Телеграмма Временного Поверенного в Делах СССР в Японии Н. Я. Райвида в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР. 6 апреля 1937 г.
Немедленно
6 апреля 1937 г.
Сегодня я посетил Сато[1] и сделал ему порученное вами представление[2] (он вчера предложил мне пойти к Хориноути, но я, сославшись на ваше поручение, настаивал на приеме у него, и он согласился). Сато не входил в обсуждение моего заявления, неофициальный текст коего я ему оставил, и обещал дать ответ после изучения.
Затем он сказал, что наши отношения находятся «в не очень блестящем состоянии». Когда он ехал сюда из Парижа, он думал о том, что их можно улучшить, подобно тому как в 1925 г. советско-японские отношения были улучшены после очень тяжелого периода. Однако, приехав, он убедился, что дело гораздо серьезней. Такое положение опасно для стабилизации мира на Дальнем Востоке. Не согласен ли я с ним. Я сказал, что наши отношения действительно переживают неблагоприятное состояние и что это стало особенно чувствоваться после заключения японо-германского «антикоминтерновского» соглашения. Сато ответил, что это не так, что и до заключения соглашения были большие трудности. Он знает, что у нас есть ряд жалоб на маньчжурское правительство и японское правительство, и у Японии есть ряд претензий — положение на границе, аресты японских граждан во Владивостоке и т. д. и, что его особенно поразило, смертный приговор Нака. Не желая вступать в большой политический разговор, поскольку в ближайшее время приезжает Юренев, я ограничился замечанием, что инициатива всех осложнений и конфликтов принадлежала всегда японской стороне, что мы долго и терпеливо ограничивались дипломатическими представлениями, но когда это окончательно не помогло, то наши власти вынуждены были в ряде случаев действовать на основе взаимности. О том, что нашим отношениям грозит большая опасность и что им нанесен тяжелый удар, Юренев говорил 16 и 19 ноября Арита, а после нарком говорил Сигемицу, так что дело в самой Японии и от нее зависит сделать необходимый поворот.
Сато сказал тогда, что Советское правительство неправильно понимает Японию, что, в частности, договор с Германией есть результат крайне трудного внутреннего положения Японии, которое вынуждает ее защищаться от иностранных влияний. «Вам хорошо,— сказал он,— у вас внутри страны все очень крепко, все ол-райт[3], а у нас нет стабилизации и неизвестно, когда она будет». Он дальше сказал, что Советское правительство поступает очень нелогично, ибо всегда отрицает связь с Коминтерном, а теперь говорит, что «антикоминтерновское» соглашение направлено против него (я тут заметил, что дело не в Коминтерне, а в том, что есть соглашение, явно направленное именно против СССР, о чем нарком говорил на VIII съезде Советов. Продолжая, Сато сказал, что он думает, что Советское правительство, как это всегда говорит Литвинов, действительно хочет мира, но нужно, чтобы оно хотело мира как на западе, так и на Дальнем Востоке. Именно так нужно понимать литвиновскую формулу неделимости мира. Поэтому он хочет сказать: если Советское правительство желает улучшения отношений и укрепления мира на Дальнем Востоке, то оно должно об этом заявить, и он готов приложить все усилия для достижения этой цели. Он готов разговаривать на эту тему.
Я указал, что никто не может сомневаться в искреннем стремлении Советского правительства к укреплению мира на всех границах СССР. Это многократно доказано на деле. В частности, мы всегда выражали готовность урегулировать текущие спорные вопросы, как это видно из наших переговоров о границе, о режиме для наших судов, для посольства и пр. По всем этим вопросам слово осталось за японским правительством.
Сато сказал, что он рад слышать о нашей готовности разрешать текущие вопросы, не принадлежит ли к таким вопросам рыболовный вопрос. Я ответил, что рыболовный вопрос — это большой вопрос и что для текущего года он уже разрешен.
Сато резюмировал разговор выражением надежды, что Юренев привезет свежие и приятные новости для наших отношений. Разговор он вел в очень дружественных тонах. Об отношениях разговор возник по его инициативе.
Поверенный в Делах
[1] Министр иностранных дел Японии с 3 марта 1937 г.
[2] В телеграмме от 1 апреля 1937 г. НКИД СССР поручил временному поверенному в делах СССР в Японии Н. Я. Райвиду посетить министра иностранных дел Японии и обратить его внимание на продолжающиеся угрозы властей Маньчжоу-Го производить незаконные вычеты из причитающихся Советскому Союзу платежей за уступку прав на КВЖД и на факт прекращения выплаты пенсий бывшим служащим КВЖД.
Выполняя поручение, Райвид заявил: «На ноту от 6 февраля я не получил никакого ответа, между тем маньчжурские власти продолжают занимать ту же позицию, против которой Советское Правительство протестовало, и производят какие-то неизвестные платежи за Советский Союз». «Наряду с недопустимыми и незаконными действиями в отношении не признанных Советским Правительством претензий к бывшей КВЖД ,— отмечалось далее в заявлении,— маньчжурские власти заняли также недопустимую позицию в вопросе о выплате согласно п. 7 ст. XI Соглашения о продаже КВЖД пенсии пенсионерам — бывшим служащим КВЖД . Еще раньше соответствующие маньчжурские органы выплачивали указанные пенсии весьма неаккуратно и с перебоями. При этом они прибегали к разным чисто формалистическим предлогам для того, чтобы отсрочивать предусмотренные соглашением выплаты пенсий. Не ограничиваясь этим, указанные власти с 1 января 1937 г. вовсе прекратили выплату этих пенсий, давая при этом весьма неубедительные объяснения». Подчеркнув в соответствии с указанием НКИД СССР, что поведение властей Маньчжоу-Го «не может не влиять на советско-японские отношения», Райвид выразил надежду, что МИД Японии будет содействовать тому, чтобы соглашение о КВЖД выполнялось.
В ноте Сато от 24 апреля на имя полпреда СССР в Японии К. К. Юренева, являющейся ответом на ноту полпредства от 6 февраля и представление от 6 апреля, утверждалось, что позиция Маньчжоу-Го якобы «не идет вразрез с Соглашением об уступке нрав на КВЖД», и содержалась просьба к правительству СССР «пересмотреть свои доводы».
4 июня временный поверенный в делах СССР в Японии направил Сато ноту, в которой отмечалось: «Я должен, к сожалению, констатировать, что в Вашей ноте от 24 апреля не содержится ответа на мое обращение от 6 февраля. Вместо этого Вы изложили соображения, которые были неоднократно высказаны маньчжурскими властями в связи с меморандумом от 12 декабря 1935 г., в котором в голословной и совершенно недокументированной общей сводке был приведен ряд денежных претензий к Советскому Правительству разных неизвестных ему лиц». В ноте заявлялось также, что «Советское Правительство вынуждено вновь настаивать на немедленном возобновлении выплаты пенсий и надеяться на оказание содействия в этом со стороны Японского Правительства».
В результате энергичных демаршей советской стороны очередной платеж за КВЖД был произведен в соответствии с соглашением 1935 г.; вопрос о выплате пенсий бывшим служащим КВЖД продолжал оставаться нерешенным.
[3] - хорошо (англ.).