«Письмо административно-высланного А. Панова». 15 апреля 1936 г.
197-72
УВАЖАЕМЫЙ ТОВАРИЩ СТАЛИН!
Приношу Вам свою искреннюю и глубокую благодарность за всю, так называемую, кулацкую молодежь вообще и за своих детей - в частности! Уже ваша реплика «сын за отца не отвечает», брошенная 1/ХІІ-35 г. во время речи земляка моего комбайнера Тильбы, послужила для меня верным признаком того, что «солнце будет светить» и этой молодежи; этим сыновьям и дочерям кулацким, которые по моим понятиям, до того времени неосновательно и незаслуженно отстранялись от общей работы по построению новой жизни.
Каждый день, на каждом шагу своем они «отвечали за отцов своих»; все пути - дороженьки были им заказаны; крепко-накрепко загорожены.
Правда, эту Вашу реплику следовало понимать не как констатацию существующего положения вещей, а лишь как символ, как обещание на завтра; тем не менее поскольку сталинское слово на ветер никогда не бросалось («Коли Сталин казав, так и буде», - из речи т. Яковлева 29/ХІІ-35 г.). - это уже являлось первым луч[о]м света, «первой ласточкой»! Конечно, «одна ласточка весны еще не делает», но все ж ее прилет показывает, что весна не за горами.
Так оно и случилось: 29/ХII-35 г. последовало постановление правительства «О приеме в высшие учебные заведения и техникумы», а 29/ІІІ-36 г. - постановление ЦК ВКП(б) по делу колхозницы Обозной Л.А. Свершилось! То, что меня больше всего мучило в ссылке, то что не давало мне покоя ни днем ни ночью; давило меня как страшный кошмар, - отпало! Судьба детей моих, виновных лишь в том, что я являюсь их отцом, - больше не связана с моей злосчастной судьбой: в дальнейшем я перестаю быть первопричиной всех их неудач, бед и несчастий!
Здесь, кстати упомяну, что и сам то я являюсь жертвой ошибки одних и злостных интриг других; что преступник я, по существу дела, липовый. Но, когда я это говорю то, одновременно вспоминаю и слова пом. нач-ка Вологодского опер. сектора ОГПУ. В августе 1932 г. я услышал от него следующее: - «гр-н Панов, мы с нач-ком рассмотрели предъявленные Вами документы. Мы вполне допускаем, что в отношении Вас произошла ошибка, но учтите такие обстоятельства: - в существо дела входить мы не можем, да и права не имеем. С формальной же стороны все в порядке: - налицо постановление Башкирской тройки ОГПУ о высылке Вас в Северный край на 10 лет, по ст. 5810 УК. Вы признаны виновным и покуда не доказано обратное являетесь врагом сов. власти и будете эту меру соц. защиты отбывать»?!
Резонно, вполне резонно! «Покуда не доказано обратное»! Однако собеседник мой только пожал плечами и развел руками[,] когда я задал ему вопрос: - а как возможно доказать это самое «обратное» при адм. порядке ведения дел, когда обвиняемому, со ссылкой на ст. 206 УПК объявляют следствие законченным, но в то же самое время и в нарушение только что упомянутой статьи закона, - отказывают в самом дорогом праве ознакомления с собранным обвинительным материалом?! А бывает и так (как это случилось со мной), что и форма не соблюдается, и об окончании следствия не объявляют?!
Впрочем о себе самом я еще скажу в дальнейшем подробнее, а пока вернусь к кулацкой молодежи.
Говоря по совести я никогда не мог достаточно понять ни вины ея перед пролетарским государством, ни того - какую пользу оно (это государство) извлекает, или может извлечь, не допуская к строительству социализма такую массу молодежи, которая происходя от людей умных, энергичных, работоспособных и сама, - по закону наследственности, - должна обладать (и, без сомнения, обладает), всеми этими прекрасными качествами. В самом деле: разве могут быть в чем[-]либо виноваты перед пролетариатом и беднейшим крестьянством дети наши, к моменту революции имевшие 7-10 лет от роду или даже сверстники октября? Ведь вся «вина» их только в одном том и стоит, что они являются (как я уже сказал) детьми отцов своих, выбирать которых дети, как известно, не могут!
Между тем молодежь кулацкая, будучи допущена к работе, вполне способна и может показать (и покажет) высокие - стахановские образцы производительности труда. Она кровно заинтересована в этом. Ей более чем кому[-]либо другому необходимо работать честно, и работать так она будет. Ей нет дела до того, как жили, что имели ее родители до революции. Она не жалеет, она не вздыхает по прежней благополучной жизни родителей, ибо нельзя ни жалеть[,] ни вздыхать о том[,] чего не знаешь, чего не испытал, чем не пользовался. Когда эта молодежь подросла, когда она начала понимать и осмысливать окружающее, то налицо была уже разруха, лишения, недостача всего необходимого. Да и так ли уж завидна была жизнь зажиточного деревенского жителя? Если не считать сладкого или жирного «куска», так что еще в жизни этой было кроме темноты, дикости, хулиганства и пьянства «с жиру» беснующихся, абсолютно невежественных парней? Свинство одно и больше ничего! Какое сравнение с современной жизнью деревенской молодежи, с ея запросами, ея интересами? Да и могут ли быть сравниваемые эти две величины совершенно различного порядка?!
Выше я «наделил» кулачество умом, энергией, работоспособностью. Почему? Потому, тов. Сталин, что только люди[,] в значительной степени обладавшие всеми этими качествами[,] были в состоянии выделиться в деревне над общим уровнем, над всей остальной массой! Это положение представляется мне бесспорным. Между прочим я не согласен и с позорной кличкой «кулак», которой огульно «окрестили» каждого зажиточного жителя деревни. Это неправильно! Среди массы адм. высланных кулаки действительные, кулаки «божьей милостью», построившие свое благополучие, свое «беспечальное житие» на эксплоатации, на беде и несчастиях ближнего своего, — составляют самый незначительный процент. В огромном большинстве, в большинстве подавляющем - это народ труженик. Как правило люди эти имущество свое приобрели горбом своим, трудом длительным, упорным, трудом во истину каторжным.
