Письмо Временного Поверенного в Делах СССР в Польше Народному Комиссару Иностранных Дел СССР М. М. Литвинову. 8 июля 1937 г.
8 июля 1937 г.
Глубокоуважаемый Максим Максимович,
Пышные торжества в честь румынского короля и его сына закончились, и король покинул Польшу в чине полковника польской армии.
Если говорить о внешней стороне приема короля, то она, несомненно, удалась. Были устроены соответствующие приемы, внушительный парад войск, королю были оказаны почести, которыми он остался доволен.
Пресса немало писала о польско-румынском союзе как бастионе западной цивилизации от моря до моря, представляющем 55-миллионную силу в Центрально-Восточной Европе. Нашлась одна эндецкая газета, «Гонец варшавски», которая даже увязала визит короля с международным антисоветским католическим конгрессом, заседавшим в это время в Познани. Если сравнить польскую и румынскую прессу за эти недели с тем, что было еще один-два года тому назад в период перепалок между Титулеску и Беком, то разница будет значительная.
Немногим более года тому назад польский посланник в Бухаресте Арцишевский пригласил Титулеску приехать в Варшаву. Титулеску решительно отказался. С тех пор полякам удалось организовать целую серию взаимных визитов, увенчанием которых был визит польского президента в Бухарест и румынского короля в Варшаву (взаимные визиты министров иностранных дел, начальников генеральных штабов, председателей национальных банков, министров просвещения, [представителей] полувоенных организаций и отдельно стоящий протокольный визит в Варшаву наследника Михаила).
Нужно учитывать, что такое правительство, как польское, заинтересовано в непомерном раздувании каждого своего внешнеполитического успеха. Это, впрочем, относится и к внутренней политике. Например, эксплуатируя популярность Пилсудского, пилсудчики хоронили его три раза — в Варшаве, Кракове и Вильно. Теперь, после самовольного удаления праха Пилсудского из усыпальницы польских королей митрополитом Сапегой, не исключено, что будут новые похороны.
Что касается нового медового месяца польско-румынской дружбы, то Бек принял все меры к тому, чтобы нажить на нем политический капитал и растянуть его на длительное время.
Лично Бек, безусловно, укрепил свое положение в результате отставки Титулеску и оживления польско-румынского союза. Нужно сказать, что среди этих посредственностей, как, например, Мосьцицкий, Славой-Складковский[1], Коц и даже Рыдз[-Смиглы], Бек чувствует себя человеком большого формата.
Если отбросить непомерную рекламу и шумиху вокруг польско-румынских отношений последнего времени, то все же следует признать, что полякам удалось вдохнуть жизнь в союз, который еще один-два года тому назад казался потерявшим свое былое значение. Объективные причины успеха поляков Вам известны: ослабление международных позиций Франции и ее системы союзов, заставившее румын искать новые связи и укреплять старые, и внутренняя фашизация Румынии, проводимая королем и сказывающаяся на румынской внешней политике. Но есть здесь и некоторый субъективный момент — энергичная и целеустремленная работа польской легации в Бухаресте. В результате Арцишевский, изгнания которого Титулеску требовал два года тому назад, превращается в посла.
Возведение легации в ранг посольства, присвоение королю чина почетного полковника польской армии и совместное традиционное коммюнике о полном совпадении польско-румынских интересов — вот и все, что мы знаем официально о результатах визита короля. Румыны, по-видимому, не особенно были в восторге от учреждения посольств: они понимают, что это их слишком связывает с Польшей, которая в данном случае оказывается впереди Франции и союзников Румынии по Малой Антанте. В речи короля на обеде у президента очень неопределенно говорилось, что он подумает о возведении легаций в ранг посольств. В первоначальном тексте речей президента и короля о посольствах вообще не было ни слова. Для того чтобы «подумать», королю понадобилось всего лишь несколько дней, и уже в Кракове между Антонеску и Беком был подписан протокол о возведении легаций в ранг посольств. В промежутке времени между Варшавой и Краковом король побывал в Познани, где ему присвоен чин полковника польской армии. Антонеску под тем предлогом, что он «штатский», был оставлен в Варшаве, и король находился все время с глазу на глаз в обществе «военных» — полковника Бека и ген. Рыдз-Смиглы. Возможно, что они сумели уговорить короля не откладывать в долгий ящик возведение легаций в ранг посольств, если только его нужно было уговаривать. Устранение на некоторое время от переговоров Антонеску может иметь некоторое значение, но переоценивать эту историю не приходится, так как Антонеску находится целиком в руках Бека. Учреждение польского посольства в Бухаресте облегчит полякам их работу в Румынии. Учреждение посольства могло бы быть использовано оппозицией в Румынии для борьбы против односторонней и антисоветской ориентации румынской внешней политики, если бы в Румынии была настоящая оппозиция.
