Глава 2. Первый послевоенный период: экзамен на зрелость сдается все ещё с трудом

2.1. БЫСТРОЕ ПОСЛЕВОЕННОЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ

Быстрое послевоенное восстановление народного хозяйства ССР было очень крупным хозяйственным успехом. Следует иметь в виду, что предстояло восстановить, по моим подсчетам, примерно 30 % национального богатства страны, разрушенного немцами и советскими властями при отступлении. В СССР в результате военных действий, голода и бегства части населения на Запад было потеряно более 30 млн человек, притом в значительной части - мужского населения самых продуктивных возрастов. Кроме того, учитывая напряженные отношения с Западом, требовалось сохранить большие военные расходы и содержать вооруженные силы численностью более 3 млн человек, опять-таки мужского населения самых продуктивных возрастов. С другой стороны, большую роль в развитии советской экономики сыграли репарации, полученные от побежденных стран, особенно от Германии. До конца 40-х годов использовался труд около 2 млн военнопленных, что играло существенную роль в трудовом балансе нашей страны с учетом огромных потерь этих ресурсов в годы войны.

Баланс этих потерь и приобретений еще предстоит подвести, но очевидно, что задача восстановления экономики в СССР была не менее трудна, чем в Японии и Германии, и намного более сложна, чем в странах Западной Европы, не понесших таких огромных материальных и людских потерь и получавших большую помощь по плану Маршалла. Несмотря на эти колоссальные сложности послевоенного периода СССР восстановил довоенный уровень экономики примерно в то же время, что и Западная Германия, и раньше, чем Япония.

2.2. НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС НА ПОДЪЕМЕ С ПОМОЩЬЮ ИНОСТРАННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ И ТЕХНИКИ

В четвертую пятилетку не только был восстановлен довоенный уровень производства, но и была значительно улучшена структура экономики, происходило довольно быстрое техническое обновление в промышленности и других отраслях народного хозяйства, во многом, правда, благодаря использованию технических достижений, полученных по репарациям, ленд-лизу, и не без помощи промышленного шпионажа в США в период войны.

Наиболее важным для быстрого технического прогресса в четвертой пятилетке явилось производство металлорежущего оборудования - технической основы во всем машиностроении. До войны, добившись больших успехов в количестве выпускаемых станков, СССР практически не производил самого современного и сложного металлорежущего оборудования и вынужден был его импортировать. В четвертой пятилетке был совершен подлинный прорыв в этой области. По сравнению с довоенным уровнем общее производство станков выросло по количеству на 60 %, а по суммарному весу станков и суммарной их мощности - на 136 %, что уже говорит об огромном прогрессе. Выпуск самых сложных прецизионных станков увеличился с 17 шт. в 1940 году до 2744 - в 1950, крупных тяжелых и уникальных - с 42 до 1537 шт., агрегатных станков - с 25 до 400, а их общий вес - с 212 до 3900 т [1]. Наконец впервые в массовом масштабе начали выпускаться автоматические линии и был пущен в эксплуатацию первый завод-автомат по производству автомобильных поршней. Одним словом, в важнейшей отрасли станкостроения произошла подлинная техническая революция, в результате которой отрасль вышла на технический уровень са-мых передовых капиталистических стран всего лишь за пять лет после тяжелейшей войны. Не вполне ясно, какую роль в этом экономическом чуде сыграли поставки по ленд-лизу, репарациям и вывозу из Германии технической документации. Видимо, немалую. Но ведь и внедрение чужого научно-технического опыта достаточно сложно и требует большой технической культуры. Что касается автоматических линий, то здесь СССР как будто шел просто вровень с США.

О том, что экономика восстанавливалась частично на более высокой технической базе, говорит заметный рост энерговооруженности в большинстве отраслей промышленности (например, в машиностроении - на 25 %, лесной и деревообрабатывающей промышленности на 39, легкой - на 24, топливной - на 42 % и т. д. [2]. Серьезно обновилась также и номенклатура производимой продукции в сторону более технически совершенной. Хотя у нас, к сожалению, отсутствуют специальные исследования по этому вопросу, можно полагать, что разрыв в техническом уровне советской промышленности и западной в этот период заметно сократился. Впечатляющие технические достижения были достигнуты в электроэнергетике, черной и цветной металлургии, гражданском машиностроении (и, конечно, в выпуске военной продукции), в химической промышленности. Сложнее обстоит дело с оценкой оригинальности новых технических решений. По-видимому, большая их часть была все же позаимствована тем или иным способом в западной промышленности. В этом, конечно, нет ничего позорного, это можно даже считать как известное достижение. Вспомним, что японская промышленность многие годы развивалась на заимствованной технике и технологии, за которую она, правда, платила, а советская промышленность использовала западные технические разработки обычно в этот период бесплатно. Оригинальными техническими решениями в эти годы (если верить очень серьезной книге С. Лилли о техническом прогрессе [3]) было внедрение автоматических линий в машиностроении (как уже упоминалось, в СССР был построен первый в мире завод-автомат), угольной техники и мощных землеройных машин. В других гражданских отраслях уровень выпускавшейся новой техники, видимо, соответствовал ее уровню в западных странах в довоенный период. Помимо молодости и недостаточной квалификации большей части научных и конструкторских кадров в СССР, на такой слабой оригинальности советского гражданского научно-технического прогресса сказалась, конечно, сосредоточенность наиболее талантливых научных и технических работников в оборонных отраслях промышленности, где ими, тоже не без иностранной помощи, были осуществлены очень серьезные проекты в исключительно сложных областях атомной, ракетной техники, реактивной авиации, радиолокации. Вместе с тем следует иметь в виду, что и в области оборонных исследований (но особенно в области гражданских научных исследований) в этот период велика была роль заимствованных материалов из области научно-технического прогресса, хотя точные цифры о соотношении самостоятельных и заимствованных разработок, к сожалению, отсутствуют.

