Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса Б.М. Таля. 5 декабря 1937 г.

5 декабря 1937 г.

№ 62257

Совершенно секретно

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) тов. Сталину

Направляю Вам первый протокол допроса арестованного участника антисоветской троцкистской организации ТАЛЯ Б.М. от 28 ноября с.г.[1]

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Н. ЕЖОВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ТАЛЯ Бориса Марковича

от 28 ноября 1937 года[2]

ТАЛЬ Б.М. — 1898 года рождения, уроженец г. Баку, гражданин СССР. Доктор экономических наук, с 1917—1918 г. член левой интернационалистической группы ЛИНДОВА.

С 1918 г. по день ареста состоял в ВКП(б).

Бывший заведующий отделом печати и издательства ЦК ВКП(б).

Вопрос: Вы обвиняетесь в том, что, будучи участником антисоветской троцкистской организации, вели борьбу против партии. Расскажите, как и когда Вы встали на путь борьбы против партии?

Ответ: Это или наговор на меня, или стечение каких-то роковых обстоятельств. Я никогда участником троцкистской организации не был.

Вопрос: Вы вели борьбу против партии долгие годы. Прекратите запирательство и давайте об этом показания?

Ответ: Я борьбы против партии не вел. У меня были в работе ошибки, за которые я готов нести ответственность.

Вопрос: Вы арестованы не за ошибки, а за преступления.

Ответ: Я сознаюсь, что мои ошибки приносили вред, но преступлений против партии я не совершал.

Я допускаю, что мои промахи и ошибки в работе объективно могли привести к вредительству.

Вопрос: ТАЛЬ, называйте вещи своими именами. От прямого ответа Вам уйти не удастся. Как и когда Вы встали на путь борьбы против партии?

Ответ: Я вижу, что мне придется говорить правду о совершенных мною преступлениях перед партией.

Я решил рассказать все. В 1922—1923 гг. я написал брошюру «История Красной Армии», в которой история извращалась в троцкистском духе и роль ТРОЦКОГО возвеличивалась. В этом проявился мой отход от партии. В последующие годы я издавал эту брошюру, изменяя только количество цитат из ТРОЦКОГО, но суть оставалась прежней.

После XIV съезда партии я написал брошюру — «Пути строительства социализма в СССР», в которой пропагандировал бухаринский тезис о врастании кулака в социализм.

В дальнейшем до 1932 г., хотя подобного рода выступления против партии у меня и не было, но троцкистская червоточинка у меня, безусловно, осталась. В 1932—1933 гг., в годы, когда особенно сильно обострилось сопротивление враждебных элементов развернутому социалистическому наступлению и партия громила троцкистов, правых, «леваков», я был не согласен с линией партии в этом важном вопросе. Я считал неправильным, что партия ведет борьбу против троцкистов, считал, что эти люди могут быть использованы и могут хорошо работать, хотя они и не согласны с руководством партии.

Будучи несогласным, с отношением партии к не разоружившимся троцкистам, я в своей практической работе всячески стремился сохранить этих людей, не давать их в обиду.

Придя в 1932 году в газету «За индустриализацию» работать в качестве редактора, я встретил здесь основательный букет троцкистов, меньшевиков, исключенных из ВКП(б) и тому подобных. Большинство этих людей я сохранил в газете «За индустриализацию». Это было практическим выражением моей борьбы против партии. Я все дальше отходил от партии.

В период моей работы в газете «За индустриализацию» я часто встречался с СЕРЕБРОВСКИМ. Встречались мы с ним в Наркомтяжпроме, у меня в редакции, на совещаниях и так далее. В одной из бесед — это было примерно в 1934 году — я поделился с СЕРЕБРОВСКИМ своими взглядами о необходимости использовать на работе бывших троцкистов.

СЕРЕБРОВСКИЙ горячо поддержал мои антипартийные взгляды.

В одну из последующих бесед СЕРЕБРОВСКИЙ сам развил эти мои мысли. От вопроса использования кадров троцкистов, мы перешли к обсуждению политики партии, подвергая ее критике с антипартийных позиций. Мы пришли к общему выводу, что дело не только в том, что надо использовать на работе троцкистов, а главное заключается в том, что надо сохранять троцкистские кадры, объединять их и вести борьбу против линии партии, против руководства, установившего в партии невыносимый режим, ведущего неправильную политику.

СЕРЕБРОВСКИЙ, указывая, что он активно борется против руководства партии, сказал мне, что им в НКТП создана троцкистско-правая организация. По словам СЕРЕБРОВСКОГО, основная задача этой организации заключалась в проведении вредительства на всех участках работы НКТП, что это направлено на то, чтобы подорвать доверие трудящихся к партии, ослабить ее влияние. В этой же беседе он с озлоблением заявил, что роль хозяйственников недостаточно оценивается. Они создают все материальные ценности, а их заставляют ходить «под секретарями». У меня на золоте, — хвалился СЕРЕБРОВСКИЙ — положение лучше, там секретари райкомов у хозяйственников «в кармане», так как в руках хозяйственников сосредоточены все материальные ресурсы и все снабжение.

