Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса Б.Н. Мельникова. 21 мая 1937 г.

21 мая 1937 г.

№ 57432

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ[1]

Направляю протокол допроса Мельникова Б.Н., бывшего заведующего отделом Службы связи Коминтерна.

Мельников член ВКП(б) с 1916 года, в 1924 году был активным троцкистом, что скрывал от партии.

По показаниям Мельникова он был завербован японцами в 1918 году и с 1924 года вел активную шпионскую работу в пользу японской разведки.

Будучи руководящим работником НКИД Мельников снабжал японскую разведку шифрованными телеграммами, секретными материалами по рыболовной конвенции и японским концессиям.

За время своей работы в качестве заместителя начальника Разведупра Штаба РККА Мельников выдал японской разведке агентуру Разведупра по Манчжурии, Китаю, Германии, Чехословакии и Ирану.

В процессе следствия установлено, что Мельников в 1933 году был завербован Абрамовым-Мировым А.Л. (пом. нач. Разведупра РККА) для работы в пользу немецкой разведки.

Мною даны указания об аресте Абрамова.

Народный комиссар внутренних дел СССР

генеральный комиссар госбезопасности ЕЖОВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

арестованного Мельникова Бориса Николаевича

от 16—17 мая 1937 г.

1895 года рождения, уроженец Забайкальской области, член ВКП(б) с 1916 года, из семьи служащих, заведующий Службой связи Коминтерна.

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы впервые попали в плен к японцам?

Ответ: Впервые в плен к японцам я попал в октябре месяце 1918 года в тайге, примерно в 200 километрах от гор. Зеи Амурской области. В тайгу мы отступили после поражения Красных частей на Дальнем Востоке летом 1918 года. В то время я служил в качестве старшего адъютанта Сибирского верховного командования.

Вопрос: Кто вместе с Вами попал в плен?

Ответ: ВЕЛЕЖЕВ Сергей Григорьевич, сейчас как будто находится в Москве; КЛАРК Павел Иванович и сын его Павел. Где КЛАРК Павел (отец) не знаю. КЛАРК Павел (сын) живет в Ленинграде; ФРИД (зять КЛАРКА) погиб в октябре 1936 года в Испании. Два брата МАТВЕЕВЫ Николай и Евгений, оба живут в Москве; ЕРШОВ (умер в 1925 г.); трое рабочих, фамилии которых сейчас не помню и мой брат Владимир МЕЛЬНИКОВ, который погиб в 1919 году в партизанском отряде в Приморье.

Вопрос: Сколько времени вы пробыли в плену?

Ответ: Два с половиной месяца — с конца октября 1918 г. по начало января 1919 года.

Вопрос: Почему так скоро Вас освободили?

Ответ: После взятия в плен нас привезли в город Зея, и некоторое время содержали при штабе полка. Затем отправили в Хабаровск в штаб дивизии, где всех нас, в том числе меня и МЕЛЬНИКОВА, завербовали.

Вопрос: На каком основании вы утверждаете, что японцы завербовали всех остальных взятых вместе с Вами в плен?

Ответ: Все мы сидели вместе в одной комнате при штабе дивизии, помещавшимся в бывшим кадетском корпусе. В процессе вербовки мы все делились между собой и решили для того, чтобы освободится из плена дать согласие на сотрудничество с японцами.

Вопрос: Кто Вас вербовал?

Ответ: Меня вербовал адъютант штаба дивизии ЯМАЗАКИ. Он же вербовал и всех остальных.

Вопрос: Он отобрал у Вас подписку?

Ответ: Да, отобрал.

Вопрос: Изложите точное содержание подписки.

Ответ: Точное содержание подписки я не помню. Подписка была написана по-японски и переведена мне на русский язык. Смысл подписки сводился к тому, что я обязался работать в пользу японцев.

Вопрос: Какой фамилией вы подписали подписку?

Ответ: Своей настоящей фамилией, под которой я находился в плену у японцев. Точно также поступили и остальные.

Вопрос: Какие вы получили от ЯМАЗАКИ задания?

Ответ: Мне и моему брату Владимиру ЯМАЗАКИ дал задание поехать во Владивосток, связаться с местной нелегальной партийной организацией и освещать ее. Это задание мне ЯМАЗАКИ дал потому, что он знал, что я коммунист и обещал установить связь с Владивостокской партийной организацией.

Вопрос: Какой инструктаж Вы получили от ЯМАЗАКИ для выполнения порученного Вам задания?