Появившиеся в последнее время публикации о закрытых записках руководителей советской науки в отношении научных и технических разработок в начале шестой пятилетки (1955-1960 годы) подтверждают сделанный выше вывод, относящийся и к более раннему периоду. Так, в составленной А.Н. Несмеяновым, В.А. Малышевым и министром высшего образования СССР В.Е. Елютиным и направленной в ЦК КПСС записке о состоянии науки в шестой пятилетке признавалось, что в предшествующий период главные усилия советских ученых были направлены на «освоение нашей промышленностью зарубежных научных достижений» [4].

В то же время в этой записке отмечалось, что некоторые достижения советских ученых быстрее находили применение за рубежом, чем в СССР [5]. Руководители советской науки предлагали в следующей пятилетке сделать упор на развитие и расширение самостоятельной научной базы. Следует признать, что именно в шестой пятилетке были приложены огромные усилия для создания такой базы. Об этом можно судить по увеличению ассигнований на науку и по возросшему числу научных работников в СССР. Так, за 1950-1955 годы в научных институтах, где был сосредоточен основной научный потенциал страны, численность научных кадров увеличилась с 70,5 тыс. человек до 96,5 тыс. [6], а за 1955-1960 годы достигла 200,1 тыс. Среднегодовой прирост, следовательно, увеличился примерно с 5 тыс. до 20 тыс. человек, или только за одну пятилетку вырос более чем за весь предшествующий советский период.

Принципиально новые научные достижения или быстрое использование уже имевшихся научно-технических достижений в других странах оказалось бы невозможным без наличия достаточно квалифицированной базы научных и технических кадров. После войны были предприняты огромные усилия для приумножения достижений в этой области довоенного периода. Речь здесь идет и об огромных вложениях в развитие науки и высшего образования, и о создании принципиально новых вузов типа Физтеха, и о значительном повышении материальной и моральной престижности научного труда. В связи с последним фактором необходимо напомнить об очень значительном повышении заработной платы высококвалифицированным научным работникам сразу после войны и о той обстановке огромного уважения к труду научных работников и выдающихся создателей новой техники, которая укрепилась в этот период. Достаточно высокие критерии в первый послевоенный период применялись при выборах в Академию наук СССР, что задавало тон и в общей оценке квалифицированного научного труда. В 1943 и 1946 годах в академики и члены- корреспонденты Академии наук СССР были избраны действительно выдающиеся ученые в области математики, физики, химии.

При этом, что очень важно, в сущности игнорировались их политические убеждения. Достаточно указать на избрание в академики, минуя члена-корреспондента, Льва Ландау в возрасте 38 лет, безусловно, настроенного, если не антисоветски, то антисталински (о чем говорит составленная им в 1938 году листовка). Даже в области общественных наук зачастую политические взгляды не принимались во внимание при выборах в Академию наук СССР. Тогда было избрано немало историков, сформировавшихся в царский период и относившихся к советской власти весьма скептически. Некоторым из них довелось по нескольку лет сидеть в тюрьмах за антисоветскую деятельность (или, точнее сказать, взгляды).

Для иллюстрации небывалой ни ранее, ни позднее, уже в 60-90-е годы, атмосферы при выборах академиков в 1946 году приведу выступление президента Академии наук СССР С.И. Вавилова, отстаивавшего кандидатуру Л.Д. Ландау. Он сказал: не знаю, как остальн^хм физикам- академикам, но лично мне стыдно, что я - академик, а Ландау - нет» [7].

В результате Л.Д. Ландау был избран единогласно, что не часто случалось в стенах Академии наук [8].

Правда, большая часть прироста ассигнований на науку пошла на научные исследования военной направленности, которые к концу периода составили более 80 % всех затрат на науку. Но часть ассигнований пришлась и на мирные направления исследований. Этот огромный прирост затрат на науку принес значительные плоды.

2.3. СОЗДАЮТСЯ НОВЫЕ ОТРАСЛИ

Среди практически совершенно новых отраслей советской про-мышленности, возникших в годы четвертой пятилетки, необходимо назвать радиоэлектронику. Только в 90-е годы в российской печати появились данные о ее развитии в СССР, которые позволяют воссоздать хотя бы в общих чертах ее историю, в то же время и сейчас некоторые очень важные стороны ее создания и развития остаются либо не раскрытыми, либо плохо освещенными. Я имею в виду экономику отрасли, данные о которой (особенно о производительности труда в ней, о себестоимости продукции) пока отсутствуют в сводном виде. При описании этой ключевой для современного научно-технического прогресса отрасли я воспользуюсь тремя источниками: вышедшей еще в 1980 году на Западе книгой известного ученого в области электроники, сбежавшего туда, Анатолия Федосеева [9]; объемистой и весьма содержательной книгой сына первого министра электронной промышленности А.А. Шокина (книга вышла в 1999 году и соединила в себе черты мемуарного произведения и историко-технического); книгой Николая Симонова о военно-промышленном комплексе СССР, вышедшей в 1996 году.

