Меморандум английскому правительству. Приложение № 4-ОП к п. 59/28 (о. п.) пр. ПБ № 92. от 16 марта 1932 г.

Меморандум английскому правительству.

Перевод с английского

В связи с нотой министра иностранных дел от 27 января 1932 года, Правительство Союза ССР считает необходимым сделать следующие замечания:

Протоколом от 3 октября 1929 года, подписанным т. Довгалевским и г. Гендерсоном, предусмотрена процедура для урегулирования вопросов, подлежащих разрешению между Правительством Его Величества Соединенного королевства и Правительством Союза ССР.

В то время, как соглашаясь на определенной процедуре для переговоров по всем пунктам, упомянутым в протоколе, ни одна из подписавших сторон не приняла заранее на себя каких-либо обязательств по существу какого-либо пункта или категории претензий. Подобные обязательства могли только быть результатом последующих переговоров между послом СССР и министром иностранных дел. Таким образом, подписание Протокола, по мнению Советского Правительства, не включало какого-либо отказа от его предыдущих позиций в отношении вопроса о царских долгах и займах.

Советское Правительство никогда не принимало и не принимает теперь никакой законной ответственности в отношении обязательств, которые не были заключены им самим и продолжает придерживаться декретов 1918 года относительно аннулирования довоенных долгов и национализации собственности.

Ни при восстановлении дипломатических отношений 1924 г., ни при восстановлении взаимоотношений в 1929 г., Советское Правительство не давало никаких оснований Британскому Правительству предполагать, что оно отступает от основной позиции или делает изъятие для Великобритании и ее подданных. Советское Правительство, однако, согласилось вести переговоры в целях выработки такого взаимно-выгодного соглашения, которое предусматривало бы полное или частичное урегулирование британских претензий и в то же время предусматривало бы удовлетворительные финансовые выгоды для народного хозяйства Советского Союза. Помимо этого, всякая схема урегулирования вышеупомянутого рода должна была полностью учесть претензии и контрпретензии Советского Союза и его граждан против Британского Правительства и британских подданных.

Советское Правительство считает необходимым, чтобы советские претензии, вытекающие из материальных убытков и личных ущербов причиненных интервенцией, государству, государственным учреждениям, частным гражданам, равно претензии, вытекающие из конфискации большей части золотого запаса бывшего российского Государственного банка и задержание других фондов и имуществ, принадлежавших бывшему Российскому правительству и коммерческим и банковским учреждениям России, должны быть полностью рассмотрены на одинаковых началах с британскими претензиями, и что точные суммы и итоги британских и советских претензий должны быть установлены в результате работы комиссии экспертов, предусмотренной в Протоколе. В этом духе и с искренним намерением достигнуть обоюдно-выгодного урегулирования Советский Союз в 1930 г. вступил в переговоры, которые сейчас Правительство Его величества решило отложить.

Аргумент, выдвинутый в ноте министра иностранных дел от июля 1931 года, относительно перерыва переговоров, заключается в неприемлемости для Правительства Его Величества предложения, сделанного Советским послом министру иностранных дел 27.VII.31 г., принять такую базу для переговоров, которая увязала бы частичную компенсацию для некоторых категорий претензий в отношении довоенных долгов с некоторыми финансовыми (выгодами) облегчениями для Советского Союза.

В отношении последнего параграфа, Советское Правительство считает необходимым обратить внимание на п. З параграфа 1 Протокола, который предусматривает как основу переговоров «претензии, контрпретензии междуправительственные и частные долги и претензии, вытекающие из интервенции и другие финансовые вопросы, связанные с этими претензиями и контрпретензиями».

Цитированная выше заключительная фраза не могла иметь и никогда в мысли Союзного Правительства не имела в виду ничего другого, как обсуждение, в связи с другими упомянутыми этом пункте вопросами, вопроса о предоставлении известных финансовых облегчений Советскому Союзу.

Таким образом, выдвигая свое предложение государственному Секретарю 24‑го июля 1931 года, посол СССР действовал в полном соответствии с протоколом от 3-го октября 1929 года, тогда как устранение этого вопроса из переговоров означало бы, по мнению Союзного правительства исключение предмета, который, согласно тексту протокола, находится в одном ряду и в связи с другими как объект переговоров и дискуссий, и таким образом, привело бы к изменению, поскольку речь идет о вопросах, переименованных в п. 3, всего базиса переговоров первоначально предусмотренного протоколом.

Предложение, выдвинутое советским послом не было направлено к тому, чтобы каким-либо образом помешать работе комиссии экспертов. Наоборот, оно было направлено к облегчению работы комиссий и шло навстречу выраженному государственным секретарем желанию ускорить работу комиссии.

Это предложение никоим образом не исключало необходимости выработки детальной схемы урегулирования зависящего от установления точных сумм разных категорий претензий и контрпретензий обоих сторон.

Это должно было бы быть сделано комиссией экспертов и выполнение этого сделало бы возможным составление правильного баланса британских и советских претензий.

Эта работа считалась основной задачей комиссии экспертов и единодушно принятая Главной комиссией формула процедуры должна была бы служить для ориентации работы различных подкомиссий. Эта формула предусматривала, что (цитируется постановление Главной комиссии о процедуре).

