Протокол судебного заседания выездной сессии Военного трибунала Приволжского военного округа по делу Богатыревича, Киселева и др. 6 октября 1937 г.

№ 213

1937 г. октября 6-9 дня выездная сессия Военного трибунала Приволжского военного округа в составе: председателя — бригвоенюриста т. Микляева и членов — военного юриста 1 ранга т. Верещагина и военного юриста 2 ранга т. Колюцкого при секретаре — военном юристе Лукичеве с участием сторон: обвинения в лице пом. военного прокурора ПриВО — военного юриста 3 ранга т. Копылова и защиты — членов Оренбургского коллектива защитников тт. Абрамычева и Иоффе и при участи экспертизы в лице зав. отделом облзу т. Кузина, в открытом судебном заседании в с. Новая Покровка того же района Оренбургской обл. рассматривала дело по обвинению граждан: Богатыревича Иосифа Мечеславовича, Киселева Елизара Петровича, Беневоленского Леонида Евлампиевича, Котова Степана Ивановича, Манжуло Николая Андреевича, Малышева Александра Александровича и Исаева Михаила Петровича в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-7, 58-8, 58-9 и 58-11 УК РСФСР и Алексеева Ивана Петровича — по ст.ст. 58-7, 58-8 и 58-11 УК РСФСР.

6 октября 1937 г. в 19 часов председательствующий объявил судебное заседание но делу открытым.

Секретарь докладывает, что подсудимые Богатыревич И.М., Киселев Е.П., Беневоленский Л.Е., Котов С.И., Манжуло И.А., Малышев А.А., Исаев М.П. и Алексеев И.П. на судебное заседание доставлены.

Из свидетелей, вызванных в суд по определению П.З. ВТ, на заседание явились: Свиридов М.В., Хвостиков И.Т., Клоченко Б.И., Шкурин Д.У., Угрюмов С.М., Асеев М.Р., Хананов М.Х., Винокуров Г.В., Бабич И.К., Козлов И.А., Резанов П.А., Смолягин А.Х., Шонгин И.Ф. и Галяндина М.Е., свидетели Савельев И.П. и Ковригин И.Ф. в суд не явились по неизвестным причинам, Цаплина А.А. — вследствие болезни и Попов — за выбытием его со ст. Сара к месту нового жительства и службы на ст. Кувандык Оренбургской ж.д.

Выслушав доклад секретаря, председательствующий удостоверяется в личности подсудимых и через опрос их устанавливает следующее:

Подсудимый Богатыревич Иосиф Мечеславович, 1898 г. рождения, уроженец г. Белосток (Польша), по происхождению из служащих, по социальному положению служащий, последнее время до ареста — секретарь Ново-Покровского райкома ВКП(б), с 1918 по 1937 г. состоял в ВКП(б), исключен в связи с делом, с общим низшим образованием, ранее не судился; с обвинительным заключением по делу ознакомлен и выписку из него получил 5 октября 1937 г.

Подсудимый Киселев Елизар Петрович, 1889 г. рождения, уроженец с. Кулагино Покровского района Оренбургской обл., из крестьян-бедняков, по социальному положению служащий, в момент ареста — председатель Ново-Покровского райисполкома, с 1918 по 1937 г. состоя в ВКП(б), исключен в связи с делом, с общим низшим образованием, ранее не судился; с обвинительным заключением по делу ознакомлен и выписку из него получил 5 октября.

Подсудимый Беневоленский Леонид Евлампиевич, 1895 г. рождения, уроженец с. Соколки быв. Бугульминского уезда быв. Самарской губ., из семьи служителя религиозного культа, сам служащий, в момент ареста — директор Саринской МТС Ново-Покровского района, с 1920 по 1937 г. состоял в ВКП(б), исключен в связи с делом, со средним образованием, ранее не судился; с обвинительным заключением по делу ознакомлен и выписку из него получил 5 октября.

Подсудимый Котов Степан Иванович, 1896 г. рождения, уроженец с. Липовки Сергиевского района Оренбургской обл., по социальному положению служащий, в момент ареста — уполномоченный комитета заготовок СНК по Ново-Покровскому району, с 1918 по 1937 г. состоял в ВКП(б) и исключен в связи с делом, со средним образованием, ранее не судился; с обвинительным заключением ознакомлен и выписку из него получил 5 октября.

Подсудимый Манжуло Николай Андреевич, 1894 г. рождения, уроженец г. Энгельса АССР Немцев Поволжья, по социальному положению служащий, в момент ареста — заведующий Саринским элеватором, с низшим образованием, ранее не судился, с 1919 по 1937 г. состоял в ВКП(б), исключен в связи с делом; с обвинительным заключением ознакомлен и выписку из него получил 5 октября.

Подсудимый Малышев Александр Александрович, 1915 г. рождения, уроженец г. Лукоянова Горьковской обл., из рабочих, по социальному положению рабочий, в момент ареста — электромонтер Саринского элеватора, беспартийный и ранее в политических партиях не состоял, со средним образованием, судим в 1932 г. по ст. 74 УК, осужден к 6 месяцам принудительных работ — наказание отбыл; с обвинительным заключением ознакомлен и выписку из него получил 5 октября.

Подсудимый Алексеев Иван Петрович, 1899 г. рождения, уроженец с. Ново-Михайловского Ново-Покровского района Оренбургской обл., из крестьян-середняков, по социальному положению служащий, в момент ареста — председатель колхоза «Путь Ленина» Ново-Покровского района, с 1931 по 1937 г. состоял в ВКП(б), исключен в связи с делом, с низшим образованием, ранее не судился; с обвинительным заключением ознакомлен и выписку из него получил на руки 5 октября.

Подсудимый Исаев Михаил Петрович, 1900 г. рождения, уроженец г. Орска Оренбургской обл., из служащих, по социальному положению служащий, в момент ареста — председатель колхоза «Советские нивы» Ново-Покровского района, с 1930 по 1937 г. состоял кандидатом в члены ВКП(б), исключен в связи с делом, с низшим образованием, судим в 1927 г. за растрату по ст. 116 УК, осужден к 6 месяцам лишения свободы, наказание не отбыл, т.к. был амнистирован; с обвинительным заключением по делу ознакомлен и выписку из него получил 5 октября.

Удостоверившись в личности подсудимых, председательствующий разъясняет затем явившимся в суд свидетелям их обязанности по делу и предупреждает их об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний, в этом председательствующий отбирает от свидетелей соответствующую подписку, после чего удаляет их из зала заседаний.

Председательствующий спрашивает у сторон их мнения по вопросу неявки в суд свидетелей Савельева Н.П., Цаплиной А.А., Попова П.А. и Ковригина И.Ф.

Государственный обвинитель, указывая на то, что названные свидетели допрошены на предварительном следствии по делу и что таким образом показания их в случае надобности могут быть оглашены на суде, считает возможным дело слушанием продолжать в отсутствие этих свидетелей.

Представители защиты и подсудимые не возражают против рассмотрения дела в отсутствие неявившихся свидетелей.

Совещаясь на месте, ВТ определяет дело слушанием продолжать в отсутствие свидетелей Савельева, Цаплиной, Попова и Ковригина.

Председательствующий разъясняет подсудимым их права по делу, объявляет состав суда и спрашивает их об имеющихся у них к последнему заявлениях об отводе или ходатайствах.

Никто из подсудимых отвода составу суда не заявляет, не заявляют они и ходатайств.

Подсудимые Киселев, Котов, Малышев и Исаев заявляют, что от защиты в лице членов коллектива защитников тт. Абрамычева и Иоффе они отказываются.

В 19 час. 30 мин. Трибунал приступает к судебному следствию по делу. Огласив обвинительное заключение, председательствующий спрашивает каждого из подсудимых, понятно ли им обвинительное заключение, признают ли они себя виновными, в чем именно и подтверждают ли свои показания, данные на допросах во время предварительного расследования дела.

Подсудимые Богатыревич, Киселев, Беневоленский, Котов, Манжуло, Малышев, Алексеев и Исаев, отвечая на вопросы председателя, говорят, что обвинительное заключение им понятно, виновными себя они признают по всем пунктам предъявленного обвинения полностью и показания свои на допросе во время предварительного расследования дела подтверждают также полностью.

В 21 час объявляется перерыв судебного заседания ВТ до утра 7 октября.

7 октября 1937 г. в 9 час. судебное заседание по делу объявлено продолжающимся.

Председательствующий еще раз разъясняет подсудимым их права по делу в суде.

После этого председательствующий разъясняет эксперту т. Кузину его обязанности по делу и предупреждает его об ответственности за дачу неправильных заключений по делу.

Перед началом исследования дела председательствующий, обращаясь к сторонам, спрашивает их мнения о порядке исследования дела.

Государственный обвинитель считает необходимым исследование дела начать с допроса подсудимых и вести его в следующем порядке: Киселев, Богатыревич, Котов, Беневоленский, Манжуло, Малышев, Алексеев и Исаев, допрос свидетелей госуд. обвинитель предлагает вести в порядке списка обвинительного заключения.

Защита с мнением государственного обвинителя соглашается.

Совещаясь на месте, Трибунал определяет исследование дела начать с допроса подсудимых и вести его в порядке, предложенном государственным обвинителем.

В 9 час. 10 мин. Трибунал приступает к исследованию дела.

Показания подсудимого Киселева

На путь к.-р. вредительско-диверсионной террористической деятельности я вступил в 1935 г. Обстоятельства, предшествовавшие и сопутствовавшие моему вступлению на к.-р. путь, были таковы: вскоре после назначения меня на должность председателя Ново-Покровского районного исполнительного комитета, примерно в мае-июне я имел встречу с приезжавшим в Халиловский зерносовхоз, расположенный на территории района, быв. председателем облисполкома Васильевым. При встрече с Васильевым я информировал его о положении дел в районе и одновременно поставил перед ним вопрос о необходимости оказания району помощи в смысле сохранения хлеба, хранившегося на Саринском элеваторе, поскольку зерно на последнем подверглось порче. Васильев обещал оказать в этом вопросе соответствующую помощь, но когда дошло дело до принятия практических мероприятий, ничего практического в этом вопросе не предпринял. Такое отношение Васильева меня несколько удивило, и я, чувствуя на себе большую ответственность за сохранение хлеба, ибо я не был еще тогда вредителем, по личной инициативе мобилизовал до 20 автомашин района и направил их на работу по развалке хлеба элеватора в целях предохранения его от дальнейшего гниения. Обком ВКП(б), узнав об этом, вынес мне по партлинии строгий выговор.

Позднее, включившись как следует в работу по сельскому хозяйству, я столкнулся в работе с рядом трудностей. Эти трудности, на мой взгляд, показались мне неразрешимыми, и на этой почве у меня появились всякого рода колебания и сомнения насчет правильности политики партии в деревне.

В июне месяце 1935 г. я был на совещании в Оренбурге в облисполкоме. По окончании совещания я имел встречу с Васильевым. В беседе с ним по вопросам работы района я информировал Васильева об имеющихся у меня трудностях в работе, изложил ему осторожно и, несколько смягчая, свои сомнения и попросил помощи в разрешении этих трудностей. Выслушав меня, Васильев вдруг заявил, что взгляды мои на сельское хозяйство правооппортунистические и что они совпадают со взглядами его, Васильева. Дальше Васильев заявил мне, что помогать колхозам не нужно, а что наоборот — их нужно подрывать и разваливать, т.к. этого хотят правые оппортунисты Бухарин и Рыков.

Продолжая затем разговор на эту тему, Васильев информировал меня по ряду вопросов, касающихся к.-р. деятельности Бухарина и Рыкова и деятельности их сторонников в Оренбургской обл.

В частности, Васильев говорил мне о том, что Бухарин и Рыков ведут сейчас большую работу по объединению своих сторонников, говорил, что их сторонники есть и в Оренбургской обл., назвав при этом себя и фамилии Весели и Берсона, и указал, что как он, так и остальные сторонники Бухарина и Рыкова объединены в области в одну к.-р. организацию.

В заключение беседы Васильев предложил и мне вступить в эту организацию. Вначале я задумался было над предложением Васильева, но затем, будучи подавлен большим авторитетом Васильева в области, согласился на его предложение.

Таким образом, с этих пор я стал членом к.-р. троцкистско-правой вредительско-диверсионной террористической организации.

После дачи мною согласия на вступление в к.-р. организацию Васильев дал мне ряд вредительских установок по работе в деревне.

По этим установкам Васильева я должен был вербовать в районе новых членов в к.-р. организацию и не только всячески вредить сельскому хозяйству, но и терроризировать колхозников и вообще трудящихся с тем, чтобы вызвать у них недовольство Советской властью.

Васильев предлагал не стесняться в выборе средств борьбы с Советской властью, не останавливаться даже перед совершением диверсий — поджогом промышленных предприятий района.

В частности, он предлагал сжечь МТМ и Саринский элеватор, причем, говоря о необходимости уничтожения элеватора, предлагал поджог его организовать в такой момент, когда он будет заполнен зерном.

Как уничтожением МТМ, так и элеватора Васильев мыслил вызвать со стороны колхозников большое недовольство Советской властью, поскольку оба эти предприятия имели большое межрайонное значение. Так, если иметь в виду МТМ, то уничтожение ее должно было вызвать приостановку ремонта тракторов до 5 обслуживаемых ею МТС района, а вместе с этим и сорвать полевые работы.

После бесед с Васильевым я возвратился из Оренбурга в район другим человеком. По возвращении в район я сразу же приступил к вербовке новых членов в к.-р. организацию. Столкнувшись вначале на этом поприще к.-р. деятельности с райуполкомзаг СНК Котовым и зная из бесед с ним, что он ущемлен партией и обижен на нее, я провел с ним ряд бесед наводящего характера, и когда установил, что его взгляды на политику партии совпадают с моими, предложил ему вступить в к.-р. организацию. Котов дал на это свое согласие.

Месяц-полтора спустя я завербовал в организацию Беневоленского. Вербовке Беневоленского в организацию предшествовали следующие обстоятельства: зная, что Беневоленский в партии человек случайный, что до того он проявлял разные колебания включительно до ведения а/с разговоров, я в одной из бесед с ним прямо информировал его о существовании в области к.-р. организации и о том, что я сам являюсь членом этой организации и предложил вступить и ему в эту организацию. Беневоленский дал на это свое согласие.

В дальнейшем, основываясь на пожелании Васильева о необходимости вовлечь в к.-р. организацию секретаря райкома ВКП(б) Богатыревича, что должно было бы обеспечить полное выполнение задач, стоящих перед организацией, я вовлек в организацию и Богатыревича, поделив с ним с этого времени руководство к.-р. организацией в районе.

Какого-либо затруднения при вовлечении Богатыревича в к.-р. организацию я не испытывал, т.к. из бесед с Васильевым знал, что в прошлом, еще по работе в Куйбышевской обл., Богатыревич активно поддерживал одно время линию Бухарина. Исходя из этого и Васильев, и я считали, что Богатыревич примкнет к нашей организации. Так оно и вышло. Богатыревич, не колеблясь, сразу же согласился войти в к.-р.

организацию после того, как я информировал его в одну из бесед о существовании в области такой организации, причем дал свое согласие на совместное руководство со мной этой организацией.

Котов, Беневоленский и Богатыревич, будучи завербованы мною в к.-р. троцкистско-бухаринскую вредительско-диверсионную террористическую организацию, в свою очередь, завербовали в эту организацию еще несколько лиц. В частности, Котовым был завербован в организацию Манжуло — зав. Саринским элеватором, Беневоленским — Исаев — участковый агроном, и Богатыревичем — председатель колхоза «Путь Ленина» Алексеев. Манжуло, кроме того, был завербован в организацию электромонтер Саринского элеватора Малышев.

Наша организация, основываясь на установках члена областного центра к.-р. организации Бухарина и Рыкова, всячески вредила сельскому хозяйству района.

Мы засоряли семенной материал, смешивали его с рядовым зерном; засевали поля сорным зерном, имеющим низкий процент всхожести; ликвидировали семенные участки; производили мелкую пахоту земли и т.д. Так, например, мы имевшийся в районе участок в 2000 га для засева чистосортными семенами сократили до 500 га, а остальную площадь засеяли сорным зерном; вместо глубины в 18-20 см допускали пахоту в 10 см и меньше, чем доводили поля до сорняков, и т.д.

