Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Китае в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР, из Шанхая. 16 июля 1937 г.
Немедленно
16 июля 1937 г.
Сунь Фо снова просил меня заехать к нему. Он только что говорил по телефону с Ван Чун-хоем, который просил его переговорить со мной. Сунь Фо спросил меня, получил ли я какой-нибудь ответ из Москвы на мою телеграмму о демарше китайского правительства. Я ответил отрицательно и добавил, что я и не ждал никаких прямых инструкций от моего правительства, так как официальное представление было сделано только в Вашингтоне, Париже и Лондоне. Что касается нас, то я понимаю, что китайское правительство довело через меня до сведения Советского правительства о демарше, сделанном перед английским, американским и французским правительствами. Сунь Фо, не реагируя на мое замечание, сказал, что второй вопрос, по которому он хотел говорить со мной, — это дать ответ китайского правительства о согласии начать переговоры с нами о стабилизации мира на Дальнем Востоке. Я ответил, что мне его заявление непонятно. Я напомнил, что мы говорили о трех конкретных вопросах:
1) выступление китайского правительства с предложением Тихоокеанского регионального пакта;
2) пакт о ненападении между СССР и Китаем;
3) как следствие первого и после второго, переговоры о двустороннем пакте.
Я просил его ответить точно, на какое из этих предложений он дает положительный ответ.
Сунь Фо, повторяя нашу прежнюю дискуссию с Ван Чун-хоем, пустился в длительное объяснение, почему китайское правительство не может взять на себя инициативу Тихоокеанского пакта — Япония все равно не согласится, а если и согласится, то потребует признания Маньчжоу-Го, и т. д., и наконец сказал, что имеет сейчас в виду двусторонний пакт взаимной помощи между СССР и Китаем. Я ответил, что этот вопрос мы уже обсуждали подробно, и повторил нашу точку зрения. Сунь Фо резюмировал для себя мою формулировку и сказал, что он ее понимает и передаст Вану. Он сказал, что ввиду изменившейся обстановки на Севере просит передать предложение китайского правительства моему правительству. Я ответил, что, конечно, проинформирую мое правительство по телеграфу о разговоре с ним, но что его предложение не заключает в себе ничего нового и что изложенная мною точка зрения является точкой зрения моего правительства[1].
Я спросил Сунь Фо, что нового на Севере и соответствует ли действительности сообщение, что Хэбэй-Чахарский политический совет подписал 11 июля предварительное соглашение с японцами. Сунь Фо ответил, что, по сведениям Нанкина, никакого соглашения подписано не было. Он, правда, согласился, что, может быть, мэр Тяньцзиня дал на это устное обещание. Китайское правительство, по словам Сунь Фо, принимает все меры к обороне страны, и часть войск центрального правительства уже находится в Баодине. По сообщению Сун Чжэ-юаня[2], в настоящее время к югу от Великой стены находится 15 тыс. японских войск и ожидается переброска двух дивизий из самой Японии. По расчетам Сун Чжэ-юаня, Япония не сможет послать на Север Китая более 50 тысяч, с которыми, по его мнению, 29-я армия сможет справиться.
Сунь Фо сказал мне, что он спросил Ван Чун-хоя, считает ли он желательным мой приезд в Нанкин. Ван ему ответил, что лучше немного обождать. Я сказал Сунь Фо, что я вообще предполагал поехать в Нанкин на будущей неделе.
Китайское правительство, по-видимому, потеряло голову и мечется из стороны в сторону, не зная, что делать[3]. По сведениям из разных источников, китайское правительство послало уже свои войска в Хэбэй (так, например, 1-я и 2-я дивизии Чан Кай-ши переброшены на участок Чжэндин-Шицзячжуан, южнее Баодина). Однако я полагаю, что Чан Кай-ши примет все меры к тому, чтобы договориться с японцами, даже если это будет связано с некоторой потерей лица. У Сун Чжэ-юаня также нет никакой охоты драться с японцами. Посылка китайским правительством войск в Хэбэй имеет большой демонстративный характер и для укрепления позиций в переговорах в Тяньцзине, которые начинаются сегодня. Исход переговоров упирается в позицию японцев. Если японцы решили на этот раз ограничиться только получением экономических концессий, включая Шицзячжуанскую ж. д., и улучшением своих стратегических позиций, то они безусловно достигнут своей цели, и китайское правительство пойдет на такое соглашение или, вероятнее, предоставит его заключить Сун Чжэ-юаню. Если японцы решили уже сейчас создать фактически автономное образование из Хэбэя и Чахара по примеру иньжугэновского, что не исключено в связи с переброской большого количества японских войск, то Чан Кай-ши, несмотря на все его нежелание, придется пойти на сопротивление.
