовительный план к 1 января, за I квартал — этот план был тоже непомерно раздут. Составить этакий план, чтобы мы могли 70% от 780 млн пуд. заготовки за год, 70% этого плана закончить за I квартал, т.е. к январю 1926 г., это и значит непомерно раздуть наши возможности и не считаться с трудностями. План был взят слишком высоко: пытаться 70% от годового плана в 780 млн пуд. заготовить в I квартал, — это значит создать все предпосылки для вздутия цен на хлеб за этот квартал. Сообразно этому построили план заготовительной работы и запродаж за границей, т.е. также преувеличенный и вздутый. Какое здесь получилось положение? А такое, что мужик совершенно ошалел, когда на него начали наседать с требованием непомерно большого количества хлеба, он это все учел и стал ломаться, заломил большие цены. Благодаря этому цены на хлеб стали повышаться, цены эти стали скакать вверх. Создалось такое положение, что одни заготовительные органы стали забегать друг перед другом, повышать цены на хлеб, чтобы побольше захватить хлеба и оправдать уже произведенные запродажи [Запродаж слишком много, а план этот слишком раздут. Не было учтено при этом имеющейся обстановки, структуры крестьянского хозяйства и т.д. Составили дутый план. Этот дутый заготовительный план — за первый квартал собрать 70% — привел к тому, что обнаружилась конкуренция государственных заготовителей и цены страшно вскочили. Это совершенно ясно. Это первая линия наших недочетов, которая привела к непомерному вздутию цен на сельскохозяйственные продукты.] В результате цены вскочили так высоко, что стало невыгодно работать на экспорт хлеба, заготовки сократились, а городам стало угрожать бесхлебие. А единый фронт заготовщиков? Его не стало. Его заменили скрытой и явной их конкуренцией.

Вторая линия недочетов. Не было маневрирования по районам у заготовительных организаций и у центра, который руководил этой кампанией. Бросили все средства и аппарат в два района — Северный Кавказ и Украину, забыв о Поволжье и Сибири. Я понимаю, что легче иметь дело с районами, которые прилегают к Черному морю, но забывать совершенно о двух крупных районах, Поволжье и Сибири, — этого нельзя было делать. Надо было средства и туда бросить, нужно было маневрировать. Раз вы работали в двух районах — на Северном Кавказе и Украине, то обязательно следовало кое-что предпринять в отношении Поволжья и Сибири, где цены были ниже. Этого маневрирования по районам не оказалось. Это тоже усилило тяжесть нашего налегания на Северный Кавказ и Украину, а это налегание повело к еще большему повышению цен в районах Черноморья.

Третья линия наших недочетов, которая тоже привела к вздутию цен, это то, что цены на внутреннем рынке и на внешнем, а значит, и интересы внешнего и внутреннего рынка, не согласовывались. Внешторг старался вывозить хлеб вовсю, не считаясь с последствиями на внутреннем рынке. Усиленный же вывоз с.-х.продуктов повел к вздутию цен на внутреннем рынке. Масло, например, у нас стоит дороже, чем за границей. Внешторг оказался оторванным [от внутренней торговли. То, что НК Внешторг тянул свое и плевал на внутренний рынок, привело к тому, что цены внутри вздулись и возможности экспорта сократились, отчего пострадал нарком Внешторга] от Внуторга, экспорт — от внутреннего рынка. В результате пострадали и интересы Внешторга, и интересы Внуторга.

Вот, по моему впечатлению, те три основные линии недочетов, по которым шла наша работа по заготовкам и которые привели к тому, что цены вскочили высоко, а заготовки и экспорт сократились.

Что предпринять? Надо от этих недочетов освободиться. Надо составить реальный, а не вздутый план заготовок, соответствующий нашим возможностям, и принять все меры к тому, чтобы заставить мужика выбросить хлеб на рынок. Я слышал краем уха, что намечен СТО ряд мероприятий, которые могут заставить мужика выбросить хлеб на рынок. Надо [придвинуть водку к мужику, чтобы он побольше денег истратил, чтобы вез хлеб на рынок, чтобы получить деньги на водку. Передвинуть сроки получения с.-х. налога ближе, чтобы нажать на мужика, затем семссуду взимать и т.д. Все эти мероприятия и ряд других мероприятий, на которых я не буду останавливаться, потому что мало осведомлен, должны заставить мужика выбросить хлеб на рынок. Но самое главное все-таки — это нужно освободиться от недочетов по трем линиям] эти мероприятия обсудить и по одобрении провести в жизнь, все равно, идет ли тут речь о сроках взимания с.-х.налога, или о взимании страховых взносов и взносов по семссуде. Надо связать между собою внутренний и внешний рынок, Внешторг и Внуторг, покрепче, чтобы политика цен на внутреннем рынке не опрокидывала интересов экспорта и обратно, чтобы были найдены меры, которые, не вздувая пен внутри, не подсекали бы возможность развития экспорта. Затем, пора установить нашим регулирующим органам единый фронт заготовителей, держать курс твердо на уничтожение конкуренции хлебозаготовителей. [Целый ряд заготовительных работников рассуждают так, что если мы все сделаем для того (далее...) постановление, на это надо обратить внимание. Очевидно, у нас были какие-то органические дефекты. Затем маневрирование по районам.] Наконец, пора принять меры против вакханалии подъема розничных цен на мануфактуру нашими торгующими органами и кооперацией.

Вот все, что я уловил и что могу предложить.

Затем, частный вопрос относительно т. Сокольникова, насчет того, что у нас сельхозналог не является подоходным налогом и что поэтому тяжесть с.-х. налога упала главным образом на бедноту. Я думаю что т. Сокольников тут не точен, вернее, не прав. Во-первых, имеется постановление Политбюро о том, что низшие слои крестьянства совершенно освобождаются от налога¹³. Постановление об этом имеется не только по партийной, но и по советской линии. Если это не проводится, то виноват в этом не центр, а практика органов НКФ. Я думаю, что эта практика должна быть приспособлена к нашей политике. На днях я роздал членам Политбюро некоторые материалы насчет того, как НКФин РСФСР, т. Милютин, совершенно правильно решил освободить от мелочных сборов по с.-х. налогу мелкое крестьянство, от сборов [выше] ниже рубля, и как т. Сокольников отменил потом это правильное решение. Почему он отменил это правильное решение, учитывающее интересы бедноты? В ЦК имеется протест от 15 губкомов, требующих отмены этих мелочных сборов, составляющих всего около 300 тыс. рублей и не окупающих даже расходов на их взимание. Тов. Сокольников, поскольку он заговорил о бедноте, должен знать, что [виновато в этом не Политбюро, которое такое решение приняло, и не советские органы, которые проводили эту линию, а виноват НКФин, который ввел практику, не соответствующую установленной политике] налоговая политика центра учитывает интересы бедноты. А если эта политика не всегда проводится, то виновата в этом практика органов НКФина, не всегда соответствующая установленной политике. [Я еще одну сторону дела хотел отметить, эта сторона дела упирается в доклад тов. Сокольникова и касается тов. Красина. Совершенно правильно, что никакие планы — ни заготовительные, ни экспортные — не должны быть составлены без строгого учета нашего экспортно-импортного баланса. Часто говорят, что дело идет великолепно, экспортный — миллиардный и проч. Но надо принять во внимание... Во-первых, поскольку экспорт расширяется, мы становимся более уязвимы... 200 млн по льну, колебания мы сможем задержать месяца 2—3, а дальше все наши планы полетят вверх тормашками. Вот почему я думаю, что никакого заготовительного, экспортного плана нельзя считать реальным, если учесть наши способы торговли. Чем больше работает экспорт и импорт, тем больше мы становимся уязвимы. Я знаю также, что нужно учесть обязательно то, что прошлогодний наш баланс был пассивным. Баланс должен быть рентабельным. Это не вышло, мы слишком много хлеба ввозили. Вот в этой области мы должны взять курс на абсолютную строгость, иначе тов. Сокольников прав, говоря, что валюта может скакнуть вниз, а это грозит большой опасностью, т.к. мы не капиталисты, а объединяющие государство. Если начинается финансовый кризис, это не есть только финансовый кризис, если — торговый, это не есть только торговый кризис, если кризис промышленный, опять-таки не так просто. Тут мы дело имеем не с частным торговцем, а с правительством. Кризис торговый, финансовый — это есть общий кризис. Абсолютная осторожность, гибкость, соразмерность тех частей плана с общим планом совершенно необходима.]

Еще два замечания. Часто говорят у нас, что экспорт-импорт возрастает, и дела идут у нас в этом отношении великолепно. Это не совсем верно. Нужно иметь в виду, что чем больше вывозим, тем больше становимся мы зависимыми от заграничных капиталистов, тем больше уязвимым становится наше хозяйство для ударов извне. Достаточно, например, миллионов на 100 или 200 забойкотировать нам вывоз, скажем, леса, льна, хлеба, — а это им легко сделать, — чтобы наши хозяйственные планы пришли в негодность и потребовался их пересмотр. Поэтому нам нужна особая гибкость и осмотрительность во внешней торговле, и мы должны всегда оставлять себе значительный резерв, чтобы застраховать себя от неожиданностей. Этот минус в нашем возрастающем экспорте нужно иметь всегда перед глазами.

Второе замечание касается нашего торгового баланса. По решению XIII партсъезда мы должны были иметь за 1924-1925 гг. активный торговый баланс¹⁴. На деле у нас получился пассивный баланс, что не могло не повлиять отрицательно на наш расчетный баланс и на судьбу нашего червонца. Мы вынуждены были ввиду недорода ввозить много хлеба, и баланс получился пассивный. Но не только этим объясняется пассивный баланс. У наших регулирующих органов был здесь просчет. Теперь у нас урожай, и мы должны, мы обязаны ввиду этого взять курс на активный баланс. Мы должны исправить просчет. Иначе мы рискуем финансовым кризисом. В этой области наши регулирующие органы должны взять курс на абсолютную строгость, в противном случае валюта может скакнуть вниз, и мы очутимся перед большой опасностью.

Это обстоятельство также должны учесть наши регулирующие органы, если они хотят строить планы правильно.

Председатель. Слово имеет тов. Красин.

Красин. Два слова по поводу Наркомвнешторга: недовернешься — бьют, перевернешься — бьют. Если мало продаете товара за границей и остаются экспортные излишки в портах, незапроданные, — вас ругают, что держите непроданные товары, если продаете вперед, как, например, в этом году мы запродали пшеницу и целый ряд культур, — говорят, вы ведете рискованную политику. Я отмечаю, что все закупки и запродажи НКВТ производил под прямым давлением высших органов, в частности СТО и Политбюро от нас требовали запродаж ввиду валютных затруднений. Я, в частности, был против заключения договора на ячмень с Дрейфусом¹⁵, потому что считал его невыгодным. Нас заставили это сделать, потому что в то время были нужны деньги.

Голос. Вы входили в комиссию?

Красин. Я в комиссию не входил. Я был за границей¹⁶. Тов. Фрумкин был здесь, и с его стороны были сделаны в течение августа и сентября четыре раза заявления¹⁷: он возражал против принятого хлебоэкспортного плана. В октябре уже я сам три раза ставил вопрос о пересмотре экспортного плана в сторону уменьшения, и уменьшения также и тех валютных поступлений, которые от нас ожидались¹⁸. Нам говорят: хлеба мы вам не дадим, т.к. заготовки недопустимы и могут повести к повышению цен, а валюту все-таки полностью давайте, потому что это было постановлено в августе месяце.

Голос. Это неверно.

Красин. Требовали сперва 150 млн, потом снизили до 115 млн. Мы при крайнем напряжении могли дать в первом квартале 60 млн, но несмотря на все наши аргументы, нам было назначено 75 млн. Я предложил бы зафиксировать предложение т. Сталина. Экспортную программу действительно нужно пересмотреть, нужно пересмотреть и программу, и валютные поступления. У меня впечатление, что в области экспорта мы далеко не использовали все то, что могли. Не использовали благодаря определенно пораженческой линии, которая ведется в этой области НКВнуторгом. Она сводится к тому, что я не только не могу вывозить, но к тому, что я просто не хочу вывозить. Наркомвнуторг просто пренебрегает экспортом.

Нам говорят: пусть НКВнешторг достает деньги, как хочет. Другие говорят: мы кредит получим. А что значит кредит? Даже при хороших условиях мы должны через известное число месяцев платить. Главное наше затруднение это то, что импортный план на 1 млрд у нас уже реальный факт, мы начали его осуществлять. Если вы говорите, что дело с экспортом безнадежно, я предлагаю обсудить вопрос, каким образом вы имеете в виду оплатить осуществление импортного плана. Может быть, у т. Сокольникова есть такая мошна, которая может выдержать?

Голос. Только сокращение импортного плана.