Кроме того, нами проводилось вредительство и в тракторном парке МТС района. Тракторный парк ремонтировался нами по-вредительски, в результате чего до 40 % тракторов систематически простаивало.

Имело место с нашей стороны вредительство и в севообороте. Шестиполье нами не соблюдалось, вследствие чего мы засевали пшеницу по пшенице и тем самым засоряли колхозные поля. Такое вредительство проводилось нами на площади не менее как в 75 % к общему числу посевных площадей района. В результате этого вредительства нужны усилия не менее как 5-6 лет, чтобы исправить положение с посевными площадями района.

Применялось нами вредительство и в землеустройстве. Несмотря на закрепление земли за колхозами и вручение им на это актов, наша организация провела все же новый передел земли, причем сделала это так, что некоторым колхозам водоемные участки не были отведены. Как следствие этого между колхозами появилась чуть ли не вражда на почве владения водоемными участками.

Вредительство членов нашей организации шло и по линии элеватора. При работе на последнем члены нашей организации применяли обман, фальсификации в части приема зерна и т.д. Так, вопреки существующим прави[лам] на элеватор принималось зерно засоренное, с влажностью выше нормы. Кроме этого, на элеваторе широко применялось обвешивание и обсчитывание колхозников, приезжавших на элеватор.

Уборка хлебов в 1936 г. была проведена явно по-вредительски. Вследствие того, что тракторный и комбайновый парк не был отремонтирован полностью к началу уборки, а уборка лобогрейками была запрещена нами, уборка затянулась, вследствие чего, перестояв на корню, хлеб осыпался. Это привело к потере зерна в 3-4 ц с га, в результате чего колхозы понесли в 1936 г. большие убытки.

Проводилось нами вредительство и в области травосеяния, в результате чего кормовая база к 1937 г. в районе была совершенно уничтожена.

Наряду с вредительством в области сельского хозяйства, которое зашло очень далеко, членами нашей к.-р. организации проводилась работа и по части попирательства прав трудящихся, нарушения Сталинской Конституции и основ советской демократии; широко применялась терроризация населения.

Так, на должности председателей колхозов в ряде сельсоветов нами проведены лица, явно не угодные колхозникам, без предварительного обсуждения их последними; в ряде колхозов по указанию членов нашей организации производился прием в колхозы возвратившихся из ссылки кулаков; в Карагай-Покровском сельсовете этим кулакам были выделены даже участки приусадебных земель, причем надел этот происходил за счет отнятия земли у колхозников-бедняков, поскольку свободных земель колхозы не имели, а земля, имеющаяся для приусадебных участков, была поделена; в Саринском сельсовете среди колхозников проводились самочинные обыски; в Федоровском сельсовете председатель его Соловьев по нашему указанию широко практиковал нарушение советской политики по взиманию налогов; он же давал кулакам справки, что они бедняки, и наоборот — беднякам, что они кулаки; этот же Соловьев избивал колхозников; в Карагай-Покровском сельсовете член Президиума РИКа Савельев по моему лично указанию, нарушая добровольность подписки на займы, глумился над колхозниками тем, что колхозникам, не внесшим своевременно взносы по займу, вешал на грудь и спину изображения черепах и в таком виде заставлял ходить по селу в течение нескольких дней; Саринскому детскому дому мы не отпускали совершенно хлеба в течение января и февраля месяцев 1937 г., вследствие чего дети дошли до крайнего истощения и среди них на почве голода появились массовые заболевания и опухания; в колхозе «Путь Ленина» член нашей организации — председатель этого колхоза Алексеев душил всякое проявление критики и самокритики среди колхозников, угрожал колхозникам исключением из колхоза — это вызвало глубокое возмущение среди колхозников и привело к тому, что 14 хозяйств колхозников вышли из колхоза; в колхозе «Байкал» широко практиковалось наложение штрафов за несвоевременную сдачу натуроплаты, вследствие этого часть неимущих колхозников, не имея средств для уплаты штрафа, вынуждена была продавать свое имущество.

В области животноводства вредительство нашей организации проводилось в основном по линии Халиловского зерносовхоза. Директор этого совхоза Захаров лично по моему указанию умышленно не отеплил к зиме скотный сарай для скота подсобного хозяйства совхоза, не обеспечил этот скот необходимыми кормами. Вследствие этого скот стал падать. Когда в целях сохранения его скот стали перегонять зимой в одно из сел района, пало еще до 40 голов. Всего в результате вредительства по Халиловскому зерносовхозу пало до 400 голов скота.

Имел место падеж скота и на других участках советского хозяйства. Так, по одним только свинофермам мельниц пало 170 голов свиней. Среди скота свирепствовали эпизоотии чумы, ящура, с которыми мы сознательно не вели никакой борьбы. В результате эпизоотии пало также значительное количество скота. Выполняя установки областного центра нашей к.-р. организации, мы, члены районной организации, применяли в своей к.-р. работе и методы борьбы с Советской властью путем диверсий.

Так, на основе этой установки и по личному указанию моему и Богатыревича членами нашей организации Котовым и Манжуло в августе месяце с.г. в ответ на арест ряда участников организации был сожжен Саринский элеватор с хранившимся в нем запасом зерна свыше 35 тыс. ц; по моему лично указанию членом организации Беневоленским в 1935 г. была сожжена Саринская МТМ со всем имеющимся в ней оборудованием и 4 тракторами; в том же году Беневоленским и Исаевым было сожжено до 60 ц хлеба, принадлежащего колхозу «Советские нивы».

Помимо всего этого нами широко практиковалось разбазаривание государственных и общественных средств. Так, ко дню нашего ареста районные организации разбазарили не по назначению 140 тыс. руб., взятых из колхозов, причем, несмотря на то что колхозы сами нуждались в денежных средствах, нами не было предпринято никаких мер к ликвидации задолженности; под руководством Котова мельницы района растранжирили и разбазарили до 600 ц государственного хлеба; построен был абсолютно никому не нужный и не оправдавший себя кирпичный завод.

Наша к.-р. преступная деятельность зашла так далеко, что невозможно припомнить все факты этой нашей деятельности.

Работа нашей к.-р. вредительско-диверсионной террористической организации была направлена в первую очередь на то, чтобы вызвать недовольство Советской властью со стороны колхозников, на свержение Советской власти и восстановление в СССР капитализма.

В 10 час. объявляется кратковременный перерыв судебного заседания.

В 10 час. 15 мин. судебное заседание ВТ возобновляется.

Подсудимый Киселев, отвечая на ряд вопросов состава суда, говорит — членом ВКП(б) я состою с 1918 г. Колебания от генеральной линии партии появились у меня с первого своего разговора с Васильевым, до того у меня не было никаких колебаний.

На отход мой от генеральной линии партии повлиял, как я уже сказал, авторитет Васильева. Кроме того, некоторую долю влияния на это оказали и трудности работы в деревне, которые я считал неразрешимыми для партии.

Сознаю, что в течение 2-х лет я был скрытым врагом Советской власти и ВКП(б), являясь в то же время председателем РИКа.

Всю свою к.-р. деятельность я проводил вполне сознательно, зная, что в первую очередь она направлена против колхозников и вообще трудящихся масс.

Задачу шпионажа наша организация и областное руководство ее перед нами — членами организации не ставила.

В вопросах оборонной работы мы никаких указаний из областного центра нашей к.-р. организации не получали, но вредительство в этой части работы нами все же проводилось. Заключалось оно в том, что мы умышленно запускали участок этой работы. Был случай, когда мы не снабжали питанием призывников, призванных на сборы, вследствие чего они вынуждены были побираться.

Подсудимый Киселев отвечает на вопросы государственного обвинителя.

Сознаю, что работу свою в районе я проводил в интересах к.-р. организации правых, которая основной своей целью ставила задачу свержения Советской власти и восстановления капитализма в СССР, что в интересах фашизма и международного капитала. Согласен, что в этом случае я являюсь агентом фашизма.

Проводя к.-р. работу, я сознавал, что при успехе к.-р. деятельности правых социалистическая форма хозяйства будет уничтожена в деревне и что в последней сядет снова помещик, кулак и т.п. Зав. райЗО Пономарев и ст. агроном Николаев фактически не были членами нашей к.-р. организации, но они выполняли все вредительские установки мои и Богатыревича по работе в сельском хозяйстве. Не отрицаю, что, создавая условия голода среди детей Саринского детского дома, мы рассчитывали тем самым на смерть детей. Не отрицаю, что мы умышленно создавали условия для заражения клещом зерна, хранившегося в Саринском элеваторе, и в зараженном виде отправляли его не только по другим районам области, по и за пределы области. 150 ц хлеба было взято районными работниками из колхозов с моего ведома. До сих пор хлеб этот колхозам не возвращен. Также не возвращено 600 ц хлеба гарнцевого сбора, взятого районными работниками с мельниц района. О травле рабочих на элеваторе я не давал никому никаких установок, но я не отрицаю, что деятельность Манжуло в этой части была в интересах организации, и мы, остальные члены организации, знали о травле. Мобработа в районе, не отрицаю, была развалена. Это входило в задачи нашей к.-р. организации. Незаконное изъятие имущества у колхозников Федоровского сельсовета было произведено с моего ведома и по моей установке. Изъятое имущество пошло в фонд сельсовета. Также с моего ведома было произведено изъятие имущества и у колхозников, и колхозов Шубинского и Бакинского сельсоветов. Не отрицаю, что наряду с изъятием имущества у колхозников и колхозов, что являлось одним из методов террора, кулачество всячески нами поощрялось. В частности, оно наделялось землями за счет отнятия земельных участков у бедняков и т.д. Были случаи, что на основе моей лично установки сельсоветы снабжали кулаков справками, говорящими о том, что предъявители их не кулаки, а бедняки и т.д. Нарушение законов членами к.-р. группы шло, в частности, и в вопросе оказания трудящимся необходимой помощи. Я лично запрещал правлениям колхозов давать отпуска беременным женщинам-колхозницам, предоставлять средства транспорта заболевшим колхозникам для поездки в больницу и т.д., что проводилось на практике.

Неправильная штрафная политика была введена во многих сельсоветах, причем эта политика была узаконена президиумом РИКа под моим председательством. Были случаи — эта политика опротестовывалась колхозами, но мы эти протесты оставляли без последствий. Жалобы трудящихся на незаконные действия представителей районной власти нами не разрешались в большинстве случаев, а просто уничтожались, а те жалобы, которые разрешались, лежали до того без всякого движения по 3-4 месяца. Жалоб было много. Себя я считаю также врагом народа, поскольку вся моя работа в районе протекала не в интересах трудящихся. Своей к.-р. деятельностью в районе я хотел отнять у трудящихся все то, что было добыто завоеваниями Октябрьской революции.

Отвечая на вопросы защиты, подсудимый Киселев говорит:

С Богатыревичем я познакомился только в районе, в к.-р. организацию вовлек его в первой половине 1935 г. Руководство деятельностью к.-р. организации в районе осуществлялось вначале мною одним, а потом, с вступлением в организацию Богатыревича, совместно с последним. Руководство к.-р. деятельностью нами было поделено с этого времени так: Богатыревич возглавлял к.-р. работу по сельскому хозяйству, я лично — и по сельскому хозяйству, и по промышленности. С Беневоленским я познакомился также только в районе, до того я не знал его совершенно. Беневоленский не колебался при выполнении заданий руководства к.-р. организации.

Отвечая на дополнительные вопросы состава суда, подсудимый Киселев говорит:

Задолженность трактористам и комбайнерам по зарплате имела место. Случай, когда мы не платили колхозникам заработанных ими денег при вывозке леса, имел место. Задание об уменьшении нормы высева семян колхозам давал. Этим преследовал цель снижения урожайности. В этих же целях я давал задание и о снижении нормы засыпки семян. Хлебозакупки проводились нами с затяжкой, причем в этом случае нами применялись методы администрирования. Этим мы преследовали цель — вызвать возмущение со стороны колхозников.

Показания подсудимого Богатыревича

На путь к.-р. деятельности, которая в конечном счете имела задачу изменения существующего строя в стране, т.е. свержения советской власти, я встал при следующих обстоятельствах. В 1929 г., ноябре месяце, я был избран секретарем райкома ВКП(б) одного из районов Куйбышевской обл. Этот период работы моей совпал с политикой партии по переделке сельского хозяйства на основе коллективизации его и ликвидации кулачества как класса. Трудности работы в деревне и коллективизации в частности стали толкать меня тогда на сомнения и колебания в отношении правильности политики партии в деревне. Мне казалось в то время, что к.-р. теория Бухарина, его ставка на кулака вполне правильны. Вследствие этого я стал отходить от генеральной линии партии. В 1931 г. я был переброшен на работу в г. Самару зав. одним из отделов крайкома ВКП(б). Там мои к.-р. взгляды еще больше укрепились. В то время в райкоме ВКП(б) работали ныне разоблаченные враги народа Хатаевич и Гришаев и в крайЗУ — Васильев. Встречаясь с ними, мне неоднократно приходилось быть свидетелем того, как они критиковали политику партии и одобряли теорию Бухарина в вопросе сельского хозяйства. Кроме того, я имел встречи с Васильевым. При этих встречах Васильев также критиковал политику партии в деревне, считал ее неправильной и вообще показал себя противником коллективизации и ликвидации на этой основе кулачества как класса.

В 1932 г. я был переброшен на работу в г. Орск на должность зам. нач. Крекингстроя. В 1933 г. туда же приехал троцкист Ермолаев. С этим Ермолаевым я имел ряд бесед на общеполитические темы. Ермолаев в этих случаях со своих открытых к.-р. позиций всегда критиковал политику партии как в вопросах индустриализации страны, так и коллективизации сельского хозяйства. Он считал, что колхозы приведут сельское хозяйство к полному упадку. Я солидаризировался с ним и этим самым все дальше и дальше отходил от генеральной линии партии на к.-р. позиции. В 1934 г. я приехал на работу секретарем РК ВКП(б) в Ново-Покровский район Оренбургской обл. К моменту моего приезда — ноябрю месяцу 1934 г. колхозы района находились в тяжелом положении с уборкой хлеба. Это явилось для меня подтверждением моих к.-р. убеждений. Я стал считать неспособным колхозный строй.

Означенное положение вконец убедило меня в неправильности политики партии в деревне, и я окончательно встал на путь к.-р. работы. В конце 1936 г. я вступил в к.-р. вредительско-диверсионную террористическую организацию. Моему вступлению в эту организацию предшествовал приезд в район в августе месяце 1935 г. Васильева. При встрече я рассказал ему о положении в районе, вообще о ходе уборки, в частности, высказал к.-р. суждения по вопросу работы в деревне. Соглашаясь со мною, Васильев заявил, что нужно добиваться во что бы то пи стало изменения политики партии в деревне.

В сентябре 1935 г. быв. председатель РИКа Киселев ездил в Оренбург и имел там встречу с Васильевым. Возвратившись из Оренбурга, Киселев зашел ко мне и начал вести разговор о положении в колхозах района и согласии с к.-р. теорией Бухарина. Кроме того, Киселев заявил о том, что кроме него в с. Ново-Покровке есть еще лица со взглядами, подобными его, которые объединены им в организацию и ведут в районе работу по заданию областного центра к.-р. организации правых. При этом как участников этой организации Киселев назвал быв. райуполкомзаг Котова, директора МТС Беневоленского и директора Халиловского зерносовхоза Захарова. Кроме того, он назвал мне и участников областного центра к.-р. организации Васильева, Долгополова, Гришаева и др. Тут же Киселев предложил вступить в их организацию и мне. Я согласился.

Дальше Киселев передал мне пожелание областного центра к.-р. организации правых о том, чтобы руководство работой районной к.-р. организации я взял на себя. Я и на это дал согласие. После этого Киселев ознакомил меня с задачами к.-р. организации. Основное, чего добивалась к.-р. организация, как передал мне Киселев, заключалось в том, чтобы вызвать недовольство, озлобление со стороны колхозников советской властью, для достижения чего необходимо было всячески вредить сельскому хозяйству, терроризировать население и проводить диверсии.