В то время, как научная и образовательная база радиотехники и электроники в СССР до войны была развита относительно неплохо, хотя и серьезно отставала от западной, промышленная база отрасли находилась в зачаточном состоянии. Об этом говорят и низкий объем производства радиоприемников, и крайне недостаточное количество радиопередатчиков в вооруженных силах, и минимальный объем и низкое качество радиолокационных установок. Недостатки в оснащении вооруженных сил радиотехнической продукцией в годы войны устранялись главным образом благодаря ленд-лизу.

Для преодоления или, лучше сказать, уменьшения отставания со-ветской радиоэлектроники в годы четвертой пятилетки использовались главным образом два метода: научный шпионаж (в основном в США) и огромный вывоз оборудования радиоэлектронной промышленности из Германии [10].

Кроме того, перед самой войной видные деятели науки и промышленности в этой области побывали в США и изучили там технику и организацию производства, среди них были и А. Федосеев, и А. Шокин.

Глава 2. ПЕРВЫЙ ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД: ЭКЗАМЕН НА ЗРЕЛОСТЬ

Не будет преувеличением сказать, что радиоэлектронная промышленность как самостоятельная и довольно развитая отрасль возникла в СССР именно в четвертой пятилетке. Были созданы десятки научно-исследовательских институтов в составе ряда министерств и построены десятки промышленных предприятий. Понятно, что использование ленд-лиза, научного шпионажа и репараций сильно облегчило развитие отрасли, но при этом требовалось приложить немало усилий: построить здания и сооружения для институтов и заводов, установить оборудование, наладить технологию и организацию производства. Для этого нужны были немалые средства и высокая квалификация рабочих, инженерно-технических работников, научных работников, руководителей отрасли.

О стремительном развитии радиоэлектроники в четвертой пятилетке говорят прежде всего сводные показатели. Если до войны в радиотехнической промышленности, в основном ядре отрасли, было всего лишь 13 заводов со смешной численностью занятых в 21,6 тыс. человек [11], то уже в 1950 году во всей отрасли было 98 заводов, на которых работало 250 тыс. человек [12]. Для сравнения: в США в 1947 году в этой отрасли было занято 500 тыс. работающих. То есть по численности это отрасли уже одного порядка в обеих странах, но, конечно, не по объему производства, и не по качеству, и не по себестоимости продукции.

Наиболее крупные наши достижения этой отрасли были в военной радиоэлектронике. Среди них надо назвать массовое производство радиолокаторов и систем управления ракетными комплексами ПВО, прежде всего ПВО Москвы. Об этой системе А. Шокин пишет следующее: «Создание за 4,5 года такой системы, какой явилась московская зенитно-ракетная система ПВО, - задача фантастическая для любого государства... Все эти работы были бы совершенно невозможны, если бы к этому времени в результате радиолокационной пятилетки (1946-1949 годы. - Г.Х.) в СССР не было развернуто производство современных электронных приборов, в особенности СВЧ-техники» [13]. К достижениям этой отрасли следует отнести и разработку первых электронно-вычислительных машин, с отставанием на несколько лет от США и Великобритании, но впереди остальной Европы и Японии.

Гораздо скромнее были достижения радиоэлектроники в области удовлетворения нужд населения. Но и здесь следует отметить массовое производство радиоприемников, начало производства телевизоров и создание первых телевизионных центров, требующих сложного радиоэлектронного оборудования.

Однако при всех достижениях эта отрасль к началу пятой пятилетки еще очень сильно отставала от США. Как совершенно справедливо отмечают А. Шокин и ряд других исследователей, у СССР просто не хватало средств для развития этой отрасли одновременно с развитием атомной промышленности и других отраслей вооружения.

Благодаря техническому прогрессу и улучшению организации производства производительность труда в ряде отраслей народного хозяйства превзошла довоенный уровень. Так, в промышленности, по моим примерным подсчетам, она в 1950 году заметно превзошла довоенный уровень в электроэнергетике (на 42 %), черной металлургии (более 20 %), машиностроении, химической и резино-асбестовой промышленности. В то же время существенно не выросла производительность труда в лесной и деревообрабатывающей промышленности, в угольной, легкой и пищевой промышленности; не увеличилась - в сельском хозяйстве; примерно на 10 % выросла - на железнодорожном транспорте. Незначительно выросла производительность труда по сравнению с довоенным уровнем в строительстве. С учетом огромных потерь в квалифицированной рабочей силе за годы войны, большого притока малоквалифицированной рабочей силы из деревни и женщин (их доля в общей численности занятых заметно выросла) полученный относительно скромный рост производительности труда является на самом деле немалым достижением. Он не уступает росту производительности труда в промышленности США за тот же период, хотя последние развивались в намного более благоприятных условиях [14]. В Японии же производительность труда в промышленности в 1950 году отставала от довоенного уровня на 34 % [15].