Меня могут спросить, пожалуй: - «в таком случае выходит, что сов. власть поступила неправильно, раз она выслала вместе с небольшим количеством истинных кулаков и массу честных тружеников»?! Отвечаю: - совсем этого не выходит! Никак не выходит! Не надо смешивать два вопроса совершенно различного порядка[!] Как раз наоборот: - сов. власть поступила совершенно правильно. Все эти труженики пользовались огромным авторитетом в деревне. Авторитетом гораздо большим[,] чем действительные кулаки, и за имущество свое, доставшееся такой дорогой ценой, держались они гораздо крепче кулаков, наживавших куда проще и легче. Зажиточные труженики являлись самыми ярыми, самыми непримиримыми агитаторами и противниками коллективизации. Они совершенно не верили в возможность построения жизненных, рентабельных колхозов и ни под каким видом не желали рисковать, не желали выпускать «синицу» из рук ради «журавля в небе».
Мужик-практик, мужик - великий реалист! Он, по пословице, даже и «глазам своим не верит, - все руками щупает». Мало ли крестьян побывало в мировую войну заграницей, и в качестве союзников, и в качестве пленников? И нигде никогда, ни там ни у себя дома они не видели колхозного строя, даже не слышали о нем.
По всем этим причинам и выходило: - раз советская власть твердо и бесповоротно решила бороться до конца за колхозный строй, который только и мог двинуть вперед сельское хозяйство путем его машинизации (разве мыслимо применение трактора и комбайна в старых условиях?); и раз величайшим тормозом в этом деле являлось зажиточное (пусть трудовое) крестьянство, - то и нужно было его временно удалить. Другого выхода не было! Только этот путь мог обеспечить решительную победу над кулачеством (буду уж называть «как принято» и дальше противников коллективизации). Победу экономическую и политическую!
Но вот странность: - я нигде в печати не встречал упоминания о попутно одержанной еще одной победе огромной значимости?! Неужто же так никто и не заметил, что кроме разгрома экономического и политического кулачество потерпело также разгром моральный?! Странно, очень странно. Ведь кулачество было убеждено, что «без него не обойдутся»: что все эти колхозы, - «одни глупости»: что его скоро позовут, да еще «честью позовут[»] с поклоном, со сконфуженной улыбкой! Оно было убеждено, что «товарищи очинно даже скоро проголодаются»?!
И что же? Колхозы не только не рассыпались и «не обанкротились»; «какой там чорт - как раз наоборот»: - они с каждым днем все больше и больше развивались, тверже становились на ноги, крепче брались за дело. «Неожиданно» оказалось, что все эти «лодыри», вся эта «голытьба» при хорошем руководстве вполне способны получать от земли столько, сколько прежнему, «настоящему» хлеборобу и не снилось. Да и жить «голытьба» начала много культурней и веселей по сравнению с былыми «богачами»!
Так, что же выходило на поверку? А выходило то, что кулачество ошиблось во всех своих планах и расчетах! Кто себе враг? Кто стал бы бороться, агитировать против колхозов: кто стал бы ненавидеть их, если б знал или мог предвидеть, что они способны обеспечить уровень жизни значительно выше прежнего, не требуя каторжного напряжения сил в борьбе всех - против всех?!...
Насмешки, издевательства - раньше столь обычные среди ссыльных по адресу колхозников, заменились сначала сомнениями, а потом уж и завистью. Частенько, распечатав письмо из дому, человек хлопал себя по колену и удивленно восклицал: - «чудеса братцы происходят по белому свету, - истинные чудеса»! Начались разговоры о том, что «и мы не лыком шиты» и «не лаптем щи хлебаем», что «уж не знай как там в чем ином протчем, а в работе то и мы никому не уважим»; «эх, кабы на перед все знать да ведать», и т.д. и т.п.
Одним словом «мозги» ссыльных совершенно «перевернулись». Они стали мечтать не только о скорейшем возврате домой, но и о вступлении в колхозы. Должен заметить, что наблюдать этот «переворот мозгов» приходилось мне среди массы людей. У нас здесь количество ссыльных временами превышало 2500 человек и все они 3 раза в месяц являлись в с. Устье на регистрацию. Так вот в этом то «перевороте» я и вижу ту огромную, хотя и попутно одержанную сов. властью победу, которая еще принесет свои великие плоды. Власти остается лишь обеспечить возвращающимся ссыльным безпрепятственное вступление в ряды колхозников, где они поднимут соревнование на высшую ступень.
В данный момент основная масса ссыльных уже отбыла свои сроки и вернулась домой. Осталось сравнительно немного долгосрочников, которых власть расценивает, конечно, как своих врагов особенно упорных, злостных, непримиримых. Верна ли подобная оценка, нет ли в оценке этой ошибки, преувеличения? Не объясняются ли большие сроки если не всех то многих долгосрочников их особыми личными счетами с представителями местных властей? Я знавал многих высланных, которые хотя и были зажиточными людьми[,] тем не менее ни словом ни делом не боролись против колхозного строя. Вполне возможно, что не имея веры в успех этого строя они в душе и были его противниками, но ведь власть не должна была карать за мысли, за убеждения, не проявлявшиеся на деле. Замечу мимоходом, что неверующих в коллективизацию было немало и в партии, - как среди рядовых, так равно и среди очень заметных ея членов.
Я знавал людей, высланных на большие сроки безо всякой вины. Мало этого[,] я и сам принадлежу к числу подобных лиц. Всякий (и Вы тов. Сталин также) может мне заметить, что как правило все преступники всегда уверяют в своей невиновности. Возражение серьезное, но оно отнюдь не означает, что данное «правило» не знает исключений.
Я попрошу у Вас позволения рассказать, - насколько смогу коротко, - историю того, как я получил высшую меру по ст. 5810 УК, т.е. все 10 лет высылки, и Вы увидите какие иногда бывают «случаи». Документов, подтверждающих рассказ, прилагать я не буду, поэтому Вы вправе поступить, как заблагорассудится: можете верить или не верить, - как хотите. Однако, если б случай со мной Вас, паче чаяния, заинтересовал, тогда прошу иметь в виду, что в рассказе моем не найдется ни одного слова, которое я не смог бы подтвердить совершенно бесспорными документальными данными, в форме постановлений судебных и административных учреждений и органов.
