Из докладной записки Секретно-оперативного отдела ОГПУ «Предварительные итоги борьбы с контрреволюцией на селе в 1929 г.» 15 января 1930 г.

№ 364

Истекший 1929 год в обстановке решительного наступления на капиталистические элементы города и деревни характеризуется бешеным сопротивлением наших классовых врагов. Это сопротивление находит яркое выражение как в упорном сопротивлении со стороны верхушечных прослоек деревни — кулаков — реконструктивным мероприятиям партии и Советской власти, так и особенно в возрастающей активности кулацко-белогвардейского контрреволюционного актива, пытающегося встать на путь прямой организованной борьбы, вплоть до попыток подготовки вооруженных выступлений и организации банд.

Предварительные итоги работы органов ОГПУ за 1929 год по борьбе с контрреволюцией в деревне с достаточной наглядностью подтверждают это положение.

2. Массовая контрреволюция в деревне в 1929 г.

Проявления этого вида контрреволюции в деревне в 1929 г. имели следующие формы: а) террор в отношении деревенских советских и парт-активистов и представителей местной власти; б) массовые выступления в целях срыва мероприятий по проводимым хозяйственным, общественным и т.п. кампаниям; в) злостная контрреволюционная агитация, распространение всевозможных провокационных слухов; г) изготовление и распространение контрреволюционных листовок с призывами «готовиться к боям» и противодействовать мероприятиям власти; д) вредительство в отношении коллективных хозяйств, хозяйств советских партийных активистов (поджоги).

А) Террор

За весь 1929 г. по Союзу ССР зарегистрировано 8278 терактов.

Сравнивая размеры террористических проявлений в 1929 г. с аналогичными проявлениями в предыдущие годы, мы должны констатировать неуклонное нарастание террора: [за] 1926 г. по всему СССР — 711 террористических актов, [за] 1927 г. — 901 террористический акт, [за] 1928 г. — 1027 террористических актов, [за] 1929 г. — 8278 террористических актов. Половина всех зарегистрированных в 1929 г. террористических актов (4688) падает на 4 месяца этого года (август—ноябрь), т.е. на период наибольшей напряженности в обстановке на селе.

Характерные моменты неуклонно растущей террористической деятельности в 1929 г. в основном сводятся к следующему:

1.    Террор растет, главным образом, за счет активного противодействия хлебозаготовкам. Террор на почве налогов и др[угих] хозяйственных кампаний занимает незначительное место.

2.    Террор направлен в основном против деревенского актива (бедняки, батраки, комсомольцы, партийцы), участвующего в проведении хлебозаготовок и др[угих] кампаний в деревне.

3.    С осени 1929 г. начинает расти террор на почве противодействия коллективизации, главным образом, в виде поджогов активистов-колхозников и самих колхозников.

4.    Террор по своему характеру становится острее: начинают преобладать такие формы, как убийства, ранения и особенно поджоги.

5.    Особая форма активного кулацкого противодействия советским мероприятиям в деревне — поджоги и разгром советских, общественных, кооперативных организаций и колхозов — также начинает расти.

6.    Кулак, являясь основным инициатором и вдохновителем террористических актов, нередко реализует террористические акты через подкулачника — бедняка, а во многих случаях и через уголовные элементы; имеются также случаи, когда кулак здесь использует и середняка.

Б) Массовые выступления

За весь 1929 г. по СССР зарегистрировано 1 190 случаев массовых выступлений. Рост массовых выступлений в 1929 г. виден при сравнении цифр по годам: 1926—1927 гг. — 63, 1928 г. — 709, 1929 г. — 1190.

Основные показатели массовых выступлений следующие:

1. Все более четко вырисовывается серьезный антисоветский характер большинства массовых выступлений, руководимых кулацко-белогвардейским элементом.

2.    Основная масса выступлений падает на июнь, октябрь, ноябрь 1929 г.

3.    Рост массовых выступлений в эти месяцы шел, в основном, за счет возрастания числа выступлений на почве хлебозаготовок.

4.  Серьезное значение на протяжении всего 1929 г. имели выступления на религиозной почве (закрытие церквей и мечетей, снятие колоколов). Такие выступления, как правило, вдохновляют служители религиозного культа, члены религиозных советов. Провоцируя во многих случаях на участие в этих выступлениях основные слои деревни, используя при этом моменты головотяпства местных работников, перегибы в антирелигиозной работе, отсутствия разъяснительной работы и т.д.