При оценке роста производительности труда в гражданской промышленности и других отраслях мирной экономики следует иметь в виду, что при относительно слабой экономической базе в этот период советское государство решало сложнейшие задачи по организации производства ядерного оружия, ракетной и реактивной техники, радиолокации, систем противовоздушной обороны, и именно на этих направлениях были сосредоточены лучшие научно-технические и организационные силы страны.

Крупнейшим организационным и научно-техническим достижением первых послевоенных лет явилась программа создания ядерного оружия в СССР. Она требовала огромных финансовых вложений, организации производства множества новых для СССР видов оборудования, приборов и материалов высокого технического уровня (именно на неспособность СССР наладить их производство рассчитывали США), координации деятельности многих производственных и научных организаций. То, что эта задача была успешно решена в разоренной войной стране в исторически кратчайшие сроки (хотя и с широким использованием иностранного опыта, полученного благодаря разведке и немецким специалистам), говорит о высоком организационном и квалификационном уровне советского руководящего, научно-технического и инженерно-технического, а также рабочего персонала в этот период. Советские люди оказались способными решать такие сложнейшие задачи, сопоставимые с задачами, решавшимися в США, которые намного превосходили СССР про уровню экономического развития.

В связи с рекордно быстрым созданием в СССР ядерного и ракетного оружия хочу обратить внимание еще на несколько обстоятельств. Во-первых, при создании этих отраслей был найден уникальный и крайне эффективный способ сочетания в одной организационной структуре фундаментальной, прикладной науки, опытно-конструкторских, проектных и строительных организаций, промышленных звеньев. До того и после того при создании новой техники все эти стадии выполнялись различными ведомствами, преследующими свои собственные интересы, что резко замедляло сроки и ухудшало качество внедрения новой техники. Наиболее проницательные советские ученые впоследствии предлагали воспользоваться этим великолепно оправдавшим себя опытом и при создании гражданской новой техники [16]. Однако бездарное советское руководство в 60-80-е годы игнорировало эти предложения.

Во-вторых, указанные проекты осуществлялись хозяйственными руководителями, хорошо показавшими себя в период войны (Л. Берия, Б. Ванников, Д. Устинов и др.).

В-третьих, в реализации этих проектов огромная роль принадлежала ученым, которым были созданы прекрасные материальные условия для работы и творчества.

2.4. ВОЕННЫЙ ОПЫТ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ПЛОХО

В то же время, как мне представляется, в послевоенные годы не были в достаточной мере использованы крупные организационные достижения предвоенного и военного периодов, такие как система скоростного проектирования, разработанная В. Грабиным, поточное производство многих видов продукции. Высшее советское хозяйственное руководство энергично и умело занималось наращиванием объемов производства, капитальных вложений в технический прогресс. Но распространение передовых приемов производства и управления, для которого командная экономика предоставляла большие возможности, не являлось приоритетным направлением хозяйственной политики. Нельзя сказать, что этому не уделялось внимания. Социалистическое соревнование было широко развито и сыграло определенную роль в повышении эффективности производства в четвертую пятилетку. Но распространение передовых приемов труда и управления не было органически включено в процесс планирования и управления, не являлось, как правило, обосновывающей частью составления народнохозяйственных планов. Хотя я и не могу согласиться в полной мере с утверждением В. Молотова, что И. Сталин не был хорошим экономистом, но, очевидно, ряд практических вопросов экономики, в частности, методологию планирования, он знал и понимал недостаточно. Да и было бы странно требовать от государственного руководителя одинаково глубокого понимания всех проблем страны.

Однако он не давал развернуться в достаточной степени талантливым экономистам, которых было тогда немало и среди старых специалистов, и среди молодых хозяйственников, сформировавшихся уже в советское время.

С другой стороны, для распространения передового опыта органи-зации производства и управления им нужно было учитывать специфику в отдельных отраслях и даже на отдельных предприятиях, что возлагало, возможно, непосильное бремя на деятельность руководящих органов. Но хотя бы некоторые, наиболее эффективные, мероприятия в этой области можно было централизованно распространять по всей стране.

2.5.        УПРАВЛЕНИЕ ЭКОНОМИКОЙ РАЦИОНАЛИЗИРУЕТСЯ

К числу серьезных мероприятий по совершенствованию управления советской экономикой в послевоенный период следует отнести следующие: создание в 1947 году Госкомитета по новой технике, который под руководством В.А. Малышева сыграл важную роль в ускорении технического прогресса в экономике [17], создание в том же году Госкомитета по материально-техническому снабжению, который централизовал снабженческие процессы и намного улучшил их организацию; реорганизацию Госплана СССР в начале четвертой пятилетки, направленную на улучшение планирования и управления крупными экономическими сегментами в экономике. Заметно улучшилось в первые годы пятилетки качество составления планов. Большие усилия предпринимались по усовершенствованию нормирования расхода материалов, сбалансированности и обоснованности планов. Улучшилась практика определения производственных мощностей предприятий, более полно стали учитываться резервы производства, достижения передовых коллективов. Для более строгого контроля за использованием продукции увеличилось число материальных балансов, которые теперь составлялись по всей номенклатуре фондируемой продукции, достигшей в 1950 году 1500 наименований. Расширилось утверждение норм по использованию материалов, что позволяло контролировать снижение материальных издержек в экономике - традиционно слабом месте советской экономики. Если при разработке государственного плана снабжения на 1946 год Госснаб СССР рассмотрел 1814 норм, то при разработке плана снабжения на 1950 год их было уже 4500, а при разработке плана на 1951 год - более 6000. В результате составления норм расхода материалов и контроля за их исполнением удалось улучшить использование материалов. Так, фактические нормы расхода металлов были снижены в 1949 году на 6,8 %, в 1950 - на 7,1; нормы расхода топлива были снижены в 1949 году на 4,95 %, в 1950 году - на 4 [18]. Такое сокращение весьма значительно, и в нем, конечно, отразился низкий исходный уровень. Вместе с тем, как отмечал крупный специалист в этой области Э. Локшин, нормирование металла охватывало лишь 60 % всего его расхода, а следовало охватить, по его мнению, 75-80 %. Кроме того, многие нормы устанавливали достаточно высокий уровень расхода материалов, например, коэффициент использования металла в размере 0,45-0,60 [19].