Красин. Да, тогда спешите проводить сокращение импорта, потому что закупки ведь уже идут. Раз вы дали нам программу импорта, мы ее исполняем чрезвычайно быстро, и каждый день промедления приводит к тому, что мы выдаем на миллионы рублей векселя, которые нужно будет оплатить. Пересмотр экспортного и валютного плана, а также импортного плана нужно поставить во весь рост и со всей серьезностью. Между тем что у нас выходит? Выходит, что наша заготовительная программа на каждом заседании Хлебного Комитета¹⁹ урезывается все дальше и дальше, между тем валютные требования по Внешторгу остаются без изменений. Цифра заготовки, выдвинутая на ноябрь, равнялась 86 млн пуд. На заседании НКВнуторга эту цифру постановили понизить до 82 млн пуд., но после краткого обмена мнений Хлебный Комитет постановил сократить и эту цифру и уменьшить план заготовок в ноябре до 70 млн пуд. С 86 млн пуд. на одном заседании уменьшили сперва до 82, а затем сразу до 70 млн пуд. [Получается такая картина, что мы с урезками так и дальше идем в плане экспорта, и таким образом по ведомству экспорта и его исполнения имеем дело как бы со счастливой социалистической страной, которая сама довлеет на свое потребление и удовлетворяет 1/6 часть вывоза на экспорт.] Мы урезываем экспорт вовсю, как будто высшая политика внешней торговли состоит в сведении его к нулю. У меня имеется здесь таблица распределения заготовок в первом квартале по внутреннему потреблению и по концентрации экспорта. Оказывается, пшеница для внутреннего потребления в процентном отношении выполнена против плана на 131%, рожь — 106%, ячмень — 90%, остальные культуры — 70%, в среднем — 105%. Таким образом план потребления выполнен с избытком. Что касается заготовок для экспорта, то пшеница выполнена — 75%, рожь — 79%, ячмень — 86%, остальные культуры — 50%, в среднем только 75%. Значит, вы имеете на экспорт лишь 1/3 заготовительной пшеницы, 1/6 ржи, 1/6 ячменя и 1/3 остальных культур. Поскольку у нас имеются платежи по старым заказам и большой импортный план, наше положение с валютой отчаянное. Здесь, безусловно, необходим известный нажим на Наркомвнуторг по той линии, чтобы те экспортные возможности, те экспортные культуры, вывоз которых за границу не связан ни с какой катастрофой на внутреннем рынке, чтобы они вывозились, надо заткнуть эту дыру, эту зияющую перед нами пропасть. Упрек, который сделал тов. Сталин, что мы нашей продажей за границу вздули цену внутреннего рынка, неверен. Тот факт, который [я] сам т. Сталин указал, что внутренние цены выше заграничных, показывает, что повышение цен есть результат безобразной спекуляции и глупой политики цен, которая проводилась нами неправильно, а вовсе не результат наших заграничных запродаж.

Сталин. Нет увязки внешней и внутренней торговли.

Красин. Увязка внешней торговли дается вам ценами мирового рынка, либо вы продаете по этим ценам, либо нет, вот и вся увязка. Прикажите нам задержать хлеб в наших портах — задержим, это будет гораздо проще, чем искать потребителей.

Пятаков. Вы думаете, что мы не влияем на цены внешнего рынка? Вы ошибаетесь.

Красин. Мы влияем тем, что понижаем цены. Уже самый факт, что мы выходим на внешний рынок, понижает цены на хлеб. НКВнуторг ведет какую-то непонятную политику увеличения народного потребления, т.е., проще говоря, политику перегона хлеба на навоз. Нужна ли нам эта политика? Я думаю, что надо закручивать в другую сторону.

Сталин. Как закрутить, если цены на хлеб вскочили и вам нечего вывозить?

Рыков. У меня сложилось от обсуждения поставленных здесь вопросов впечатление, что теперь не исключена возможность развития элементов кризиса в нашем хозяйстве. Эти элементы сводятся, во-первых, к реальной угрозе инфляции; во-вторых, к возможному банкротству в отношении платежей по заграничным обязательствам (тов. Красин на прошлом заседании Политбюро говорил, что мы должны платить по заказам, а валюты у нас нет)²⁰ и, наконец, в-третьих, к вопросу о ножницах и опасности их раздвижения. Довольно трудно обсуждать изолированно вопрос о политике хлебных заготовок, так как он является частью общего вопроса о том, как избежать кризиса, который может разразиться, если будут держаться такие цены на хлеб, как избегнуть нам новых ножниц, как увернуться от грозящего банкротства по заграничным платежам. Вот основные моменты. Что касается причин этого кризиса, то, по-моему, т. Сталин не совсем прав, что главная ошибка была в преувеличенных планах на осенние заготовки. Не надо забывать, что в прошлом большая часть предложения хлеба падала на осень. В этом году в результате хорошего урожая должна была появиться на рынке масса хлеба, а у нас этого и не вышло. Не вышло потому, что, собственно, впервые крестьянин «свободно» вступает в экономический контакт с городом, почти без всякого административного и налогового нажима. Заготовлять хлеб осенью выгоднее по двум причинам: с точки зрения продажи хлеба за границу и с той точки зрения, что сами крестьяне могут потребить до весны значительное количество этого хлеба. Поэтому самое стремление заготовить больше хлеба осенью было совершенно правильно. Ошибка была сделана в том, что перефинансировали, перекредитовали хлебозаготовителей. Когда же цены стали стремительно расти, нужно было скорее поворачивать назад: нужно было уменьшить финансирование, уменьшить количество денежных знаков в крестьянском обороте, сократить хлебные заготовки. То, что тут мы опоздали на месяц-два, чрезвычайно опасно и повлекло за собою ряд неблагоприятных последствий. Я не знаю, сколько было выкинуто [сколько десятков или сотен млн] излишних денег, но несомненно, что если бы это обстоятельство было учтено заблаговременно, мы не стояли бы теперь перед опасностью инфляции. Теперь это кажется совершенно ясным. С полной ясностью обнаружилось и то, о чем говорит т. Красин. [Конечно, он не отвечает за наши внутренние цены с тонки зрения государства, у которого 2 млн оборота за границей, что нужно создать такое положение, если мы хотим этот оборот произвести, чтобы внешние цены давили на наши внутренние.] Он не отвечает, впрочем, на то, какими мерами обеспечить соответствие между внутренними и внешними ценами. А этого соответствия нет: в одной комнате сидит т. Шейнман, в другой — т. Красин, и т. Шейнман покупает масло по 30 руб., а т. Красин продает по 28 руб. Необходимо, чтобы этого не было. Можем ли мы установить такое положение, чтобы внутренние цены соответствовали внешним? Мы это лучше установили бы, если бы наш заготовительный аппарат был бы в большей степени связан с заграницей. Неорганизованность нашего внутреннего рынка — величайшая. Независимо от применявшихся в этом отношении средств, то, что делалось за это время в целом ряде случаев, по-моему, могло бы быть сделано иначе. Тов. Шейнман предлагает в сущности восстановить лимиты. Я задавал вопрос, есть ли это старая система лимитов или нет? Эти лимиты никому не известны. Сегодня т. Шейнман объяснил, что это те же старые лимитные цены, только более твердые, вот в чем разница. Но с мужичком по линии лимитов довольно неприятно иметь дело. Теперешняя идеология тов. Шейнмана относительно того, что экономические меры обязательны по отношению к мужику, но не обязательны по отношению к хлебозаготовительным органам — несостоятельна. Наши тресты и синдикаты не могут быть лишены всякой самодеятельности в области оборота, если мы не хотим внести радикальных изменений в существующую систему. Ваше предложение сводится к тому, что, т.к. методы экономического воздействия ни к чему не привели и привести не могут, нужно применить методы административного давления. Вы говорите, что не будете непосредственно административно давить на мужика. Но совершенно очевидно, что граница между этими двумя областями применения административного давления и экономического воздействия практически сотрется. [Когда я прихожу в лавку и покупаю, а кругом меня «администрация», то это на меня действует не благоприятно... Тут разграничения нет. То, что приказ издать мужику «продай столько-то хлеба» мы не можем, мы можем дать только приказ хлебозаготовителям. Приходится брать крестьянина административно.]

Конечно, отказываться от административных мер принципиально нет надобности. Мы теперь, пожалуй, не могли бы достигнуть нужного результата другими мерами. Эти меры могли бы принести результат, если бы начать их применение на месяц-два раньше. Была ли до сих пор общественно-политическая агитация за проведение хозяйственного плана в связи с урожаем? Ее не было. До сих пор ее не объясняли, никто о ней почти ничего не знает. Если вопрос стоит действительно так, что у нас началась инфляция, что мы стоим накануне кризиса за границей, то тут нужно и от Внуторга и от правительства дать программу основных мер и на их проведении организовать все возможные силы. Как обстоит теперь дело с внутренним рынком? Вы назначите, например, такую-то цену на хлеб, а Казанский Совнарком²¹ заявляет, что он исполнять этого не будет. Т. Микоян и т. Эйсмонт²² накладывают на каждый пуд при перевозке хлебных товаров по 3 коп. Тов. Лашевич²³ заявил, что он масло обложит, пушнину и т.д. Киргизы приходят и заявляют, что на каждую голову, шкуру, хвост и рога — будут накладывать. Вы говорите, что хозяйственные органы являются приказчиками и что на них можно административно давить. Вы так давите, что все планы срываются. Какие выводы надо сделать отсюда? Вывод такой, что у нас внутренний рынок теперь не организован ни в какой степени. Тут не было случаев жалоб на нарушения или неисполнения директив, но, тем не менее, везде и всюду заявляют о полной дезорганизованности нашего внутреннего рынка. Мы имеем такое положение, что целые области откалываются в отношении политики регулирования внутреннего рынка, объявляя «свою» политику. Тут мы имеем какой-то «феодализм мест». Микоян, например, с августа наложил — 3 коп. на пуд, предъявленного к перевозке хлеба. 13 сентября на запрос тов. Каменева было заявлено, что полтора месяца уже эти сборы собирают. Железные дороги принимают квитанции от любого хлебозаготовителя в том, что этот налог оплачен, и предоставляют заготовителю только в этом случае требуемые вагоны. Это я привожу как пример полной дезорганизации внутреннего рынка. Нужно принять самые решительные меры, иначе рынок растащат полностью и целиком.

То решение, которое предлагается здесь относительно пересмотра всей экспортной программы, я с удовольствием приветствовал бы, если бы тут сказали, что благодаря этому произойдет с «ножницами», с товарным голодом, который совершенно не учитывается. [Товарный голод будет преобладающим экономическим явлением на протяжении ряда лет.] Вопрос экспортно-импортного плана в значительной степени связан с разрешением этого вопроса. У мужика имеются значительные излишки, и если мы хотим получить что-то от мужика, то мы должны ему кое-что и дать. Если у мужика будет миллиард излишков, мы должны против этого миллиарда противопоставить определенное количество товара. Противопоставляется же не миллиард, а значительно меньше — отсюда значительная часть затруднений в этом году. Вероятно, так же будет и в следующем году с той разницей, что излишков будет у мужика не миллиард, а полтора миллиарда. Чтобы получить оттуда хлеб, нужно туда дать товары, а если вы ничего не даете, кроме денег, — это и называется инфляцией. Борьба с инфляцией при товарном голоде должна заключаться в том, что за деньгами должна стоять какая-то сумма товаров, которую можно за эти деньги получить, поскольку же мы не можем дать товара, нужно уменьшить количество денег и снижать другими способами цены. В этом отношении я никакого определенного ответа здесь не получил. Прошу, чтобы в заключительном слове мне по этому поводу ответили.

Каменев. Если всерьез взять то, что говорит Алексей Иванович насчет кризиса и феодального осложнения, то действительно можно представить, что у нас бог знает что творится. Но, по-моему, нужно различать две вещи. Меня с самого начала осени упрекали в том, что я рисую мрачные перспективы. Я думаю, что и нужно было указать на те трудности, которые предстоят, но здесь я вижу, что я гораздо больше оптимист, чем т. Рыков, потому что одно дело кризис в стране, о котором говорит Алексей Иванович, другое дело расхождение наших планов с тем, что оказывается в действительности. Это две вещи разные. Расхождение между нашими планами и тем, что мы можем сделать, очень большое, но нельзя забывать, что хлеба мы сейчас закупили процентов на 70 больше прошлого года, и, несмотря на то, что вывоз у нас меньше, чем мы предполагали, он тоже гораздо больше прошлого года. Нельзя на этом основании говорить, что у нас кризис. У нас такое положение. Я сказал на пленуме ЦК²⁴, что мужик придерживает нас за руку, мы хотели вывезти на 70% хлеба до 1 января, и это было бы выгодно и нам, и мужику. Мужик этого не понял, он не дал нам нужного количества хлеба, придержал нас за руку. Но отсюда еще нельзя делать выводов, которые делает Алексей Иванович. Вывод будет только тот, что нам нужно и придется шагать в нашем развитии медленнее. Я сказал на заседании СТО — реже шаг! Но все-таки, если мы хотели дойти до 91% довоенного уровня в промышленности, а дойдем до 80%, нельзя сказать, что у нас кризис. Получилось так, что мужичок [по глупости своей] не дал нам нужное количество хлеба, а придержал его у себя. Ему показалось выгоднее хлеб придержать, он ни про какие Канады, Аргентины и Америки не знает; не знает, когда они выходят на рынок, а видит, что товара нет, и придерживает хлеб. В результате такого положения наш план годового развертывания осуществится не на 100%, а на 80—85%. а т. Пятаков даже смотрит более оптимистично и говорит, что он осуществится процентов на 90. Конечно, в октябре я не знаю, что будет, скажем, в июле. Сроки, несомненно, будут растянуты. Относительно расхождения между нашим планом, нашими предположениями и тем, что есть в действительности, то я уже при первом обсуждении сказал насчет контрольных цифр Госплана, что цифры эти слишком оптимистичны. Но они выходят оптимальными, если взять наши предположительные расчеты, а не то положение, которое было, скажем, в прошлом году. [...Здесь мы видим, что мужик нам в этом отношении подгадил.] «Кризис» есть, но отнюдь не в том смысле, что вместо того, чтобы пойти вперед в нашем развитии, пойти дальше, мы пойдем назад. Этого нет. Крестьянин придержал нас за руку, и мы вынуждены пойти вперед не так быстро, как мы это предполагали. Но мы пойдем вперед, а не вернемся назад и не будем стоять на месте, так что кризиса тут нет.