Вредительство нашей к.-р. организации в области сельского хозяйства началось с весны 1935 г. Мы получили к этому времени задание Гришаева о расширении посевных площадей. Это задание было явно вредительское потому, что оно, как не укладывавшееся в рамки посевной площади, вынуждало нас нарушать севооборот. Ввиду того, что свободных земель в районе не было, мы сеяли культуру по культуре. Этим самым засоряли колхозные поля, чем, в свою очередь, добивались снижения урожайности. В июне 1935 г. Гришаев дал нам задание посеять просо на площади в 3000 га. Зная заранее, что ничего из этого посева не выйдет, я принял все же задание к исполнению. В результате получилось то, что нужно было ожидать, — просо не уродилось. Этим посевом мы нанесли колхозам только одни убытки.

Дальше наша вредительская деятельность в области сельского хозяйства велась по линии засорения колхозных полей. Это достигалось мелкой пахотой, проводимой через Беневоленского. Вместо 20-22 см пахота проводилась на глубину 10-12 см; мы не боролись с сорняками; не культивировали зяби; срывали прополочные работы и т.д. Положение с засорением колхозных полей было таково: из 50 тыс. га посева 12-15 тыс. га были засорены. В результате колхозы получали низкий урожай при любых климатических условиях и обстановке. Основной сорняк — овсюг. В результате нашей к.-р. работы в этой части нужна длительная и упорная борьба, чтобы справиться с этим злом. Вредительство по линии семенного хозяйства мы проводили по основному звену его — по семенным участкам. Мы отводили под семенные участки худшие, засоренные земли, проводили на них мелкую пахоту, не ухаживали за ними; очень часты были случаи, что мы меняли семенные участки. Мы засоряли и портили семенное зерно; так, в 1935 г. до 12 колхозов района имели зерно, зараженное клещом. Мы мешали на элеваторе семенной фонд колхозов с рядовым зерном, чем этот семенной материал выводили по существу из строя.

Вредительство нашей к.-р. организации распространялось и на сложные с/х машины, особенно в части ремонта их. Эта работа проводилась через Беневоленского. Беневоленский машины своевременно не ремонтировал, при ремонте тракторов применял постановку недоброкачественных деталей, в результате чего на первой же борозде тракторы останавливались; то же самое имело место и при ремонте комбайнов. Кроме вредительства по ремонту машин в МТС района были попытки совершить диверсии; так, в одном из тракторов была найдена однажды в коробке скоростей умышленно подложенная кем-то гайка.

Беневоленский к вредительской деятельности по ремонту с/х машин привлек механика МТС Савинова, который по заданию его и выводил машины из строя.

В результате вредительской деятельности план тракторных работ в 1936 г. не был довыполнен на 35 %, тракторы имели за этот год свыше 65 тыс. часов простоя. Кроме того, в 1936 г. из-за остановки тракторного парка, вследствие чего полевые работы пришлось проводить при помощи тягловой силы, уборочная кампания была затянута. Тоже самое имело место и весною 1937 г., когда посевная кампания также была затянута. В 1936 г. Саринская МТС не справилась также с планом зябки, а в 1937 г. с молотьбой.

Во вредительской работе в области животноводства мы использовали главным образом эпизоотию. Когда к нам в район были занесены чума и ящур, мы умышленно задерживали издание обязательного постановления о борьбе с эпизоотией, организации карантинов для больного скота и т.п. Это еще больше способствовало падежу скота. Эпизоотия отразилась больше всего на молодняке, отход которого вследствие эпизоотии был в 3-4 раза выше нормального. Падежу скота способствовало в значительной мере и отсутствие кормовой базы. Из-за нарушения севооборота мы всячески сужали травяной клин, а впоследствии ликвидировали его совершенно.

Мы проводили также порчу государственного хлеба. Этот участок к.-р. работы был возложен полностью на Котова и Манжуло. Из наших с Киселевым установок Котов и Манжуло принимали на элеватор зерно с повышенной засоренностью и влажностью. Особенно часто прием такого зерна практиковался от Халиловского зерносовхоза, причем с Захаровым — директором совхоза, членом нашей к.-р. организации Котов и Манжуло имели соответствующую договоренность. Такого зерна принято от совхоза свыше 10 тыс. ц. Мы добивались, кроме того, заражения зерна на элеваторе клещом и зараженное зерно распространяли не только по районам области, но и по другим областям. Вредительством в сельском хозяйстве мы добивались снижения экономической мощи колхозов и понижения материального положения колхозников. Этим мы преследовали цель — вызвать недовольство колхозников Советской властью.

Роль отдельных участков нашей к.-р. организации во вредительской деятельности в области сельского хозяйства была такова: сам я, как руководитель к.-р. организации, имел касательство ко всем вредительским актам в этой области, ибо они проводились или по моим указаниям, или вытекали из моих вредительских установок, или согласовывались со мной.

Киселев — активный участник к.-р. организации. Вся та к.-р. деятельность, которая проведена по линии советских органов, проводилась Киселевым. Он использовался нами широко, как передаточное звено, как звено, связывавшее нас с областным центром к.-р. организации.

Остальные члены к.-р. организации, каждый на своем участке, имели определенную «автономность». Они действовали там по собственной инициативе, мы, руководство организацией, развязали им руки.

Состав нашей районной к.-р. организации не ограничивался теми лицами, фамилии которых привел Киселев. Мы пополняли его. Так, Котов вовлек в организацию Манжуло, я — Алексеева, Беневоленский — Исаева, причем Манжуло, в свою очередь, завербовал Малышева.

Такая расстановка сил организации сохранялась и для всех остальных видов нашей к.-р. работы, кроме вредительства.

Наша к.-р. организация наряду с вредительством занималась и террористической деятельностью. Мы принимали ряд мер к тому, чтобы терроризировать колхозников и вообще население района. Мы нарушали советские законы, дискредитировали Сталинскую Конституцию, нарушали Единый с/х устав, игнорировали жалобы трудящихся, переоблагали колхозы и колхозников налогами, незаконно штрафовали их, применяли при руководстве работой в районе методы голого администрирования и т.д.

Каковы факты: в 1936 г. в колхозе «Советские нивы» к несвоевременным плательщикам взносов по займу мы привешивали на грудь и спину изображение черепах и с ними заставляли колхозников ходить по селу и плясать в клубе. Этот грубейший вид издевательства террористического характера проведен Киселевым с моего ведома и согласия.

В Саринском детдоме терроризировались дети. Воспитателями в детдоме работали люди, морально разложившиеся, они всячески издевались над детьми. Были факты, когда они, издеваясь, крутили детям руки, били их головами об стену, сажали в крольчатник и т.д. Я и Киселев знали об этом, но никаких мер к прекращению издевательств не принимали.

Мы умышленно не давали в детдом хороших воспитателей, больше того, Киселев обругал однажды зав. детдомом Свиридова за то, что последний просил в детдом хороших работников; мы умышленно не давали также детдому хлеба, надеясь вызвать этим смертность среди детей.

Оставаясь без всякого надзора, дети хулиганили по селу, из-за недоедания занимались кражами и т.д. В детском доме была полная антисанитария, в результате чего и вследствие недоедания значительная часть детей болели, причем некоторые дети — тяжело. О безобразиях в детдоме колхозники знали и высказывали по этому поводу недовольство действиями органов Советской власти.

По нашим с Киселевым заданиям произвол творился и на местах. Так, в Федоровском сельсовете разложившийся и пьяница председатель сельсовета Соловьев избил колхозника. Колхозники требовали снятия Соловьева с работы, но мы с Киселевым застояли его; он же, Соловьев, растратил общественные деньги, переоблагал колхозников налогами, незаконно штрафовал их, отбирал имущество за неуплату налогов, часть из которого присваивал себе, давал кулакам справки, что они бедняки и беднякам — что они кулаки. Когда деятельность Соловьева приняла угрожающие размеры, мы ограничились снятием его с работы без отдачи под суд.

Председатель Шубинского сельсовета Цимбалов часто пьянствовал и в пьяном виде гонял молодежь из клуба и избил одного колхозника. За это мы также только сняли Цимбалова с работы.

Участник организации Манжуло был груб с рабочими и колхозниками. Он травил рабочих из нацменов-казахов собаками, обливал их водой из брандспойта, избивал.

Мы с Киселевым знали об этом, но мер к прекращению издевательств не принимали. Алексеев издевался над колхозниками: срезал им трудодни, не давал подвод для поездок в больницу беременным женщинам и больным колхозникам, зажимал критику и самокритику в колхозе, что привело к тому, что часть семейств колхозников вышла из колхоза. Беневоленский практиковался в издевательстве над ударниками и стахановцами колхозных нолей. Киселев по 3-4 месяца и даже по году не рассматривал жалобы трудящихся. Такое отношение к жалобам он воспитывал и у низового аппарата. Я также знал об этом, но мер никаких не принимал, ибо это совпадало с задачами к.-р. организации.

Хлебозакупки проводились нами методами администрирования. План хлебозакупок в 1936 г. был дан из области явно вредительский — на 40 тыс. ц, тогда как у нас имелось не свыше 25 тыс. ц. Отбирая у колхозов последний хлеб, мы тем самым озлобили колхозников. К кулаку мы относились исходя из теории Бухарина. Поэтому в 1935 г. Киселевым была дана установка колхозам принимать на работу в колхозы кулаков с гарантийной оплатой их работы. В результате этого кулаки получили за работу по 12-15 кг хлеба на трудодень, тогда как колхозники получили его не больше 3 кг на трудодень. В 1936 г. мною и Киселевым была дана установка принимать кулаков в колхозы, что и проводилось на практике. В частности, не меньше десятка кулаков было принято в колхоз с. Шубино председателем колхоза Свистуненко и несколько кулаков — Исаевым. Последний проявил особые симпатии к кулакам. Он делил уже поделенные приусадебные участки с целью выделить участки приусадебной земли для кулаков; он опирался в работе всецело на кулаков, привлекал их к руководству колхозом. Беневоленский вербовал в МТС в к.-р. организацию своих сторонников.

Манжуло, прибыв на работу в Ново-Покровский район, привез с собою целый хвост работников, состоявших в основном из людей, соцчуждых Советской власти, причем подбором в аппарат таких людей занимался и здесь, на месте. Такое наше отцовское отношение к кулакам и чуждому элементу не могло не вызвать у колхозников чувства недовольства и озлобления Советской властью.

В 12 час. 30 мин. объявляется кратковременный перерыв судебного заседания.

В 12 час. 50 мин. судебное заседание ВТ возобновляется.

Подсудимый Богатыревич, продолжая показания, говорит:

Ни наша районная организация, ни областной центр организации не считали достаточными те меры борьбы с Советской властью, которые мы применяли. Мы считали необходимым применять в своей к.-р. работе более острые методы борьбы. Особенно толкал нас на это областной центр организации. Поэтому мы применяли в своей к.-р. работе диверсии.

В ноябре 1935 г. мы сожгли Саринскую МТМ. Уничтожением МТМ мы преследовали цель — нанести большой урон сельскому хозяйству района, поскольку она обслуживала ряд МТС и имела межрайонное значение. Выполнено это было так: Киселев дал задание о поджоге МТМ Беневоленскому, сообщив о том предварительно и мне. Беневоленский разработал план, с которым ознакомил и меня. К участию в уничтожении МТМ Беневоленский привлек кулака-диверсанта Сафонова, который и поджег МТМ. Были уничтожены в районе две телефонные линии, связывающие район, одна — с национальным поселком и вторая — с совхозом. Сделано это было по распоряжению Киселева. Материал телефонных линий был использован Киселевым не по назначению.

Исходя из конкретных указаний центра правых в области, данных Киселеву, у меня был с последним сговор на поджог элеватора. При этом мы намеревались сжечь элеватор тогда, когда он будет заполнен зерном. Исполнение диверсионного акта было поручено Котову. Об этом мне было известно, ибо Котов подробно информировал меня о создании на элеваторе диверсионной группы. Во время следствия я узнал, что наш сговор приведен в исполнение — элеватор сожжен.

Вот вся та к.-р. работа, которая проводилась нами по заданию областного центра к.-р. организации правых. Политические выводы из этого ясны, круг нашей к.-р. преступной деятельности завершен. В частности, для меня, да и для остальных членов к.-р. организации кривая его прошла от колебаний и отклонений к к.-р. работе, к прямой борьбе с партией, с Советской властью.

Сейчас, будучи пойман с поличным, я держу ответ перед пролетарским судом.

Заканчивая показания, я хочу сказать, что своей конечной целью наша к.-р. организация ставила перед собой задачу свержения Советской власти и изменения существующего в стране строя. Я и вся наша организация в целом играли тем самым на руку фашизм[у]. Враги народа Бухарин и Рыков окончательно обанкротились со своей теорией, скатившись в лагерь фашизма. Я и члены нашей к.-р. организации являются их последышами.

Отвечая затем на вопросы состава суда, подсудимый Богатыревич говорит:

Наш Ново-Покровский район по своим климатическим и почвенным условиям находится в более лучших условиях, чем остальные районы Оренбургской обл. Вследствие этого урожайность полей нашего района в прошлые годы была первой в области. Неблагоприятные климатические условия в 1936 г. не могли, конечно, не повлиять на урожай этого года, но большое влияние на это оказала и к.-р. вредительская деятельность. В 1936 г. даже при наличии неблагоприятных метеорологических условий можно было собрать большой урожай, если бы мы не вредили.

Подсудимый Богатыревич отвечает на вопросы государственного обвинителя:

Согласен с тем, что разделение взгляда правых есть уже преступление, согласен и с тем, что, замазывая вредителей и троцкистов в 1920 и 1935 гг., я тем самым был вредителем. Жалобы трудящихся мы просто глушили методом администрирования и угрозами. В частности, Беневоленский угрожал трактористам отстранением их с работы до обвинения в к.-р. саботаже, если они будут производить глубокую пахоту.

Показания подсудимого Котова

К.-р. вредительско-диверсионная террористическая деятельность моя началась вот с чего: в 1927-1931 гг. я учился в г. Ленинграде на высших кооперативных курсах. В связи с проводившейся в этот период времени коллективизацией сельского хозяйства, у меня были тогда шатания и отклонения от генеральной линии партии. Я считал, что сельское хозяйство, коллективизируясь, идет по неправильному пути, и что кулацкие и единоличные хозяйства являются единственно правильной формой сельского хозяйства. Сильное влияние оказала на меня также линия Зиновьева — клеветы на партию. В 1932 г., работая в г. Самаре, я был мобилизован на новостройку в г. Орск. Я старался увильнуть от этого назначения, преследуя этим исключительно свои шкурнические цели. Когда, несмотря на мое ходатайство об оставлении меня на работе в г. Самаре, я был все же послан в Орск, я обиделся на это, считал, что партия не права ко мне. В Орске я работал недолго. Под предлогом болезни я дезертировал оттуда обратно в Самару.

До 1934 г. я работал в Самаре зам. директора станкозавода. В 1934 г. был назначен уполкомзаг СНК в Ново-Покровский район Оренбургской обл. Ехал на работу в район я с нежеланием, тем более что он находился только еще в стадии организации.

В 1935 г. с приездом в район на должность председателя райисполкома Киселева я увидел, что последний повел в своей работе линию Бухарина и Рыкова. При встрече я указал на это Киселеву и одновременно рассказал ему кое-что и о своих политических колебаниях. Выслушав меня, Киселев заявил: «Видать, ты — свой парень» и тут же информировал меня о том, что он имеет из области задание вербовать людей в к.-р. организацию района, причем предложил и мне вступить в эту организацию. Я согласился. Позднее Киселев информировал меня о существовании к.-р. организации правых в центре области, назвал при этом руководителей этой организации и заявил, что один из руководителей организации — Васильев имеет большую связь с Бухариным и Рыковым и получает от них задания по к.-р. работе, направленной к основной цели — свержению Советской власти и восстановлению в стране капитализма. Наша районная к.-р. организация являлась филиалом областного центра к.-р. организации правых.