Очевидно, что качественное и значительное (на порядок) расширение нормирования всех видов ресурсов и контроля за его исполнением увеличивало, опять-таки на порядок, нагрузку на планирующие и вообще государственные органы. Оно требовало также и намного большей интеллектуализации планирования, так как указанная деятельность с точки зрения методологии намного сложнее, чем та практика планирования, которая преобладала в 30-е годы. Результаты, достигнутые в четвертой пятилетке, как будто указывали на решение задачи, но нужно, повторяю, принимать во внимание низкий исходный уровень эффективности производства. Как видно из уже приведенных примеров по разработке норм расхода металла, эта эффективность все еще была низкой, хотя и повышалась.

При всем том, однако, общие результаты экономического развития и в отношении повышения эффективности производства были немалыми при естественных ограничениях, связанных с плохим состоянием оборудования, низкой квалификацией рабочей силы и ИТР и другими объективными трудностями этого периода. К концу четвертой пятилетки очень быстро росла производительность труда, снижалась себестоимость продукции (на огромную величину в 6-7 % ежегодно), улучшалось использование оборудования. Благодаря повышению эффективности производства удавалось обеспечить ежегодное значительное снижение розничных и оптовых цен, успешное выполнение бюджета страны и финансовых планов министерств. Можно, таким образом, утверждать, что в последние годы четвертой пятилетки советская экономика твердо встала на путь интенсивного развития.

2.6. ЭКОНОМИКА В СССР ВОССТАНАВЛИВАЕТСЯ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ В КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ

Для объективной оценки результатов экономического развития СССР в четвертой пятилетке целесообразно сравнить их с развитием двух крупных капиталистических стран, понесших сравнимые людские и материальные потери и тоже достаточно быстро восстановивших свой довоенный уровень, - с Японией и Западной Германией.

Возрождение экономики этих стран, лежавших буквально в руинах в конце войны, справедливо расценивается историками экономики как крупнейшее экономическое достижение, экономическое чудо. Объективные условия экономического развития, как мне представляется, у этих стран были примерно одинаковы. По одним показателям СССР имел более благоприятные условия - возможность использования огромных репараций и труда военнопленных. По другим - в более благоприятном положении находились эти страны: им совсем не пришлось в этот период нести военные расходы, только оккупационные расходы на содержание оккупационных войск, бывшие, однако, намного меньше, чем военные расходы СССР. Плюсы и минусы здесь примерно равноценны. Правда, ни Японии, ни Западной Германии не довелось, к счастью, использовать для восстановления своей экономики в значительных размерах труд заключенных, и лишь в этом, отнюдь не маловажном, отношении советская экономика явно уступала эко-номике этих двух стран. Тем не менее, принимая во внимание сказанное, можно уверенно утверждать, что восстановление довоенного уровня экономического развития СССР было примерно таким же экономическим чудом, как и восстановление экономики Японии и Западной Германии. Уместно напомнить в этой связи, что довоенный уровень валового национального продукта был в этих странах восстановлен позднее, чем в СССР (в Германии - на два года, Японии - на пять лет). Но эти страны сумели при исключительных экономических трудностях все же сохранить демократические институты, правда (что немаловажно), под прикрытием американских штыков, которые защищали население не только от внешней угрозы, но и от левых движений, достаточно сильных и в Западной Германии, и особенно в Японии сразу после второй мировой войны. Но американские оккупационные войска лишь облегчили переходный период. Присутствие американских оккупационных войск в других странах ничего не решило: например, режим Ли Сын Мана в Южной Корее так и остался крайне неэффективным, жестоким и коррумпированным и рассыпался, в сущности, в первые же дни корейской войны. Другим серьезным отличием результатов советского экономического развития от японского и западно-германского в этот период явилось разное положение на потребительском рынке, в частности, с качеством потребительских товаров. В СССР при суммарном равновесии денежной и товарной массы по большинству товарных групп существовал дефицит, особенно в провинции, при товарном избытке в Москве по некоторым товарным группам. Ввиду слабой заинтересованности в повышении качества продукции и расширении ассортимента и качество потребительских товаров было низким, и количество их - ограниченным. Крайне неразвитой оставалась сфера ряда услуг (торговых, развлекательных, туристических и т. д.).