Настоящее положение мне представляется в виде треугольника. В одном углу Наркомвнуторг, на вершине НКВнешторг, который должен вывозить, и в третьем углу ВСНХ, который должен в обмен на вывезенный за границу хлеб получить машины для промышленности для увеличения продукции и дать крестьянству товары. Где минимум в этом пункте? Минимум в хлебозаготовках. Мы не можем получить достаточное количество хлеба, посему не можем достаточно вывезти хлеба за границу, а посему ВСНХ не может получить нужного ему количества машин для своей промышленности и не может развернуть достаточной выработки товаров.

С какого момента стало ясно, что наш план слишком оптимистичен? И прав ли т. Рыков, который говорит, что надо было быстрее этот план ломать. План заготовок, план, по которому мы 70% должны были вывезти до 1 января, мы устанавливаем в июле месяце. В августе пошли дожди. Нужно ли было тогда же говорить о значительном изменении этого плана? Конечно, этого нельзя было говорить, нельзя было впадать в панику. [А сейчас мы можем сказать, что нам даст октябрь-ноябрь? Не можем сказать. Мы не можем сказать, что в какой мере осуществляется. Здесь может получиться такое положение, что если взять то, что мы предлагали в октябре-ноябре, а потом посмотреть, что нам удалось реально сделать на январь, то будет разница, как от земли до неба.] Мы в июле месяце исходили из того, что хлеб повалит валом, беда будет в том, что цена на хлеб упадет ниже уровня и мужик рассердится. Политбюро тогда сказало твердо — средняя цена 1 руб.²⁵ Я допускаю, что может быть нужно было отказаться от этой перспективы в конце августа, а не в начале сентября. Но откуда вытекает, что мы на этом потеряли десятки миллионов рублей, для меня совершенно неясно. Нельзя впадать в панику. Посмотрите, сколько же хлеба заготовлено. В первом квартале (июль, август, сентябрь) заготовили все же 90% плана. Второго квартала прошло только три недели. В первом квартале мужик поправил нас в смысле культур и дал ячмень вместо ржи. Но ячмень надо же было покупать. Я согласен с т. Сокольниковым, который сказал, что надо взять заготовителя на более крепкие финансовые вожжи. Это правильно. И теперь, когда Урал и Сибирь у нас просят денег, мы им в полной мере не даем, дали всего 5 млн руб., «на карманные расходы» на десятки миллионов пудов хлеба.

Относительно лимитов и директивных цен. Тов. Рыков говорит, что он понял так, что директивная цена это лимитная цена. В чем был недостаток лимитной цены? Она была плоха потому, что превращалась в государственную цену, и крестьянин понимал так: большевики дали приказ больше 70 коп. не платить. А сейчас положение какое? Мы хотим заготовить 600— 800 млн пуд. Мы-то, покупатели хлеба, когда выходим на крестьянский рынок, должны же знать, по какой цене мы хотим купить. Нужен сговор. Покупатель хлеба, рассчитывая на закупку 500—600 млн пуд. хлеба, должен знать, по какой цене он купит. Политбюро сказало: цена должна быть около рубля. Мы даем цифру, которая варьирует в пределах от 80 коп. до 1 руб. 15 коп. Но какую-то общую цену для всех, кто находится под руководством т. Шейнма-на, нужно иметь? Когда мы видим, что цены повышаются, то т. Шейнман не дает приказа о том, чтобы не покупать выше такой-то цены, а он снимает заготовителей, сокращает спрос. Он может это сделать. Раньше была принудительная цена, мы от нее отказались. Но это не значит, что мы можем идти на рынок на началах полной свободы заготовителей. Это было бы — свободный рынок, а мы хотим проводить государственное регулирование рынка. Отказаться от этого мы не можем.

Следующий вопрос — относительно увязки Внешторга и Внуторга. Я думаю, что, поскольку будет у нас существовать такое положение, как сейчас, когда мы будем окружены капиталистами, всегда будет драка между тем, кто вывозит, и тем, кто заботится о внутреннем снабжении. Осуществить это иначе, как в порядке обычной советской «драки», нельзя. Вопрос о том, где должна происходить «драка». Это происходит или в СТО, или в оперативных комиссиях, совещаниях у меня. Тов. Красин стремится побольше вывезти за границу, а т. Шейнман говорит: пока мы внутреннего рынка не урегулируем, пока внутренний рынок не удовлетворим, мы за границу не дадим. Вы знаете, о каких цифрах идет сейчас спор? Мы с т. Шейнманом определили, что на ноябрь месяц надо дать на вывоз 1 млн пуд. пшеницы, а т. Красин бьется, чтобы дали два с половиной млн пудов. Тов. Красин хочет выполнить договор о поставке хлеба греческому и норвежскому правительствам. От зафрахтованных пароходов мы отказались, запретили впредь фрахтовать.

Рудзутак. 80 пароходов стоят еще в Черном море.

Каменев. Ну, значит, не всех еще успели прогнать. А дело было такое. Когда я принимал дела от т. Цюрупы, он говорил, как о труднейшем вопросе, сумеем ли мы достаточное количество пароходов по дешевой цене захватить для нашего хлебного экспорта. Торговый флот в руках капиталистов, мы зафрахтовали эти пароходы, потом мы сели на мель, нельзя было ни отпустить эти пароходы, ни нагрузить их, и теперь т. Красину дан приказ все контракты разорвать, заплатить неустойку за фрахт. Теперь мы расплачиваемся за то, что не увязали июльский план с реальной политикой крестьян. Я думаю, что соревнование между экспортом и удовлетворением внутреннего рынка нужно ввести в новые рамки.

Рыков. В рамки одной личности.

Каменев. Я не говорю «в рамки одной личности», но может быть, в рамки одной коллегии.

[Тов. Рыков был прав в конце своей речи.] Почему мы не торопились так быстро, как этого требовали тт. Фрумкин и Красин, пересмотреть план заготовок? Во-первых, потому, что только в июле был установлен план в 680 млн пуд., в августе в 780 млн пуд. В сентябре говорят — дай новую цифру. [ЦСУ] НКВнуторг сегодня дает новую цифру — 680 млн пуд. Надо пересмотреть эти новые цифры, надо сделать, чтобы новые цифры были, наконец, более или менее реальны. Во-вторых, когда мы говорим: столько-то должно быть заготовлено хлеба, тем самым говорим: такой-то и такой-то темп разворачивания промышленности, такой-то темп подачи товаров на крестьянский рынок и такой-то темп сокращения инфляции. Когда мне говорят: режь заготовки, экспорт, режь импорт, промышленность, я говорю: давайте будем поосторожнее, потому что, если мы сегодня примем ту цифру, о которой говорит т. Шейнман, то мы сейчас же должны дать т. Пятакову и т. Клирингу приказ пересмотреть все их производственные планы. Поэтому тут нужна некоторая осторожность. [Мы должны все вместе сказать, что директива о твердой цифре должна быть дана.]

Выводы мои, сформулированные на основании прений, таковы (мы не можем в таком заседании Политбюро входить в отдельные пункты, подробности, мы должны дать общую директиву):

1)    «Признать необходимым пересмотр годового плана заготовок, экспорта и импорта в связи с новым исчислением валового урожая, возможных товарных излишков.

2)    Одобрить уменьшение в плане экспорта вывоза хлеба, считая необходимым всяческое усиление других экспортных статей, считая, что сохранение вывоза хлеба в пределах 300—350 млн пуд. и его рентабельность остается».

Мы его сократили сейчас на 50% для этого квартала. Нужно пересмотреть годовой план и одобрить уменьшение в этом квартале на 50%. Мы слишком понадеялись на хлеб. Считали, что все дыры хлебом заткнем. Вместе с тем я считаю неправильным, если под влиянием этого обстоятельства мы забудем думать об экспорте хлеба, о 42% нашего экспорта, мы тогда зарежем всю промышленность. Так далеко отступать не следует. Нужно прибавить, что сохранение вывоза хлеба в пределах 300-350 млн пуд. остается, и экспорт должен быть рентабельным. Конечно, если хлеб у нас будет лишь в мае месяце, мы и в мае повезем. Но допускать пораженческие настроения в деле экспорта сейчас мы не можем, поскольку же тенденция к этому есть, то против этой тенденции и т. Фрумкин, и т. Красин, и т. Пятаков выступают правильно, потому что тогда придется отложить до мая месяца расширение и кожевенной, и текстильной промышленности.

3)    «Признать правильными и абсолютно необходимыми меры к снижению цен до директивных, исходя впредь до урегулирования внутреннего рынка в первую очередь из цен, приемлемых для внутреннего рынка».

Тут нужна партийная директива. С мужичком придется немного поспорить. [Директивные цены, какие были в прошлом году, это теперь не мера.] Если мы до директивных цен и не дойдем, то нужно развить кампанию, чтобы каждый работник ясно знал, что судьба дальнейшего разворачивания промышленности заключается в том, мы ли мужичка с хлебом прижмем, или он прижмет нас в цене. Понижение цен до директивных исходит и из интересов внутреннего рынка, и мы должны исходить из цен, приемлемых для внутреннего рынка. Говорят, что мы мировые цены ставим во главу угла и слишком считаемся с мировыми ценами. Какого черта считаемся, когда уже теперь фактически цены заготовок дают экспорт не рентабельный. Мы считаемся с мировыми ценами в бумажках, а на рынке этого нет. Мы идем на грани рентабельности.

4)    «Неизбежное сокращение импорта должно быть произведено таким образом, чтобы в возможно меньшей мере задевать ввоз сырья и оборудования для промышленности и предметов сельского хозяйства. Планы разворачивания промышленности должны быть скорректированы сообразно выяснившемуся сокращению импорта».

5)    «Одобрить политику твердого регулирования завозов промтоваров, поставив как основную задачу, с одной стороны, нагрузку кооперации как основного проводника промтоваров, с другой стороны, широкую борьбу с расхождением оптовых и розничных цен и с ростом роли частного капитала на почве товарного голода. Обязать ВСНХ и кооперацию внести в генеральные договоры пункт об определенной накидке на провозимые ею товары».

6) «Считая крупнейшей опасностью возможность инфляции, поручить соворганам при рассмотрении кредитных и финансовых планов принять все необходимые меры к недопущению инфляции».

Как это сделать? Я вижу две активные директивы для данного момента. Первое: нажать на мужика, чтобы он дал хлеб, и второе: срезать разницу между оптовой и розничной ценой.

Голос. Как нажать на мужика?

Каменев. Как заставить мужика выкинуть этот хлеб? Какие тут могут быть рецепты?

Томский. Это понятно.

Каменев. Нет, т. Томский ошибается. Дело не так просто.

Голос. Попросить т. Томского разъяснить.

Каменев. Водку нужно продвинуть в деревню, но она слабо идет туда. 75% выпуска пропили в Москве. Нельзя передвигать сроки налогов, мы клялись на всех съездах Советов, что передвижений не будет, так как к первому ноября должна быть заплачена одна треть. Насчет страховых взносов мы приняли меры, дали строгие директивы брать сколько можно.

Голос. Мало брать, нужно знать с кого.

Каменев. [Ну, это не мое дело.] Относительно розничных цен. Как срезать чудовищные розничные накидки? Кооперация? Но она сама наживается. Мне вчера говорили, что т. Тер, заместитель т. Хинчука, на пленуме уполномоченных Центросоюза прямо сказал: как нам немножечко не нажиться на товарах, надо использовать конъюнктуру! Тов. Пятаков не должен очень радоваться, потому что каждый ваш трестик тоже думает, как бы ему нажиться.

Пятаков. Он имеет твердые цены, в том-то и дело, что мы тресты регулируем.

Каменев. А синдикаты вы регулируете, а розничную торговлю регулируете? Нам т. Хинчук тоже говорит, что он регулирует кооперацию.

Сокольников. Тресты тоже наживают.