В организацию нашу вначале входили: Богатыревич, Киселев, Захаров — директор зерносовхоза, Беневоленский, Манжуло и я. Руководили этой организацией до августа месяца 1935 г. Киселев, а с августа — Киселев и Богатыревич совместно. Позднее Киселев информировал меня о том, что он ведет вербовку в к.-р. организацию по сельсоветам, заявил, что имеет в этом отношении кое-какие успехи, но лиц и фамилии завербованных не назвал. Впоследствии я узнал, что в нашу к.-р. организацию вошли eщe председатели колхозов Алексеев и Исаев.

Основная задача нашей организации вытекала из общей линии областного центра к.-р. троцкистско-бухаринской организации. Эта задача имела конечную цель — вызвать недовольство Советской властью со стороны колхозников, подорвать экономическую мощь колхозов, разложить тыл и вызвать вооруженную интервенцию капитала с целью свержения Советской власти и восстановления капитализма в стране.

Мною лично в организацию был завербовал Манжуло. Вербовка эта была произведена по заданию Киселева и Богатыревича с целью иметь на элеваторе своего человека и через него организовать на элеваторе диверсионно-вредительскую организацию. Манжуло сразу согласился на мое предложение вступить в к.-р. организацию, т.к. цели и задачи ее были приемлемы для него, как не соглашавшегося с генеральной линией партии, о чем он рассказывал однажды в частной беседе со мною.

В 13 час. 30 мин. объявляется перерыв судебного заседания ВТ.

В 17 час. судебное заседание ВТ возобновляется.

Продолжая показания, подсудимый Котов говорит:

После вербовки мною в к.-р. организацию Манжуло я дал ему прямые задания всеми мерами вредить на элеваторе, в частности, обвешивать и обсчитывать колхозников, смешивать чистосортные семена с рядовыми, засорять зерно.

Манжуло выполнил все эти установки. В частности, путем обвешивания колхозников ему за один только 1936 г. удалось скопить как излишки 12 тыс. ц зерна, которое впоследствии по распоряжению Весели, являвшегося одним из руководителей областного центра к.-р. организации, было перечислено Оренбургскому элеватору и там пошло, вероятно, на содержание членов областного центра организации.

Я вредительски проводил хлебопоставки, чего достигал путем оттяжки сроков выполнения государственных обязательств и сдачи государству зерна худшего качества. По моей вине Халиловский зерносовхоз в 1936 г. недовыполнил план хлебозаготовок на 54 тыс. ц зерна. Также по моей вине в том же совхозе значительная часть зерна была расхищена и растаскана работниками совхоза. Мною было дано указание Манжуло принять от Халиловского зерносовхоза 10 тыс. ц зерна, зараженного клещом, и смешать его с чистым зерном; разрешено было принимать на элеватор зерно прямо из-под комбайнов с большой засоренностью его; дано также указание — принимаемое на элеватор от колхозников сортовое зерно мешать с рядовым и в период сортообмена выдавать колхозникам для посева смешанное зерно. Все эти указания и установки Манжуло выполнил. Мною нарушены участки чистосортных посевов. Значительную часть их я упразднил, хотя не имел на это никакого права. В весенне-посевную кампанию 1937 г. с Саринского элеватора выдавалась для посева пшеница с 86 % всхожестью. Вследствие этого урожай этого года был явно занижен.

Вредительство пашей организации в области сельского хозяйства шло и по пути мелкой пахоты, распространения сорняков, непротравки семян в период посева, заражения зерна головней, недоброкачественной прополки и т.д. В результате нашей вредительской деятельности район понес громадные убытки в области сельского хозяйства. В 1937 г. колхозы района недобрали 50 % урожая, что в переводе на хлеб означает 270 тыс. ц хлеба. Это значит, что колхозные фонды и трудодень колхозников на это количество хлеба были снижены. Помимо этого в 1935 и 1936 гг. мы приняли от областного центра к.-р. организации явно завышенный план хлебозакупок, зная заранее, что план этот не будет выполнен. Так оно и получилось, план хлебозакупок не был выполнен.

Во вредительских целях мною проведена ранняя закупка хлеба у колхозов — до выполнения ими государственных обязательств засыпки семфондов и натуроплаты. В результате этого колхозы района, недовыполнив государственное задание, остались должны государству в 1936 г. 15 тыс. ц зерна. Если бы это зерно не было списано, поставку его пришлось бы выполнять, что снизило бы экономическую мощь колхозов.

Я вредил также и в мельничном производстве, имея единственную цель развалить его. В аппарат на мельницы района я подобрал людей чуждых и случайных, кроме того, я занимался хищениями. Так, мною расхищено с мельницы 486 ц зерна.

Как один из ответственных работников я отвечаю и за благоустройство района. Район наш безводный. Поэтому для целей водоснабжения району было отпущено в 1936 г. 10 000 руб. Эти деньги Киселев израсходовал на рытье артезианского колодца, причем, вырыв колодец без предварительного исследования почвы, воды не достал. В результате деньги были пущены на ветер. На электроснабжение районного центра району также была отпущена известная сумма средств. Эти средства Киселев израсходовал на покупку явно негодного двигателя. В результате деньги также были ухлопаны зря.

Чумой и ящуром животноводству нашего района нанесен большой урон. Распространение эпизоотии произошло исключительно по вине нашей к.-р. организации, в частности по вине Киселева. По вине Киселева ветеринарных работников в районе не было, да и не могло быть, т.к. он не создавал для последних соответствующих условий их работы. 50 % свиноматок в результате наших вредительских действий в районе вымерло. В результате этого мясопоставки по району не были довыполнены.

Террористическая деятельность нашей организации и моя, в частности, выражалась в том, о чем сказал Богатыревич. Мы издевались и над детьми Саринского детдома. По сговору с Киселевым мы в течение двух месяцев не выдавали хлеба детям этого детдома. В результате от недоедания дети болели, опухали, причем часть их стала побираться и заниматься воровством.

По заданию к.-р. организации я поручал Манжуло проводить издевательства над рабочими элеватора. Эти мои поручения Манжуло выполнял. В частности, для рабочих нацменов-казахов он создал невыносимые бытовые условия, травил этих рабочих сторожевыми собаками, обливал их водой из брандспойта, выгонял их из кабинета, ругал их площадной бранью и плевал в лицо; рабочего Хананова, пытавшегося разоблачить на собрании вредительскую деятельность Манжуло, последний избил.

По моей же установке Манжуло издевался над колхозниками. К колхозникам, привозившим на элеватор зерно, Манжуло всячески придирался, отказывался принимать от них зерно по мотивам его засоренности, тогда как в действительности это зерно было чистосортное, и т.д. Этими действиями Манжуло вызывал недовольство Советской властью со стороны колхозников.

Наша организация в борьбе с Советской властью применяла в своей к.-р. работе и методы диверсий. Так, в 1935 г. по заданию организации Беневоленским была сожжена Саринская МТМ. МТМ эта имела крупное межрайонное значение, поэтому уничтожение ее наносило большой ущерб всем МТС района.

В августе 1937 г. по заданию организации Манжуло и Малышев сожгли Саринский элеватор со всем хранившимся в нем запасом зерна. Уничтожению элеватора предшествовали следующие обстоятельства: когда в апреле месяце 1937 г. я, встретившись с Богатыревичем, завел с ним разговор о вредительстве нашей организации в области сельского хозяйства, Богатыревич заявил, что среди участников областного центра организации начались аресты, и высказал мнение о необходимости в ответ на аресты принять более эффективные меры борьбы с Советской властью. Одной из таких мер Богатыревич считал уничтожение элеватора. При этом говоря о необходимости поджога элеватора, Богатыревич предложил выполнить это тогда, когда элеватор будет заполнен зерном. К участию в поджоге элеватора Богатыревич предложил привлечь Манжуло.

Манжуло, когда я сделал ему предложение о поджоге элеватора, не возражал против совершения этого диверсионного акта, причем обещал для выполнения самого поджога подобрать соответствующего человека. В мае месяце при вторичной встрече Манжуло информировал, что такого человека он подобрал, назвал при этом фамилию Малышева и заявил, что к совершению поджога элеватора у него все готово, что нужен только сигнал. Непосредственного участия в поджоге элеватора я не принимал, т.к. к этому времени был арестован и содержался под стражей.

Вот все мои к.-р. действия, которые я совершил, будучи членом к.-р. организации. Сознаю, что, будучи членом ВКП(б), я обманывал партию, двурушничал, что и привело меня на преступный путь, на скамью подсудимых.

Отвечая на вопрос члена суда т. Верещагина, подсудимый Котов говорит:

Я заявил на допросе в НКВД о грозящей элеватору опасности.

Подсудимый Котов отвечает затем на вопросы государственного обвинителя.

О намерениях нашей к.-р. организации сжечь элеватор я заявил на допросе в НКВД 14 сентября 1937 г. Вообще на к.-р. пути я стою с 1929 г., но к.-р. деятельностью начал заниматься с момента оформления в к.-р. организацию, т.е. с момента завербования меня Киселевым. Заражение зерна проводилось не только на элеваторе, но и в колхозах. Достигалось это путем неочистки его с осени и непринятием мер борьбы с заражением. Я хорошо знал об этом и всячески поощрял заражение зерна. Я знал, что распределение полевых угодий между колхозами производится явно вредительски, но никак на это не реагировал. 486 ц хлеба, расхищенных мною с элеватора, ушло частью на покрытие задолженности по зарплате рабочим, которым зарплата не выплачивалась в течение 4-6 месяцев, частично — районным работникам, в частности Киселеву, районному прокурору Попову и др.

Районный прокурор Попов проводил явно вредительскую линию в своей работе, чем способствовал вредительско-диверсионной террористической деятельности нашей организации. Он заглушал жалобы трудящихся на действия отдельных работников, в частности, жалобы рабочих на несвоевременную выплату им заработной платы; заминал дела о вредительстве на Саринской МТС и т.д. Попов — темная личность, в гражданскую войну он служил у белых, Попов также принимал участие в расхищении государственного имущества. Так, он брал лично для себя продукты питания с мельницы и из совхоза и не возвращал их.

Отвечая на вопрос защиты, подсудимый Котов говорит:

Манжуло я узнал только в районе. После того, как познакомился с ним, мы часто выпивали вместе. В организацию Манжуло был завербован мною в октябре — ноябре 1935 г.

Подсудимый Богатыревич, отвечая на вопросы государственного обвинителя, говорит:

По заданию бюро райкома ВКП(б) я проверял лицо районного прокурора Попова и установил, что Попов действительно служил по мобилизации в белой армии. Мне неизвестно, являлся ли Попов членом нашей к.-р. организации, т.к. я лично не вовлекал его в организацию. Но Попов работой своей явно покрывал действия нашей к.-р. организации. Он затягивал рассмотрением явно вредительские и уголовные дела, заминал жалобы трудящихся и т.д.

В 17 час. 50 мин. объявляется кратковременный перерыв судебного заседания.

В 18 час. 05 мин. судебное заседание возобновляется. Трибунал продолжает допрос подсудимых.

Показания подсудимого Беневоленского

Я подтверждаю еще раз то, что состоял участником к.-р. вредительско-диверсионной террористической организации и под руководством Богатыревича и Киселева проводил вредительско-диверсионную террористическую деятельность, направленную к основной цели организации — свержению Советской власти и восстановлению в стране капиталистического строя.

К.-р. деятельностью я занимался исключительно из-за своей враждебности к Советской власти и ВКП(б). Я сын попа, поэтому мне чужда по духу Советская власть и коммунистическая партия. После разгрома белых, утратив всякую надежду на восстановление в стране капитализма, я вступил в 1920 г. в личных целях в ряды ВКП(б). За все время состояния в партии я использовал ее только в личных целях, я двурушничал все это время. В к.-р. организацию я вступил в 1935 г. с приездом в район Киселева. С Киселевым был дружен и в беседах с ним жаловался иногда на трудности своей работы и на недочеты ее, вначале, правда, робко, но затем, когда узнал, что взгляды Киселева совпадают с моими, все смелее и смелее. Киселев сам заявлял мне в беседах, что политика партии в деревне неправильна, что колхозы разоряют деревню, и считал единственно правильным путем ведения сельского хозяйства — путь Бухарина и Рыкова. В одну из таких бесед Киселев информировал меня о том, что он организует в районе к.-р. группу и предложил мне вступить в нее. Я согласился.

В последующую беседу я высказал опасение о возможности разоблачения нашей к.-р. деятельности со стороны областных работников. Успокаивая меня, Киселев заявил, что «мы не одни», что в центре области есть ряд людей, которые поддерживают Бухарина и Рыкова и, в частности, указал на председателя облисполкома Васильева, который, но его словам, поддерживает тесную связь с Рыковым. Вместе с этим, отвечая на мой вопрос о возможности разоблачения нас секретарем райкома ВКП(б) Богатыревичем, Киселев заявил, что Богатыревич тоже «правый» и что поэтому вся власть в районе находится в «наших руках». Позднее разговора на эту тему Киселев назвал мне как членов районной к.-р. организации Котова — уполкомзаг и Захарова — директор совхоза. Руководство к.-р. деятельностью нашей организации вначале возглавлял один Киселев, а затем он же и Богатыревич совместно.

Основной задачей своей к.-р. деятельности наша организация ставила перед собою — подрыв мощи Советской власти через дискредитацию работы колхозов и сельских учреждений. В связи с этим мы направляли свою деятельность на срыв семеноводства, на срыв работы по севообороту, на разрушение тракторного и комбайнового парка, ухудшение экономического положения колхозников, на организацию диверсий, вредительства и террора против трудящихся.

Диверсиями мы ставили перед собой задачу — подорвать мощь МТМ, МТС и колхозов и т.д. В этих целях нами был осуществлен поджог Саринской МТМ, обслуживавшей ряд МТС района в части ремонта тракторов. Произошло это так: после приезда из Оренбурга Киселев дал мне задание поджечь Саринскую МТМ. Я разработал план поджога и к участию в поджоге привлек работавшего в МТМ лишенного избирательных прав кулака-диверсанта Сафонова. Сафонову я обещал защиту перед следственными органами, если преступление его будет открыто. Согласившись на мое предложение, Сафонов в ноябре месяце 1935 г. ночью, во время своего дежурства поджег МТМ, в результате которого она и была уничтожена вместе с оборудованием, складом запасных частей и 4 тракторами. Убытки от пожара исчисляются в 200 тыс. руб. Следствие, расследовавшее причины возникновения пожара и уничтожения МТМ, вследствие моего вмешательства отнесло пожар к простой халатности Сафонова, в результате чего последний и был осужден народным судом как за халатность. Поджог и уничтожение МТМ как бы окрылили меня, и это дало мне возможность еще более развить диверсионно-вредительскую деятельность.

Весною 1936 г. по заданию Киселева мы с Исаевым под видом борьбы с сорняками сожгли 60 ц зерна. Этим были созданы затруднения с семенным материалом, поскольку часть его пошла на питание колхозников. При участии ст. механика Саринской МТС Савинова мною была создана на этой МТС вредительско-диверсионная группа. Эта группа заложила однажды болт в коробку скоростей трактора стахановца-тракториста Колесниченко. Хорошо зная об этом, я, желая отделаться от Колесниченко, обвинил его во вредительстве и снял с работы из МТС.

Таким образом, всю к.-р. деятельность свою наша организация направляла на подрыв мощи МТС колхозов и на ухудшение экономического положения колхозников.

Ново-Покровский район по своим благоприятным климатическим и почвенным условиям должен был быть передовым в области по урожайности своих полей, но в результате вредительско-диверсионной деятельности нашей организации он доведен до упадка. Так, данные об урожайности полей района говорят о том, что в сравнении с 1934 г. урожай в 1936 г. был на 40 % ниже.

Такая вредительская деятельность в области сельского хозяйства была бы невозможна без привлечения к ней агротехнических кадров. Поэтому, когда я был завербован в к.-р. организацию, я, в свою очередь, привлек к участию во вредительской деятельности агронома — подсудимого Исаева.

Привлекая к участию во вредительской деятельности Жигулина и Исаева, я знал, что оба они — а/с настроены и что оба проводили уже ряд вредительских мероприятий в своей работе. Эти настроения и действия их проскальзывали из бесед с ними по вопросам сельского хозяйства, в частности из заявления Исаева о несогласии его с политикой партии в области сельского хозяйства.