Богомолов
[1] 19 июля 1937 г. народный комиссар иностранных дел СССР телеграфировал Д. В. Богомолову: «Вы неправильно говорите китайцам о нашей готовности вести переговоры о двустороннем пакте о взаимной помощи. Мы на это согласия не давали, а говорили лишь о возможности перехода к двусторонним переговорам в случае неудачи многосторонних». 22 июля нарком вновь указал полпреду на необходимость строго придерживаться данных ему правительством инструкций, отметив при этом: «По существу вопрос о региональном пакте уже дискутировался между китайцами, англичанами и американцами с отрицательным результатом в отношении взаимной помощи и неопределенным результатом в отношении предложения Лайонса. При Вашей системе разговоров китайцы могут заявить, что зондаж о региональном пакте уже проделан, результатов не дал, а потому давайте говорить о двустороннем пакте. Форсирование китайцами этого вопроса в настоящий момент сводится ведь к тому, чтобы мы теперь же ввязались в войну с Японией».
[2] Председатель Хэбэй-Чахарского политического совета и командующий 29-й армией.
[3] Анализируя политику китайского правительства, и в частности его позицию в отношении советских предложений, Д. В. Богомолов в письме заместителю народного комиссара иностранных дел СССР Б. С. Стомонякову от 16 июля 1937 г. отмечал:
«1. Несмотря на то что Ван Чун-хой в прежних разговорах со мной высказывался в пользу Тихоокеанского пакта, китайское правительство в настоящее время относится к идее пакта отрицательно. Хотя Кун и другие говорили мне, что китайское правительство опасается, что заключение подобного пакта косвенно узаконит аннексию Японией Маньчжурии, я полагаю, основная причина отрицательного отношения китайского правительства к пакту заключается прежде всего в нежелании китайского правительства вызвать недовольство Японии и окончательно закрыть дверь к двустороннему соглашению с Японией, на что Чан Кай-ши, по-видимому, еще не потерял надежду. При таком отношении китайского правительства (в настоящее время) к самой идее пакта нет данных рассчитывать, что китайское правительство может согласиться взять на себя официальную инициативу в этом деле.
Если китайское правительство до сего времени не дает мне официального ответа на наше предложение о Тихоокеанском пакте, то я могу это объяснить только тем, что японо-китайские переговоры вследствие лондонской «договоренности» между Японией и Англией зашли в тупик и китайское правительство вообще еще не решило, какую же дальнейшую линию в своей внешней политике оно будет проводить. Несмотря на то что китайцы воздерживаются от высказываний относительно англо-японского соглашения в Лондоне, для меня несомненно, что это соглашение или, вернее, «договоренность» произвела на них сильное впечатление и пошатнула доверие к Англии. А нового «друга» в своей внешней политике китайское правительство пока еще не нашло.
Англо-японское соглашение в Лондоне создало совершенно новую международную обстановку для Китая и тем самым перепутало все карты Китая в переговорах с Японией. Неясность внешнеполитической позиции Китая запутала также и внутриполитические отношения. Например, на процессе лидеров Ассоциации национального спасения ясно видно, как китайское правительство (Чан Кай-ши) мечется из стороны в сторону. Процесс уже два раза начинался и откладывался. Наконец 11 июня он начался. Но через два дня опять прервался. Чан Кай-ши не знает, что ему делать: освободить заключенных — это значит обозлить Японию; осудить их — подорвать намечающееся единство и веру в него лично среди широких кругов интеллигенции.
То же самое происходит, поскольку мне известно, и в переговорах с красными [армиями]. Договоренность по техническим вопросам имеется, но соглашения по политическим вопросам нет, и я не думаю, что Чан Кай-ши вообще хочет политического соглашения.
2. По вопросу о пакте неагрессии [между СССР и Китаем], как я и ожидал, китайское правительство придерживается по-прежнему отрицательной позиции. Ван Чун-хой, однако, не решается дать мне отрицательный ответ и продолжает тянуть.
3. Из записи моего разговора с Фэном, Ван Чун-хоем и Сунь Фо Вы усмотрите, что все они в курсе нашего предложения о технической помощи, которое я сделал Чан Кай-ши. Замечание Фэна говорит за то, что китайское правительство, по-видимому, считает предложенную нами сумму недостаточной. Несмотря на то что в разговоре со мной в начале апреля Чан Кай-ши сказал, что по выздоровлении он встретится со мной для разговора по вопросам технической помощи. однако он уехал в Кулин, не повидавшись со мной. Как сообщают газеты, он останется в Кулине на все лето (по крайней мере, до сентября). Таким образом, и по этому вопросу китайское правительство будет тянуть ответ.
Основная причина оттяжки ответа на наше предложение о технической помощи заключается, по моему мнению, в том, что; 1) сумма не удовлетворяет китайцев; 2) они боятся, что, пойдя на соглашение о технической помощи с нами, они рассорятся с японцами и, возможно, с немцами, от которых они уже получили большие кредиты. Однако китайское правительство не хочет давать и отрицательного ответа, пока окончательно не выяснятся результаты поездки Куна по Европе и Америке.
Выводы: несмотря на такие неутешительные результаты моих переговоров (в смысле конкретных решений), я должен сказать, что все разговоры с Ван Чун-хоем и другими гоминьдановцами только подтвердили мое убеждение, что занятая нами позиция вполне правильна. В особенности это выявилось в моем разговоре с Фэн Юй-сяном, Ван Чун-хоем и Сунь Фо. В конечном счете они не могли привести никаких существенных доводов против нашей аргументации, кроме того, что им хотелось бы «сразу» иметь пакт о взаимопомощи».