Каменев. [Способ борьбы, который указывает т. Дзержинский, он правильный.] Мы обязали промышленность заключить с кооперацией генеральный договор, по которому 70% мануфактуры обязательно идет через кооперацию, но в этом генеральном договоре мы не предусмотрели включить такой пункт: если ты получаешь 70% мануфактуры, то ты должен продавать ее мужику с накидкой в 20—25%, как было в довоенное время. Нужно включить такой пункт в договор. А если не продаешь, то нужны какие-нибудь меры взыскания. Вот мера, которую я могу предложить, кроме мер партийных и т.д.

Мы стоим перед рассмотрением квартальных планов. Надо дать твердую директиву, смысл которой такой, чтобы инфляцию задержать во что бы то ни стало. Политбюро должно это сказать. Если вы дадите нам такую директиву снижения цен до директивных, пересмотра плана заготовок и плана экспорта и импорта, сокращения ввоза для промышленности, но, по возможности, чтобы не затронуть основную линию разворачивания и установления определенного уровня розничных цен, и прикажете, чтобы в наступающем квартале инфляции не получилось, то из этого выйдет, что кризиса не будет, маленькая инфляция, вероятно, будет, затруднения, конечно, будут, но, в общем, мы свой план сможем выполнить.

Председатель. Слово имеет т. Квиринг.

Квиринг. Вопрос теперь для всех ясен: Госплан с контрольными цифрами просчитался. Предложения, которые здесь оглашались, в общем указывают выход из положения. Я хотел бы, чтобы Политбюро дальше приняло твердое решение по вопросу о хлебозаготовителях. Как будто бы совершенно ясно, что их у нас слишком много. Мы взяли слишком много хлебозаготовителей — 6 или 8 основных хлебозаготовителей, дали им много денег, и они, имея большие экспортные заказы, на глазах у мужика начали между собой конкурировать. Государство оказалось во власти своего собственного аппарата. Если мы не поставим вопроса о сокращении количества хлебозаготовителей и не устраним конкуренции между ними, то мы для будущего этот вопрос не разрешим.

Теперь относительно директивных цен на хлеб. Здесь говорилось о том, что директивные цены должны быть связаны с мировыми ценами и должны поставить безубыточно наш экспорт. Я думаю, что в таком виде директива была бы односторонней, ибо нельзя же оторвать сельскохозяйственные цены от цен на промтовары, нельзя оторвать пены на зерно от розничных цен на муку и на печеный хлеб. Если мы обратимся к тому, в каком отношении находились цены на зерно, которые мы платили мужику, с ценами на муку и на печеный хлеб и на промтовары, то никакого соответствия между скачками в этих ценах нет. В течение настоящей хлебозаготовительной кампании, когда хлебные цены поднимались до 1 руб. 70 коп. на пшеницу в некоторых районах, — теперь в этих районах они скатились до 1 руб. 40 коп. Как это отразилось на ценах на муку и на печеный хлеб? Никак. Как печеный хлеб в Москве продавался, так он продается и сейчас.

Каменев. Он продается с убытком.

Квиринг. На всех рынках печеный хлеб у нас продается по этим ценам.

Каменев. В городах Ленинграде, Москве, Иваново-Вознесенске он продается с убытком.

Квиринг. Ведь частные хлебозаготовители заготовляют примерно около половины всей пшеницы. Они платят мужику дороже, чем платим мы, и они поддерживают внутренние цены. Поэтому я думаю, что жесткая директива, о чем говорил т. Каменев, обязательно снизить цены до директивных цен, прижав мужика, рискует повиснуть в воздухе. Говорят, что 1-го наступает срок уплаты налога, что надо взыскивать с мужика задолженность по ссудам, которая имеется, но все это мелочи по отношению к тем количествам хлеба, которые имеются у крестьянства.

Рыков. Низкие цены на мануфактуру — вот один из методов.

Квиринг. Мы должны произвести нажим на цены на муку и на печеный хлеб и вместе с тем произвести комбинированный нажим в сторону понижения розничных цен на промышленные товары. Только при этих условиях мы добьемся реальных результатов. Крестьянин сейчас считает, что за пуд хлеба он должен иметь рубашку, это общая формула.

Каменев. А штаны?

Квиринг. Штаны стоят дороже. Теперь же за пуд хлеба он имеет один метр ситцу, т.е. 1/3 рубашки, так что сами по себе существующие хлебные цены, если принять во внимание соотношение их с ценами на промтовары, не так высоки, а мужик считает, что он обижен, что город его обижает. К иллюстрации того, как мы проводим снижение цен, — тов. Каменев говорит, что нам надо нажать и добиться, чтобы с 1 руб. 40 коп. дойти до директивных цен, — я хочу привести сообщение о том, как было произведено снижение цен в конце сентября. У меня имеется сообщение 5 товарищей, которых мы послали как корреспондентов «Торгово-промышленной газеты»²⁶ в хлебозаготовительные районы для того, чтобы они проверили, почем мужик покупает товары, и мимоходом познакомились бы с ценами на хлеб. Из Кубани они сообщают, что 24 сентября явился историческим днем для хлебозаготовителей: в один день была снижена цена на пшеницу приблизительно на 30%, и после этого заготовки прекратились. То же самое подтверждает товарищ, который был в Мелитопольском уезде, в Александрийском округе на Украине. Там тоже после получения отсюда директивы о том, что надо понизить цены, цены были в один день резко понижены. Это привело к серьезному недовольству крестьянства. Заготовители обычно дают мужику вперед мешки, так как мешков не хватает, и договариваются с ним относительно цен, по которым должны привезти хлеб. На следующий день приезжают крестьяне окружных селений с мешками хлебозаготовителей и с договоренной ценой, а им говорят: нет, мы платим тебе не 1 руб. 60 коп., а 1 руб. 15 коп. У меня есть сообщение о том, как один заведующий ссыпным пунктом должен был бежать от крестьян. Если таким порядком будем проводить это снижение, то ничего, кроме обострения отношений с крестьянами, не будет. Я очень просил бы т. Шейнмана сообщить нам данные о движении хлебных заготовок по Северному Кавказу примерно до 20 сентября — за третью декаду сентября и первую и вторую декаду октября, чтобы проверить, как такое резкое снижение цен отразилось на ходе хлебозаготовок. Поэтому я считаю, что односторонними мерами административными или другими мы снижения цен на хлеб не добьемся. Поэтому наши мероприятия по снижению цен должны идти рядом с фактическим снижением розничных цен на промтовары.

Сокольников. Что никогда не состоится.

Квиринг. Положение получается такое, что крестьяне, поскольку идет речь о зажиточных крестьянах Северо-Кавказского края и Украины, могут ждать до весны, им это выгоднее. Должен еще сказать, что по поводу скачков в ценах — то повышения, то понижения — крестьяне говорят, что «это наша власть колеблется». Крестьяне рассматривают государственных заготовителей как прямых представителей государства и прямых выполнителей  директив государства. Крестьяне видят, что в один день цены сразу упали на 40 коп. на пуд и видят, что это сделали государственные заготовители, а государственные заготовители — это значит государство; крестьяне и говорят, что наше государство колеблется, значит, оно не крепко. Я говорю, что положение такое, что значительная часть крестьян ждет до весны со значительным количеством своего хлеба, может быть, весной цены поднимутся еще больше. Но мы-то ведь ждать не можем. Поэтому предлагать просто такую политику, что сейчас мы должны обязательно добиться директивных цен без понижения розничных цен на промтовары, не годится.

Рыков. Почему он ждет весны?

Клиринг. Потому что предполагает, что весной цены еще повысятся. Если мы попадем в такие условия, что никакого хлеба у нас не будет и мы должны будем покупать его за любую цену, то это будет иметь очень нежелательные последствия.

Председатель. Слово имеет т. Смирнов.

Смирнов А.П. Мне кажется, что надо здесь отметить один момент, где действительно, может быть, есть некоторая экономическая ошибка, а в остальном тут, по-моему, совершенно правильно отмечено, речь может идти только о некоторой торопливости, и в результате ее некоторое дергание, но это ошибка не экономического свойства. Ошибка экономического свойства, которую надо зафиксировать, — это преувеличенный баланс, урожайный баланс, который в последнее время был доведен до 4700 млн. Это цифра Госплана. Я констатирую, что с этой историей надо покончить, ибо это не является ошибкой по торопливости, ошибкой планового характера, а ошибкой экономического свойства, которую не исправишь ничем. Я присоединяюсь к основным моментам, выставленным тов. Каменевым, что тут-то заключается наша ошибка, и тут не идеологические причины. Здесь ошибка в нашей сознательной воле, а другая часть находится вне нашей сознательной воли. Если будет 3900 млн, то не сделаешь 4700 млн. Цифра ЦСУ 4200 млн является тоже преувеличенной. Даже если взять без поправки на погоду, то все равно эта цифра является преувеличенной. В этой части надо твердо постановить, чтобы исходить при всех соответствующих исчислениях товарных остатков из цифры, которая реальна.

Каменев. Сколько вы считаете?

Смирнов. У меня цифра 3900 млн, товарных излишков 680 млн. Последняя цифра товарных излишков пока остается 680 млн.

Каменев. Только для государственных заготовителей?

Смирнов. Я говорю только про плановую часть, которую мы регулируем, которая в наших руках, и для регулирования внутреннего рынка, и для экспорта. Я думаю, что в эту часть надо внести поправки. С точки зрения тех обстоятельств, которые были изложены, совершенно ясно, что мы поторопились, потому что не хотели посчитаться с мужиком. Тут есть и идеологическая причина, надо было с ним посчитаться, а мы не посчитались и хотели сделать так, как нам представляется наиболее удобным. Причина заключается в слишком быстром развертывании плана реализации при наших условиях. Я не буду долго останавливаться, так как многие товарищи уже достаточно дискуссировали на эту тему, что при нормальных условиях развертывания такого плана реализации не может быть. Я повторяю — даже при нормальных условиях. Если мы переживаем товарный голод, то это уже ненормальные условия, дороговизна товаров тоже ненормальное условие, есть целый ряд условий, которые будут задерживать эту реализацию. Вот над этим нужно подумать, взвесить и т.д. В былое время так было дело. Не только товар должен был быть на рынке, но мужик узнавал, какая цена этому товару. Я и по себе скажу, хотя мы продавали только овес в Тверской губернии, а и то заедешь на базар, посмотришь цены не только на свой товар, но и на другие товары. Посмотришь и поедешь. Думаешь, надо еще подождать, хотя ждать было трудно, потому что и налоги, и всякие платежи были на шее.

Сокольников. Арендный платеж.

Смирнов. Я не перечисляю — и земский и другие платежи.

Все-таки прошелся бы и поглядел, а теперь пойдет на рынок, там товара нет, а если есть, то черт знает, какая цена. Он подумает: я подожду, может быть, цены будут ниже. Думать, что при этих условиях он будет вывозить свой хлеб, нельзя. Так что надо было план составить помягче, чтобы мужика можно было прижать, нажать на него. Какие средства нажима? Тут правильно установили — налог, это часть нажима, затем сбор семссуды и т.д. Но это все идет на бедняцкую часть главным образом, а не на зажиточных. Семссуда выдана на 90% слабым хозяйствам. Кое-что в этой части мы получим, а следующим нажимом, конечно, является выдержка самих покупателей. Тут отмечалось в этой части — лимитные цены должны дать эффект. Это верно, т. Каменев, вы правильно разъяснили, что это не административный приказ, но это верно только при известных условиях. Тут т. Рыков прав. Если мы внутренний рынок не возьмем в руки — то это будет приказ, когда мужик привезет хлеб и будет продавать его по рублю, а рядом частный покупатель будет платить по рублю десять. Это будет приказ, и мужик так и поймет. Поэтому надо прибавить: при развертывании плана надо решительно поставить задачу организации своего хлебного рынка, чтобы на внутреннем хлебном рынке Наркомвнуторг мог диктовать в некоторой части хлебные цены. Тогда ваши цены, поставленные перед мужиком, не будут приказными ценами, ибо резервы, запасы государственные для регулирования рынка будут на него давить.

Я хочу обратить внимание на следующее. Есть выборочная перепись — себестоимость пуда пшеницы составляет 1 руб. 90 коп. Это при самом значительном нажиме, при дешевой рабочей силе и т.д. Предположим себестоимость 1 руб. 12 коп. Конечно, заставить мужика по рублю продавать — это, конечно, уже основательный нажим в сторону невыгодности для мужика. Поэтому отмеченный тов. Квирингом и другими нажим на промтовары остается налицо, если мы хотим действительно реально заставить его пойти на те цены, которые имеют для нас абсолютное значение. Два слова относительно влияния на такое бешенное повышение цен. Тут, я думаю, ошибка, кроме торопливости, была еще в том, что заготовители дали мужику много денег. У мужика было много денег. Это нужно осознать. Он эти деньги держал в кармане, ничего на них не теряя. Вот это обстоятельство было одной из важных ошибок. Причина заключалась в том, что наши заготовители по-собачьи дрались за каждый воз. У меня лежит бумага, копия есть у т. Молотова, это не то, что пишется в газетах, а это факт: три заготовителя при въезде в село поймали несчастного мужика и учинили между собой драчку. Это официальная бумажка.