5. Довольно успешное провоцирование на массовые выступления женщин. Большинство выступлений (исключительно женских, нередко под руководством женщин) идет в связи с хлебозаготовками (168) и на религиозной почве (112). Имеет место большое количество случаев, когда в результате усиленной борьбы кулацко-белогвардейского элемента женщины выступали в защиту кулака и попа, ущемляемых хлебозаготовками.

6. В последние месяцы 1929 г. сокращение выступлений за декабрь по ряду районов идет, главным образом, за счет прекращения хлебозаготовок. Держатся на прежнем уровне, а местами и увеличиваются выступления по другим причинам, в первую очередь в связи с коллективизацией и на религиозной почве.

7.  Выступления на почве коллективизации занимают в 1929 г. третье место вслед за выступлениями на почве хлебозаготовок и религиозной.

В период хлебозаготовок органами ОГПУ в деревне ликвидировано:

Для общей характеристики контрреволюционной, кулацко-белогвардейской активности в деревне в 1929 г. приводим следующие основные положения:

1. Резкое возрастание контрреволюционной активности в среде руководящего, организующего, вдохновляющего кадра контрреволюции (махровые контрреволюционеры всех оттенков и направлений, главари банд, идеологи, белогвардейцы). В ряде мест — уход в целях лучшего руководства контрреволюционной работой обратно в подполье (СКК, УССР, НВК, ЦЧО и др.).

2. Блок контрреволюционных и бандитских элементов с кулаками. Упорные попытки руководителей и основного кулацко-белогвардейского кадра контрреволюции превратить свои контрреволюционные образования (организации, группировки) в массовые деревенские организации, привлечь на свою сторону основные массы населения, особенно в моменты наибольшей напряженности обстановки. Используя при этом крестсоюзовские лозунги, прикрываясь флагом правых и т.д. (СКК, ЦЧО, СВК и др.).

3. Заметное обактивление эсерствующего элемента (особенно [в] ЦЧО и СВК), начинающего выступать в качестве руководящего кадра.

4. Рост контрреволюционной активности национальной интеллигенции, участвующей в контрреволюционных организациях, часто в качестве руководителей (УССР, восточные области). Участие в контрреволюционных организациях и группировках служилого элемента, подчас их руководящая роль, в частности, вычищенных из совапппарата.

5.  Резкое обактивление церковников и сектантов. Выступление служителей религиозного культа в качестве руководителей контрреволюционных образований (особенно СВК, Западная область). Превращение церковных советов в центры контрреволюционных образований. Срастание церковников и сектантов (автокефалисты, имяславцы, федоровцы, краснодраконовцы и т.п.) с контрреволюционными и бандитскими элементами. Широкая подпольная организованная контрреволюционная, повстанческая работа под флагом сектантства (СКК, ЦЧО, УССР).

6. Усиленная обработка и привлечение к антисоветской работе молодежи, особенно в организации террористических групп.

7. Стирание национальных и сословных граней. Блок кулака-белогвардейца-казака с кулаком-бандитом-горцем, националом. Блок кулака-казака с кулаком-крестьянином.

8. Характерным в деятельности контрреволюционного и антисоветского элемента всех районов СССР являются попытки создания подпольной, строго конспиративной контрреволюционной организации и группировок с установкой на подготовку вооруженных выступлений. Одновременно — повседневная контрреволюционная деятельность, противодействие мероприятиям соввласти — террор, массовые выступления, контрреволюционная агитация, листовки и т.д. с использованием (путем провокации) подкулачников, женщин и т.п. Особо широкое развитие повстанческих тенденций в районах, насыщенных участниками и руководителями политбандитизма белого повстанчества.

Деятельность, формы и методы действовавших в 1929 г. контрреволюционных образований в деревне, главным образом, таковы:

1. Состав преимущественно кулацко-белогвардейский и бандитский; наличие значительного количества офицерства, связанного с землей, и «унтер-офицерских» кадров белой и петлюровской армий.

2.  Значительно большая организованность, строжайшая конспирация, строгий персональный отбор, более обдуманная вербовка (вербуются «надежные», «обиженные», ущемленные Советской властью).

3.    Большой масштаб деятельности организации; охват одновременно нескольких районов, округов; связь с другими районами и округами строго конспирируется, устанавливается через преданных, проверенных людей.

4.    Повсеместное стремление вооружаться либо путем скупки оружия, либо путем захвата его; проведение специальных сборов денежных средств среди кулацкой верхушки для покупки оружия.