Своему рассказу я предпошлю одно замечание: - все гр-не, которым приходилось сталкиваться с административным порядком ведения дел[,] хорошо знают, что таковой далеко не обеспечивает нахождения материальной истины, не гарантирует от множества ошибок (вольных или невольных), от несправедливых решений. Почему? Потому, что порядок этот, как выше вскользь было уже упомянуто, - не давая возможности обвиняемому ознакомиться с материалами следствия и по завершении такового, лишает его возможности опровергнуть обвинение. Этим самым создаются для недобросовестных свидетелей обвинения особо выгодные условия, гарантирующие их от разоблачения ложных и даже клеветнических показаний или заявлений, обеспечивающие им полную безнаказанность. Ведь даже при гласном судебном разбирательстве дел, гарантирующем все важнейшие права обвиняемого, и то, - по свидетельству такого авторитета, как тов. Сольц, - «больше трети уголовных дел, которые попадают в кассколлегию Верховного Суда отменяются и прекращаются... А дел в год в одной РСФСР более миллиона». («Известия. 13/VІІІ-31 г.. № 222).
Ну, так какими же путями я дошел «до жизни такой»?!
А вот какими тов. Сталин (отмечу лишь главные этапы), -
1) Мытарства мои начались еше 20 ноября 1920 года. В этот памятный день я впервые в своей жизни (родился 30/IX-1878 г.) был арестован по обвинению в сокрытии хлеба[,] предан суду Баш-Ревтрибунала, а все имущество конфисковано (до суда и следствияу и передано коммуне III Интернационала, по инициативе которой это дело и возникло. Однако, Башкирский Рев-Трибунал, 9/ІV-21 г., в распорядительном заседании постановил: - «факт преступления не доказан, а потому дело за неимением состава преступления прекратить». Имущество мне возвращено. Такой оборот дела для руководителей коммуны оказался совершенно неожиданным и крайне обидным; их самолюбие было очень задето. В результате, в их лице я приобрел сильных и непримиримых врагов, которые на протяжении многих лет преследовали меня всеми способами, не останавливаясь перед любым клеветническим доносом, перед любым беззаконием. Все это им было делать легко и доступно[,] так как долгое время один или двое членов коммуны работали в нашей Калкашевской волости (потом переименована в Карагушевскую) в качестве Пред. ВИКа или пред. вол[остной] налоговой комиссии, и т.д. А по служебной линии имели связь и знакомство со всеми кантонными (уездными) властями, действуя против меня через них. В конце концов я не однажды горько пожалел по поводу вполне законного и справедливого решения Баш-Рев-Триб. от 9/ІV-21 г., которое явилось первопричиной моей высылки в Северный край в марте 1931 года.
2) З/Х-23 г., обнаружив в окладном листе по сельхозналогу ошибку в свою пользу на 135 пудов хлеба, я не умолчал о таковой как это сделали бы 999 человек из 1000, а тотчас же заявил о ней в письменной форме вол-налог-инспектору Лихачеву. Уже этот один факт, если б ничего больше не свидетельствовало в мою пользу, - достаточно ярко характеризует мою личность с самой положительной стороны. И что же? Вместо того, чтобы выразить мне, хотя бы простое одобрение, Лихачев учиняет служебный подлог в моей поселенной карточке и высылает новый окладной лист с увеличением на 405 пуд. уже против мною указанных 202 п. 20 ф. и на 540 пуд. против первого оклад. листа в 67 пуд. 20 ф.?!
Вот какие отношения начали у меня складываться с волостными властями после 1920 года!! Пришлось адресоваться в Стерлитамакский кантпродком; была выслана комиссия, обнаружившая массу подлогов и Лихачев пошел на 2 года в тюрьму, а мне - постановлением от 17/II-24 г. за № 1810, - скощено 405 пудов. Эта моя вторая победа только подлила масла в огонь!
3) В 1925 году возникло новое «дело»: о выселении меня из пределов Баш-Республики, как бывшего помещика?! Несмотря на то, что в с/сов. волости и кантоне прекрасно знали, что в 1911 году я был принят в состав многоземельного Умитбаевского общества башкир-вотчинников с наделением по общественной же норме 90 дес. душевой земли, - все[-]таки все эти 3 инстанции аттестовали меня, как дореволюционного помещика, подлежащего выселению. Однако, Центральная Комиссия по высел[елению] б. пом[ещиков] при Баш[кирском] Совнаркоме не удовлетворилась этими «аттестациями» и вернула дело для дополнительного обследования. На место выехал сам Зав. Кант[онным] Зем. Управлением Каримов. На общих собраниях в окрестных деревнях он «любезно» принимал на себя обязанности секретаря и «отлично» редактировал протоколы этих собраний. Центральной Ком[иссии] ничего иного не оставалось как лишь утвердить мое выселение и таковое было б утверждено, если б не помешала «досадная» случайность. Неожиданно обнаружилось, что в архивах Баш-Наркомзема сохранился от былых времен план и экспликация Столыпинского землеустройства 1912 года о разверстании всей земли нашего об-ва на отрубные и хуторские участки!! Результат понятен: - Ц.К. постановлением от 7/ІV-26г. признать помещиком меня и выселить отказалась! Это было моей третьей победой!
4) В том же 1926 г., тотчас после провала попытки «переделать» меня в быв. помещика, сразу возбуждают 2 дела во 2-м и 5-м следственных участках по обвинению по 169 ст. УК в мошенничестве, и я оказался в тюрьме (в качестве меры пресечения). Но и тут получилась «осечка». Оба дела прекращены в распорядительных заседаниях «за отсутствием состава преступления»: - одно Нар. Судом 5 уч-ка 26/ІІІ-27 г., другое Баш-Глав-Судом - 22/IX-27 г. Таким образом я одержал четвертую и пятую победы!
5) Не проходило ни одного года без крупных злостных начетов по с/хоз. налогу. Издевались в глаза: - «ошиблись, - доказывай: докажешь - скостим, а пока гони монету ибо таков закон»?! Однако, поскольку с одной стороны «фокусы» были грубы и аляповаты, а с другой - обложение регулировалось законом, то и по этой линии неизменный успех мне был обеспечен.