Вопрос: Когда же Вас СЕРЕБРОВСКИЙ завербовал в антисоветскую правотроцкистскую организацию?

Ответ: Точной даты восстановить я сейчас не могу, так как в 1934 году мы встречались с ним довольно часто. Но я отношу вовлечение меня СЕРЕБРОВСКИМ в троцкистско-правую организацию именно к этому периоду.

С предложением СЕРЕБРОВСКОГО вести работу совместно с существующей в НКТП организацией я согласился, так как я стоял на антипартийных позициях. Так произошла моя вербовка в антисоветскую организацию

Вопрос: Какие указания вы получали от СЕРЕБРОВСКОГО, как участник антисоветской организации?

Ответ: СЕРЕБРОВСКИЙ дал мне директиву сохранить троцкистские и правые кадры по линии печати и всячески прикрывать через газету «За индустриализацию» факты вредительской деятельности организации, для чего тушить поступающие в редакцию сигналы о вредительстве.

Вопрос: Дайте показания о проводимой Вами вредительской деятельности в области печати?

Ответ: Работая редактором «За индустриализацию», я всячески защищал троцкистов и правых. Когда было специальное обследование кадров газеты, и проверка выявила большое число чуждых, сомнительных и враждебных людей, я открыто выступил в защиту их (*ВЕЛИНЧУК*, *ТАНИН*, *БУРДОВ*, *КРЕЧЕТ*, *ЛЕЙТЕС*, *ГЕРЦЕНШТЕЙН*, *БЕРМАН-ЮРИН*, *ВЕРНЕР*, *РОЗЕНБЛИТ*, *ЭПШТЕЙН*)[3]. В своей практической работе я выполнял указания СЕРЕБРОВСКОГО и всячески прикрывал от разоблачения существовавшую троцкистско-правую организацию в НКТП и ее вредительскую деятельность.

Вопрос: В чем выразилась Ваша антисоветская подрывная деятельность на работе в аппарате отдела печати ЦК ВКП(б)?

Ответ: Когда я перешел в 1935 году работать заведующим отделом печати и издательства ЦК ВКП(б), я использовал здесь все возможности для борьбы против партии: засорял чуждыми, враждебными партии людьми центральные и местные газеты, издательства ЦК, развернул в широких размерах вредительство.

К этому времени я уже стоял на троцкистских позициях. Сойдя с партийного пути в вопросе об использовании троцкистских кадров, логикой борьбы я стал бороться против социалистического строительства, против руководства партии и, естественно, это переросло в борьбу за реставрацию капитализма.

Вредительская работа в области печати проводилась по следующим линиям: насаждения в центральные, краевые и областные газеты троцкистов и правых, засорение чуждыми и враждебными людьми издательства, развала всей работы 1га подготовке кадров печати, срыва работы по проверке и выдвижению новых кадров, покрытие и поощрение враждебной линии в газетах и издательствах.

Эта вредительская, враждебная партии работа проводилась при помощи созданной мной в отделе печати и издательств троцкистской вредительской организации, перед участниками которой, мною была поставлена задача — осуществлять вредительскую работу в печати и издательствах.

Вопрос: Кто Вами был завербован в троцкистскую антисоветскую организацию, созданную Вами в отделе печати и издательстве?

Ответ: Придя в отдел печати весной 1936 года, я стал внимательно присматриваться к работникам отдела. У ряда работников я обнаружил троцкистские колебания в прошлом, подозрительные связи с враждебными элементами, личное недовольство занимаемым положением. Используя эти данные, я приступил к вербовке в антисоветскую организацию.

МИХАЙЛОВ. В отдел печати он пришел из сельхозотдела. Сначала работал по центральным сельхозгазетам, а потом стал ведать сектором краевой и областной печати. Прощупывая МИХАЙЛОВА, я старался выяснить, как он относится к кадрам редакторов областных газет. Во время бесед о газетах (1935—1936 гг.) я многократно требовал от него оценки работы редакторов и характеристики ряда газет. Он подходил к оценке редакторов очень поверхностно. Если газета подавалась с чисто внешней стороны живо, заметно умение редактора хорошо подать материал, то редактор такой газеты, несмотря на то, что данная газета страдала отсутствием политической остроты, — МИХАЙЛОВЫМ определялся как хороший. МИХАЙЛОВ считал одним из передовых редакторов **МУХОВИЦКОГО**[4] («Уральский рабочий»), который действительно бил на внешний эффект.

Подчеркивая правильность такого отношения к редакторам, я давал МИХАЙЛОВУ указание, что при подборе людей на руководящую газетную работу, надо принимать во внимание их умение писать, особенно не придираясь к тому, что они не поднимают политических вопросов. МИХАЙЛОВ легко воспринял эту установку. Легко воспринял он вывод о том, что надо стремиться сохранить существующие кадры редакторов, хотя некоторые из них плохо работают. Я напирал на инструктаж по вопросам только газетной техники и отодвигал совершенно политическую проверку руководящих газетных работников.

