Телеграмма Временного Поверенного в Делах СССР в Японии Н. Я. Райвида в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР. 17 февраля 1937 г.

17 февраля 1937 г.

Политический кризис, начавшийся в связи с речью сэйюкаевца Хамада[1] 21 января, не закончен. Борьба в правящем лагере еще продолжается, о чем свидетельствует и довольно острый характер парламентских прений.

Ход борьбы внутри правительства Хирота вокруг кандидатуры Угаки[2] и в процессе формирования кабинета Хаяси[3] показывает, что ни одна из борющихся сторон - умеренно консервативный лагерь (двор, значительная часть финансового капитала и буржуазные партии) и военщина (вместе с стоящими за нею реакционно-фашистскими кругами и наиболее агрессивной частью финансового капитала) -  не имеет решающего перевеса сил. Известно, что военная клика еще в декабре добивалась роспуска парламента с целью не допустить выявления в парламенте резко усилившегося недовольства внешней и финансовой политикой правительства. Военные считали, что только решительным действием, как роспуск парламента, могут приостановить рост оппозиции против армии, поэтому воспользовались первым же незначительным поводом - выступлением Хамада. Однако у них не хватило сил для полного осуществления своих намерений, ибо они наткнулись на сопротивление двора и политических партий и, что особенно важно, на возражение флота, а также на отрицательное отношение к военной клике со стороны подавляющей части буржуазного общественного мнения. Поэтому результатом активизации военных явился не роспуск парламента, а неожиданное для всех осложнение с Хирота.

В свою очередь умеренно консервативный лагерь попытался использовать в своих интересах недовольство в широких слоях буржуазии внешней и внутренней политикой Хирота - Баба - Тэраути[4] для создания «сильного» правительства, способного, не изменяя основного курса политики, прибрать к рукам военщину и устранить крайность финансовой политики Баба. Для этого был выдвинут Угаки, поддерживаемый почти всей буржуазией, прессой и парламентом. Однако умеренно консервативный лагерь не сумел преодолеть сопротивления военщины этой попытке и не решился дать ей открытый бой. Угаки должен был отказаться, что является успехом армии. Таким образом, ни умеренные круги, ни военщина не сумели добиться резких изменений в соотношении сил в свою пользу. Результатом этого явился достаточно гнилой компромисс в виде кабинета Хаяси, являющегося, по личности премьера, по составу министров и их связей в правящих кругах, а также по характеру правительственной декларации, самым бесцветным и малоавторитетным со времени кабинета Киоура[5].

В настоящий момент можно зафиксировать следующие результаты этого политического кризиса:

1. В стране усилилось еще недовольство и оппозиция по отношению к армии, престиж и популярность которой продолжают быстро падать; нынешние парламентские прения, открыто заостренные против военщины, свидетельствуют об этом и о попытках умеренного лагеря изолировать военщину и окончательно лишить ее общественной поддержки в стране.

2. Военная клика, несомненно, озабочена этим ростом антиармейских настроений и своей неудачей добиться роспуска парламента, поэтому она пока держится пассивно, несмотря на то что некоторые выступления в парламенте против армии гораздо острее, чем речь Хамада. Однако она не может позволить парламенту пойти слишком далеко в его попытках дискредитировать и обуздать военную клику, поэтому использование нового конфликта между парламентом и армией с последующим роспуском парламента вполне возможно.

3. Военщина добилась двух несомненных успехов в результате этого кризиса. Эти успехи: а) фактическое снятие с порядка дня той острой критики внешней политики, которая являлась одной из главных целей политических партий на парламентской сессии. В связи с этим вряд ли будет иметь место такая мобилизация общественного мнения против японо-германского «антикоминтерновского» пакта, которая была бы столь выгодна для нас. Остается, конечно, возможность более умеренной критики в связи с обсуждением бюджета МИД; б) усиление реакционного характера правительства, ослабление его зависимости от политических партий по сравнению с прежними правительствами и усиление зависимости кабинета Хаяси от военщины.

4. В то же время правительство должно было внешне отмежеваться в демонстративной форме от финансовой политики Баба, уступая тем самым общественному мнению. Однако это отмежевание носит чисто декларативный характер, ибо бюджет Юки[6] материально мало чем отличается от бюджета Баба. Поправки Юки к проекту Баба носят больше бухгалтерский характер и в целом не ослабляют намеченного Баба увеличения финансового бремени населения. Имеющие же материальное значение изменения в проекте налоговой реформы, сделанные Юки (перераспределение налоговых тягот в пользу крупного капитала и в ущерб помещичье-кулацкой верхушке деревни), и некоторые его поправки к бюджету (сокращение суммы новых займов, ничтожное сокращение военных и морских бюджетов и т. п.) встречают удовлетворение финансового капитала и рассчитаны на успокоение страны и заграницы, встревоженных вскрывшейся при Баба перспективой ускоренного развития инфляции и обострения классовой борьбы (стачечное движение и пр.).

5. Правительство Хаяси будет в лице Юки и Икэда[7] лучше связано с крупным финансовым капиталом, чем Хирота - Баба, в то же время больше влияния, чем до сих пор, будет оказывать на финансовую политику концерн «Мицуи», который при прежних правительствах был несколько оттеснен концернами «Мицубиси», «Ясуда» и др.

В целом налицо новые шаги по пути фашизации страны, дальнейшего ущемления парламентаризма и по пути обострения противоречий в правящем лагере и классовой борьбы.

Следует особо отметить, что единственное заявление в области внешней политики было сделано Хаяси в парламенте лишь о советско-японских отношениях[8]. Подчеркивание факта заключения японо-германского соглашения и декларирование обязательств реализовать его, отклонение пакта о ненападении с СССР и характеристика нашей политики как угрожающей — все это свидетельствует о том, что у правительства Хаяси единственным твердо усвоенным принципом является стремление продолжать враждебную нам политику Хирота — Арита.

Поверенный в Делах