5. Большое внимание уделяется Красной Армии, особенно территориальным частям. Почти каждая организация старается вербовать переменщиков, прощупать их настроения, проникнуть в армию для ведения контрреволюционной работы среди красноармейцев. Степень «внимания» контрреволюционных кулацко-белогвардейских элементов к Красной Армии видна из следующих цифр: в 1929 г. ликвидировано в армии 240 контрреволюционных группировок с количеством участников в них — 1 482 чел.; выявлено и вычищено из частей Красной Армии 9 182 чел. социально-чуждого элемента. Кроме этих цифр, по группировкам в армии нужно учесть и еще, что довольно большое количество изъяты по ряду контрреволюционных организаций, имели свои отдельные связи в частях Красной Армии. Большие надежды контрреволюционных организаций и группировок на части Красной Армии, особенно территориальные, как на «источник вооружения» организаций при восстаниях и даже как на «помощь восставшим».

6.  Стремление связаться с заграницей. Посылка ходоков для установления связи с зарубежными центрами контрреволюции (Польша — УССР, Китай — Сибирь, Урал и пр.). Создание зарубежными центрами контрреволюционных диверсионно-повстанческих, бандитских организаций в БССР, Украине. Оживление среди старых кадров контрреволюции в связи с приездами агентов этих центров (УССР, БССР, Средней Азии).

7. Активизирующая и организующая роль репатриантов в ряде районов. Если в прежние годы отмечались только осторожные «тенденции» репатриантов к участию в контрреволюционной работе, то в истекшем году репатрианты, после известного периода «отсиживания», проводят активную контрреволюционную работу, организуя и возглавляя контрреволюционные образования (СКК, НВК, Урал и Сибирь).

8.    Планы. Вопросы восстаний ставятся в порядок дня. Выступление не только при внешних осложнениях, но и в ближайший период, а для этого нужно: а) спешить с подготовкой. С созданием боевых команд кадров по станицам «водителей». Проработкой планов самого выступления; б) обеспечить одновременно выступление ряда станиц и районов: «трудно начать, а потом все пойдет»; «начинать, но не в одном месте»; в) при восстании уничтожить в первую очередь местный советский и партийный актив («сжечь мосты» — «отрезать для массы пути отступления»); двигаться, по пути захватывая оружие путем нападения на милиции, местные советы и т.д.; г) перестраховаться на случай неудачи — «в случае неудачи с наиболее надежными уйти в город, в лес».

9.    Структура организаций. Создание боевых сравнительно немногочисленных повстанческих ядер по населенным пунктам из авторитетных решительных людей, могущих «в нужный момент повести за собой массу».

В ряде организаций — тенденции к формированиям по принципу войсковых соединений (организация сотен, партизанских отрядов и т.д.).

10.    Контрреволюционные группировки последнего периода как по составу, так, особенно, по характеру своей деятельности значительно отличаются от группировок 1926, 1927, 1928 гг. Если раньше группировки возникали только на почве перевыборных кампаний под лозунгом «Провести в советы своих» (1925, 1926 гг.); если группировки 1927 г. и особенно 1928 г. возникали, главным образом, в период хозяйственной кампании, ставя своей целью срыв и противодействие этим кампаниям, то контрреволюционные группировки 1929 г. все чаще и резче ставят свои непосредственные задачи — «быстро организоваться, создать организацию, поднять восстание». Поэтому контрреволюционные группировки 1929 г. носят достаточно ярко выраженный характер повстанческих ячеек.

11.    Следует отметить, что в ряде районов (СКК, НВК, УССР) начинают все чаще фиксироваться факты ухода кулаков из своих селений; отдельные группы таких уходящих возглавляются белогвардейцами. Наиболее махровый кулацкий и контрреволюционный элемент стремится таким путем скрыться, перейти на нелегальное положение и даже соединиться с действующими бандитами.

К настоящему моменту в органах ОГПУ на местах мы имеем в следственном производстве дел на 56 426 чел.

В следственном производстве:

Формы и методы деятельности этих контрреволюционных образований в общем и целом те же, что и в 1929 г., при еще более резком и значительном росте их контрреволюционной активности (моменты вооруженных действий, организованности и пр.). В этих условиях пребывание в деревне различных контрреволюционных авторитетов и идеологов, бывших главарей банд (даже амнистированных), офицерства, атаманов, быв. руководителей белого повстанческого движения и т.д. — становится особенно опасным, так как эти элементы являются теми «вышками», вокруг которых, главным образом, и группируются озлобленные и ущемленные кулацко-белогвардейские элементы деревни.

Нач. СОУ ОГПУ Евдокимов