Дела мои приняли совсем иной оборот, когда наступило время наложения различных заданий. Тут для проявления «административного восторга» никаких границ уже не было. С ехиднейшей улыбкой мне говорили: - «Ведь ты самый передовой и культурный хозяин не только волости, но и кантона. У тебя всевозможные орудия и машины: дисковая сеялка, американские рычажные бороны, запашник-лущильщик, культиватор, сенокосилка, жнея сноповязалка, и т.д. Ясно, что и урожай у тебя должен быть выше, а посему и задание «немножечко» повыше»?! «Выполняй, не выполнишь - расторгуем»!
Но до торгов, сопровождавшихся судом и высылкой, я не допускал. Брал у с/сов[ета] с разрешения кант[онного] уполно-моч[енного] удостоверения на продажу инвентаря, всего скота (до последней головы), покупал хлеб на рынке бешенными ценами и задания выполнял. Когда ни хлеба ни скота не осталось, а инвентарь никто не брал (случайно продалась лишь сенокосилка), возник вопрос - как жить, чем кормиться? Ведь, что получилось, - «боронил и сеял, молотил да веял, а за хлебом пришлось пешком с мешком на базар брести».
У жены в г. Стерлитамаке был дом. Решили продать и уехать к дочери в г. Бирск, за 225 кл/м. И зять и дочь работали бухгалтерами, - быть может и мне со старшим сыном найдется дело в каком учреждении. Покупатель на дом нашелся, но Горсовет продажу воспретил, утешив: - «перед центром возбуждено ходатайство о мунипализации этого дома»?!
Ну, пришла беда - отворяй ворота!
6) В поисках выхода предлагаю однообщественникам: - «ребята, давайте организуем колхоз». После долгих размышлений общество соглашается и 5/ХІ-29 г. на организационном собрании постановлено: образовать ТОЗ «Кызыл Тау»[,] куда входит все об-во. Меня единогласно избирают в ревкомиссию. Учредители поехали в ВИК утверждать ТОЗ, но там поставили ультиматум: «выбирайте, - или ТОЗ без Пановых, или ТОЗа совсем не будет». Общество послало вторично делегацию, с поручением указать: -1) «Панов, как культурный и опытный с/хозяин в ТОЗ-е будет очень полезен, ибо башкиры хлеборобы отсталые и по-сравнению с русским крестьянством»; 2) «Панов пользуется избирательными правами, а потому может быть членом ТОЗа». ВИК отвечает: - «Панов может развалить ТОЗ»?!
Зачем мне это могло понадобиться; к чему это могло привести, кроме исключения из ТОЗ-а, кроме потери всего, что у меня еще оставалось, т. е. 1 лошади и инвентаря? Таким образом и это дело у меня не вышло. Выхода никакого не предвиделось!
7) 9/II 30 г. меня лишают избирательных прав как быв. помещика, несмотря на то, что (как выше в пункте 3 указано) еще 7/ІV-26 г. ЦК по высел. б. помещ. Баш. АССР документально установила противное. Затем раскулачивают «за разбазаривание скота», проданного с разрешения кант.-уполномоч. и с/сов. на приобретение хлеба для выполнения задания. Но так как все это было шито белыми нитками, так как у меня на руках имелись документы, опрокидывающие всю эту «аргументацию» от начала до конца, то следовало позаботиться о том, чтоб лишить меня возможности действовать.
И тогда, - 5/ІII-30 г. я оказался арестован и брошен в кант-исправдом по обвинению по ст. 5810 УК, а затем отправлен в Уфу, в Баш-Центр. Исправдом «для дальнейшего следования».
Однако, Обл. Уполномоч. ОГПУ сумел в деле разобраться и понял «игру» моих врагов. Он увидел, что я не более как «мяч», летающий то в тюрьму, то из тюрьмы от пинка ногой в довольно «своеобразной» и «забавной» (только не для меня) «игре в футбол». А как только это было понято, меня тотчас же - 10/V-30 г. и освободили.
8) Такой исход дела по ст. 5810 УК ошеломил, но не обезкуражил моих врагов. Генеральный бой они дали во время проверки списка раскулаченных Правительственной Комиссией. На меня подана была такая «характеристика», которая включила в себя все преступления, какие гр-н лишь может совершить в советских условиях. Помимо указания на дореволюционный участок земли[,] втрое превышавший действительно имевшийся отруб; кроме утроения же количества лошадей и рогатого скота, батраков и машин; - характеристика эта упоминала 1918 год, в котором я участвовал, будто бы, на стороне белых, оказывал им материальную поддержку, а при отступлении эвакуировался с ними. Кроме того — «систематически вел антисоветскую агитацию и деятельность, направляя последнюю к подрыву советской власти. Близко был знаком с эсеровщиной, с Хлебниковым и другими. Среди населения вел агитацию неверия в 5-летний план строительства и муссировал разные провокационные слухи. За антисоветскую деятельность привлечен к ответственности»?!
Я с целью так подробно привожу содержание характеристики. Мне хочется показать, что «ломали голову» над ея составлением уже не ВИК-овские малограмотные деятели, а публика куда повыше.
Признаюсь, тов. Сталин, у меня волосы зашевелились на голове, мурашки побежали по спине, когда я увидел к чему приводит административный порядок ведения дел, надежно страхующий и отдельных лиц, и целые учреждения от всякой ответственности за представляемые ими сведения.
Я понял тогда, что 1-й экземпляр этой характеристики был представлен Обл. Уполномоченному Баш. ОГПУ вместе с делом по 5810 УК. А когда понял, то почувствовал глубокую признательность к этому человеку, которому в мае 1930 г. до прекращения дела и до освобождения меня из под стражи несомненно понадобилось потратить много времени и внимания, чтобы отмести в сторону подлую характеристику. Только сопоставив ее с теми событиями, что имели место за промежуток времени с 20/ХІ-20 г. по 5/ІІІ-30 г., он смог безошибочно решить вопрос, дать правильную оценку этой «характеристике».
Никто и никогда не рискнул бы донести на меня, что-либо даже отдаленно напоминающее этот «документ», при условии гласного судебного разбирательства дела, где авторы его рисковали бы собственной шкурой, так как я - без всякого сомнения - привлек бы их к ответственности за клевету.