После привлечения к работе в организации Жигулина и Исаева вредительская деятельность наша в области сельского хозяйства получила широкий размах. Под руководством Богатыревича и Киселева она направлялась в основном на срыв семеноводства. По моему заданию с семенных участков собиралось зерно грязное, засоренное; через Исаева проводилось смешение засоренного зерна с чистосортным. Кроме этого, собранные с семенных участков чистосортные семена сдавались нами под видом рядового. Такая деятельность наносила также большой ущерб сельскому хозяйству.

Вредительская деятельность нашей к.-р. организации в период полевых работ по указанию руководителей организации Киселева и Богатыревича была организована так: в весенний сев 1936 г. Киселевым был преподан такой план сева, что он не укладывался в поля севооборота. В результате этого, нарушая севооборот, колхозы вынуждены были проводить посев по засоренным землям. Это приводило к еще большему засорению полей. Кроме того, летом 1936 г. райЗО был доведен до колхозов план посева проса. Вследствие явной нецелесообразности этого плана, поскольку он был спущен в колхозы только в июле месяце, он вызвал возмущение со стороны колхозников и отказ проводить план в жизнь. Но, несмотря на это, усилиями нашей организации план был все же проведен в жизнь. Как и нужно было ожидать, посев проса результатов не дал. В результате средства, ушедшие на посев проса, были затрачены впустую. В 1937 году до колхозов и МТС были доведены через райЗО явно вредительские, сознательно заниженные нормы высева. Это снизило урожайность полей и способствовало ухудшению материального положения колхозников. Через ст. агронома райЗО Жигулина колхозам было дано задание производить мелкую вспашку. Это задание в ряде колхозов выполнялось, что способствовало засорению полей сорняками и снижению урожайности.

Кроме того, в весенний сев 1937 г., несмотря на сопротивление колхозников, в некоторых колхозах был произведен посев проросшими семенами. Это также снизило урожайность. В период паропрополочной кампании 1937 г. план прополки в результате нашей вредительской деятельности был выполнен лишь на 7 %, т.е. фактически он был сорван. Этот вид вредительской деятельности также способствовал снижению урожайности.

Вредительская деятельность нашей организации в период уборочных работ была направлена в основном на затяжку уборки, что должно было вызвать и вызвало перестой, осыпание и потерю зерна на корню. Мы доходили до того, что в 1936 и 1937 гг. запрещали колхозам производить уборку хлеба лобогрейками, запугивали колхозников в случае их ослушания. Этим мы дискредитировали работу МТМ и МТС и нанесли материальный ущерб колхозам.

Расстановка комбайнов в уборочную кампанию 1936 г. нами была произведена явно по-вредительски: на участки с хорошим урожаем мы посылали плохие комбайны и, наоборот, — на те участки, где урожай был плох, мы направляли на уборку хорошие комбайны. Это привело к тому, что плохой хлеб был убран, а хороший — перестоялся и осыпался. Это приводило также к дискредитации МТС и вызывало недовольство колхозников Советской властью. Кроме того, в уборочную кампанию 1937 г. нами также по-вредительски была произведена расстановка тракторов ЧТЗ: мы направляли эти тракторы на такие участки, где они буксовали и не могли работать продуктивно, т.е. на мягкую почву. В 1937 г. я имел особое задание Богатыревича и Киселева — путем срыва молотьбы сорвать план хлебозаготовок. Это задание мною было выполнено — на 10 августа в поле работало лишь 4 молотилки из 22, остальные или были неисправны, или стояли потому, что тракторы были неисправны. В результате этого план молотьбы был выполнен на 10 августа лишь на 10 %.

В 1936 г. мною по заданию тех же Богатыревича и Киселева производился прием рабочей силы в колхозы, при избытке рабочих рук в самих колхозах. Это способствовало разбазариванию колхозных доходов и понижению материального благосостояния колхозников.

Вся к.-р. вредительская деятельность нашей организации в области сельского хозяйства была направлена таким образом на подрыв авторитета Советской власти, на подрыв авторитета МТС и колхозов, снижение урожайности колхозных полей и ухудшение материального благосостояния колхозников.

Вредительская деятельность по ремонту тракторов и комбайнов проводилась следующим образом: при прямом участии завербованного в организацию ст. механика МТС Савинова ремонт тракторного и комбайнового парка производился явно обезличенно, допускалась постановка на тракторы или комбайны старых, изношенных деталей, сам ремонт производился неправильно, кое-как, лишь бы выпустить трактор или комбайн из мастерских и т.д. Проведение этой работы дало выполнение установок руководства организации: за 1936 г. тракторы вследствие их частой порчи из-за недоброкачественного ремонта простояли 67 тыс. часов, а за одну весеннюю кампанию 1937 г. — 11 тыс. часов. Кроме того, в 1936 г. нами был допущен перерасход горючего в 46 тыс. т. Перед уборочной кампанией 1937 г. дефектные ведомости па тракторы и комбайны составлялись без детального осмотра их. Это вело к тому, что дефектные части не заменялись, вследствие чего тракторы и комбайны простаивали.

Связь нашей районной к.-р. организации с областным центром к.-р. организации правых осуществлялась через Киселева. Однажды я вторично выразил Киселеву опасения о возможности разоблачения нашей к.-р. деятельности со стороны центра области. Успокаивая меня и на этот раз, Киселев вторично заявил, что опасаться нам нечего, т.к. мы имеем большую поддержку в своей к.-р. деятельности, кроме Васильева еще и от зав. облЗУ Долгополова. О том, что Долгополов — член областного центра к.-р. организации правых, мне пришлось убедиться скоро и на деле. Он прислал как-то директиву по работе в деревне явно вредительского характера. Кроме того, когда я вскоре после разговора о Киселеве был в Оренбурге и встретился там с Долгополовым, последний, заявив о том, что ему известна моя к.-р. деятельность в районе, одобрил эту мою деятельность и дал обещание перевести меня в центр области в г. Оренбург на более крупную работу.

Опорой в моей работе мне служили исключительно кулаки и вообще лица, социально чуждые или враждебно настроенные к Советской власти. Комсомольцев, которые могли разоблачить мою к.-р. деятельность, я просто выкорчевывал.

Террористическая деятельность нашей к.-р. организации направлялась в первую очередь против колхозников, комбайнеров, трактористов и вообще трудящихся. Террористическая деятельность по МТС мною проводилась в таком духе: у практиканта Проскурина оторвало в работе палец руки. Вместо оказания ему помощи и освобождения его от работы я заставил его продолжать свою работу. Заболевшим трактористам я не оказывал никакой помощи по лечению. Больше того, таких трактористов я увольнял с работы. Я издевался над комбайнерами-стахановцами, прикреплял к ним явно негодные тракторы. Этим я компрометировал стахановское движение, срывал его. Я применял к своим рабочим незаконные штрафы, поборы.

Моя издевательская деятельность по отношению трудящихся не останавливалась даже перед человеческими жертвами. Я выгонял рабочих из кабинета, ругал их площадной бранью, издеваясь над ними, посылал их искать на стороне запасные части, тогда как они имелись в самой МТС. Я не создавал жилищных и бытовых условий для комбайнеров, вследствие чего они вынуждены были проживать в грязных и не отепленных будках, я срывал снабжение комбайнеров спецодеждой, продуктами питания. Это вызывало недовольство их Советской властью. Я несвоевременно выплачивал комбайнерам и трактористам заработную плату, несмотря на наличие денежных сумм для этой цели. Был случай, когда комбайнеру Шонгину я не выплачивал зарплаты в течение целого года, а с трактористом Колесниченко и в текущем 1937 г. не были произведены расчеты по зарплате за 1936 г. Задолженность по зарплате комбайнерам и трактористам в 1937 г. составляла 36 тыс. руб. Это не могло не вызвать недовольства Советской властью со стороны комбайнеров и трактористов. Другие члены нашей к.-р. организации также занимались терроризированием трудящихся.

Весной 1936 г. в одном из колхозов района не хватило хлеба для питания колхозников во время посевной кампании. Каким-то путем колхозники этого колхоза набрали 4 ц зерна и прислали его на мельницу на помол. Узнав об этом, Котов запретил молоть присланное зерно и, несмотря на то, что оно было засорено и имело всхожесть лишь на 72 %, заставил высеять это зерно в поле. Это вызвало недовольство среди колхозников, поскольку они были оставлены без хлеба, и понизило урожайность, т.к. посев был произведен не чистосортным зерном.

Члены нашей к.-р. организации глумились над колхозниками. В 1936 г. перед окончанием срока платежей по займу руководители района предложили сельсоветам навешивать колхозникам, не уплатившим взносов по займу, на грудь и спину изображение черепахи и в таком виде заставляли колхозников ходить по селу до тех пор, пока они не уплачивали взносы. Это вызвало недовольство и глубокое возмущение колхозников Советской властью.

В 1937 г., в феврале, председатель колхоза подсудимый Исаев терроризировал колхозников тем, что принял в колхоз 6 семейств кулаков, ввел кулаков в состав правления колхоза и поручил распределить среди колхозников уже поделенные приусадебные земли и огороды. Жалобы рабочих и колхозников па вредительство в МТС, поступившие к Киселеву и Богатыревичу, оставлялись последними без всякого внимания, т.к. моя к.-р. деятельность в МТС осуществляла практические мероприятия организации. Это глушило инициативу рабочих и колхозников, вызывало среди них недовольство и подрывало авторитет МТС.

На 10 августа 1937 г. хлебоуборочные работы по Саринской МТС в результате нашей вредительской деятельности выполнены лишь на 30 %, а план хлебосдачи и натурпоставок — лишь на 10 %.

Вся преступная деятельность нашей к.-р. организации, вдохновленная Бухариным и Рыковым и возглавлявшаяся из центра области, была гнусна, мерзка. Она показывает всю предательскую сущность и безыдейность борьбы врагов народа Бухарина и Рыкова с Советской властью, с ВКП(б).

Отвечая на вопросы состава суда, подсудимый Беневоленский говорит:

Вследствие задержки с выплатой заработной платы рабочие МТС жили исключительно на натуроплату, полученную с колхозов. Боевых комсомольцев я увольнял из МТС. На Саринской МТС работало всего до 100 членов рабочих, из них 30 чел. трактористов и 40 — комбайнеров. Среди трактористов стахановского движения развернуто не было. Среди комбайнеров были попытки организовать стахановское движение, но я всеми мерами старался глушить эти попытки. Саринская МТМ обслуживала 6 районных МТС. Уничтожением ее был нанесен большой ущерб не только Ново-Покровскому, но и др. районам области. Я осознал свою к.-р. преступную деятельность после привлечения меня к судебной ответственности. До того я не чувствовал никаких угрызений совести.

Отвечая на вопросы эксперта, подсудимый Беневоленский говорит:

Посев проса был проведен по парам, предназначенным для озимого сева. Это привело к засорению полей и снижению урожайности. Точных расчетов результатов вредительской деятельности нашей организации в области сельского хозяйства я не имею, но, во всяком случае, надо работать ряд лет и работать усиленно, чтобы выправить положение с сельским хозяйством, ликвидировать засоренность полей района. Со стороны участковых агрономов были протесты па некоторые вредительские мероприятия райЗО в области сельского хозяйства, но Жигулин всячески подавлял эти протесты.

В 19 час. 50 мин. объявляется кратковременный перерыв судебного заседания.

В 20 час. 05 мин. судебное заседание ВТ возобновляется. Подсудимому Беневоленскому предоставляется слово для заявления.

Подсудимый Беневоленский говорит:

В своих показаниях по делу я допустил одно упущение. Я имею еще ряд фактов преступной деятельности районного прокурора Попова.

1.    Киселев говорил мне, что Попов является участником к.-р. организации и что он замнет дело с поджогом Саринской МТМ.

2.    Под напором общественности, которая расценила работу Савинова на МТС вредительской, я передал дело о нем прокурору Попову, и последний замял это дело.

Подсудимый Киселев, отвечая на вопрос:

Показания Беневоленского в отношении прокурора Попова вполне правдивы. Попов официально не состоял в к.-р. организации, но всеми своими действиями он способствовал нам — членам к.-р. организации. В частности, я знаю случаи, когда Попов заминал дела о вредительстве наших соучастников.

Подсудимый Беневоленский:

Исходя из возможности разоблачения Сафонова в поджоге МТМ, я просил Киселева смягчить остроту дела на Сафонова, и Киселев обещал мне поговорить по этому поводу с Поповым.

Подсудимый Киселев:

Я говорил с Поповым и предложил ему не подходить к Сафонову строго.

Показания подсудимого Манжуло

Я имел к.-р. взгляды на политику партии и Советской власти с 1935 г. До перевода на работу в Ново-Покровский район я работал в г. Оренбурге в облисполкоме. В январе-феврале 1935 г. по заданию ныне разоблаченных как врагов народа Васильева и др. я построил под Оренбургом дачу для работников облисполкома. На эту дачу часто приезжали враги народа Васильев, Весели, Долгополов и др. и, организуя нелегальные сборища, пьянствовали и осуждали линию партии в области социалистического строительства как в городе, так и деревне; они же высказывали недовольства лично по отношению т. Сталина и т.д. В частности, они говорили, что линия партии в области социалистического переустройства деревни неправильна, что колхозы нерентабельны и т.д. Один из врагов народа — Весели пригласил к себе на работу некоего Горина, оказавшегося впоследствии японским шпионом, и выболтал ему ряд сведений секретного характера. Васильев говорил, что он не ученый человек, что существующий строй ничего ему не дает и что будет лучше, если Советская власть будет свергнута, и власть в стране возглавят Бухарин и Рыков.

В 1935 г. осенью в Оренбург приезжал быв. председатель Ново-Покровского РИКа — обвиняемый Киселев и делал в облисполкоме доклад о положении на Саринском элеваторе. После его доклада Васильев вызвал меня к себе и, ничего не говоря, назначил на работу на Саринский элеватор.

По приезде в Сару я вскоре познакомился там с уполкомзаг СНК — обвиняемым Котовым. В одну из встреч Котов информировал меня о существовании в Ново-Покровском районе к.-р. организации и, назвав ее участников, предложил вступить в эту организацию и мне. Я согласился. После дачи согласия на участие в к.-р. организации Котов дал мне задание вредить всеми мерами работе на Саринском элеваторе, для чего создать на нем вредительско-диверсионную террористическую группу. Выполняя задание Котова, я смешал в 1936 г. хранившиеся на элеваторе 41 тыс. ц чистосортного зерна с 10 тыс. ц сорного, зараженного зерна и все это зерно отправил в разные пункты Союза ССР; с целью заражения зерна я не произвел на элеваторе в 1936 г. при приеме зерна нового урожая никакой дезинфекции; я систематически обвешивал и обсчитывал колхозников, в результате чего в 1936 г. у меня на элеваторе образовались излишки 95 вагонов зерна. Часть этого зерна я отправил на Оренбургский элеватор в погашение недостач и хищений, произведенных областным центром нашей к.-р. организации; я выдавал колхозам для посева не чистосортное зерно, чем сознательно снижал урожайность полей; я мешал на элеваторе сортовую пшеницу с рядовой, чем также снижал урожайность и т.д.

На протяжении 2 с лишним лет наша к.-р. организация крепко вредила и в области семеноводства. Вредительство в этой области сельского хозяйства возглавляли Пономарев и Николаев, по заданиям Богатыревича и Киселева Пономарев и Николаев не делали апробацию зерна, засоряли семенные участки и т.д.

В мае с.г., когда начались аресты участников областного центра к.-р. организации, Котов, приехав из Оренбурга, передал мне задание областного центра организации — создать на элеваторе диверсионную группу и сжечь элеватор. Выполняя задание, я создал на элеваторе такую группу. В эту группу вошел и обвиняемый Малышев, принятый мною на работу на элеватор без всяких документов с одной только целью — привлечения его к вредительско-диверсионной работе на элеваторе. 13 августа у меня был Котов и предложил в ближайшие дни поджечь элеватор. 14 августа, т.е. на другой день после встречи, Котов был арестован вместе с Богатыревичем. Это озлобило меня как члена к.-р. организации и я, вызвав к себе Малышева, предложил ему поджечь элеватор. Днем поджога назначил 18 августа. Назначая поджог на 18 августа, я имел в виду воспрепятствовать готовящейся в эти дни вывозке хлеба с элеватора и тем самым сжечь его. Малышев в точности выполнил мое задание и сжег в этот день элеватор. Уничтожением элеватора я хотел отомстить за арест участников нашей к.-р. организации и тем самым показать, что мы, т.е. наша организация, еще работает и сильна.