Рудзутак. Почем он продает хлеб?

Смирнов. Это уже совсем другой вопрос, сюда это не относится, я продаю хлеб по цене, которую дает рынок.

Мне кажется, что эту часть надо учесть максимально с точки зрения финансирования, чтобы эти собачьи драки нескольких заготовителей из-за одного воза были прекращены.

Рыков. (Читает свои предложения)*. (* Предложения А.И. Рыкова не сохранились.)

Председатель. Слово предоставляется тов. Сталину.

Сталин**. (** В стенограмме с авторской правкой текст выступления И.В. Сталина отсутствует. Сверка проведена по экземпляру стенограммы из личного фонда И.В. Сталина. (Ф. 558. Оп. 11. Д. 1105. Л. 62-67.))

Я имею несколько замечаний.

Первое замечание касается того факта, что наши заготовительные планы оказались дутыми. Нельзя отрицать тот факт, что прежний годовой план в 780 млн и квартальный план заготовки к январю 1926 г. в размере 70% этой суммы (в 780 млн) оказались нереальными, дутыми, преувеличенными. Эти планы надо пересмотреть и сократить. В Наркомвнуторге имеется другой план: 680 млн пуд. заготовки на весь хозяйственный год и план заготовки к январю 380 млн пуд., т.е. 60% из уменьшенной суммы в 680 млн пуд. за весь хозяйственный год. Этот план более реален. Тут был просчет. Это надо признать. Я т. Рыкова не понял. Я не о том говорил, что мужик будто бы меньше продает хлеба осенью, а весной больше. Это анекдот. Я говорю о том, [что наш план заготовок за весь хозяйственный год преувеличен. Это ясно. Мы должны общую сумму заготовок за весь хозяйственный год снизить на 100 млн пуд. Если СТО рассмотрит эту цифру — я это не знаю, очень может быть, что сократит, причем из этой сокращенной суммы годовой нормы мы можем взять не 70%, как раньше это проектировалось, а 60%. Надо принять во внимание, что тут был прав... Что не было учтено, что ввиду урожая у мужика получилась возможность маневрировать, мужик несет на рынок что угодно, и оборачивается, выжидая лучших дней, еще при условии того, что большого налогового нажима в этом году не было. Как будем оперировать с цифрой 680млн пуд., я не знаю, очень может быть, что придется уменьшать] что ввиду общего урожая мужик предпочитает выходить на рынок с побочными продуктами, вроде ячменя, картошки, молочных продуктов, мелкого скота и т.д., попридерживая у себя пока что более ценный товар, вроде пшеницы и ржи. Дело в том, что мужик тоже умеет маневрировать, чего нельзя забывать. А это обстоятельство не было, очевидно, учтено. Думать, что мы можем в три месяца заготовить 70% от 780 млн пуд, при отсутствии в этом году большого налогового пресса, значит не знать мужика.

Затем, второе замечание — это относительно инфляции. Есть ли опасность инфляции? Конечно, есть. Эта опасность идет с двух сторон: с одной стороны — изнутри, поскольку цены на сельскохозяйственные продукты скачут вверх — и тут надо принять меры по снижению цен: с другой стороны, опасность инфляции может прийти извне, если торговый баланс будет пассивным. Здесь также придется, очевидно, принять меры, соразмерить минимум своего ввоза с минимумом своего вывоза и добиться превышения вывоза. Иначе дело может кончиться плохо для червонца. Мы должны вообще вести линию на активный баланс нашей внешней торговли, а не на пассивный. У нас есть директива, принятая XIII съездом по отчету ЦК РКП, об обязательности активного баланса. Мы не можем пройти мимо этой директивы, особенно теперь, в условиях хорошего урожая.

Третье замечание — относительно кризиса. Есть ли у нас кризис? Нет. Кризиса еще нет у нас. У тов. Рыкова получилось преувеличение.

Рыков. Инфляция есть?

Сталин. Опасность инфляции, безусловно, есть. Настоящей инфляции у нас нет и, надеюсь, не будет, но опасность инфляции есть, это факт. А опасность инфляции создает опасность кризиса. Создается иллюзия кризиса, когда мы сравниваем то, чего мы практически достигли, с теми преувеличенными планами, которые у нас были. Но это только иллюзия кризиса. Но мы можем нарваться на действительный кризис, если не учтем той опасности, которая подводит к инфляции, а именно — повышение цен на сельскохозяйственные продукты и сокращение нашего вывоза, пассивность торгового баланса. Соразмерить размеры ввоза с размерами вывоза и таким образом добиться активного баланса, [если этих штук мы не проведем, то опасность кризиса, конечно, будет, и причем кризис может начаться и с инфляции. Все равно, в какую бы сторону он ни вылился, он будет бить советскую власть, а не частного капиталиста; у нас устройство государства таково, что кризис будет бить по всему фронту. Но преувеличение, безусловно, имеется] понизив цены на хлеб и увеличив наш экспорт, — вот тот путь, на котором мы можем ликвидировать опасность инфляции. Не надо преувеличивать опасностей, но нельзя также затушевывать их.

Четвертое замечание — насчет «феодализма». Я, конечно, не одобряю и не могу одобрить, что на Северном Кавказе ввели 3-копеечный сбор. [Я думаю, что придется областным органам и республиканцам решить... это есть известная конкретная мера сочетания выводов мест с выводами центра. Без такого сочетания выводов мест с выводами центра никакого хозяйственного подъема мы не добьемся.] На Урале тоже хотели ввести 2-копеечный сбор, но мы не допустили. Но от 3-копеечного сбора до «феодализма» еще очень далеко. Нам нужен не 3-копеечный сбор, а смычка выгоды и инициативы центра с выгодой и инициативой мест. Очень может быть, что мерой такого сочетания интересов центра и мест могло бы послужить участие мест в прибылях наших заготовительных органов. Во всяком случае, без такого сочетания нам трудно будет добиться всеобщего и мощного хозяйственного подъема.

Пятое замечание — [поскольку мужик продает, поскольку мужик покупает товар, то очевидно, что тут коренная увязка в органах Внешторга необходима. Нельзя делать так, чтобы один орган по внешней торговле пер, не глядя на внешний рынок, а другой орган, тоже раззадоренный, пер в другую крайность, тут обоюдная невыгода получается. Тут речь идет о том, чтобы внутри этого органа смычка разнородных элементов была] насчет увязки в работе Внуторга и Внешторга. Сейчас Внешторг и Внуторг тянут в разные, прямо противоположные стороны, ибо Внешторг вывозит вовсю, не считаясь с внутренним рынком. Внуторг делает свое, тормозя экспорт. Отсюда разрыв между внутренним и внешним рынком. Результаты таковы, что наше масло в Лондоне стоит дешевле, чем в Москве. И эта неувязка будет продолжаться до тех пор, пока не объединим Внешторг и Внуторг в одно целое.

Шестое замечание касается вопроса о едином фронте заготовителей. Единого фронта заготовщиков не было, тов. Шейнман не проявил в этом деле достаточной силы воли. Нас выдавали заготовщики. Нельзя единый фронт установить при том условии, если заготовители забегают друг перед другом, если они выдают интересы государства, взвинчивая цены на хлеб [...забегая друг перед другом, они подтачивают нас.] Надо подумать над тем, нельзя ли сократить количество заготовщиков и установить между ними безусловный единый фронт. Нельзя, далее, повести решительную борьбу за понижение розничных цен на товары, ибо понижение розничных цен на товары есть оборотная сторона понижения цен на хлеб. Нельзя ли государству принять драконовские меры в отношении заготовителей, чтобы заставить их равняться по интересам государства?

Седьмое замечание — насчет договора с Дрейфусом. Я не могу пройти молчанием заявление т. Красина. По вопросу о Дрейфусе, может быть, и была ошибка, но позволю напомнить [...следующее решение Политбюро. Был ли я тогда на Политбюро или нет, все равно, за это решение я отвечаю], что решение было принято Политбюро²⁷, а договор был заключен комиссией из тт. Фрумкина (Внешторг), Сокольникова и Цюрупы. Может быть, и есть тут ошибка, но эта ошибка — наша общая ошибка. В Политбюро присутствовали тогда тт. Бухарин, Зиновьев, Сталин, Троцкий, Рыков, Дзержинский и др. Если была ошибка...

Каменев. В конце концов, не такая большая ошибка.

Сталин. [Может быть. Все были тогда в таком состоянии, что некоторые...] Внешторг причастен к этой ошибке.

Последнее замечание — как быть? Я думаю, что предложение т. Каменева и добавочное предложение т. Рыкова можно было бы принять в основном с тем, чтобы это дело было разработано в специальной комиссии Политбюро. [Сможем ли мы эту комиссию создать только на одни заготовки, или придется эту комиссию увязать с вопросом экспорта, импорта и валютного плана? Я не знаю. Если мы в четверг первым вопросом рассмотрим экспортный и валютный план, тогда, может быть, в четверг мы сумеем комиссию создать.

Рыков. Китайский вопрос идет первым.

Сталин. Общую комиссию создать, которая обстоятельно этот вопрос разрешит.]

Председатель. У нас ораторы записаны в следующем порядке: Шейнман, Сокольников и Угланов. Я думаю, что следует дать высказаться тт. Сокольникову и Угланову, а Шейнману предоставить заключительное слово. Тов. Сокольников имеет слово.

Сокольников. У меня по этому вопросу вот какие замечания. Мне кажется, что, прежде всего, нужно на основании этого урока попытаться проверить правильность способов исчисления хлебных излишков страны. Мы имели урожай, который исчисляется в 4 млрд пуд. Что можно назвать излишками? Я попытался узнать, на основании чего подсчитываются излишки, на основании каких норм потребления крестьянского хозяйства. Оказалось, что наши статистики исходят из старых, довоенных норм потребления. Это явная ошибка. Революция для мужика состоит в том, что он и сам кушает лучше, и лошадь кормит иначе. Поэтому наши статистики должны эту штуку принять во внимание. Надо действительно вспомнить азы, про которые забывали, но которые мы твердили, когда были оппозиционной партией. Сейчас это не такие излишки, которые можно было бы высчитывать при абсолютно голодной норме потребления, которая существовала в царской России. Нужно дать задание нашим статистикам, если они чего-нибудь стоят, начать действительную проверку действительных норм крестьянского потребления, как они есть. Это первое замечание.

Голос. Это потребление нам не известно.

Сокольников. Эти нормы потребления находятся в некоторой зависимости от уровня цен, но важно нащупать некоторый минимум, который, несомненно, отличается от прежнего минимума. Кое-что нащупать можно для ориентации. Я уже говорил о том, что, как мне кажется, нам придется идти с пониженной программой заготовок и экспорта в ближайшем квартале, но в чем была ошибка, которая была допущена в предыдущем квартале? Она была не только в том, что план был составлен слишком большой. Если составить большой план, но дать на руки мало денег и сказать: у нас план большой, вот деньги на заготовку 10 млн пуд.; если эти 10 млн пуд. вы закупите, мы тогда автоматически дадим вам на заготовку еще 10—20 млн пуд. и т.д. — это есть определенный способ банковского кредита, который дает возможность автоматического контроля действительного проведения плана в связь с действительным предложением хлеба на рынке. Драка по вопросу о кредитах на хлебозаготовки была в СТО отчаянная, я голосовал в единственном числе, и порешили торговцам деньги давать, не жалеючи. Я скажу откровенно: когда я приехал из отпуска в сентябре и увидел положение дел, я на свой риск и страх предписал Госбанку всякий отпуск целевых кредитов на хлебозаготовки прекратить, взять курс на сжатие заготовок и снижение цен. Через несколько дней эти предложения были санкционированы в должном порядке.

Рыков. Нужно было раньше это сделать.

Сокольников. Раньше мы шли по другому пути. Эту ошибку нужно учесть. Это приводит нас к вопросу всей методики развертывания, как нужно идти вперед: по максимальной программе, чтобы потом поворачивать назад, или идти по минимальной программе и, как только будем иметь резервы, прибавить шаг. Я думаю, что только второе положение теперь будет верным. Теперь будем бюджет обсуждать: идти ли на максимальное раздувание, или давайте сначала пойдем осторожно, а как деньги будут, пойдем вперед. Если бы был резервный фонд — дело другое, но теперь мы должны идти осторожно, давая задний ход. Тов. Рыков говорил, что у нас уже наступила инфляция и обесценение. Я с этим не согласен. Я остаюсь при своей формулировке: у нас предисловие к инфляции. [Вроде приемной комнаты. Введение. В чем это заключается? В том, что, как и в прошлом году, в известной мере мы выкатили деньги на рынок, но в прошлом году положение было глаже, так как масштаб был меньше.] Мы выкатили в первом квартале 300 млн денег на рынок. Мы вынуждены со стороны денежных средств известным образом авансировать хозяйство. Банк выдал 300 млн руб. на развитие товарооборота. Откуда возникла опасность инфляции? Она возникла из того, что осенью товарооборот не развился в той мере, в какой это предполагалось по плану. У нас есть все основания считать, что в течение следующих 6 месяцев мы эту штуку рассосем.