Как бы там ни было, но одурачить подобными «документами» Правительств. Комиссию тоже не удалось. Она также, как и Баш-Рев. Трибунал в 1921 г., кант-продком в 1924, Центр. Ком. по высел. б. помещ. - в 1926 г., Нарсуд и Баш-Глав-Суд - в 1927 и как Баш. ОГПУ в том же 1930 г., сумела разобраться в деле[,] несмотря на защиту своей «линии» присутствовавшими представителями ВИК-а и кантонного ОГПУ; отлично поняла эту «линию», систематически и неуклонно проводившуюся с 1920 года. А разобравшись. постановлением от 16/ІХ-30 г. из списка раскулаченных меня исключила. Тогда Карагушевский РИК. - преобразованный к тому времени из ВИК-а. - 28/ІХ-З0 г. предписал с/совету: «вернуть» мне «в 24 часа все имущество, находящегося как в колхозе, так и у частных лиц»!
9) Не решенным оставался только вопрос о восстановлении в избирательных правах. Я поехал в Уфу и 9/ХІ-З0 г. получил из Баш-ЦИК-а справку за № 2228-д, из коей явствовало, что в избирательных правах я восстановлен еще 15/Х-30 г. А вернувшись домой (в то время я проживал уже в г. Стерлитамаке) у себя на столе нашел сообщение ВЦИК РСФСР от 4/ХІ-30 г. за № П77125/450. извещавшее жену мою о том, что принадлежащие ей строения считаются частно-владельческими и ходатайство Стерлитамакского Горсовета о муниципализации этих строений, - отклонено!! Строения эти были запроданы, все дела ликвидированы и я мог, как уже решено было заранее, уехать в г. Бирск, за 225 километров от своих врагов, чтоб быть за пределами их досягаемости.
Как видите, тов. Сталин, налицо были все основания праздновать полную победу по всей линии, на всех фронтах!!...
Да, мог уехать! Но, не успел: - 21 /ХІ-30 г., ровно через 10 лет моих мучений и бед, начавшихся 20/ХІ-20 г., я оказался снова арестован Стерлитамакским ОГПУ, пожелавшим взять реванш за поражения 10 мая и 16 сентября 1930 г., и снова обвинен по ст. 5810 УК. 18/ІІІ-31 г. мне объявили в Уфимском Исправ-Доме, что я осужден тройкой ОГПУ к высылке в Северный край на 10 лет, а 19/ІII-31 г. уже ехал к месту своего нового жительства?!...
Как я встретил этот приговор? Как он на меня подействовал? Сказать, что я был удивлен, - это значило бы ровно ничего не сказать! Правда, за 10 предшествовавших лет можно было совершенно отвыкнуть чему-либо удивляться, но 18/ІІІ-31 г. я не только был удивлен, но ошеломлен даже. Все существо мое было глубоко потрясено.
Допустим, рассуждал я, что следователю, применившему (по доходившим до меня слухам) «Каримовские методы», упомянутые в п. 3 сего письма, и удалось «доказать» предъявленное мне обвинение, будто я сказал Андрееву Степану: - «Сов. власть грабит крестьян своими хлебозаготовками, но все это скоро кончится и тогда мы повернем дело по своему»?! Пусть будет так! Оставим в стороне всю нелепость, всю невозможность подобного рода «агитации» со стороны хорошо грамотного и развитого человека, который не мог не знать, что хлебозаготовкам помешать было некому. Интервентов, Колчаковских или иных каких фронтов не было не только по соседству (как скажем в 1918-1919 гг.), но и нигде на территории СССР,
Допустим, далее, что «характеристика» моя (этот «шедевр», а по существу форма, присланная центром как руководство, как перечень различных видов антисоветской деятельности; форма[,] ставшая «документом» после внесения моей фамилии и кратких сведений о хозяйстве); - дополнена и еще теми или иными сногсшибательными «деталями».
Не страшна она, - эта характеристика, - если ее наличие в 1-м деле по ст. 5810 УК не помешало в мае 1930 г. прекращению этого дела. Агитация же подобного «сорта», если б вопреки здравому смыслу таковая и имела место, - все же только единичный случаи, который не повлек за собой (да и не мог повлечь) ни срыва хлебозаготовок, ни развала колхозов, словом не принес никакого ущерба мероприятиям сов. власти.
Так как же могло случиться, что тройка ОГПУ не учла всего этого? Видеть в производстве наличие грубейшего нарушения ст. 206 УПК: нарушения, лишившего меня драгоценного права дополнить следствие, нарушения не только существа, но и формы этой важнейшей статьи закона: быть осведомленной о предыдущем деле: о всем том, что имело место в течении 10 лет, начиная с
20/ХІ-20 г.: о том, что я, будучи человеком абсолютно глухим - уже поэтому одному неспособен к агитации: - и все[-]таки вынести приговор о 10 летней ссылке?!...
Возможно ли было допустить, - даже психологически, - чтобы в момент ликвидации кулачества, и после систематических 10 летних гонений человек, - имей он даже и мозги куриные, - отважился на агитацию?
И вот вполне естественно, сам собой, возникает вопрос: - да располагала ли тройка ОГПУ в момент вынесения приговора всеми вышеупомянутыми сведениями?
Вопрос серьезный, и ответить на него придется, пожалуй, отрицательно. Почему? По следующим причинам: -
A) В Уфимском Исправдоме говорили, что Уполном. Обл. ОГПУ - бывший в мае 30 г. - сменился. Это значит, что новый Упол. о моем Майском деле, прекращенном и сданном поэтому в архив, ничего не слыхал.
Б) Хотя следователь обязан по закону выяснять обстоятельства, не только уличающие и усиливающие степень ответственности обвиняемого, но также и те, которые его оправдывают, степень ответственности смягчают (ст. 111 УПК), но на этот счет никаких иллюзий у меня быть не могло. Да если б они и были[,] так улетучились бы после первого же допроса (он же был и последним). Ведь мне не было объявлено и об окончании следствия, не спрошено о желании таковое дополнить (одно из ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ требований ст. 206 УПК). Никто больше этого следователя не в праве претендовать на «титул» «зазнавшегося вельможи», которые - по Вашему блестящему определению - «считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков»?!
B) А мои попытки информировать ОГПУ о смягчающих обстоятельствах успеха не имели. - Мое дополнительное письменное показание от 6/1-31 г. с копиями нотариально заверенных постановлений судебных и администр. органов за время с 20/ХI 20 г. начиная, - Нач-к Стер[литамакского] Исправ. Дома хотя и принял, но отослать следователю - в виду запрета ОГПУ - отказался. Также, -и на том же основании, - поступила и контора Уфимского Исправдома с заявлением на имя Упол. Обл. ОГПУ, от 5/ІII-31 г. и документами, приложенными к нему.