Наша организация в своей к.-р. работе использовала все методы борьбы с Советской властью, и в частности террор. В марте месяце с.г. я травил собаками нацменов-казахов, работавших грузчиками на элеваторе, с целью задержать их на работе и воспрепятствовать их уходу на обед, несмотря на их 16-часовую беспрерывную работу; тогда же я избил рабочего элеватора — нацмена Хананова за то, что он, выступая на собрании рабочих и служащих элеватора, пытался разоблачить мою вредительскую деятельность на элеваторе; я систематически издевался всякими путями над колхозниками, приезжавшими на элеватор.

Киселев в 1936 г. имел тесную связь с иностранцами-итальянцами, приезжавшими в район, пьянствовал с ними и фотографировался. Это он скрыл от суда. Котов, Богатыревич и Киселев скрыли от суда то, что в 1936 г. они оформили несуществующий хлеб и тем самым втерли области очки. На протяжении 1936 г. под руководством Богатыревича мы, участники к.-р. организации, систематически пьянствовали. Гуляя, мы отвлекали временами от дела до 40 автомашин. Под пьянками мы проводили свою вредительскую деятельность. Котов, давая задание поджечь элеватор, чувствовал, что будет арестован, поэтому семью свою и все имущество незадолго до ареста он отправил из района в г. Куйбышев.

Подсудимый Котов, отвечая на вопрос:

Верно, что семью и имущество я отправил в Куйбышев.

Подсудимый Манжуло продолжает показания:

Богатыревич сказал, что мы, члены организации, проводили к.-р. деятельность каждый на своем участке работы по личной инициативе. Это верно. Мы исходили в своей к.-р. деятельности из общих целей и задач к.-р. организации — свержение Советской власти и восстановление в стране капиталистического строя. Я полностью признаю свою вину. Раскаиваюсь и проклинаю тот день, когда я вступил на к.-р. путь.

Подсудимый Киселев, отвечая на вопросы председательствующего, говорит:

Говоря об очковтирательстве с хлебом, Манжуло имеет в виду 8 тыс. ц хлеба, закупленного зимой 1935-1936 гг. в порядке хлебозаготовок в с. Карагай Покровка, на который и были даны в область сведения. При вывозке этого хлеба была обнаружена частичная недостача его, в силу чего сведения, данные в область, действительно оказались дутыми. Дело о недостаче хлеба было передано следственным органам.

Итальянцы, о которых говорил Манжуло, являлись все научными работниками, проводившими в районе наблюдение за солнечным затмением. По окончании их научной работы я действительно участвовал вместе с ними на банкете и выпивал. Кроме того, не отрицаю, фотографировался с этими иностранцами.

Показания подсудимого Малышева

По окончании электромеханической школы я с 1932 по 1935 г. имел тесную связь с а/с настроенным двоюродным братом. Вместе с ним мы сочиняли антисоветские стихи, читали их в соответствующей среде, среди которой вращались. Таким образом, с одной стороны, под влиянием брата, а с другой — в результате общения с социально чуждыми и враждебно настроенными по отношению к Советской власти людьми у меня создались к.-р. убеждения. С такими убеждениями я приехал в 1935 г. на работу в Ново-Покровский район. До поступления па работу па элеватор я «летал» с одного производства на другое, и нигде мне не нравилось работать. В мае 1937 г. я поступил на работу на Саринский элеватор. Зав. элеватором Манжуло принял меня на работу без всяких документов, т.к. за утерей их я ничего не мог предъявить ему в удостоверение своей личности. Поступая на элеватор, я интересовался у Манжуло, законны ли его действия по приему меня на работу без документов, и он ответил мне па это, что законы Советской власти не для него и что он будет ценить человека по работе и выполнению его, Манжуло, указаний и распоряжений. Через несколько дней после поступления на работу на элеватор Манжуло предложил мне вступить в к.-р. организацию, существующую в Ново-Покровском районе. Считая Манжуло своего рода своим «благодетелем», поскольку он принял меня на работу без документов, я, с одной стороны, желая отблагодарить его, а с другой, будучи антисоветски настроен, дал ему свое согласие на вступление в к.-р. организацию. Манжуло тут же назвал мне членов к.-р. организации, информировал о существовании такой же организации в центре области в г. Оренбурге и ознакомил с целями и задачами к.-р. организации. В заключение разговора на эту тему Манжуло ознакомил меня и с моими задачами как члена к.-р. организации. Из этих установок Манжуло вытекало, что я, работая на элеваторе электромонтером, должен буду создать условия к возникновению на элеваторе пожара.

Выполняя установку Манжуло, я не проводил никакой профилактической работы на элеваторе в целях не допустить на нем возникновения пожара. Наоборот, я приводил электрохозяйство элеватора в негодное состояние, умышленно не устранял имевшиеся в этой части недочеты, умышленно оставлял часть электропроводки не изолированной, за пусковыми реостатами не ухаживал, не питал их маслом и т.д. В результате этой вредительской деятельности я довел электросиловое хозяйство до такого состояния, что каждую минуту мог возникнуть пожар и уничтожить элеватор.

13 августа вечером Манжуло, пригласив меня к себе и информировав об аресте некоторых участников нашей организации, предложил поджечь элеватор. Этим, как выражался Манжуло, мы должны были ответить ударом на удар. Я вначале стушевался было, беспокоясь за свою судьбу в случае обнаружения причин пожара, по Манжуло поспешил успокоить меня, заявив, что по всему элеватору им расставлены свои люди и что опасаться поэтому нечего. Днем поджога Манжуло наметил 18 августа. Этим он преследовал цель не допустить вывозку хлеба с элеватора, поскольку она намечалась на ближайшие дни, а сжечь его вместе с элеватором. Я знал, как можно организовать пожар на элеваторе. С вечера 17 августа я включил на концевых точках электросети несколько дополнительных больших ламп и одновременно переменил вставки в предохранителях. Таким путем всю электропроводку я превратил в большую печь. Электропроводка накаливалась и к утру должна была загореться. Подготовив условия возникновения на элеваторе пожара, я в целях избежать разоблачения моей диверсионной деятельности с вечера 17 августа выехал со ст. Сара. Сам Манжуло также принимал непосредственное участие в поджоге элеватора. Он, будучи в ночь возникновения пожара дежурным по элеватору, споил водкой пожарную охрану элеватора, чем лишил ее возможности принять участие в тушении пожара.

Подсудимый Манжуло: «Я не сам спаивал команду, а начальник пожарной охраны, но действовал он в этой части по моему заданию».

Подсудимый Малышев, отвечая на вопрос государственного обвинителя, говорит: «Помимо диверсий я, работая на элеваторе, занимался и вредительством. Заключалось оно в том, что я умышленно приводил электрохозяйство элеватора в негодное состояние. Помимо создания условий к возникновению пожара вредительская деятельность моя неблагоприятно влияла на просушку и на условия хранения зерна на элеваторе».

Показания подсудимого Алексеева

Признаю, что я состоял в к.-р. организации и в работе своей занимался вредительской и террористической деятельностью. В к.-р. организацию я был вовлечен в 1936 г. быв. секретарем РК ВКП(б) — обвиняемым Богатыревичем. Цели и задачи этой организации совпадали полностью с моими настроениями и желаниями. Я был антисоветски настроен еще издавна и желал восстановления в стране капитализма. В этих целях я участвовал в период гражданской войны в кулацком восстании, состоял в банде «зеленых» и с оружием в руках принимал участие в борьбе с Советской властью. Мои антисоветские убеждения к моменту вступления меня в к.-р. организацию еще более укрепились под влиянием связей и бесед в 1935 г. с мужем сестры — троцкистом Фадеевым. Завербовав меня в организацию, Богатыревич дал мне задание «напирать» на колхозников с тем, чтобы восстановить их против Советской власти. При этом Богатыревич говорил, что опасаться нечего, т.к. в области мы не одни, что во главе организации стоит сам пред. облисполкома Васильев, которого поддерживают Бухарин и Рыков и что поэтому в выборе средств борьбы с Советской властью стесняться нечего. Эти к.-р. установки в работе Богатыревич подтверждал впоследствии несколько раз. Были случаи, что по части вредительства в сельском хозяйстве я получал установки и от Киселева. Выполняя к.-р. установки Богатыревича и Киселева, я сорвал в 1937 г. в своем колхозе весеннюю посевную кампанию, по-вредительски засеял пшеницей, просом и овсом до 200 га земельной площади колхоза, не зачислял колхозникам заработанные ими трудодни; по-вредительски расставлял в уборочную кампанию с/х машины — комбайны; засевал поля нечистосортным смешанным зерном; не давал беременным женщинам и больным колхозникам перевозочных средств для поездок в больницу; под видом аванса растратил 1490 руб. общественных средств; растратил часть колхозного фонда продуктов питания; представлял колхозу фиктивные счета с целью скрыть произведенную растрату и т.д.

Своей к.-р. деятельностью я довел колхозников до того, что часть семейств их вышла из колхоза. Это отвечало интересам нашей к.-р. организации, поскольку восстанавливало колхозников против Советской власти. В результате моей к.-р. деятельности руководимый мною колхоз с момента вступления моего в к.-р. организацию снизил показатели своей работы.

В 21 час 30 мин. объявляется перерыв судебного заседания до утра 8 октября.

8 октября в 9 час. судебное заседание ВТ возобновляется.

Подсудимый Котов делает суду заявление:

Я признаю, что действительно только через месяц после фактического уничтожения элеватора сообщил следственным органам о готовящемся поджоге и уничтожении его. Этим самым я способствовал поджогу элеватора.

Манжуло не все рассказал о своей вредительской деятельности на элеваторе. Он ничего не сказал о 140 тыс. руб., отпущенных на механизацию работ на элеваторе и израсходованных им не по назначению. Не рассказал суду о вредительской постройке зерносушилки. Неизвестно, чем руководствовался Манжуло, растянув постройку сушилки на два года. Ничего не сказал Манжуло о бесцельной постройке никому и ни для чего не нужного лабаза, на который израсходовано 15 тыс. руб. Не сказал Манжуло ничего и об умышленном вредительском ремонте силосовых машин элеватора. Не сказал ничего Манжуло о том, как он привез с собой на элеватор целый хвост сослуживцев и, несмотря на то что все они являлись явными прохвостами, сделал их стахановцами. Манжуло сдвурушничал перед судом.

Подсудимый Малышев, отвечая на вопросы государственного обвинителя, говорит:

Манжуло сам рассказывал мне, как он строил по-вредительски зерносушилку. Кроме того, он рассказывал мне и о своей террористической деятельности по отношению рабочих и колхозников, которую он проводил до моего поступления на элеватор. В частности, Манжуло говорил, что он выгонял из кабинета рабочих и колхозников, травил рабочих из нацменов собаками, обливал их водой из брандспойта и т.д. Манжуло и меня воспитывал на террористическую деятельность.

Подсудимый Манжуло, отвечая на вопросы государственного обвинителя, говорит:

Признаю, что 140 тыс. руб., израсходованных мною на строительство зерносушилки, были действительно отпущены на механизацию работ на элеваторе.

Строительством сушилки я не ведал, т.к. его проводила облконтора Заготзерно. Руководил строительством быв. белогвардейский офицер. Я видел, что строительство сушилки производится по-вредительски, и для отвода глаз сообщил об этом облконторе. Лабаз строила также облконтора Заготзерно. Я знал, что лабаз этот не нужен, но мер к прекращению постройки его не принимал. Впоследствии лабаз был снесен и на месте его поставлен корпус элеватора. Таким образом, 15 тыс. руб., израсходованные на постройку лабаза, были потрачены впустую. Фашисты — наша родня. Мы, т.е. члены к.-р. организации, в том числе и я, всю свою к.-р. деятельность направляли к конечной цели — свержению Советской власти и восстановлению в стране капиталистического строя. Малышев прав, заявив, что я воспитывал его на террористическую деятельность.

Показания подсудимого Исаева

Признаю себя виновным в том, что являлся участником к.-р. организации и по заданиям руководителей ее проводил вредительско-диверсионную террористическую работу, направленную к свержению Советской власти и восстановлению в стране капиталистического строя. В к.-р. организацию я вступил в 1935 г., в октябре, после того как быв. директор Саринской МТС — обвиняемый Беневоленский, прощупав в откровенной беседе со мною мои настроения, и установив, что они явно антисоветские, информировал меня о существовании такой организации в Ново-Покровском районе и предложил мне вступить в нее. Антисоветские взгляды сложились у меня с момента начала коллективизации сельского хозяйства. Имея тогда чуть ли не кулацкое хозяйство, я считал, что колхозы создаются с целью эксплуатации крестьянства, что ни к чему хорошему они не приведут, при этом в деревне я видел исключительно только кулаков и забывал совершенно о бедняках. Таким образом, мои взгляды и настроения в области переустройства сельского хозяйства шли до самого последнего времени вразрез с линией партии. Больше того, в целях лучшей маскировки их я вступил в 1930 г. в ряды ВКП(б). В беседах со мною Беневоленский говорил, что он является сторонником Бухарина и Рыкова, что линия партии в области сельского хозяйства неправильна, что, если бы восторжествовала линия Бухарина, то сельское хозяйство пошло бы в гору, т.к. крупные кулацкие хозяйства дали бы государству хлеба больше, чем колхозы, и т.д. Я полностью во всем соглашался с Беневоленским, т.к. его настроения и взгляды на политику партии в деревне полностью совпадали с моими. Беневоленский, завербовав меня в к.-р. организацию, заявил, что он будет давать мне задания по вредительству в сельском хозяйстве. Я обещал ему выполнять все его задания в этой части. Встав на к.-р. путь, я в весеннюю посевную кампанию 1936 г., будучи еще участковым агрономом, по заданию Беневоленского уменьшил норму высева семян, доведя ее до 70 кг на га вместо нормы в 100 кг. Когда некоторые бригадиры и пред. колхозов отказались выполнять этот явно вредительский план высева, Беневоленский и Жигулин пригрозили им отдачей их под суд как за к.-р. саботаж, чем принудили их к выполнению вредительского плана.

Кроме этого, моя к.-р. вредительская диверсионно-террористическая деятельность заключалась в том, что я всеми мерами терроризировал колхозников, пытаясь озлобить их против Советской власти; игнорировал вполне законные требования колхозников; срывал стахановское движение в колхозе; уменьшал площади посева сортовым зерном; смешивал чистосортные семена с рядовыми и этими смешанными семенами производил посев, причем к тому же принуждал и колхозы; сознательно сорвал выполнение постановления Правительства о создании семеноводческих участков тем, что ликвидировал их, сознательно засорял поля тем, что не боролся с сорняками и срывал прополочную кампанию; умышленно производил пахоту земли так мелко, что местами приходилось перепахивать; нарезая севообороты, ликвидировал совершенно клин травосеяния, лишив тем самым колхозы кормовой базы; претворил в жизнь явно вредительский, не укладывавшийся в план севооборота план сева, вынудив колхозы производить посев по засоренным полям; не создавал условия для работы лучшим колхозникам, все лучшее распределял среди лодырей и кулаков; по заданию Беневоленского издевался над колхозниками тем, что не разрешал давать транспорт для поездки в больницу больным колхозникам и беременным женщинам — в родильный дом; снижал колхозникам трудодни; по заданию Беневоленского принял в колхоз 6 кулаков, которых имел в виду использовать на разложение колхоза; привел к руководству колхозом кулака Валявина и поручил ему дележку приусадебной земли среди колхозников. Валявин по заданию моему отобрал землю у бедняков и передал ее кулакам; по заданию Беневоленского весною 1936 г., еще будучи агрономом, я сжег 60 пуд. пшеницы, принадлежащей колхозу «Советские нивы».

Отвечая на вопрос председательствующего, подсудимый Исаев говорит:

Не знаю, по чьему ходатайству был я назначен председателем колхоза. При назначении на эту работу Богатыревич и Киселев заявили мне, что я должен буду всячески вредить в колхозе.