Во время предыдущих польско-румынских визитов был заключен также целый ряд других соглашений экономического и «культурного» характера (соглашение об обмене товарами, о платежах, туристская конвенция и т. д.), о которых мы Вам своевременно сообщали. Кроме того, продолжались переговоры между генеральными штабами о поставках для румынской армии польских аэропланов, газовых масок, пулеметов, пороха и т. д. Это то, что нам известно по официальным и полуофициальным источникам. Но не подлежит сомнению, что во время визитов в Бухаресте и Польше велись разговоры и, может быть, были заключены соглашения, которые не стали достоянием гласности. Центральной темой разговоров и переговоров был СССР и отношение к нему. Линия Бека в этом вопросе ясна и общеизвестна — изоляция СССР, разрушение его внешнеполитических связей, в том числе и с Румынией. Нужно сказать, что в лице румынского короля, фашистские и антисоветские настроения которого Вам известны, Бек нашел благодарного собеседника. Немало внимания Бек, по-видимому, также уделил натравливанию румын против Франции, Чехословакии, Лиги наций и коллективной безопасности. Здесь Бек нашел опять-таки довольно благоприятную почву, так как авторитет этих государств и Лиги за последние годы сильно упал в Румынии. Разумеется, румыны все еще находятся в большой политической и финансовой зависимости от Франции. С Чехословакией их связывают военные поставки «Шкоды» и политика обуздания венгерского ревизионизма. Вот почему в официальных речах румын во время визитов можно найти любезные слова по адресу Франции, Лиги и Малой Антанты. Однако изгнание чешского посланника в Бухаресте Шебы в результате польских интриг достаточно характеризует новые тенденции румынской внешней политики и в этой области.
Самый факт усиления, углубления и прославления двустороннего польско-румынского военного союза красноречиво говорит об отношении румын к коллективной безопасности на данном этапе.
В дипкорпусе распространились слухи о том, что предметом секретных переговоров было также расширение и уточнение военной конвенции, а также заключение конвенции о непропуске наших войск через территорию Польши и Румынии.
Что касается расширения и уточнения военной конвенции, то это вполне возможно. Следует иметь в виду, что за последние годы контакт генеральных штабов Польши и Румынии сильно ослабел и военным теперь, в период расцвета новой польско-румынской дружбы, наверное, есть что «обновить», «расширить» и «уточнить». Немедленно после отъезда короля в Румынию направился начальник польского генерального штаба ген. Стахевич, его заместитель ген. Малиновский и полковник Ковалевский, который все еще является польским военным атташе в Румынии, хотя он уже начал работать в ОЗН в Варшаве, у Коца. Эти господа вели переговоры с румынским генеральным штабом, король удостоил их часовой аудиенции, после чего они у него завтракали. Французский посол Ноэль и чех считают, что поездка Стахевича связана с техническими вопросами вооружения румынской армии, а именно речь шла якобы о поставке польских аэропланов и газовых масок. Трудно поверить, что король целый час беседовал со Стахевичем, которого он к тому же только что видел в Польше, о газовых масках. Польские поставки для румынской армии — дело старое и вполне налаженное. О чем тут говорить? О платежах за поставки? Но об этом король не будет говорить со Стахевичем. В этой связи приобретает большое значение слух о секретном соглашении относительно непропуска Красной Армии. Ноэль и чех считают, что такого соглашения нет, так как вопрос не актуален. Но нужно вспомнить, что этот «неактуальный» вопрос усиленно дебатировался на страницах польской, румынской и даже международной прессы. Взгляды Бека и румынского короля по этому вопросу идентичны. Даже Титулеску в недавнем интервью, возможно по тактическим соображениям, заявил, что он всегда был против пропуска Красной Армии. Бек мог использовать отсутствие каких бы то ни было расхождений между ним и королем по этому вопросу и вырвать у короля подпись под секретным протоколом о непропуске наших войск. Такой протокол был бы для Бека большим успехом, так как всякие новые секретные военные соглашения, заключаемые в теперешний предвоенный период, действительно связывают партнера, в данном случае румын, и усиливают значение польско-румынского военного союза.
Все это лишь предположения, которые нуждаются в проверке. Нам следует в ближайшее время по всем линиям попытаться установить истину. Все же самый факт циркуляции подобного рода слухов представляется мне настолько важным, что я счел необходимым немедленно сообщить Вам об этом. Повторяю, француз и чех не верят этим слухам и считают, что никаких новых секретных соглашений заключено не было. Правда, оба они признают, что велись «антисоветские разговоры». Француз доволен своими разговорами с королем, который неоднократно подчеркнуто любезно с ним разговаривал. Ноэль лишь в претензии на Бека, который не счел нужным предупредить его о возведении легаций в ранг посольств. Зато румыны предупредили Ноэля об этом...[2] за несколько дней. Секретарь французского посольства Гокье считает, что Франция должна будет последовать примеру Польши и учредить посольства в странах Малой Антанты. Лично я не смог принять участия в приемах в честь короля из-за приступа малярии. В дипкорпусе мое отсутствие было расценено как дипломатическая болезнь и как желание подчеркнуть наше отрицательное отношение к углублению польско-румынского союза. На невежливость поляки и румыны жаловаться не могут, так как секретари полпредства и помощник военного атташе на всех приемах, на которые они были приглашены, присутствовали.
С товарищеским приветом
Б. Виноградов