Между тем, Британские эксперты, вместо того, чтобы действовать в соответствии с цитированными выше строками с самого начала стали стремиться обойти первую стадию работы, как она определена формулой процедуры, и перейти непосредственно ко второй стадии, которая, конечно, была совершенно невозможна, так как недоставало точных документальных данных, которые могли бы быть получены только в результате завершения первой стадии работы подкомиссий против приступа, к которой британские эксперты оказывали сопротивление.

Несмотря на то, что советские эксперты настаивали на приступе к работе по рассмотрению претензий, эта работа была приостановлена благодаря позиции занятой британскими экспертами. Важно отметить также, что несмотря на наличие точного соглашения относительно того, что британские и советские претензии должны рассматриваться одновременно, подкомиссии В и С, ведающие почти полностью (?) британскими претензиями, получили возможность начать свою работу тогда, как ни одна из подкомиссий, которым были переданы советские претензии не могла начать функционировать. Это ненормальное положение имело причиной затянувшуюся дискуссию по вопросу о том, куда передать претензию бывш. Российского Госбанка на золото стоимостью в 60 миллионов фунт. стерл., каковая претензия была передана британской стороной в комиссию, ведающую полностью денежными кредитами, представленными британским правительством бывш. Российскому императорскому правительству несмотря на то, что золотой запас представленный бывш. российским госбанком никоим образом не был связан с военными кредитными обязательствами.

Советский уполномоченный, с целью устранить затруднения, возникшие в отношении этой специальной советской претензии, переданной в первоначальном предложении советских экспертов и в комиссию А, ведающую частными претензиями, согласился в качестве компромисса, на образование специальной подкомиссии для рассмотрения этого особого предмета. Это компромиссное предложение было предварительно принято государственным секретарем, но в последствии было отвергнуто британской стороной и, таким образом вопрос остался неурегулированным. Таким образом, работа комиссий, которым были переданы советские претензии, задержалась, рассмотрение советских претензий даже не началось.

Расхождение мнений советских и британских экспертов, из которых первые настаивали на строгом применении принятой Главной комиссией экспертов формулы процедуры, было детально изложено в меморандумах, которыми советские и британские эксперты обменялись в главной комиссии. Британские эксперты решили прервать сотрудничество с советскими экспертами в работе, порученной им во исполнение протокола от 3.Х.1929 г. Таким образом, перерыв в работе комиссии экспертов был целиком результатом инициативы британских экспертов. Британский уполномоченный, поддерживая принципы британских экспертов заявил в своем мемуаре, врученном советскому уполномоченному 27 июля 1931 г., что «он затрудняется просить его (Лорда Гошена) и других британских экспертов, продолжать тратить время на задачу, которая не может иметь никакого удовлетворительного заключения».

Таким обрезом, совершенно ясно, что инициатива перерыва переговоров, и ответственность за такой перерыв, находится всецело на британской стороне, и никакая ответственность за это не может быть приписана Союзному правительству.

Суммируя сказанное выше, приходится неизбежно заключить, что Союзное правительство стремилось строго следовать протоколу от 3‑го октября 1929 г., и в ходе последующих переговоров, в ряде случаев шло далеко навстречу желаниям британской стороны с целью устранить возникавшие затруднения, и ускорить переговоры.

Перевод с английского.

Проект.

1. Подтверждая получение Вашей ноты от 27 января 1932 года, имею честь, по инструкциям моего правительства приложить меморандум, содержащий краткое резюме его точки зрения в отношении переговоров о довоенных долгах. В то же время я считаю необходимым остановиться на следующем:

2. В заключении Вашей вышеупомянутой ноты, Вы сообщаете, что «я, к сожалению, согласен с мнением, выраженном Вашим превосходительством Гендерсону, что было бы лучше не продолжать переговоров в настоящее время». Таким образом, мнение о целесообразности приостановки переговоров в настоящее время приписывается мне.

3. Фактически, 24 июля прошлого года, мистер Гендерсон, перед тем как приступить к разговору, вручил мне эд-мемуар, заканчивающийся следующими словами: «Я согласен с лордом Гошеном но не решаюсь просить его и других британских экспертов уделять больше времени на переговоры, которые не приведут к удовлетворительному разрешению».

4. В ходе последовавшего разговора, я со своей стороны подчеркнул желательность и полезность для Комиссии экспертов продолжение ее работы, и комментируя заключительную часть эд-мемура, цитируемого выше, заметил, что советские эксперты вполне способны выполнить задачи, возложенные на них. Но если британские эксперты настаивают в своем решении не посещать никаких собраний Комиссии, последние, будучи посещаемы лишь советскими экспертами, были бы односторонними и, следовательно, неспособными выполнить намеченную для них работу.

Из изложенного выше, совершенно ясно, что идея прекращения переговоров исходит от британской стороны.

5. Так как Ваша нота поддерживает это мнение, мое правительство не имеет другого выбора, как только согласиться с перерывом в переговорах.

Примите выражение моего высокого уважения и преданности.

Джону Саймону,

Члену Парламента,

Министру Иностранных Дел.