Подсудимый Богатыревич: «Я подтверждаю правильность заявления подсудимого Исаева».

Подсудимый Исаев, продолжая отвечать на вопросы:

Кулаки хорошо знали меня, знали, что я настроен по-антисоветски.

Не отрицаю, что по указанию зав. райЗО Пономарева весною 1937 г. при распределении ссуды среди колхозников часть ее я дал и кулакам. Об этом знали руководители района.

Подсудимый Киселев, отвечая на вопрос:

Пономарев являлся активным членом нашей к.-р. организации. Верно, что ссуда, отпущенная для колхозников, не попала по назначению, в большей части ею воспользовались кулаки.

Подсудимый Богатыревич: «Да, дело со ссудой обстояло так, как говорит Киселев».

Подсудимый Исаев продолжает показания:

Было дело, что за отсутствием продовольствия я не снабжал им тракторные отряды в период весеннего сева. Недостаток продовольствия произошел по моей вине, т.к. я не рассчитал расход имевшегося в моем распоряжении хлебного фонда. О недостатке продовольствия я заявлял своевременно в РИК Киселеву.

Подсудимый Киселев:

Когда Исаев заявил об отсутствии хлеба у него в колхозе, я распорядился выдать ему хлебную ссуду, но вместе с тем дал установку распределять ее среди колхозников с перебоями и этим создавать у них продовольственные затруднения.

Подсудимый Богатыревич:

В вопросе хлебных затруднений дело обстояло так, как говорит Киселев. Мы отпустили Исаеву хлебную ссуду в достаточном количестве, но одновременно по договоренности с Киселевым дали Исаеву задание — создавать перебои в снабжении хлебом колхозников.

Подсудимый Исаев:

Не отрицаю, я создавал перебои в снабжении колхозников хлебной ссудой и снабжал ссудой кулаков.

Продолжая показания, подсудимый Исаев говорит:

В 1935 и 1936 гг. с ведома Киселева и Богатыревича всем колхозникам, бывшим на отхожих промыслах, были начислены трудодни, несмотря на то что они не имели на это никакого права.

Отвечая на вопросы государственного обвинителя, подсудимый Исаев говорит:

Я сжег в колхозе «Советские нивы» не 60 пудов, а 60 ц пшеницы. Я с 1929 г. провожу кулацкую политику. В 1929 г. я имел крупное сельское хозяйство, которого лишился в период коллективизации. Это положение вызвало у меня озлобление против коллективизации, т.к. она не дала мне возможности стать кулаком.

Подсудимый Беневоленский, делая заявление, говорит:

На предварительном следствии и на очной ставке со мной Исаев говорил, что сжег 60 ц хлеба. Так оно и было в действительности.

Подсудимый Исаев отвечает на вопрос эксперта:

Было так, что, когда план озимого сева не укладывался в рамки посевной площади, мы проводили этот сев по беспарью.

Подсудимый Богатыревич, делая заявление, говорил:

О действиях подсудимого Алексеева я знаю более, чем другие обвиняемые по делу, т.к. он завербован мною.

Алексеев скрыл от суда факты издевательства его над колхозниками. Фактов издевательства было множество, и об этом сведения доходили до меня. Алексеев не один раз отказывал в предоставлении перевозочных средств больным и роженицам. Случаи ущемления им материального положения колхозников были также не единичны. Он снижал заработанные колхозниками трудодни, не оплачивал их. Лично по моему заданию Алексеев сорвал строительство кошары тем, что не создавал для строительных рабочих соответствующих условий для их работы, издевался над ними, вследствие чего рабочие вынуждены были бросить работу и уйти.

Нами, членами организации, не случайно была поставлена перед собою задача — вовлечь в к.-р. организацию Исаева. Исаев, будучи участковым агрономом, был ценен для нас так, как никто иной из местных работников. Он был настроен по-кулацки как никто. Исаев еще в 1936 г., работая участковым агрономом, вел кулацкую агитацию и все действия направлял к тому, чтобы сорвать сдачу хлеба государству. Об этом были сигналы со стороны местных коммунистов. Я лично не принял никаких реальных мер по существу сигнализации, т.к. Исаев являлся членом нашей к.-р. организации и действовал в интересах организации. Исаев не выполнил своевременно хлебопоставки 1936 г., несмотря на то что хлеб для этой цели имел. Сдал он хлеб государству после того, как я нажал на него, имея в виду, что дальнейшая затяжка с выполнением государственных обязательств может пагубно отразиться на нашей к.-р. организации и ее членах, поскольку мы могли «засыпаться».

Подсудимый Исаев: «Верно, так было в действительности».

В 10 час. 20 мин. объявляется кратковременный перерыв судебного заседания.

В 10 час. 40 мин. судебное заседание возобновляется.

Подсудимый Исаев делает заявление:

Я двурушничал перед судом, путался, не хотел сказать правду. Я сжег 60 ц хлеба, а не 60 пудов, как сказал вначале. Ссуду выдавал только кулакам. Я был осведомлен о готовящемся поджоге Саринского элеватора, несмотря на это, я не заявил о том соответствующим органам.

Подсудимый Киселев, отвечая на вопрос защиты, говорит:

О работе в должности зав. элеватора Манжуло подчинялся непосредственно области. Но в территориальном отношении он был подчинен руководству района.

Контроль над работой на элеваторе на месте осуществляется Котовым.

Подсудимый Манжуло, отвечая на вопрос защиты:

Я подчинялся непосредственно центру области. Руководство ее работой элеватора шло через Котова.

После допроса подсудимых трибунал переходит к опросу свидетелей.

Свидетель Свиридов М.В. — инспектор Райуполкомзаг СНК, член ВЛКСМ, не судим, в родственных отношениях с подсудимыми не состоит, личных счетов ни с кем из них не имеет, дает по делу следующие показания.

В 1936 г. я занимал должность зав. Саринским детдомом. Положение в детдоме в то время было самое плачевное. Воспитанием ребят никто почти не занимался. Больше того, над ребятами издевались, избивали их. Были случаи, что воспитатели Иевлев и Никитин били ребят головой о стену, ломали им руки, сажали в крольчатник и т.д. За учебой ребят в школе никто не следил, вследствие чего учились они все плохо. Руководители районной власти знали об издевательстве над детьми в Саринском детдоме, но никаких мер к прекращению издевательств не приняли. Лишь вмешательство областной прокуратуры в дела детдома положило конец издевательствам.

Зимой 1936-1937 гг. в детдоме не было ни полена дров. Когда я обратился за помощью в этом вопросе в местные органы власти, для детдома были выделены дрова за 40 км от него, а для подвозки их дали только 2-х быков. Естественно, что я не сумел обеспечить детдом дровами в полной мере.

В течение января и февраля месяцев 1937 г. детдому не отпускалось совершенно хлеба. Дети вынуждены были вследствие этого побираться, заниматься воровством и т.п. На почве голода среди детей появились заболевания и опухания. В детдоме вспыхнула эпидемия тифа, угрожавшая распространиться по селу.

Я обращался несколько раз в районные организации, просил хлеба, но все было безрезультатно. Больше того, когда я обратился за помощью к Киселеву, последний, обругав меня, выгнал из кабинета, не пожелав разговаривать со мною на эту тему. В конце концов мы с секретарем РК ВЛКСМ вынуждены были дать телеграмму на имя быв. секретаря обкома ВКП(б) Гришаева с просьбой помочь детдому. Узнав об этой телеграмме из разговора с Гришаевым, Богатыревич вызвал к себе секретаря РК ВЛКСМ и дал ему нагоняй за телеграмму, упрекая за то, что этой телеграммой мы дали знать другим районам области об отсутствии хлеба в Саринском детдоме.

Подсудимый Богатыревич, отвечая на вопрос, говорит: «Свиридов говорит правду».

Свидетель Свиридов продолжает свои показания:

Саринский детдом в зимний период 1936-1937 гг. из-за отсутствия хлеба представлял из себя рассадник воришек. Население села относилось в это время к детскому дому недоброжелательно. Оно желало того, чтобы детдом убрался скорее куда-либо. Воспитатель Иевлев за издевательство над детьми был судим и осужден к принудительным работам. Несмотря на это, зав. детдомами облОНО Пантелеев снова прислал его на работу в детдом, где он и работает до сих пор. Возможно, что в назначении Иевлева в детдом сыграл известную роль его отец, работающий зав. Оренбургским горЗО. Детей в детдоме было всего 128 чел. в возрасте от 6 до 15 лет. Дети эти собраны со всей страны.

Давая затем показания о подсудимом Котове, свидетель Свиридов говорит:

Котов, работая уполномоченным комитета заготовок СНК по району, систематически пьянствовал и в пьяном виде появлялся неоднократно на работе. В 1936 г. Котов проделывал какие-то махинации с зерном в целях достать помидор для себя. Котов избил однажды на элеваторе шофера. Своему шоферу Котов предлагал катать на автомобиле свою жену и посторонних женщин, а за отказ грозил увольнением с работы. В 1936 г. Котов не предоставлял колхозникам никаких льгот за своевременное выполнение ими обязательств по сдаче зерна государству.

Вопросов к свидетелю Свиридову подсудимые не имеют.

Свидетель Хвостиков И.Т. — колхозник колхоза «Дружба», член ВКП(б), не судим, родственников среди подсудимых не имеет, в неприязненных взаимоотношениях ни с кем из них не состоит, по делу дает следующие показания. В 1935 и 1936 гг. Исаев, будучи участковым агрономом, давал явно вредительские указания по выполнению отдельных полевых работ. Так, по его указанию зяблевая вспашка в колхозе вместо нормы в 20-22 см производилась на глубину 10-12 см, а местами в 3-4 см. Поставишь в борозду такой вспашки спичечную коробку, так ее видно на далеком расстоянии. Кроме того, при вспашке допускались большие огрехи. Когда пред. колхоза Баранов, принимая пахоту, составил было акт на явно вредительский характер ее и дал его Исаеву на подпись, последний от подписи акта отказался. Посев производился также недоброкачественно. При посеве допускались пропуски и такие, что местами «от зерна до зерна не докричишься». Овес и ячмень были засеяны на участке земли, подготовленном для сортовой пшеницы, а пшеница — по земле, засоренной овсюгом. Это не дало всхода пшеницы. Такой посев производился также по указанию Исаева.

Уборочная кампания производилась неорганизованно, наспех, кое-как. На уборку были присланы комбайны и тракторы частью негодные. Были случаи, что за негодностью тракторов в комбайны впрягали быков. Все это привело к тому, что уборочная кампания была затянута, вследствие чего хлеб перестоял местами и осыпался. Выполнение государственных обязательств Исаев всячески оттягивал. Он говорил, что государство обождет, что в первую очередь необходимо рассчитаться с колхозниками и засыпать семфонды. Исаев ненавидел колхозников и хвалил кулаков. Он говорил, указывая на кулаков: «Вот это действительно хозяева и руководители», обзывая при этом колхозников «гольтепой».

Кроме Исаева во вредительской деятельности принимали участие и другие лица. В частности, по указанию Макеева, оставшегося за Киселева, был закуплен для государства старый, сорный хлеб. За это нас судили, а потом дали такую контрольную цифру хлебозакупок, что у нас и хлеба-то столько не было. Из-за опасения навлечь на себя новую кару у колхозников был отобран в целях выполнения плана хлебозакупок весь семенной хлеб. Были случаи, что по указанию руководства района колхозники сжигали солому в ометах. Делалось это под видом «обеззараживания» полей, на самом же деле сжиганием соломы уничтожался грубый корм для скота.

Подсудимые вопросов к свидетелю не имеют.

Подсудимый Киселев, отвечая на вопрос председательствующего, говорит: «Свидетель Хвостиков говорит правду».

Свидетель Клоченко Б.И. — парторг колхоза «Советские нивы» и член ВКП(б), в родственных отношениях ни с кем из подсудимых не состоит и личных счетов с ними не имеет, по делу дает следующие показания:

Беневоленский, являясь директором Саринской МТС, проводил явно вредительскую линию в своей работе. При ремонте тракторов принимал негодные детали, вообще ремонт производил недоброкачественно, сроки ремонта растягивал. Вследствие вредительского ремонта тракторы часто выходили в работе из строя. Все это делалось с расчетом на срыв полевых работ. Таким же путем МТС под руководством Беневоленского ремонтировала с/х агрегаты и машины. Когда в 1934 г. колхозом были составлены дефектные ведомости на тракторы с тем, чтобы произвести по ним необходимый тракторам ремонт, Беневоленский эти ведомости аннулировал, заставив нас работать, таким образом, на неисправных тракторах. В 1934 г. Беневоленский провел по-вредительски расстановку тракторов по колхозам. В 1935 г. им же произведена таким же путем расстановка комбайнов по колхозам. В 1937 г. он же направил в колхозы на работу явно негодные тракторы и т.д. Как следствие вредительской деятельности по ремонту и расстановке тракторов и комбайнов, полевые работы затягивались. Затяжка наносила ущерб. Во всякой вредительской деятельности на МТС Беневоленскому помогал ст. механик Савинов.

Беневоленский всеми мерами зажимал в МТС критику и самокритику. Неугодных ему лиц снимал с работы, грозил исключением из партии, партийные кадры стремился удалить из МТС, и наоборот, принимал на работу в МТС лиц, социально чуждых и враждебно настроенных к Соввласти. Так, в 1934 г. Беневоленский принял в МТМ на работу кулака-лишенца Сафонова. Этот Сафонов по заданию Беневоленского сжег в 1935 г. МТМ. Районные руководители в лице Богатыревича, Киселева и Котова знали о вредительской деятельности Беневоленского, но мер к прекращению ее не принимали. Наоборот, они всячески поощряли ее.

Помимо этого районные руководители занимались терроризированием колхозников, глумились и издевались над ними. Был такой случай в 1936 г., когда Богатыревич и Киселев предложили одному из председателей сельсоветов собрать с колхозников в 20 дней задолженность по займу, а при непогашении задолженности вешать колхозникам на грудь и спину изображения черепах и с ними ходить по селу до тех пор, пока колхозники не ликвидируют задолженность. Этот пред. сельсовета так и делал. Изображения черепах были сняты с колхозников лишь после того, как об этом виде издевательства стало известно всему району, поскольку колхозники, выполняя в точности приказания районных руководителей, не снимали с себя изображения черепах даже при поездках в другие населенные пункты района на базар.

После ареста участников к.-р. организации полевые работы в этом году произведены нормально. Тракторы вследствие большого ущерба, нанесенного им вредительским ремонтом, до сих пор неисправны. Всем им нужен капитальный ремонт.

Подсудимые вопросов к свидетелю не имеют.

В 11 час. 50 мин. объявляется кратковременный перерыв судебного заседания.

В 12 час. 05 мин. судебное заседание ВТ возобновляется, трибунал продолжает допрос свидетелей.

Свидетель Хананов М.Х. — рабочий Саринского элеватора, беспартийный, родственников среди подсудимых не имеет, по делу дает следующие показания:

Являясь заведующим Саринским элеватором, Манжуло подобрал себе такой аппарат, который вместе с ним разбазаривал государственный хлеб и вообще вредил государству. С рабочими Манжуло обращался скверно, издевался над ними. Были случаи, что он выгонял рабочих из кабинета, не платил им полностью и своевременно заработную плату и т.д. Однажды Манжуло натравил собак на нашу артель грузчиков, состоявшую из нацменов-казахов, за то, что мы, проработав 16 часов подряд, попросили у него разрешения пойти на обед, а когда он не разрешил — ушли на обед самовольно. Часть рабочих-грузчиков собаки тогда покусали и порвали на них одежду. В другой раз Манжуло избил меня у себя в кабинете, порвал на мне рубаху за то, что на общем собрании рабочих и служащих я выступил с разоблачением вредительской деятельности его и указал на ряд безобразий, имевшихся в работе элеватора. Манжуло ненавидел всю нашу бригаду. Он угрожал посадить всю бригаду, заявляя: «Хотя Васильев и сидит, но хозяева еще мы». На действия Манжуло я не жаловался никому, т.к. вследствие неграмотности не знал, к кому обратиться.

Подсудимые вопросов к свидетелю не имеют.