Достижения в сельском хозяйстве были скромнее, чем в промышленности и других, несельскохозяйственных, отраслях экономики, так как традиционно сельское хозяйство в СССР не относилось к приоритетным отраслям экономики ввиду того, что не обеспечивало первоочередных задач, стоящих тогда перед советской системой. Начало четвертой пятилетки в сельском хозяйстве оказалось неудачным. Из-за крайне неблагоприятных климатических условий в ряде основных зерновых районов производство зерновых катастрофически снизилось. К этим объективным трудностям добавилось преступное (в отличие от аналогичной ситуации в 1936 году), иначе не могу его определить, поведение властей, не удосужившихся испол ь- зовать для снабжения населения имевшиеся немалые государственные резервы зерна и даже экспортировавших немалое его количество. В результате разразился голод, унесший более миллиона жизней. В последующем положение в сельском хозяйстве СССР значительно улучшилось. Достижения и в этой области были весьма внушительны. К концу четвертой пятилетки был достигнут довоенный уровень продукции сельского хозяйства. Учитывая огромный урон, который понесло советское сельское хозяйство в период войны, этот результат можно считать весьма значительным. Примерно такой же результат был достигнут в сельском хозяйстве западно-европейских стран, пострадавших от войны. Но потери этих стран были существенно меньше. Напомню, что основная часть мобилизованных в армию в СССР была из сельской местности, причем большая часть из них либо погибла на войне, либо не вернулась в деревню после войны. Огромный урон понес парк сельскохозяйственных машин, производство которых было практически прекращено в годы войны. Значительно сократилось поголовье скота. В четвертую пятилетку, несмотря на огромные расходы на восстановление промышленности, других несельскохозяйственных отраслей и на военные расходы, были предприняты большие усилия по увеличению производства сельско-хозяйственной техники, минеральных удобрений, по подготовке квалифицированных кадров, что и обеспечило восстановление сельско-хозяйственного производства в столь короткий срок.

Качественное изменение в состоянии советского общества к концу четвертой пятилетки по сравнению с довоенным уровнем проявилось в ходе корейской войны. Здесь в воздухе столкнулись две крупнейшие военные державы — США и СССР. В отличие от второй мировой войны, когда советская авиация несла в воздушных боях гораздо большие потери, чем немецкая, в Корее потери превосходной американской авиации были примерно такими же, как советской, а по некоторым источникам - даже большими.

2.7. ЧИСТКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ... В ХУДШУЮ СТОРОНУ

Малоисследованным остается вопрос о характере изменения руководящих кадров высшего звена в четвертой пятилетке. Есть немало свидетельств того, что уже в этот период начались изменения к худшему в их составе. Но для полной картины данных все же недостаточно. Начну с того, что со смещением Н.А. Вознесенского в 1949 году произошла тотальная чистка руководства Госпланом СССР. При всей противоречивости фигуры Н. А. Вознесенского (о нем как о хозяйственном руководителе отрицательно отзывались А.И. Микоян в своих воспоминаниях и сын министра электронной промышленности А.А. Шокин (со слов отца), все же Н.А. Вознесенский обладал серьезными экономическими знаниями и народнохозяйственным кругозором. Судя по некоторым из «вычищенных» в этот период из Госплана СССР (например, выдающийся советский экономист А.М. Бирман и крупнейший специалист в области цен Ш.Я. Турецкий), Н.А. Вознесенский сумел подобрать сильный состав работников Госплана СССР. Можно полагать, что новые работники Госплана СССР и его руководитель М.З. Сабуров были все же слабее прежнего состава. Впрочем, сами тексты пятого и шестого пятилетних планов, составленные под руководством М. Сабурова, не выглядят с точки зрения обоснованности и целеустремленности хуже, чем третий и четвертый пятилетние планы, составленные под руководством Н.А. Вознесенского. К сожалению, я не могу сказать что-то определенное в отношении годовых планов, поскольку их тексты не публиковались. Трудно судить, в какой степени ошибки в руководстве хозяйством, о которых идет здесь речь, связаны с инициативой М. Сабурова и в какой степени были ему навязаны сверху.

Многочисленные аресты или смещения произошли в 19491950 годах в связи с начавшейся тогда антисемитской кампанией. Среди арестованных и смещенных со своих постов были такие видные хозяйственники военного времени, как легендарный директор Челябинского Танкограда И.М. Зальцман, министр строительства С. Гинзбург и ряд других хозяйственников рангом ниже [20]. Понятно, что перетряски кадров наверху, как и в 1937-1938 годах, хотя и в значительно меньших масштабах, временно дезорганизовывали работу государственного экономического аппарата и негативно сказывались на экономическом развитии страны.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

1. Айзенштадт Л. А. Очерки по истории станкостроения СССР / Л. А. Айзенштадт, С. А. Чихачев. - М., 1957. - С. 353, 436, 439-458, 467-468, 518.

2. Промышленность СССР. - М., 1957. - С. 23, 24, 138, 139, 206, 242, 243, 321.

3. Лилли С. Мода, машинах и история / С. Лилли. - М., 1970. - С. 255, 398.

4. Федосеев А. П. Западня: Человек и социализм / А. П. Федосеев. - Франкфурт-на-Майне : Посев, 1976. - 376 с.

5. Иванов В. К. Как создавался образ советской науки / В. К. Иванов // Вест. РАН. - 2001.- Т. 71, № 2. - С. 104.

6. Там же.