После этого я повел с МИХАЙЛОВЫМ разговор в открытую, предложив всячески засорять работников печати враждебными партии людьми, в первую очередь троцкистами и покрывать их. МИХАЙЛОВ дал на это согласие, и я его вовлек в созданную мной троцкистскую организацию. Это мне легко удалось сделать потому, что МИХАЙЛОВ был скрытый троцкист. Он активно включился в работу по засорению редакторских кадров враждебными партии людьми и являлся основным сторонником и проводником вредительской системы перемещения одних и тех же редакторов с одной области в другую, хотя они политически и обанкротились.

МИХАЙЛОВ получил от меня указание всячески покрывать вредительскую деятельность посылаемых нами людей, не терять с ними связи и защищать их от нападок партийных организаций. Он подчеркивал тесную связь с редактором крымской газеты ***МАДОНОВЫМ***[5], редактором челябинской газеты ***СЫРКИНЫМ***, редактором совхозной газеты ***СЕГАЛОВИЧЕМ*** и многими другими, фамилий которых я не упомню.

Что эта связь не является случайной, а преследовала цели троцкистской организации по сохранению кадров, борющихся против партии, свидетельствуют такие факты: когда МАДОНОВА сняли в Сталинграде (до этого он работал в Крыму), МАДОНОВ срочно приехал в Москву к МИХАЙЛОВУ, как к защитнику и чтоб устроиться на работу. Осуществлению этого помешал арест МАДОНОВА.

Тоже самое надо сказать и в отношении СЫРКИНА. На него поступили материалы, что он связан с контрреволюционерами, мы давали СЫРКИНУ ответственные поручения и снабжали деньгами.

Кроме того, МИХАЙЛОВ следил за комплектованием штатов краевых и областных газет и он не препятствовал тому, что штаты засорились чуждыми и враждебными людьми.

ЖДАНОВ. Работал в секторе областной печати у МИХАЙЛОВА. Его нетрудно было убедить, что в процессе подбора людей и оценки уже работающих достаточно подходить с «деловой» стороны и не обращать внимание на политические колебания в прошлом, или политические «ошибки» в настоящем. Работая под непосредственным руководством участника организации МИХАЙЛОВА и под влиянием моей обработки, ЖДАНОВ был втянут во вредительское засорение кадров печати, был мною завербован, на что дал свое согласие.

Будучи завербован мною в антисоветскую организацию, ЖДАНОВ настолько далеко зашел во вредительстве, что не осуществлял даже элементарно-необходимой проверки людей, направляемых на работу отделом печати ЦК. Это привело к скандальному провалу **ЖДАНОВА**. Он в мае—июне 1937 года подготовил на утверждение ЦУ 8 кандидатур, оказавшихся политически сомнительными и врагами народа. Решением ЦК ВКП(б) ЖДАНОВ был снят с работы.

Осуществляя указания организации о связи с редакторами газет, представляющих интерес для троцкистской организации, ЖДАНОВ был связан с ВОРОНОВЫМ, КАПУСТИНЫМ (бывший редактор саратовской газеты), РУБИНШТЕЙНОМ (бывший редактор куйбышевской газеты).

«Советская торговля». Ее редактор НОДЕЛЬ нагло зажимал сигналы о вредительской работе в системе Центросоюза, с руководителем которого — ЗЕЛЕНСКИМ — он был политически связан и вел борьбу против руководства партии. Газета «Советская торговля» совершенно потеряла политическую остроту. Это не значит, что она не помещала отрицательных материалов, не сигнализировала. Она это делала, но подавала нарочито так материал, так сгущала отрицательные факты, что можно было сделать заключение, будто бы по всему СССР сплошные безобразия и голод на все товары. НОДЕЛЬ, рекламируя врагов народа, с вредителями не боролся.

О НОДЕЛЕ поступил сигнал — заявление в отдел печати от сотрудника газеты РУПАСОВА насчет подозрительных ошибок НОДЕЛЯ, о его связи с арестованным ЗЕЛЕНСКИМ и так далее. Этот сигнал, разумеется, был достаточно серьезен, чтобы сразу же поставить вопрос о снятии НОДЕЛЯ с поста редактора газеты. Однако этого не было сделано. Сотрудник отдела печати ЕЛИЗАРОВ, которому я поручил проверить заявление РУПАСОВА на месте, расследование затянул и никаких выводов не дал. Я же оставил НОДЕЛЯ редактором.

Вопрос: Вы не только заглушили этот сигнал, но и всячески восхваляли НОДЕЛЯ как редактора?

Ответ: Таких фактов я не помню.

Вопрос: А Ваше выступление на юбилейном вечере редакции газеты «Советская торговля», где Вы заявили, что «Советская торговля» одна из лучших газет, а ее редактор НОДЕЛЬ относится к числу лучших редакторов?

Ответ: Это было юбилейное выступление.

Вопрос: Вы лжете. Вы расхваливали врага народа, ведшего борьбу против партии и народа.

Ответ: ТАЛЬ молчит*.

Допросили:

Начальник отделения 4-го отдела ГУГБ

майор государственной безопасности КОРБЕНКО

Помощник начальника отделения 4-го отдела ГУГБ старший лейтенант государственной безопасности КОЛОСКОВ