Из журнала "Новое Пламя" № 1. 10 января 1934 г.
№317
Товарищи! Мы решили создать журнал «Новое пламя». В этом журнале мы хотим вам показать теперешную жизнь как в городе, так и в деревне. Хотим показать вам «колхозную зажиточную жизнь» во всей ее наготе и многое другое, что вы будете читать на этих страницах «Нового пламени» и который, мы будем стараться в этом, заслужит вашего внимания.
Журнал будет выходить в 10 дней 1 раз. Читайте товарищи! Познавайте жизнь!
«Зажиточная жизнь»
Долго я не был в деревне, но много слышал и читал о хорошей зажиточной жизни в новой социалистической деревне. Билось мое сердце какими-то порывами, когда я читал что-нибудь о ней, и являлась любовь к ней, в голове играла мысль «во чтобы то ни стало побывать и разглядеть новую деревню».
И вот я в деревне! Захожу к моему приятелю, к несчастью, его не было дома.
— А где же Миша! Спросил я хозяйку, которая выглядывала своим исхудалым лицом из-за дверей.
— В сельский совет ушел православных одурманивать.
Мне стало непонятно, но я ничего не сказал, кроме слова «давно», на которое она ответила — «с утра». Я посмотрел на часы, они показывали два...1*
Наверно долго не придет? — подумал я и хотел было распрощаться с хозяйкой, но возле окон раздались шаги и промелькнула знакомая мне голова... Это он! Я подтвердил свою мысль и присел на стул, с минуты на минуту ожидая его. Через недолгое время отворилась дверь. На пороге я увидел своего приятеля, который держался за скобку дверей и с каким-то подозрением глядел на меня. В избе воцарилась тишина...
— Кого я вижу! — вдруг он проговорил каким-то унизительным голосом и подошел ко мне, подавая свою дрожащую руку.
— Так, здравствуй, дружок!
— Здорово! Здорово!
— Долго ты не был у нас, пожалуй, ничего не узнаешь, что было до этого? Все изменилось. Из деревни получилось что-то ничтожное, под вид пшика! И люди стали не людьми, а зверями, так и стараются друг друга «загрысть».
— Говорить-то хорошо, друг, с тобой, но что-то жрать хочется! Да признаться тебе, я еще сегодня хлеба не видал.
Он позвал хозяйку.
— Слушай, Марковна, собери что-нибудь на стол.
— Милый Мишенька, я сегодня сама еще не ела, как и ты.
Чисто горе, говорят, говорят о зажиточной жизни, а люди с голоду дохнут, как мухи в холодное время. Знают лишь, болтают о строительстве, а нам сказать ничто нельзя. Зажимают рот! Дождались свободы, черт ее побери! Куда-то, как в пропасть, валят, валят, а оттудова ни какого черта не видишь! Хвати спички, о которых раньше не заботились, их нет, а о товаре так уж думать перестали... 5 лет не было! И еще 10 не будет!
Много я узнал в этот день того, что не предполагал. Мой товарищ — комсомолец, активист, ударник деревни впоследствии сказал: «Друг, я говорю тебе ото всей души, хоть я и комсомолец, но мне так опротивела эта жизнь, куда бы делся. Меня удивляет, как бедные люди переносят такое издевательство, как у них хватает терпения, когда везде ложь, неправдивые речи, одурманиванье».
Этим закончился наш разговор, и мы разошлись. С этого дня я узнал, что «Советская власть» — это травля людей, лживое очковтирательство, мучение людей косвенным порядком — голод, нищета, укрывающиеся под лозунгом «вперед за зажиточную жизнь».
Седюров
Колхозная деревня
Помню я деревенские улицы,
Под железом с карнизом дома,
А там, за рекой, за околицей
Набухающей нивы поля.
А теперь ураганом строительства,
Бушующим восемь лет,
Вся деревня теперь им слизана,
Ни домов, ни оград давно нет.
А там, за рекой, у бывшей околицы,
Где хлеб закрывал неба синь,
От удобрений новых, комсомоловских
Кое-где прорастает полынь.
Полоса, по которой с ранью
Пахарь шел под соловушки звень,
Там с проклятьем и матерной бранью
Раб-колхозник «гвоздит» трудодень.
Бедный пахарь — колхозник несчастный!
Долго ль будешь ты так страдать?
Неужель от побоев напрасных
Будешь дальше все так же молчать?!
Шульгин
Смерть лошади
В рваных опорках, в холщевой рубахе,
С испитым, желтым лицом,
Весь истощенный, измученный пахарь
Шел за лошадкой следом.
Она, до земли согнув шею дугою,
В землю вперив свой взгляд,
Еле движется, идя бороздою,
От побоев бока все болят.
И вспомнилось ей, что по этой же ниве
Со старым хозяином-другом
Она полнобока, сильна и игрива
Шла весело ржа со смеющимся плугом.
Весь день беспрестанно трудилися вместе,
Не усталь, ни боли не зная в ногах.
И спорился труд с задорным весельем.
И был он прекрасен в поддужных пластах.
Хозяин родимый давно уж в могиле,
В колхозном лесу задавило бревном.
И вырвалось стоном: «Меня уморили!
Все скоро в колхозах умрем!»
И упала, ноги подкосились,2*
Педтехникум
1* Здесь и далее отточия документа.
2* Далее текст повреждён.