Свидетель Козлов И.Л. — бригадир колхоза «Путь Ленина», в родственных отношениях ни с кем из подсудимых не состоит, давая по делу показания, говорит:

Алексеев имел в прошлом середняцкое хозяйство. В 1919-1920 гг. участвовал добровольно в зеленой банде, оперировавшей в районе с. Чукари-Ивановка. До 1928 г. Алексеев шел против бедноты, поддерживал кулаков. В период коллективизации Алексеев сбежал в Ташкент, а через год, возвратившись обратно в село, пролез каким-то путем в ряды партии. В конце 1935 г. Алексеев был назначен председателем колхоза «Путь Ленина». Работая председателем колхоза, Алексеев только вредил последнему. В 1935 г. он сжег всю солому в колхозе, уничтожив тем самым грубый корм для скота; в 1936 г. во время уборочной кампании не обеспечил бесперебойную работу комбайнов, из-за чего последние имели большие простои. В 1937 г. в весеннюю посевную кампанию Алексеев, проводив бригады в поле, сам остался в селе и запьянствовал. Тогда же он засеял 60 га земельной площади, предназначенной под овес, негодными семенами и 30 ц ржи недосеял. В том же году в уборочную кампанию вследствие вредительской деятельности Алексеева и опоздания в уборке осыпалось 22 га хлеба. Алексеев не разрешил колхозникам вывезти с поля 150 фургонов скошенного сена. В результате все это сено сгнило в поле. Алексеев сорвал строительство кошары тем, что не создал рабочим, занятым на строительстве, соответствующих условий их работы и не платил им за работу, вследствие чего все рабочие разбежались со строительства. Алексеев издевался над колхозниками. Критику и самокритику в колхозе зажимал, грозил колхозникам по всякому поводу судом, снижал колхозникам трудодни. Этим своим отношением к колхозникам Алексеев создал среди них недовольство Советской властью и вынудил 14 семейств колхозников выйти из колхоза. В настоящее время эти хозяйства колхозников пожелали возвратиться обратно в колхоз.

О вредительской деятельности Алексеева сообщалось неоднократно районному прокурору Попову, но последний никаких мер по этим сообщениям не предпринимал, наоборот, он покрывал действия Алексеева. В 1936 г. Алексеев сплавил куда-то велосипеды, полученные для премирования колхозников. Колхозники подали об этом жалобу Попову. Приехав в колхоз и остановившись на квартире у Алексеева, Попов вместо расследования жалобы в течение нескольких дней своего пребывания в колхозе систематически пьянствовал вместе с Алексеевым.

Подсудимые вопросов к свидетелю не имеют.

Свидетель Резанов П.А. — колхозник колхоза «Путь Ленина», беспартийный, подсудимым не родственник, дает по делу следующие показания:

В 1920 г. Алексеев, будучи председателем сельского совета, в то же время являлся и руководителем Чукари-Ивановской зеленой банды. В банду свою, насколько мне известно, Алексеев вербовал кулаков и крепких середняков. В частности, помню, Алексеев хотел завербовать в банду и моего отца, имевшего середняцкое хозяйство, приходил за ним с этой целью в село, но поскольку отец сумел скрыться от Алексеева, последний захватил в банду меня. В 1936 г. Алексеев проявлял в работе колхоза явное вредительство. Он ездил в пьяном виде на колхозной автомашине и в конце концов «угробил» ее; используя машину по личным делам, расход горючего относил на счет колхоза. В том же году при вывозке лесоматериалов из леса на расстоянии 40 км от колхоза Алексеев не создал рабочим, занятым на лесовывозке, соответствующих условий для их работы, чем вызвал среди них недовольства и нарекания по адресу Советской власти. В весеннюю посевную кампанию 1937 г. Алексеев систематически пьянствовал. В эту же кампанию он засеял часть земельной площади негодными семенами. В том же году Алексеев потравил 32 га проса тем, что гонял по нему тракторы. Алексеев сплавил куда-то несколько велосипедов, полученных для премирования лучших колхозников. Он же загнал и испортил племенного жеребца колхоза под кличкой «Шалун» тем, что организовал бесцельные гонки.

Алексеев растранжирил горючее, завезенное для уборочной кампании и «угробил» на лесовывозке 40 фургонов. Алексеев систематически разбазаривал колхозное имущество, он, в частности, снабжал незаконно районных работников фуражом и продуктами питания. Однажды я лично по распоряжению Алексеева отвез Богатыревичу и Киселеву по одному мешку муки, мяса и картофеля. Алексеев не разрешил в 1937 г. вывезти с поля около 150 фургонов сена, в результате чего последнее сгнило. Помимо потери сена Алексеев своими действиями нанес большой ущерб скоту тем, что оставил его без кормов. О вредительской деятельности Алексеева знали все руководители района, т.к. колхозники заявляли им об этом неоднократно, но они не принимали никаких мер к прекращению этой деятельности.

Вопросов к свидетелю подсудимые не имеют.

Свидетельница Галяндина М.Е. — колхозница колхоза «Путь Ленина», среди подсудимых родственников не имеет, по делу показывает следующее:

Алексеев в 1920 г. участвовал в кулацком восстании в с. Чукари-Ивановка и участвовал в зеленой банде. До коллективизации Алексеев имел крупное сельское хозяйство. Жена Алексеева — выходец из кулацкой семьи, с которой Алексеев поддерживал все время тесную связь. Будучи председателем колхоза, Алексеев относился к колхозникам плохо. Он издевался над ними; снижал заработанные ими трудодни, не давал роженицам перевозочных средств для поездки в больницу и т.д. Алексеев систематически пьянствовал и колхозу не уделял почти никакого внимания. Вследствие такого отношения Алексеева к колхозу дисциплины среди колхозников никакой не было. На работу они выходили несвоевременно и работали плохо.

Вопросов к свидетельнице подсудимые не имеют.

После допроса свидетельницы Галяндиной государственный обвинитель выносит на рассмотрение ВТ ходатайство о прекращении допроса свидетелей ввиду ясности дела.

Защита не возражает против ходатайства государственного обвинителя.

Подсудимые поддерживают ходатайство о прекращении допроса свидетелей.

Совещаясь на месте, ВТ определяет: обсудив ходатайство государственного обвинителя и считая, что обстоятельства дела исследованы с достаточной полнотой как материалами предварительного, так и судебного следствия, дальнейший допрос свидетелей прекратить.

По вынесении определения председательствующий ставит перед экспертом т. Кузиным ряд вопросов, которые необходимо осветить в заключении по делу, после чего в 13 час. 10 мин. объявляет перерыв судебного заседания до 17 час.

В 17 час. судебное заседание по делу объявляется продолжающимся.

Эксперт т. Кузин оглашает свое заключение по делу.

Отвечая на дополнительный вопрос председательствующего, эксперт Кузин говорит:

Земельная площадь в 20 тыс. га, обрабатываемая Саринской МТС, засорена по IV категории. Это значит, исходя из данных опытных станций, что поля Саринской МТС дали в текущем году урожай лишь на 50 %. Если перевести остальные 50 % на абсолютные цифры, то выйдет, что Ново-Покровский район, исходя из областной цифры урожая с га в среднем в 16 ц, недобрал в текущем году по 8 ц с га. Цифра урожая в 16 ц с га вполне реальна для Ново-Покровского района, т.к. по своим почвенным и климатическим условиям он находится в более лучших условиях, чем др. районы Оренбургской обл.

Подсудимый Киселев, отвечая на вопрос председательствующего, говорит:

То, что сказал эксперт в своем заключении, вполне правильно. Этого мы и добивались своей вредительской деятельностью.

Подсудимый Богатыревич:

Вредительство наше в сельском хозяйстве шло самотеком. В результаты вредительства мы не вникали, хотя и видели их.

Отвечая затем на вопросы государственного обвинителя, подсудимый Богатыревич говорит:

Районный прокурор Попов замазал целый ряд серьезных политических дел. Субъективно он помогал нам. Макеев — зав. райфо, отношения к нашей к.-р. организации не имел, но проводил в жизнь все, что нами поручалось ему.

Подсудимый Киселев отвечает на вопросы государственного обвинителя:

Макеев не имел отношения к нашей к.-р. организации, но вредительские указания наши он выполнял. В частности, по нашей установке он организовал в Шубинском сельсовете «черную кассу», деньгами которой пользовались члены нашей организации.

Подсудимый Манжуло: «Пил я запоем, вовлекал в пьянку рабочих элеватора и в процессе пьянок сколачивал диверсионную группу на элеваторе».

По окончании дополнительного допроса подсудимых председательствующий, обращаясь к подсудимым, спрашивает их, не имеют ли они чем-либо еще дополнить судебное следствие.

Подсудимые Богатыревич, Киселев, Беневоленский, Котов, Манжуло, Малышев и Исаев дополнений к судебному следствию не имеют.

Подсудимый Алексеев говорит: «В показаниях своих я умышленно скрыл от суда ряд фактов своей преступной деятельности. Все те факты этой моей деятельности, которые отражены материалами предварительного следствия, зафиксированы вполне правильно».

Госуд[арственный] обвинитель в порядке дополнения судебного следствия дает суду справку о том. что проходящие по делу Васильев, Гришаев и др. арестованы органами НКВД как враги народа и что по их делу производится расследование.

Защита дополнений к судебному следствию не имеет.

В 17 час. 40 мин. судебное следствие по делу объявляется законченным.

Объявлен кратковременный перерыв.

В 17 час. 55 мин. судебное заседание ВТ возобновлено. Трибунал заслушивает прения сторон.

Государственный обвинитель т. Копылов в начале своей речи остановился на характеристике к.-р. деятельности врагов народа троцкистов и бухаринцев и на тех задачах, которые они ставили перед собою в борьбе с Советской властью. Перейдя затем непосредственно к делу, государственный обвинитель считает вполне установленным, что в Ново-Покровском районе в течение ряда лет существовала и действовала к.-р. организация правых, состоявшая из сидящих на скамье подсудимых Богатыревича, Киселева, Беневоленского, Котова, Манжуло, Малышева, Алексеева и Исаева, которая ставила перед собою задачу свержения Советской власти и восстановления в стране капиталистического строя. Охарактеризовав затем к.-р. преступную деятельность этой организации и каждого из ее участников и дав краткую характеристику личности обвиняемых, государственный обвинитель приходит к выводу, что виновность обвиняемых в совершенных преступлениях вполне доказана как материалами предварительного, так и судебного следствия, а квалификация их действий по ст. 58-7, 58-8, 58-9 и 58-11 УК правильна.

В заключение своей речи государственный обвинитель считает действия обвиняемых и их самих особо социально опасными и требует вынесения для всех обвиняемых в качестве меры наказания — расстрела.

В 20 час. 45 мин. объявлен кратковременный перерыв судебного заседания.

В 20 час. 55 мин. судебное заседание ВТ возобновлено.

Защитник подсудимых Богатыревича и Беневоленского — член коллектива защитников Абрамычев, не оспаривая тяжести совершенных его подзащитными преступлений и считая правильной квалификацию этих преступлений, просит учесть такие смягчающие вину Богатыревича и Беневоленского обстоятельства, как: признание ими своей вины, второстепенную роль их в к.-р. деятельности при наличии областной к.-р. организации и при вынесении приговора применить к ним закон от 2 октября 1937 г.

Защитник подсудимых Манжуло и Алексеева — член коллектива защитников т. Иоффе, указывая в заключение своей речи на то, что его подзащитные не являются организаторами и руководителями к.-р. организации, что оба они были вовлечены в организацию др. членами ее, по заданию которых они и работали, что подсудимый Алексеев не был диверсантом, просит учесть эти моменты как смягчающие вину обстоятельства и при назначении Манжуло и Алексееву меры наказания учесть возможность применения к ним закона от 2 октября 1937 г.

После речей защитников слово для защитительной речи предоставляется подсудимому Киселеву.

Подсудимый Киселев отказывается от защитительной речи.

Подсудимы[е] Котов, Малышев и Исаев от защитительной речи также отказываются.

Председательствующий предоставляет подсудимым последнее слово.

Подсудимый Малышев в последнем слове говорит: «Я был активным членом к.-р. организации. Пощады у Трибунала не прошу. Готов нести любой наказание».

Подсудимый Манжуло: «Я искренне рассказал Трибуналу обо всех своих преступлениях. Прошу учесть, что до 1935 г. я не имел никаких колебаний и работал честно».

Подсудимый Алексеев: «Признаю себя полностью виновным во всех предъявленных мне обвинениях. Прошу о снисхождении».

Подсудимый Исаев: «Признаю, что я был активным участником к.-р. организации правых и проводил к.-р. работу. Я не прошу пощады у пролетарского суда, т.к. я двурушник, враг свободы и Родины».

Подсудимый Беневоленский: «Еще раз признаю себя виновным в тех гнусных и мерзких преступлениях, которые я совершил. Глубоко раскаиваюсь. Я осознал полностью всю беспринципность и безыдейность линии Бухарина и Рыкова. При вынесении приговора прошу учесть откровенные признания преступлений, совершенных мною против Советской власти».

Подсудимый Котов: «Я не хочу оправдываться, ибо я виноват. Я совершил тягчайшее преступление и должен понести за это наказание. Я не требую пощады, но мое чистосердечное признание дает мне право говорить о том, что я не потерян еще и могу быть полезен обществу. Я прошу учесть это и вынести соответствующий приговор».

В 21 час 40 мин. объявляется перерыв до утра 9 октября.

9 октября 1937 г. в 10 час. судебное заседание ВТ объявлено продолжающимся. Трибунал продолжает заслушивать последние слова подсудимых.

Подсудимый Киселев в последнем слове говорит:

Граждане судьи, как на предварительном, так и на судебном заседании я с откровенностью и прямотой рассказал как о своей к.-р. деятельности, так и о к.-р. деятельности др. членов организации. Я еще раз подтверждаю свои показания и готов нести за свою к.-р. деятельность суровое наказание. Я прошу учесть лишь то, что 17,5 лет я честно работал, стоял в рядах передовых бойцов Советской власти и партии и вел борьбу с к.-р. буржуазией. К.-р. волна охватила Оренбургскую обл. и неожиданно захватила и меня. Сейчас я стою перед пролетарским судом, как контрреволюционер, обвиняемый в тяжких государственных преступлениях. Сейчас я политически и граждански расстрелян, осталось уничтожить меня физически. Я прошу учесть, что я еще не совсем безнадежен. Я могу еще исправиться и честной работой искупить свою вину перед государством.

Подсудимый Богатыревич:

Все свои показания как на предварительном, так и на судебном следствии я полностью подтверждаю. Заявляю, что в этих показаниях я полностью и до конца рассказал о своей к.-р. преступной деятельности. Моя к.-р. деятельность ясна. Я целиком и полностью раскаиваюсь в ней. Какой бы приговор ни был вынесен мне, я должен сказать, что он будет справедлив. Моя к.-р. деятельность в конечном счете ставила перед собой задачу изменения в стране существующего политического строя. Отойдя от генеральной линии партии, я встал на к.-р. путь правых, встал на путь восстановления в стране капиталистического строя, ненавистного трудящимся социалистической родины. Троцкистско-бухаринская банда окончательно скатилась в лагерь врагов народа, став на сторону фашизма. Я действовал на руку фашизма, став прямым агентом и лакеем его. Тяжело, но я вынужден это признать. Я двурушничал, оставаясь в рядах партии, я был врагом трудно уловимым и поэтому особо опасным. Я чистосердечно и искренне рассказал о своих к.-р. преступлениях. Я стою сейчас перед судом целиком и полностью разоружившимся. Прошу учесть это.

По заслушивании последнего слова подсудимых, в 10 час. 40 мин. Трибунал удаляется в совещательную комнату.

В 15 час. 40 мин., по возвращении из совещательной комнаты, председательствующий оглашает приговор, после чего разъясняет осужденным их право просить о помиловании.

Мерой пресечения до получения ответа на ходатайство о помиловании ВТ избирает для осужденных Богатыревича, Киселева, Котова, Беневоленского, Манжуло, Малышева, Алексеева и Исаева содержание под стражей.

В 15 час. 55 мин. судебное заседание объявлено законченным.

Председательствующий бригвоенюрист Микляев

Секретарь военный юрист Лукичев