А тогда, при наличии этих обстоятельств, все становится более или менее понятным и объяснимым.
10) Ну, как бы там ни было, а 1/ІV-31 г. я оказался в с. Устье, Усть-Кубинского р-на быв. Вологодского округа. Северного края. 7/ІV-же поступил на лесозавод №42 «Красный Экспортер», где и работал по день его консервации - 10/Х-35 г. Работы никакой всю жизнь мою я не боялся, спекуляцией или нищенством здесь (как это делали многие), не занимался, а памятуя Ваше известное изречение о том, что «труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства», работал по 14 и более часов в сутки. Отработав смену на 42 л/з, я рубил дрова для соседнего стекло-завода «Герой Труда». И работал, должно быть не плохо если принять во внимание, что при расчете рабочих законсервированного 42 л/з, из всех адм-высланных только я один получил расчетную книжку из конторы и справку из завкома о том, что «работая на л/з № 42 с 7/ІV-31 г. по 10/Х-35 г. к работе относился добросовестно и никаких замечаний не имел». После закрытия 42 л/з продолжаю работать на стекло-заводе.
11) Так вот, тов. Сталин, какие случаи возможны при производстве дел в административном порядке. Конечно они совершенно немыслимы при судебном, гласном разбирательстве, каков бы ни был состав суда. Было невыразимо больно и обидно в первые годы и за себя и за детей своих. Прошло 5 лет и 5 месяцев со дня моего ареста и высылки! Своя обида стала зарубцовываться. Ну, что же говорил я себе, «лес рубят - щепки летят»; ошибки и «ошибочки» всегда бывали. Оставалась обида за детей, которые оказались «чуждыми»! Теперь прошла и она. Еще раз спасибо Вам за ребят, а обо мне, как говорится «и собаки не лают».
Быть может дотяну, как[-]нибудь, и до конца. Правда, несмотря на то, что я старше Вас всего лишь на 1 год и 3 месяца, - у меня далеко не такой молодцеватый вид как у Вас. Во-первых, глухой настолько, что здесь со мной объясняются или при помощи карандаша и бумаги, или кричат во все горло прямо в раковину уха. Зубов осталось всего 3 штуки, катар желудка, сломал (уже здесь) плечевую кость, и проч. и проч. Одним словом уже много лет являюсь настоящим инвалидом.
12) Мне хотелось бы высказать одно пожелание, тов. Сталин - Я думаю, что Вы не плохо сделали бы, распустив по домам долгосрочных адм.-высланных. Хотя бы тех[,] кои осуждены лишь за болтовню[,] то есть по ст. 5810 УК. Эта мера никакого вреда принести не может и будет понята не только теми, кого она коснется, но и всеми истинными друзьями сов. власти (и внутри, и заграницей), как акт величайшей мудрости, силы, великодушия и трезвого политического расчета.
А освобождаемым, через те же органы НКВД, в той или иной форме, можно бы сказать, примерно, следующее: -
«Ну, вот что ребята: - было время, когда сов. власть считала вас опасными для только что зарождавшегося, нового колхозного строя, и потому сочла необходимым - для пользы дела - временно удалить из мест постоянного жительства. Время это прошло! Теперь колхозный строй окончательно и бесповоротно укрепился.
Хозяйственные успехи колхозов, их великие достижения - у всех перед глазами. Достижения эти известны и вам. Поэтому сов. власть считает возможным досрочно распустить вас по домам. Так вот: отправляйтесь и позаботьтесь о том, чтобы хорошей и честной работой загладить свою вину. Власть считает вас умными людьми и надеется, что полученный урок пойдет вам на пользу. Если же, паче чаяния, среди вас окажутся и дураки, которые ничего не забыли, но и не научились ничему, таковым следует помнить, что хотя органов ГПУ на местах уже и нет, но зато имеются органы НКВД и подобных дураков «за жабры» взять они сумеют»!!...
Эх, тов. Сталин! Какую массу истинных друзей и отличных работников (работников «не за страх, а за совесть») приобрели б и Вы, и сов. власть в лице этих людей и их семей! Как изболела их душа, как замучила их тоска по родным местам и близким своим, - это Вы, как человек не один раз побывавший в ссылке, в состоянии понять лучше[,] чем кто[-]либо другой!
Нет никаких оснований опасаться, что в случае войны эти люди станут вредить словом или делом. Давно прошло то время, когда они мечтали о войне, как об избавлении и средств[е] восстановления царского строя. Было это - да прошло! Давно они поняли, что победа японцев ли, германцев ли - будет означать великую кабалу; что в результате таковой придется выплачивать все многомиллиардные царские долги с процентами за многие годы; что все лучшие земли отойдут победителям, что мы окажемся тем навозом, на котором они будут насаждать свою «цивилизацию», свою «арийскую» или «самурайскую» «культуру»; что миллионы молодежи - цвет наций, населяющий Советский Союз (а в том числе и их дети - теперь равноправные гр-не) - погибнут, и т.д.
Уж поверьте мне! За пять то лет я довольно потолкался среди этой публики; психологию, надежды и чаяния их изучил изрядно (их ссыльный от ссыльного редко скрывает). Адм. высланных здесь бывало, как я уже говорил, свыше 2 500 человек (одни уходили, другие приходили), и среди них можно было встретить представителей всех национальностей[,] населяющих СССР. Не раз приходили на память слова поэта: «какая смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний»!
13) Тов. Сталин! Извините пожалуйста! Это письмо было бы «неполно» (?!) если б я не высказал некоторых соображений по поводу стахановских совещаний. Все равно уж, - «семь бед, один ответ»! Коль скоро я потерял всякую меру и представление о возможных и допустимых размерах послания к столь высоко стоящему лицу, так 1-2 лишние страницы никакой разницы не составят.
Что за гениальная идея - созыв этих совещаний! Как много они дали и сколько еще дадут во всех областях народного хозяйства. Как всколыхнули всех и всюду!