7. Народное хозяйство СССР в 1958 году. - М., 1959. - С. 843; Народное хозяйство СССР в 1960 году. - М., 1961. - С. 783.

8. Ландау-Дробанцева К. Академик Ландау. Как мы жили / К. Ландау- Дробанцева. - М., 2000. - С. 143.

9. Федосеев А. П. Западня: Человек и социализм / А. П. Федосеев. - Франкфурт-на-Майне : Посев, 1976. - 376 с.

10. Кнышевский П. Добыча. Тайна германских репараций / П. Кнышевский. - М., 1994. - С. 35-41.

11. Симонов Н. Военно-промышленный комплекс СССР. 20-50-е годы / Н. Симонов. - М., 1996. - С. 252.

12. Симонов Н. Военно-промышленный комплекс СССР. 20-50-е годы / Н. Симонов. - М., 1996. - С. 260.

13. Шокин А. А. Министр невероятной пром^хшленности / А. А. Шокин. - М., 1999. - С. 145.

14. Экономика капиталистических стран. - М., 1959. - С. 819-827.

15. Там же. - С. 829.

16. Мучник В. С. Некоторые особенности современного этапа развития техники и технологии / В. С. Мучник, Э. Б. Голланд // Научно-технический прогресс. Моделирование народного хозяйства. - М., 1976. - С. 126-142.

17. Чалмаев В. Малышев / В. Чалмаев. - М., 1976. - С. 311-320.

18. Локшин Э. Планирование материально-технического снабжения / Э.  Локшин // Народное хозяйство СССР. - М., 1951. - С. 319. Этот сборник, выходивший ежегодно с 1947 по 1951 год и содержавший важнейшие статьи по экономическим вопросам, публиковавшиеся в ведущих советских журналах, стал источником многих сведений о развитии советской экономики в годы четвертой пятилетки.

19. Там же. - С. 231.

20. Костырченко Г. В плену у красного фараона / Г. Костырченко. - М., 1994. - С. 257-283.

Приложение 3

ПОРТРЕТЫ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ^<АТОМНОГО ПРОЕКТА»

(по книге С. Пестова «Бомба»[1] и воспоминаниям А. Сахарова[2])

Для того чтобы дать более наглядную характеристику хозяйственного руководства сталинского периода, я воспользовался двумя первоклассными литературными источниками: один из них - бестселлер середины 90-х годов - книга Станислава Пестова «Бомба»; другой - воспоминания Андрея Сахарова. Обе книги посвящены (книга А. Сахарова - частично) созданию ядерного оружия в СССР. Особенность этих книг - не только высокая достоверность приводимых в них сведений, но и (что во многом определило мой выбор) ярко выраженная негативная оценка авторами сталинской политической и экономической системы. Тем ценнее высокая оценка, даваемая ими хозяйственным руководителям того времени, которые возглавляли атомный проект. Следует, конечно, иметь в виду, что в этот проект привлекали лучших руководителей, учитывая его колоссальное значение для судьбы СССР. Однако определенное представление о характере хозяйственного руководства в сталинский период эти портреты могут дать.

При чтении книги Станислава Пестова бросается в глаза следующее обстоятельство. Автор с отвращением и презрением отзывается о сталинской политической и экономической системе. Но как только он переходит к самой истории атомного проекта, основанной на рассказах его участников, обнаруживается  удивительное» обстоятельство: бездарный, по мнению автора, Сталин нашел для этого проекта очень способных ученых и хозяйственных руководителей. И советские разведчики действовали весьма эффективно и профессионально.

Очень неохотно С. Пестов отзывается одобрительно о руководителе атомного проекта Л. Берии. Но удачный подбор научных и технических руководителей атомного проекта, осуществлявшийся Л. Берией, говорит сам за себя. При всей неприязни к Л. Берии С. Пестов вынужден признать, что избранный им путь организации строительства без смет и проектов, чертежей и массы других бумаг оказался самым эффективным и коротким путем (с. 271). Л. Берия защищает «диссидента» Льва Альтшуллера, осмелившегося публично критиковать Т.Д. Лысенко (с. 235). Даже замахнувшегося на него пепельницей П. Зернова Берия, вопреки мнению автора, представляет к званию Героя Социалистического Труда, и П. Зернов звание получает, что нетрудно проверить по указу, опубликованному в документальной книге об истории атомного проекта.

Автор приводит мнение о Л. Берии научного руководителя атомного проекта Ю. Харитона: «Берия, надо сказать, действовал с размахом, энергично, напористо. Часто выезжал на объекты, разбирался на месте, и все задуманное обязательно доводилось до конца. Никогда не стеснявшийся нахамить и оскорбить человека, Берия был с нами терпим и, трудно даже сказать, крайне вежлив. Если интересы дела требовали пойти на конфликт с какими-либо идеологическими моментами, он не задумываясь шел на такой конфликт» (с. 146). Подобное мнение высказывал и профессор Головин - один из заместителей И. Курчатова: «Берия был прекрасным организатором - энергичным и въедливым. Если он, например, брал на ночь бумаги, то к утру документы возвращались с резонными замечаниями и дельными предложениями. Он хорошо разбирался в людях, все проверял лично и скрыть от него промахи было невозможно» (там же).