Голос. Деньги выкачаем.

Сокольников. Нет, прежде всего товарооборот развернем. Но, конечно, если в течение ближайших 6 недель не произойдет улучшение в смысле возможности уверенно реагировать на развитие товарооборота, то я буду, иметь честь предложить вам сократить денежное обращение.

Голос. Бюджет сократить?

Сокольников. Не сократить, но осуществить некоторую рассрочку исполнения бюджета и отложить деньги, которые поступят к нам из налогового фонда.

Каменев. Налоговые деньги не расходовать, а откладывать.

Сокольников. Наши суммы налоговых и доходных поступлений в месяц составляют 300 млн руб. Мы эти 300 млн руб. при теперешнем порядке расходуем. т.е. пускаем в обращение. Если не улучшится товарооборот и ухудшится состояние денежного обращения, я скажу: разрешите нам 50 млн руб. изъять из обращения, пока не получится некоторого разряжения атмосферы. Этот метод воздействия (да и другие методы) пока в наших руках, и только в том случае можно было бы говорить об инфляции, если бы он был выбит из наших рук. Если в предстоящем квартале эмитировать новые сотни миллионов, как предлагает Конъюнктурный Совет...

Голос. Что это за Конъюнктурный Совет?

Сокольников. Есть такой Конъюнктурный Совет при Госплане, где заседает в большинстве т. Громан, который полагает, что выход из положения заключается в том, чтобы размахнуться и по части эмиссии, и заготовки развернуть без расчета.

Голос. Вместо заднего хода передний.

Сокольников. Меньшинство признало, что есть опасность инфляции, но в конце концов большинство во главе с т. Громаном победило. Однако президиум Госплана не согласился с мнением большинства.

Мы будем стоять перед необходимостью сокращения, очень значительного сокращения банковской эмиссии в течение ближайшего квартала, и тут будет ряд затруднений с торговыми учреждениям, с промышленностью, с банками. Здесь мы будем иметь конфликты потому, что все прут по другим масштабам, а мы должны сказать: потише. Тов. Рыков говорил о происшедшем обесценении червонца. Я категорически отвергаю такое утверждение. Покупательная сила²⁸ червонца не испытала пока что никакого существенного изменения. Динамика движения цен указывает нам на возможные опасности, которые надо заблаговременно устранить, ибо потом будет поздно. Но покупательная сила денег теперь не меньше, чем в момент денежной реформы. Золотой паритет²⁹ червонца ни в какой мере не поколеблен. Я слежу за этим, имею ежедневную сводку черной биржи, которую должен читать.

Рыков. Я уверен, что тов. Сокольников может обесценить внутри и повысить за границей.

Сокольников. Мы имеем рынки, где наша десятка стоит несколько ниже, а в других местах на 20—30 коп. дороже. Вы, Алексей Иванович, завлекаете меня в далекие дебри, а председатель не позволяет останавливаться на этом. Мы об этом не будем говорить. Я должен сказать, что по основным вопросам нашей валютной политики мы должны в Политбюро договориться с полной ясностью.

Каменев. Совершенно правильно.

Сокольников. Потому что, очевидно, политика, которую мы проводим фактически в течение нескольких лет, полностью не уяснена и остается на моей ответственности. Говорят: что я хочу, то и делаю, в самом деле это, конечно, не так. Вы, Алексей Иванович, еще летом 1923 г. говорили, что, пустив ко дну советский знак, мы затем сможем загубить червонец, а потом еще что-нибудь изобретем.

Тов. Квиринг говорил относительно того, что высокие хлебные цены стоят в соответствии с промышленными ценами; тут нужно поставить точку над «i». Мы брали на себя программу уничтожения ножниц, сведения промышленных и сельскохозяйственных цен к одному уровню. Но что значит эту программу осуществить путем санкционирования высоких с.-х. цен? Это значит осуществить инфляцию. Если у вас промышленные цены на уровне, превышающем мировые цены, и если вы сельскохозяйственные цены поднимете на тот же уровень, у вас цены промышленные и сельскохозяйственные окажутся выше мировых цен, т.е. общий уровень цен выше мировых, а тем самым покупательная сила денег ниже мировой. При таком положении, естественно, невозможен экспорт, а вместе с тем и импорт. Такое положение вы будете иметь. Программа «ножниц», если ее рассматривать как программу, которую нужно осуществить за счет поднятия сельскохозяйственных цен до уровня нынешних промышленных цен, есть программа дезорганизации всего нашего хозяйства. Пора поправить программу сжатия ножниц тов. Троцкого [его точка зрения на этот вопрос неправильна]. Мы за уничтожение «ножниц», но не нужно, чтобы «ножницы» уничтожались таким образом, чтобы сельскохозяйственные цены поднять на уровень существующих теперь высоких промышленных цен. Мы должны продолжать и довести до конца понижение промышленных цен через понижение сельскохозяйственных цен. Вот почему, тов. Квиринг, ваши предложения беспомощны, таким образом разрешить этого вопроса нельзя.

Я хочу подчеркнуть еще, что нам в этом году политику торгового активного баланса необходимо выдержать во что бы то ни стало. Постановление XIII съезда партии, которое напомнил тов. Сталин, остается в той же силе. Всякому понятно, что постановление съезда партии об активном торговом балансе не может быть осуществлено в условиях неурожайного года. Но когда год урожайный — это постановление действует в полной мере, и для того, чтобы такое постановление изменить, надо было бы предварительно иметь соглашение о займах, долгосрочных кредитах и т.д., но поскольку этого нет, мы его пересматривать не можем, потому что пересмотреть его в обстановке краткосрочных кредитов — значит дать привязать себя на ниточку. Я не согласен с предложением тов. Каменева, что надо подтвердить твердый план завоза.

Каменев. Я сказал — твердое регулирование завоза, — это нечто другое.

Сокольников. Тут борьба между Наркомвнешторгом и ВСНХ. Дело в том, что очень хорошо регулировать завоз, но нужно оставить возможность рынку вносить поправки в наши планы. Если этого не будет, то мы будем иметь еще больше ударов в лоб, чем мы имеем со стороны твердого регулирования плановых закупок. Уровень розничных цен в большей мере определяется стихией рынка, отсюда идет давление на кооперативные цены и т.д. Сейчас у нас такое положение, что в Москву везут товары из провинции.

Шейнман. Да здравствует частный лавочник.

Сокольников. Не «да здравствует частный лавочник», тов. Шейнман, это маленькая демагогия, а не нужна такая политика в Наркомвнуторге, которая давала бы возможность частному торговцу организовывать безудержную спекуляцию и которая превращала бы наши кооперативные и государственные органы в фактических союзников спекулянтов.

Председатель. Слово предоставляется тов. Угланову.

Угланов. Тов. Шейнман в своем докладе упомянул об отдельных мероприятиях Московского Городского Банка, носящих спекулятивный характер. Я должен заявить, что я первый раз слышу об этом от т. Шейнмана. Мы постараемся в ближайшее время проверить деятельность Московского горбанка, его директора, и я представлю материалы в письменном виде.

Голос. Тов. Угланов в этом виноват.

Угланов. На свой счет я этого не принимаю и думаю, что т. Шейнман этого и не говорил.

Тов. Шейнман говорил, что я печалюсь о московской потребительской кооперации. Если мы выслушивали иногда жалобы московской потребительской кооперации относительно прижима, то только в той части, когда в Москве дело доходило до того, что запас белой муки был только на один день. Мы не сеяли никакой паники, только в порядке личных разговоров с тт. Сталиным и Каменевым я говорил, что положение здесь у нас довольно скользкое. Никаких бумаг об этом я не писал. От т. Шейнмана мы получили заверение, что Москва хлебом будет обеспечена, и мы считаем, что вопрос кончен. Потребительская кооперация обращалась в Бюро МК, нельзя ли войти в ЦК с ходатайством об изменении политики заготовительных цен. Бюро МК это отклонило.

Когда я говорю об этом, то я должен добавить, что у нас в Москве хлеба ржаного запас был на два месяца, а белого на один месяц. Теперь же мы имеем запас черного хлеба на 2 недели, а белого на 7 дней. Мы держимся, поскольку знаем трудности, в которых правительство находится.

Третий вопрос — о спекулянтах в Москве. Действительно, в Москву нагрянуло очень много спекулянтов. Это вызывается тем, что общий план продвижения товаров в деревню направлен, главным образом, к основным хлебозаготовительным районам, поэтому второстепенные и третьестепенные земледельческие крестьянские районы обнажены, товаров там нет. В связи с этим в Москву нагрянуло много спекулянтов-торгашей, они кусочками, по несколько метров, нахватают товары и мешками увозят. Если благословите, то мы можем в неделю очистить Москву от спекулянтов, и если вы санкционируете, можем в Москве задать такой треск, что всех спекулянтов прогоним. Это сделать можно.

Перейду к общим вопросам. Я считаю, что если смотреть, каково положение в партии и в стране, то надо исходить из того, что общий темп быстрого развития хозяйства партию мобилизовал под этим углом, и везде, во всех наших хозяйственных органах, губернских и областных, строят большие планы на быстрый темп развития хозяйства и т.д. А теперь мы все же видим; что с этим темпом хозяйственного развития, который создан в стране и партии, дело обстоит несколько иначе, как указывают статистические данные. Не в пример прошлым заседаниям Политбюро или пленума ЦК, — там таких рассуждений не было, как сегодняшний день, — весь наш хозяйственный план, вся конъюнктура и все пути дальнейшего развития через две недели после пленума ЦК подверглись более серьезной проверке. Вот почему речь идет не о том, что у нас все очень благополучно. Вот почему я думаю, что, когда тов. Каменев говорил, что мы видели трудности, то, по моему мнению, если эти трудности видели, — надо было их рассматривать не философски, а реально. Нужно было составлять планы более или менее реальные, которые можно было бы осуществить. Я разговаривал с тов. Каменевым и говорил ему, что, поскольку в прошлом году рассматривался вопрос об увеличении программы металлопромышленности четыре раза, нельзя ли было и в нынешнем году не составлять программы металлопромышленности и других отраслей промышленности в законченном виде, а так подойти, чтобы в течение года разика два пересмотреть. В истекшем году программа металлопромышленности пересматривалась четыре раза, а по ГОМЗ даже 5 раз, и хуже от этого не вышло.

На всех перекрестках звонили и давали обещания в области довоенной зарплаты и все и вся. Я думаю, что хотя мы ведем плановое социалистическое хозяйство, но полностью этого еще нет, то некоторые методы капиталистического ведения хозяйства применять надо. Один товарищ, приехавший из-за границы, говорил, что капиталисты над нами смеются: вот дурачье, урожай хороший, так они раззвонили об этом повсюду, а теперь в связи с этим цены на рынке падают. Теперь неизвестно, кто раньше нас будет продавать хлеб на европейском рынке.

Я думаю, что в дальнейшем нужно поставить вопрос о налаживании статистического учета. Я внимательнейшим образом прочитал протокол заседания Совнаркома, на котором был доклад по вопросу о Центральном Статистическом Управлении под председательством т. Рыкова. Представители хозяйственных органов, ведущих свою статистику, подвергли жесточайшей критике работу ЦСУ. Я не знаю, до чего это дело доведено, но что вопрос статистического аппарата и учета приобретает большое значение — это факт, этот вопрос надо поставить в ближайшее время.

Второй вопрос. Теперь больше, чем когда бы то ни было, нужно поставить вопрос об увязке деятельности партийных и советских органов. Партии надо дать ориентировку в складывающихся хозяйственных условиях. Пленум ЦК в этих вопросах ничего не сделал, так как выводов не было. Сейчас только выводы из пленума ЦК делаются. Те решения, которые сейчас будут приняты, должны быть проведены не только по линии советской, по линии губисполкомов, но и по линии губкомов. Политбюро ЦК должно разослать подробнейшее письмо, объясняющее сущность принятых решений и сущность экономического положения страны. Это нужно будет сделать как можно лучше и как можно скорее.

Председатель. Есть ли вопросы?

Рыков. Здесь было доложено относительно нажима на взносы семенной ссуды. Я хотел бы знать, правильно ли, что семенная ссуда главным образом распределена среди крестьянской бедноты? Находится ли такая директива в точном соответствии с решениями пленума о помощи бедноте³⁰?

Сокольников. Первый вопрос: ведутся ли сейчас хлебозалоговые операции? Может ли т. Шейнман дать на это определенный ответ? Есть ли постановления, которые изменяли бы прежние предположения о том, чтобы развивать эти операции?

Второй вопрос: какие мероприятия по линии сельскохозяйственного кредита возможно было бы принять, по мнению тов. Шейнмана, которые облегчили бы положение, так как сейчас под с. х. машины у нас дается 3-летний кредит? Обсуждался ли этот вопрос?

Кржижановский. Тов. Сокольников заявил, что точка зрения президиума Госплана и Конъюнктурного Совета была такова, что президиум Госплана единогласно признал, что инфляции нет, но опасность инфляции есть. Конъюнктурный Совет настаивал на выпуске 300 млн. Такого постановления я не слышал, а точка зрения его заключалась в том, что кредитный план идет на 10 млн ниже, чем план Комитета банков³¹.