Никак невозможно спокойно, без волнения читать все эти речи[.] Даже читать! Как же должны были чувствовать себя участники этих совещаний?! Какой подъем, какую радость и гордость, какой энтузиазм должны были они испытывать?! Не будем говорить о молодежи, - на то она и молодежь! Возьмем представителей советской науки (молодых и старых), которым совершенно не удается сухо и спокойно говорить о предметах, составляющих их специальность. О всех этих «скучных» казалось бы гибридах, химических удобрениях, навозе, и проч. Энтузиазм, вторая молодость так и бьет ключом из всех пор этих стариков, которые в праве пожалеть (и жалеют конечно) о том, что поторопились родиться.
А речи т.т. Яковлева и Чернова 29/ХІІ-35 г.? На кого не окажут они исключительного влияния по своей правдивости, убежденности, по своей неотразимой аргументации? Какой враг советской власти, - самый ярый, самый убежденный враг, - сможет и дальше обманывать самого себя и своих сторонников, если он не слеп, если он честный человек?
Скажу о себе. Правда, я и враг то лишь «по форме», лишь потому, что администр. порядок ведения дел не дал мне возможности доказать обратное. Вы ведь видели, тов. Сталин, что в тех случаях, когда дела доходили до суда (и высшего и низшего), все они неизменно прекращались в распорядительных заседаниях: не достигали стадии судебного разбирательства!!
Но все же я разорен, оплеван, опозорен и выслан под стражей на 10 лет; разлучен с дорогими, близкими людьми. Если же учесть, что ничего этого я не заслуживал, что всему этому подвергся несправедливо и незаконно, тогда налицо окажутся все условия, которые должны были бы «застраховать» меня от всех и всяческих увлечений и восторгов по поводу успехов сов. власти даже в области сельского хозяйства, меня как бывш. с/хозяина особенно интересующей. «Должны были», но не застраховали! Добавьте к сказанному, что мне идет 58 год, что я совершенно глухой инвалид и попробуйте разумно объяснить мое состояние во время чтения всех речей на всех стахановских совещаниях вообще и неоднократного перечитывания речей Ваших[,] т. Яковлева и Чернова - в особенности? А состояние это может быть вполне определено очень удачной фразой комбайнера Колесова (1/ХІІ-35 г.), - «мне аж пятки жгло в это время»!! К лицу ли было подобное состояние такому человеку, как я?!
Я ничего не сказал о Ваших речах. Да и нужно ли говорить? Кому они неизвестны, кого они не поражали своей простотой? Простотой особой, «сталинской», которая проникает в душу, задевает за самое за сердце. Речи Ваши не блещут и не поражают никакими внешними эффектами, в них отсутствуют специальные ораторские приемы. Но, запоминаются они надолго, а тем кого касаются, вероятно, навсегда! Я не думаю, чтобы «честный болтун», у которого все движется вперед кроме порученного ему дела, или «зазнавшиеся вельможи», считающие, что «законы писаны не для них, а для дураков», - когда-нибудь забудут 17-й съезд партии!
14) Если мне «повезет», (а почему бы и нет? Давно уже пора. «Везло же комбайнеру Яковлеву, судя по Вашей реплике во время его речи 1/ХІІ-35г.) - и это послание будет прочитано, у Вас может возникнуть вопрос о том чего я хотел, на что рассчитывал описывая помимо всего иного также и свою личную историю, свои мытарства?
Я рассуждал, примерно, так:
Разве невозможно, что тов. Сталин, который находит время интересоваться делами и отдельных личностей, признает изложенное мной заслуживающим внимания? А если это случится он может поручить, хотя бы. тов. Яковлеву затребовать от меня постановления судебных и административных органов, подтверждающие приведенные в письме факты. А затем мне могут сказать: «отправляй-ся ка батюшка в свою Башкирию. Хватит с тебя и 5 лет Северного края, даже в том случае если бы ты и впрямь «агитнул» Степана Андреева».
Не скрою и того, почему мне особенно хотелось бы вернуться. Я не уверен протяну ли еще 5 лет. И еще менее уверен в том, протянет ли эти 5 лет жена, - дождется ли меня? Она плоха!
Было несколько случаев здесь, когда я находился на краю гибели. Работая по свалке и сжиганию рейки на огромных кострах в яме неоднажды в нее сваливался, каким то чудом отделываясь только ожогами. А двое ссыльных и совсем сгорели в этой яме, - один из моей смены. Кроме того я сломал на этой работе правую плечевую кость.
15) Ну, я кажется кончаю все-таки!... Опасаюсь лишь одного; именно того что мне «не повезет», что «дикие» размеры этого послания Вас испугают и оно останется непрочитанным.
От души желаю Вам, тов. Сталин, всяческих благ и продолжительной жизни. Желаю довести до конца то великое и трудное дело, которое вы добровольно взвалили себе на плечи. Я преклоняюсь перед Вами! Сколько надо иметь ума, энергии, непоколебимой воли и такого же мужества для подобной работы? Полагаю Вы и осилите ее, если не помещает война. А война все надвигается! Наглость Адольфа «Красивого» и японцев переходит всякие границы. Правда, Гитлер не урегулировал еще свои делишки на западе, не закончил вооружения, не укрепил границ со стороны Франции. Поэтому за наступающую весну можно, пожалуй, не беспокоиться. Едва-ли японцы начнут драку одни, без своего союзника - «чистокровного арийца»?! А «ариицы[»] то не просчитались бы снова, как и в 1914 году? Не пришлось бы им, как и тогда, вопить: «боже покарай Англию»?!...
Ни на одну минуту не допускаю, чтобы в интересы Англии входило ослабление СССР на данном отрезке времени; чтоб она (да и Америка также) упустила случай свести счеты с Японией, пока еще не поздно. Немного среди англичан найдется таких дураков, которые не понимали бы, что дальнейшее усиление Японии и Германии означает гибель английской империи. Что Англия вертится «как береста на огне», а Америка кричит о нейтралитете, ровно еще ничего не означает. Наоборот, со стороны Англии то это может означать провокацию, подобную той[,] что имела место в 1914 г. Тогда, еслиб немцы были уверены, что против них выступит и Англия, - войны они бы не начали. Надо было посеять среди них соответствующие иллюзии. Это и было сделано Англией, которой разгром Германии был необходим. Такую же точно провокацию со стороны Англии может означать ее прохладное отношение к положению в Восточной Европе, отсутствие тесного контакта и сотрудничества с СССР. Что Англия не в восторге от советского строя, - это все-так, это верно. Но еще более верно и то, что на данном историческом отрезке времени СССР никакой опасности для нее не только не представляет, но даже наоборот: - может быть очень полезен, когда наступит подходящий момент для того, чтоб «унять грыжу» и «самураям, и «арийцам»!! Гитлер, конечно думает «объехать на кривой» английских политиков. Я же думаю, что у него еще для этого «в носу не кругло». Я так смотрю на дело. Если ошибаюсь - беда не велика. Поживем - увидим.