С восхищением отзывается С. Пестов о директоре КБ-11, осуществлявшем научно-исследовательские работы по атомной бомбе и ее окончательную сборку, - о Павле Михайловиче Зернове. «Он, - говорил потом Ю. Харитон, - мог видеть одновременно крупное и мелочи». В самом начале войны его посылают на завод стрелкового оружия с заданием увеличить в десять раз выпуск крупнокалиберных пулеметов. Через месяц Павел Михайлович с этим заданием справился. После он налаживает выпуск легких танков в Харькове, организует новый танковый завод на верфях Сталинграда, отправляет танки из проходной на близкий тогда фронт. Случилось однажды, что в кабинете секретаря ЦК ВКП(б) Зернов потерял сознание - он не спал перед этим семь суток подряд.

Всему делу очень повезло, когда встретились вместе два выдающихся деятеля - Зернов и Харитон, каждый из них стоил много, но вместе они составляли то золотое целое, то единство научной мысли и крупномасштабной инженерной практики, которое всегда обеспечивает успех научному поиску» (с. 222-223).

Ссылаясь на профессора Альтгаузена, С. Пестов высоко отзывается о заместителе наркома НКВД А.П. Завенягине, возглавлявшем комиссию по атомному сырью, запасы которого к началу атомного проекта в СССР были открыты в ничтожном размере. «Исключительно деловой и талантливый организатор. Благодаря ему освоение атомного сырья пошло бешеными темпами» (с. 245).

А вот что пишет С. Пестов о директоре комбината в Челябинске Борисе Глебовиче Музрукове. «Бывший детдомовец Б.Г. Музруков был известным металлургом на Путиловском заводе. Там он участвовал в создании новой брони для Т-28. Главного металлурга вскоре назначают директором «Урал- маша», на этом гиганте директора менялись, как перчатки, - он был почти неуправляем^1м. «Укротить» его первым смог Музруков, а в первые же дни войны он сумел в немыслимо короткие сроки наладить выпуск корпусов тяжелых танков, а потом и массовый выпуск Т-34, решивших исход главной переломной битвы под Курском» (с. 269). На заводе «Маяк> «Борис Глебович был в числе самых первых, которые тогда еще не знали, как надо делать, но отлично понимали, что надо как можно быстрее. Нужны были богатый опыт инженера, твердая рука и умная голова, чтобы все это превратить в стройное предприятие и огромный целеустремленный коллектив. Как и на «Уралмаше», Музруков сумел поднять эту работу, причем без истерик, разносов, выкручивания рук» (с. 270).

О главном инженере комбината в Челябинске, производившего исходный полуфабрикат для изготовления атомного оружия, - будущем министре среднего машиностроения Ефиме Павловиче Славском его заместитель по строительству Филиппов отзывается так: «Славский обладал исключительной эрудицией, удивительной способностью предвидения и принимал решения не в угоду ведомственным интересам, а иногда и вопреки им» (с. 260).

С. Пестов показывает и присущую многим из этой плеяды руководителей жестокость и зачастую самодурство. По воспоминаниям того же Филиппова, которые, конечно же, нуждаются в проверке, Б. Ванников проводил производственные совещания о ходе строительства следующим образом: «Ванников выходил из кабинета к столу, снимал пиджак и аккуратно вешал на стул. Из заднего кармана вынимал пистолет и клал его на стол. Открывая совещание, он провозглашал: «Ну... мать... докладывайте!» Вел оперативку напористо, с большим высокомерием, в выражениях не стеснялся... У таких руководителей, как Ванников и Завенягин, требовательность всегда сопровождалась угрозами, это передавалось от старшего начальства, для которого мат и оскорбление подчиненных были нормой» (с. 264). Считали ли эти руководители, что с нашими тогдашними строителями, в отличие от ученых, только в таком тоне и можно говорить, чтобы добиться успеха?

Перейду к воспоминаниям А.Д. Сахарова. Он описывает свои впечатления о Ванникове: «Ванников был... очень колоритной личностью. В 30-е годы... он приобрел большой опыт в руководстве военной промышленностью, военноконструкторскими и военно-научными разработками... Он был крайне осторожен, умен (и циничен)» (№ 11, с. 135). О таких руководителях атомного проекта, как В. Малышев и А. Завенягин, А.Д. Сахаров отзывается без восхищения, но и без сомнений в их компетентности. Вот как он пишет о Ефим Славском: «Человек, несомненно, больших способностей и работоспособности, решительный и смелый, достаточно вдумчивый, умный и стремящийся составить себе четкое мнение по любому предмету, в то же время упрямый, часто нетерпимый к чужому мнению» (№ 12, с. 68). О Музрукове: «Музруков был очень колоритной и значительной фигурой - одним из наиболее крупных организаторов промышленности, с которыми я сталкивался... Во время войны он стал директором «Уралмаша»... эта работа требовала величайшей самоотдачи и огромных организаторских и технических талантов от руководителей. Музруков кончил войну с первой звездой Героя Социалистического Труда и без одного легкого. Затем он - начальник комбинатов МСМ, что было не легче...» (там же, с. 50). О руководителях советского военно-промышленного комплекса Д. Устинове и Л. Смирнове: «Оба они - очень деловые, знающие и талантливые, энергичные люди, с большими организаторскими способностями, всецело преданные своему делу, ставшему само - целью, подчиняющие без колебаний всё этой задаче» (там же, с. 67).