Сталин. Если не ошибаюсь, решения или предложения Конъюнктурного Совета были опубликованы, а мнение президиума Госплана тоже было опубликовано?

Кржижановский. Конъюнктурный Совет своих решений не опубликовывает. Он только опубликовывает в «Экономической жизни»³² конъюнктуры, а не предложения.

Сталин. Это ведь все равно.

Председатель. Слово предоставляется тов. Шейнману.

Шейнман* (*В стенограмме имеется помета стенографистки: «Начало плохо слышно».). Я сначала отвечу на те вопросы, которые мне задавались относительно семссуды и другие. Не знаю, Алексей Иванович обратился ко мне или к тов. Смирнову? У меня был крестьянин и сказал, что за выданный крестьянину бывшего Егорьевского уезда, не знаю какой губернии, кажется, Московской, весною овес, требовали сейчас 3 руб. золотом за каждый пуд. Я слышал жалобы, что в отношении семссуды никакой бедняцкой политики нет. Егорьевский уезд числится одним из бедняцких уездов.

Рыков. Значит, соответствия с резолюцией пленума нет?

Шейнман. Я не нарком земледелия и по этой части подробных сведений дать не могу. По вопросу т. Сокольникова о хлебозалоговых операциях. Они проводятся сейчас в минимальных размерах и только в Северо-Западной области, во всех других областях приостановлены.

Голос. По сведениям газет, эти операции на Украине продолжаются.

Шейнман. Нас они уведомляют, что не проводятся, а основываться на газетных сведениях нельзя.

По части сельскохозяйственных машин мы разработали вопрос, чтобы на будущий год, весною, сократить сроки кредита. Более сложные машины, направляемые зажиточным крестьянам, если давать в кредит на долгие сроки, то сосредоточить выплату на первом сроке. По части колхозов оставить нынешнюю систему. В Советской республике вы много встретите, что под видом бедняков подвизаются кулаки. При нашей политике мы должны смотреть не только на фирму, но и кто под ней сидит, но все-таки и политику поддержки колхозов нужно соблюдать. (В одном из районных комитетов Москвы мне поставили на вид то, что я позволил сбор среди сотрудников в пользу беднейших крестьян, чтобы их дети могли идти в школу. Там говорили: нехорошо помогать крестьянам путем сбора. Но страна наша нищая, и крестьянское хозяйство нищее, и когда это хозяйство постигает недород или лошадь гибнет, крестьянин вынужден идти с сумой. Отказаться от бедняцкой политики мы не можем.) Тов. Сокольников говорит, что под вывеской колхоза скрывается кулак.

Сокольников. Я хочу, чтобы денег больше платили.

Шейнман. А я хочу, чтобы беднота не была бедна, чтобы не было товарного голода и не было вопроса об инфляции.

Молотов. Получается то, что вы ведете бедняцкую политику, а все остальные не ведут.

Шейнман. Я перехожу теперь к самому большому вопросу, вопросу т. Рыкова об инфляции и как избегнуть этой штуки. Баланс сельского хозяйства по отношению к городу активен. Я об этом докладывал СТО и на Политбюро и говорил, что имеются официально опубликованные цифры активного баланса в 250 млн руб. На самом деле он выше. При этих условиях никак не отвертеться от того, что в теории называется инфляцией. Если мужик будет собирать деньги и вносить в сберегательную кассу, хотя бы в свою сберегательную кассу — кубышку, то тогда от вредных влияний инфляции мы уклонимся. Путем удержания цен на промышленные товары мы к этому делу не подготовлены. Когда в июле было постановлено какие-нибудь несчастные 40 млн руб. бросить в эти районы, мы их смогли выколотить только к концу сентября, потому что весной было настроение продавать тому, кто лучше платит, т.е. частному. Продавали тому, кто лучше платил, и товары осенью очутились не в наших руках.

Я предлагаю зафиксировать, что весной у нас будет кризис строительных материалов и стекла, потому что дали распоряжение стекло считать не планированным товаром, и частный торговец ответил на это тем, что он уже сейчас покупает стекло по цене в два раза выше, а если он платил в два раза выше теперь, то весной оно будет в 4 раза дороже. Если вы к этому времени поставите стекольную промышленность и стекло будет, то я скажу, вы его поймали, но до сих пор положение таково, что он вас ловит.

Голос. Бывает и наоборот.

Шейнман. Это единичные случаи, при которых могли поплатиться ильинские торговцы³³, которых т. Сокольников поймал на десятке и которые все на учете в ГПУ, но крестьянин судит иначе, и надуть широкий рынок нельзя. Кто даст стекло, тот и будет хозяином на этом рынке.

Вопрос об инфляции и о нашей подготовке для борьбы с нею. Вопрос об укреплении валюты, об улучшении крестьянского доверия до сих пор разрешения не получил, и только сейчас можно говорить о том, что мы приступаем к этому вопросу. Мы ругаем кооперацию, я первый ее ругаю. Я не помню, кому из товарищей, но кому-то из присутствующих я говорил, что плохо будет, если кооперация будет двигаться, как сейчас, только опираясь на нашу поддержку, но не подгоняемая палкой (я вспомнил: я это говорил в Политбюро и тов. Сталину). При нарушениях наших директив я могу делать только что? Писать прокурору. Я писал прокурору и НКЮсту республики тов. Курскому и ответа не получил. Член коллегии НКЮста РСФСР тов. Яхонтов мне сказал, что за это можно отвечать только арестом от 3—4 дней, потому что законом это не предусмотрено. Если кооперация в этот последний год обостренного товарного голода (товарный голод вообще будет, я считаю товарный голод признаком культурного роста, роста потребностей страны, он есть необходимый элемент переходного к социализму времени)...

Рыков. Это мы все говорим.

Шейнман. Тогда я повторяю, что хорошо, если я усвоил то, о чем говорили все. Потребность крестьянского хозяйства в товарах будет расти очень быстро, потому что мы крестьянина просветили: что такое трактор, что такое уголь и т.д. Если кооперация сейчас не будет поставлена (не сама встанет, а будет поставлена), то через год перед лицом мужика частный капитал будет развиваться, потому что он умеет торговать дешевле. Тут нужно не только экономическое регулирование.

Сталин. А драконовские меры?

Шейнман. Драконовские меры, — и их надо принять. В этом коренится как-будто бы и ответ на разногласие, когда мужик продает хлеб, осенью или весной? Он продает, когда ему выгоднее, а мужику выгоднее раньше, потому что он может тогда купить то, что ему нужно, а весной он сомневается, может ли он получить нужный товар. У нас в этом деле есть некоторая инертность, потому что никто не хочет на это обратить внимание. Нам полезно было бы посмотреть, как увязываются зубцы нашей машины.

Рыков. Советский саботаж, что ли?

Шейнман. Это не саботаж, а это другое. Меня тов. Сокольников упрекал: какой вы Наркомвнуторг, если вы отказываетесь от ввоза товаров в первом квартале. Но я не только Наркомвнуторг, я член Совнаркома, я член СТО, я член РКП, и если мы имеем затруднения, валютные затруднения, то я говорю: легче на поворотах, я отказываюсь от ввоза, я, Наркомвнуторг, голосую против внутреннего рынка и говорю: передайте эти миллионы на оборудование. Почему? Я могу объяснить. Я сказал, что в тех условиях, при которых мы находимся, заниматься задачей насыщения внутренних рынков путем импорта товаров в ущерб промышленности, базирующейся на ввозном сырье и ввозном оборудовании, — есть погоня за собственной тенью. У нас есть промышленные товары, в которых мы испытываем голод, для которых нам нужно только оборудование, а сырье имеется собственное: цемент, лес, кирпич. Я говорю: дайте миллионы на эту штуку, и нет ничего контрреволюционного и антикоммунистического в моем заявлении. Я голосовал правильно, когда отказался от этих 20 млн руб. готовых товаров.

Голос. А относительно искусственного шелка?

Шейнман. Я не производственник, я в СТО сказал, что, может быть, искусственный шелк не опирается на собственное сырье, но я не производственник, это дело т. Пятакова, он должен прийти и сказать, на что они пойдут. Я спорить с ним не буду, а я смотрю на вопрос с точки зрения емкости внутреннего рынка.

По вопросу о перефинансировании. Давайте условимся — я прошу тов. Куйбышева, потому что Политбюро этим не может заниматься, чтобы он расследовал вопрос о финансировании. Ведь финансовая программа строилась на чем? Чтобы заготовить 160 млн пуд., и мы заготовили их. Чем нас пугают? Ведь у меня с т. Сокольниковым нет споров о том, и я не требую, чтобы давать деньги раньше, а не в зависимости от хода заготовок. Пусть тов. Каменев засвидетельствует, что с вашими помощниками каждый понедельник бывает из-за этого драка. Если мы просили еще 1 млн руб., то нам говорили: нет, извините, план написан на столько-то, ни копейки больше. Правильно я излагаю?

Каменев. Правильно.

Сокольников. Осенью у нас были разногласия, о которых вы не заявляете.

Шейнман. Разногласия бывают у всех, и не всегда только одна сторона бывает виновата. Перефинансирование? Я не признаю ошибку. Здесь говорили, на чем строилась вся программа заготовок и вся программа финансирования. Сегодня тов. Каменев вечером увидит, что мы не говорим: давайте деньги раньше, а когда будет поступать хлеб, то давайте деньги, т.е. покрывайте поступающий хлеб. Я оставлю без замечаний все то, что говорил т. Квиринг, и обращаю внимание на одно обстоятельство, что я говорил о зубцах нашей машины. Мы превратились в парламентскую страну, причем парламент помещается не вовне, а внутри. Парламентом вовне называется учреждение, стоящее вне правительства. Мы условились, что рассылаем людей, каждый своих, чтобы посмотреть, что творится на местах. Тов. Фрумкин послал, т. Квиринг послал, и Шейнман послал. Получает т. Квиринг материал, но мне он материала не дает и говорит, что надо ему их использовать. В материалах сказано, что местные власти на Юго-Востоке сделали то-то и то-то. Если они это сделали в районе Армавира, где цены дошли до 1 руб. 60 коп., то для нас это не новость. [Я] Тов. Микоян говорил на пленуме, что в некоторых районах они произвели демонстрацию. Но является ли это системой советской работы? Если вы получаете доклад о хлебных заготовках, то вы с этим докладом ходите, как депутат оппозиционной фракции, чтобы в свое время с этим выступить. Лучше было бы этот материал послать туда, где он может быть использован. Не забывайте, что Шейнман отвечает за внутренний рынок, независимо от того, какого вы о нем мнения, вы обязаны с ним считаться и обязаны давать ему материал, так же, как я считаю не бесполезным обращаться к т. Пятакову по части промышленных вопросов, и я обращаюсь. Давайте установим минимум нормальных взаимоотношений.

Каменев. На максимум нормальных отношений никто не надеется.

Рыков. Это связано непосредственно с хлебозаготовками?

Шейнман. До чрезвычайности связано.

Относительно того, что т. Красин говорит. [Я знаю как Вы, тов. Красин, подстегиваете Угланова. Но все ходы в Политбюро, и там мы встретимся. Больше, чем погоны, не потеряю.] Тов. Красин изображает из себя какого-то невинного человека: «Мое дело продать». В этом и заключается трагедия, что Экспортхлеб — отдел Наркомвнуторга или та организация Наркомвнешторга, которая занимает из 190 млн руб. 70 млн по экспортхлебу. Это даже не отдел Наркомвнешторга, а так что-то, и операции проводятся вне зависимости от состояния внутреннего рынка: продает кубанский мужик хлеб или не продает — нам, говорят, дела нет, у нас есть план, и мы должны его выполнить. Так нельзя работать, это не работа. Когда у нас будут свои совхозы и будет совхозовский помещичий хлеб...

Молотов. Почему помещичий?

Шейнман. Извиняюсь, совхозовский хлеб. В 1923 г. мы торговали наркомпродовским хлебом и так хорошо, что в 1924 г. сели. В 1925/26 г. этого делать нельзя. По поводу слияния наркоматов здесь ничего больше не скажешь против того, что уже сказал т. Сталин и другие. Я не буду на этом останавливаться.