В конце концов я думаю, что понять «зигзаги» английской политики не так уж и трудно. Политика эта всегда состояла в том, чтобы бить («для равновесия») в кампании с Иваном - Петра, затем в кампании с Петром - Ивана. Если же тому или другому одного мордобития покажется (или окажется) маловато, - можно и повторить!...
Пожалуйста, тов. Сталин, не заподозрите меня в лицемерии исходя из соображений того порядка, что де человек разоренный революцией, да еще и ссыльный вдобавок, не может искренне желать укрепления нового строя, успеха его деятелям. Не верно это! Я вполне в состоянии понять все величие целей, к достижению коих стремятся вожди СССР. В состоянии я это понять хотя бы потому, что в революции 1905 года сам участвовал, равно как и брат мой Николай. Брат то остался революционером вплоть до своей смерти в 1920 году, а вот я то действительно сдрейфил и в революции 1917 года участия уже не принимал. Причиной является, надо полагать, то что к этому времени я обзавелся большой семьей; окончательно оглох, жестоко простудив голову еще в 1905 году, скрываясь от царских жандармов. А самое главное заключалось, вероятно, в том, что стал зажиточным человеком. Не зря же говорят, что «бытие определяет сознание». Но, одно могу твердо заявить: - хотя в революции 1917 года и не участвовал, - что верно, то верно, - но и против нее тоже ни в чем не согрешил! Ни словом, ни делом!
А. Панов.
15 апреля 1936 г.
П/о. Устье-Кубинское, того же района, бывш. Вологодского округа. Северного края, стеклозавод «Герой Труда», рабочий Панов Алексей Игнатьевич.
|
ПРИМЕЧАНИЕ 1-е. |
В соответствующем месте этого письма я сказал, что никаких документов прилагать не буду. И не удержался: делаю исключение для своего заявления от 3/Х-23 г. налоговому инспектору Лихачеву, которое до известной степени обрисовывает мои взгляды на обязанности налогоплательщика. А впрочем, поскольку я не прилагаю нотариально заверенной копии данного заявления, а ограничиваюсь лишь никем, кроме меня самого, незаверенной копии с этой копии, - таковая и документом названа быть не может. Так, стало быть, все в порядке. |
|
ПРИМЕЧАНИЕ 2-е |
А еще вот что, тов. Сталин! Прошу не быть в претензии за то, что начиная это письмо я назвал Вас не так[,] как все называют в своих обращениях (на это я не имею права), а лишь коротким и суховатым «уважаемый». Да и на это то я решился после долгих сомнений и колебаний. В самом деле: ведь «по-счастливому» выражению Пом. нач-ка Вологодского опер, сектора ОГПУ «покуда не доказано обратное» я являюсь врагом советской власти, а стало быть и Вашим врагому |
Конечно так выходит лишь «по форме», по существу же ничего подобного не было и нет. Но, если б и было, я все же считаю вполне возможным уважать и врага, если он - подобно Вам - не прибегает в борьбе к безчестным приемам, обманам, и т.д. Кулачеству Вы никогда ничего приятного не обещали, а всегда давали понять: - «иду на вы».
Ну, кое-как кончил!
Всего Вам доброго - А. Панов
- На л. 127 написано от руки: «Верно[.] Секретарь Яхонтова». Здесь же (л. 128-129) приложение к письму А. И. Панова:
«Копия с копии.
НАЛОГОВОМУ ИНСПЕКТОРУ ПО КАЛКАШЕВСКОЙ ВОЛОСТИ СТЕРКАНТОНА. т. ЛИХАЧЕВУ
Гражданина дер. Умитбаевой, Алексея Игнатьевича Панова.
ЗАЯВЛЕНИЕ.
По окладному листу на дер. Умитбаеву № 32, на меня начислено единого сельскохозяйственного налога на 1923-1924 год - 67 пд. 20 ф., каковое количество я признаю исчисленным неправильно.
Как честный гражданин Башреспублики я считаю себя обязанным заявить следующее: - налога с меня причитается не 67 пд. 20 ф., как значится в окладном листе, а 202 пд. 20 ф., и вот по какому расчету: - по земле я состою в 9 группе (свыше 3 дес. на едока), по скоту в 3 группе, по урожайности - в 3 разряде (как и вся волость) посеву имел 15 десятин. Так как посев этот не достигает 40 % имеющейся в моем пользовании земли, то поэтому он должен быть увеличен вдвое, и налог падает стало быть не на 15, а на 30 десятин. Принимая во внимание подесятинную ставку по урожаю 3 разряда, по 9 и 3 группам (по земле и скоту) в 6 пд. 30 ф., - налог должен выразиться в 202 пд. 20 ф.
Не желая пользоваться ошибкой, допущенной при составлении моего окладного листа, не желая также обманывать советскую власть, я все вышеизложенное по долгу совести сообщаю Вам, тов. налоговый инспектор, к сведению.
30 октября 1923 года Алексей Панов
Свидетельствуя справедливость настоящего заявления, Сарайский сельсовет считает нужным отметить добросовестность гр-на Панова, который один из всего сельского общества сделал подобное заявление.
1923 года 3/Х.
Предсельсовета Галеев Секретарь Аканаев.
Настоящая копия с подлинным верна:
Секретарь Сарайсинского сельсовета Аканаев.
Стерлитамакская Госнотконтора свидетельствует верность настоящей копии с подлинником. Взыскано госпошлины 50 коп. Квитанция № 48-й.
Печать
нотконторы г. Стерлитамак 1931 года 29 января № 236-й
Нотариус Шалин.
ПРИМЕЧАНИЕ: до переименования в Карагушевскую наша волость именовалась Калкашевской.
А. Панов».