Относительно анализа, данного тов. Сталиным. По-моему, анализ этот абсолютно правилен. Я на пленуме уже говорил об этом. К чему сводится анализ т. Сталина? Запродали слишком много без учета того, какая у нас имеется обстановка. Что творилось? Написали план на 780 млн пуд. Верно. Я говорил, что план надо составить в 600 млн пуд., я говорил: чего вы боитесь, если нам удастся заготовить больше 600 млн пуд., наш аппарат все-таки сумеет справиться и с этой большей суммой заготовки* (*В стенограмме имеется помета стенографистки: «Говорят сразу несколько человек, понять что-либо трудно».). Мое положение в этом отношении исключительно выгодное, голосование в СТО не записывается, но доклады в делах имеются, вы можете их просмотреть. Товарищ Цюрупа может подтвердить, что первый мой план был 600 млн пуд. на год. Когда меня подстегивали — пиши большую сумму — я писал. Когда была предложена цифра 680 млн, я говорил, нельзя ли на 50—60 млн снизить эту цифру. Но суть заключается не в этом плане. Суть заключается в том, каков будет урожай, может быть, 5 млрд пуд., а может быть, наоборот, меньше предположенной нами цифры. Мужик продает свой хлеб не потому, что хочет продавать, а потому, что хочет в обмен на этот хлеб получить нужные ему товары. Усиление вывоза за границу повело к повышению внутренних цен. Мы на 15 октября заготовили 195 млн пуд., включая технические культуры. Под давлением Наркомвнуторга был аннулирован договор с за границей. Когда Наркомвнуторг поднял этот вопрос, на него смотрели, как на какого-то дикаря: помилуйте, мы подписали контракт, если мы не выполним этого контракта, мы сразу же потеряем доверие и кредиты.

Мне кажется, что правильным является то предложение, чтобы отложить принятие решения на неделю. У меня просьба, чтобы мне были выданы на сегодня или на завтра все предложения, чтобы я мог в них разобраться.

Председатель. Предложение такое: сейчас никаких решений не принимать, а в четверг, через два дня, поставить вопрос об обсуждении заслушанного доклада т. Сокольникова и по этим обоим докладам создать комиссию Политбюро, которая разберет все эти вопросы.

Рыков. Я боюсь, что обсуждение доклада т. Сокольникова отнимет у нас столько же времени, сколько и обсуждение доклада т. Шейнмана, тогда мы не будем иметь возможности разобрать остальных вопросов. Есть маленький вопрос относительно тарификации совслужащих и т.д., нельзя ли этот небольшой вопрос, который требует своего разрешения, поставить первым вопросом, а вторым вопросом поставить обсуждение доклада т. Сокольникова?

Председатель. Предложение такое: сейчас никакого решения не принимать, состава комиссии сейчас не намечать, а наметить состав комиссии на следующем заседании. На следующем заседании поставить первым вопрос т. Рыкова, и вторым — обсуждение доклада т. Сокольникова.

Принимается³⁴.

¹ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 529. Л. 1—141 (неправленая стенограмма); Д. 530. Л. 1—135 (стенограмма с авторской правкой); Д. 533. Л. 1—13 (стенографический отчет). Вопрос о хлебозаготовках и экспортно-импортном-валютном плане рассматривался также на заседании Политбюро 1 ноября 1925 г. (См. далее в этом томе). Стенографический отчет был издан на основе стенограмм этих двух заседаний.

На заседании 26 октября присутствовали: члены Политбюро — Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, А.И. Рыков, И.В. Сталин, М.П. Томский; кандидаты в члены Политбюро — В.М. Молотов, Я.Э. Рудзутак, Г.Я. Сокольников; члены ЦК РКП (6) — А.С. Бубнов, Э.И. Клиринг, Л.Б. Красин, Г.М. Кржижановский, Г.Л. Пятаков, А.П. Смирнов, Н.А. Угланов, А.Д. Цюрупа; кандидаты в члены ЦК РКП(б) — С.И. Сырцов, В.В. Шмидт; члены Президиума ЦКК РКП(б) — М.Ф. Шкирятов, Н.М. Янсон, Е.М Ярославский, а также ответственный редактор газеты «Известия» И.И. Скворцов-Степанов.

² Постановление СТО «О плане хлебозаготовок и экспорте хлеба на 1925—1926 гг.» было принято 10 июля 1925 г. и утверждено Политбюро 16 июля 1925 г. Постановлением устанавливался ориентировочный план государственных хлебозаготовок в 680 млн пуд. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 511. Л. 4.) 19 августа 1925 г. СТО принял постановление «Об увеличении плана хлебозаготовок и импорта хлеба», по которому ориентировочный план хлебозаготовок на 1925/26 г. устанавливался в 780 млн пуд. Это постановление было утверждено Политбюро 27 августа 1925 г. (Там же Л. 4, 11—13.)

³ Имеется в виду Наркомат внутренней торговли СССР.

⁴ В связи с хорошим урожаем советское руководство рассчитывало провести значительные по объемам заготовки в максимально короткие сроки. Для этого была развернута значительная сеть заготовителей и произведено щедрое кредитование хлебозаготовок. В силу сочетания ряда факторов — плохие погодные условия, конкуренция заготовителей, спешка с экспортными операциями — заготовительные цены значительно выросли. Это стимулировало нарастание товарного голода — нехватки товаров широкого потребления как в деревне, так и в городе, что подрывало заинтересованность крестьянства в реализации хлеба. Рост цен на хлеб, а также капитальных затрат в промышленности были причинами финансовых затруднений. За июль-сентябрь 1925 г. в обращение было выпущено свыше 296,8 млн руб., что составило 70% всей эмиссии с начала денежной реформы в 1922 г. (Лоевецкий Д.А. Денежное обращение за 10 лет / Вестник финансов. 1927. № 11.)

⁵ Имеется в виду II сессия ВЦИК, проходившая 13—24 октября 1925 г.

⁶ Директивное снижение цен плановых заготовителей было проведено в конце сентября — начале октября 1925 г. Цены были снижены на 10—15%, по отдельным районам еще больше. (Голанд Ю.М. Кризисы, разрушившие нэп. Валютное регулирование в период НЭПа. Изд. 2-е. М., 1998. С. 19-20.)

⁷ Постепенное уменьшение плана заготовок происходило по мере уточнения месячных планов. Например, план заготовок на октябрь 1925 г., утвержденный СТО 21 октября 1925 г., составлял 90 млн пуд. зерна по сравнению со 125 млн пуд., которые предполагалось получить в октябре по первоначальному пониженному плану заготовок, утвержденному 10 июля 1925 г.

⁸ Лимитная цена — верхний предел уровня цен на данный вид продукции.

⁹ Постановление СТО «О снабжении деревни промтоварами» от 9 сентября 1925 г. предусматривало, в частности, «ввиду появления на рынке, в связи с товарным голодом, ажиотажных сделок... поручить НКВнуторгу СССР обратить внимание на отмеченное явление и привлечь совершающих такие сделки к судебной ответственности». Банкам предлагалось больше не принимать поручений от частных лиц по покупке и продаже товаров. Местные исполкомы получили право содействовать заключению соглашений между кооперацией и торгующими органами для продвижения товаров в деревню, а также использовать органы розничной государственной торговли на условиях, установленных для кооперации. (ГАРФ. P-5674. Oп. 1. Д. 13. Л. 215-218.)

¹⁰ На заседании СТО 23 сентября 1925 г. при обсуждении экспортно-импортного плана на первый квартал 1925/26 г. было решено снизить план экспорта хлебопродуктов со 125 до 110 млн руб. Для доработки плана была создана комиссия во главе с Сокольниковым. Комиссия представила новый вариант плана, в котором сохранялись прежние размеры хлебного экспорта, на заседании СТО 14 октября. Однако неделю спустя комиссия предложила снизить экспорт хлебопродуктов до 75 млн руб., что было утверждено СТО (Голанд Ю.М. Кризисы, разрушившие нэп, С. 106). Далее Сокольников излагает эти обстоятельства пересмотра плана.

¹¹ Сальдо — разница между суммой экспорта и импорта.

¹² По данным профессора В.Я. Железнова, к 1 октября 1925 г. сумма денежной массы возросла по сравнению с 1 октября 1924 г. более чем на 80% (Вестник финансов. 1926. № 4).

¹³ 21 апреля 1925 г. Политбюро одобрило проект резолюции по докладу А.Д. Цюрупы о едином сельскохозяйственном налоге, которая была принята на XIV конференции РКП(б) (апрель 1925 г.). Предусматривалось значительное снижение сельскохозяйственного налога в 1925/26 бюджетном году, его дифференцированное распределение между различными слоями крестьянства в соответствии со степенью мощности их хозяйства, понижение ставок для бедноты и середняков. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 512. Л. 1, 5—8.)

¹⁴ XIII съезд РКП(б), состоявшийся 23—31 мая 1924 г., одобрил проведенную в 1922—1924 г. денежную реформу и поручил ЦК отстаивать монополию внешней торговли, развивать хлебный экспорт и обеспечить активный баланс внешней торговли. (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 3. М., 1984. С. 206.)

¹⁵ Имеется ввиду решение Политбюро от 11 июня 1925 г.: «Разрешить НКВТ закончить переговоры с фирмой Дрейфус». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 506. Л. 2.) См. примечание 22 к стенограмме от 2 августа 1923 г.

¹⁶ 19 февраля 1925 Политбюро приняло решение: «...б) Предложить Красину безотлагательно выехать в Париж». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 489. Л. 1.) 13 марта 1925 г. Л.Б. Красина утвердили председателем концессионной комиссии при торговом представительстве СССР во Франции. (Там же. Д. 492. Л. 6.) 27 августа 1925 г. Политбюро приняло решение: «...предложить Красину немедленно выехать в Москву». (Там же. Д. 517. Л. 3.)

¹⁷ По вопросу экспорта хлеба зам. наркома внешней торговли М.И. Фрумкин выступал на заседаниях Политбюро 23 июля, 13 и 27 августа, 3 и 17 сентября 1925 г. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 512. Л. 4-5; Д. 515. Л. 6; Д. 517. Л. 6, 11-13; Д. 518. Л. 2; Д. 519. Л. 1.)

¹⁸ По вопросу экспорта хлеба на заседаниях Политбюро Л.Б. Красин выступал 26 и 29 октября 1925 г. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 525. Л. 1; Д. 526. Л. 1.)

¹⁹ В 1924 г. была реорганизована структура государственного управления заготовками и закупками зерна. Общее руководство государственными хлебозаготовками возложили на хлебофуражное управление Наркомторга СССР. В качестве органа, координировавшего централизованные хлебозакупки, при наркомате был создан Хлебный комитет.

²⁰ Видимо, имеется в виду заседание Политбюро от 22 октября 1925 г., где обсуждался вопрос о внешней торговле. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 524. Л. 6—7.)

²¹ Имеется в виду СНК Татарской АССР.

²² Имеется в виду руководство Северо-Кавказского крайкома РКП(б).

²³ Имеется в виду руководство Сибири.

²⁴ Имеется в виду Пленум ЦК РКП(б), проходивший 3—10 октября 1925 г. Каменев выступил на этом пленуме 9 октября 1925 г. с докладом «Очередные вопросы хозяйственной политики». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 197. Л. 62-67 об.)

²⁵ Имеется в виду постановление Политбюро от 30 июля 1925 г. о директивных ценах на хлеб, которое предусматривало, «что цена, которая должна быть установлена на ближайший период для пшеницы, не будет ниже рубля». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 513. Л. 5.)

²⁶ «Торгово-промышленная газета» — орган ВСНХ, издавалась в 1922—1929 гг. Главный редактор газеты М.А. Савельев. По воспоминаниям Н. Валентинова, «Торгово-промышленная газета» «самым энергичным способом участвовала во всех кампаниях, ведущихся ВСНХ: составление правильных калькуляций себестоимости и годовых балансов хозяйственных предприятий, снижение цен, установление амортизационных фондов, повышение производительности труда, борьба за режим экономии и т.д.» (Валентинов Н. (Н. Вольский) Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. Годы работы в ВСНХ во время НЭП: Воспоминания. М., 1991. С. 339.)

²⁷ Имеется в виду заседание Политбюро от 11 июня 1925 г., на котором Сталин присутствовал. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 506. Л. 1.) См. также примечание 16.

²⁸ Покупательная сила — способность денежной единицы обмениваться на определенное количество товаров.

²⁹ Паритет — соотношение между денежными единицами, валютами различных стран, устанавливаемое либо по их золотому содержанию, либо по покупательной силе применительно к определенному набору товаров и услуг.

³⁰ Октябрьский пленум ЦК РКП(б) 1925 г. принял постановление «О работе партии среди деревенской бедноты», которое, в частности, предусматривало облегчение доступа деревенской бедноты в сельскохозяйственную и кредитную кооперацию (помощь государства при внесении паев), оказание бедноте материальной помощи посредством льготных кредитов и поощрения создания колхозов. (КПСС в резолюциях... Т. 3. С. 413—417.)

³¹ 12 июня 1924 г. Политбюро утвердило положение о Комитете по делам банков при правлении Государственного банка, который был образован «для согласования деятельности кредитных учреждений и разработки общих вопросов регулирования банковского кредитования». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 443. Л. 4, 19.)

³² «Экономическая жизнь» — финансовая газета, издавалась в Москве в 1918—1941 гг.

³³ Речь идет о валютных спекулянтах. На улице Ильинке располагался Наркомат финансов СССР и одновременно известная «черная биржа» («Американка») на которой производились операции с валютными ценностями.

³⁴ Продолжение рассмотрения вопроса об экспортно-импортно-валютном плане дважды откладывалось (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 525. Л. 1; Д. 526. Л. 1) и было вынесено на заседание Политбюро 2 ноября (см. следующую стенограмму в этом томе).