Ответ: ЯМАЗАКИ предложил мне не говорить никому о моем пребывании в японском плену, и после установления связи с Владивостокской парторганизацией явиться к японскому консулу во Владивосток и сообщить ему, что я пришел от адъютанта штаба дивизии ЯМАЗАКИ за получением указаний.

Вопрос: Какими документами снабдил Вас ЯМАЗАКИ?

Ответ: Мне было выдано удостоверение от штаба дивизии, в котором было указано, что все мои документы отобраны штабом дивизии. На самом деле никаких документов у меня при взятии в плен не было и это удостоверение по существу явилось фиктивным. Денег мне ЯМАЗАКИ не дал. У меня были свои, которые не были отобраны.

Вопрос: Сколько времени вы прибыли во Владивостоке и где Вы жили?

Ответ: Во Владивостоке я побыл 6—10 дней и все это время жил на вокзале, иногда в ночлежке.

Вопрос: Вы связались с парторганизацией во Владивостоке?

Ответ: Нет.

Вопрос: Почему?

Ответ: Не мог установить связей с парторганизацией и поэтому старался выехать в Китай, куда вскоре и уехал.

Вопрос: Как вы выехали в Китай?

Ответ: В Китай я выехал нелегально на пароходе «Тверь» при помощи матросов. Был в Чифу и Циндау, где пробыл недолго, откуда поехал в Ханькоу к своему дяде МЕЛЬНИКОВУ Дмитрию Михайловичу, управляющему торгового дома Литвинов и К.

Вопрос: Когда Вы приехали в Ханькоу?

Ответ: В феврале-марте месяце 1919 года и при выходе из парохода я был задержан полицейской частью и отпущен в русское консульство. Поправляюсь — я при выходе из парохода не был задержан. По прибытии в Ханькоу я направился к дяде МЕЛЬНИКОВУ Д.М.

Вопрос: Что Вы делали в Ханькоу?

Ответ: После того, как дядя устроил меня в гостинице на другой день он приехал ко мне и мы решили пойти вместе с ним к русскому консулу, где я должен был раскаяться во всех своих «грехах» (имелось в виду моя советская работа) и на этом основании просить оставить меня в Ханькоу и не направлять на территорию занятую войсками атамана СЕМЕНОВА. После предварительного разговора дяди с консулом, мы пошли к нему. Консулу я в тот раз дал подробные показания о своей Советской деятельности и изложил ему свою просьбу. Через пару дней я написал прошение на имя консула. В прошении вкратце указал, что до сих пор я был советским деятелем, заблуждался, что я человек молодой, люблю свою родину и могу принести ей пользу. Прошение кончалось просьбой о моем оставлении в Ханькоу.

Дядя, которому я передал это прошение обещал собрать у лиц могущих дать обо мне хорошие отзывы-показания, а также написать от своего имени.

Вопрос: Были ли в Ханькоу лица, знавшие Вас и могущие дать положительные отзывы?

Ответ: Со слов дяди мне было известно, что в Ханькоу была семья НАКВАСИНЫХ, которая положительно обо мне отзывается.

Вопрос: Кто такой НАКВАСИН?

Ответ: С НАКВАСИНЫМ я учился в реальном училище в Троицко-Савске. В бытность мою председатель Троицко-Савского Совета семья НАКВАСИНЫХ (троицко-савские купцы) обратилась ко мне через одну из своих дочерей с просьбой выдать этой семье разрешение на выезд в Китай. Что я и сделал.

Вопрос: Кому кроме семьи НАКВАСИНЫХ Вы давали разрешение на выезд в Китай?

Ответ: Разрешений я давал много, в том числе нетрудовому элементу, уезжающему заграницу.

Вопрос: Вы показали, что в прошении на имя консула вы писали, что любите родину и можете быть полезны. Какие услуги Вам предложили?

Ответ: Никаких.

Вопрос: А сам консул у Вас спрашивал?

Ответ: Нет.

Вопрос: Вы получили ответ на Ваше прошение?

Ответ: *Да, примерно, в 20-х числах марта ко мне в гостиницу приехал дядя и сообщил мне, что посол отказал мне и что решено отправить под конвоем меня во Владивостокскую тюрьму. На следующий день за мной приехал русский полицейский, который доставил меня в Шанхай, где я был заключен в тюрьму. Из Шанхая я через несколько дней был доставлен во Владивосток и заключен в тюрьму*[2].

Вопрос: Сколько времени вы сидели во Владивостокской тюрьме?

Ответ: 10 месяцев — с 1 апреля 1919 года до 31 января 1920 года.

Вопрос: Вас допрашивали?

Ответ: Нет, я, как и другие политические заключенные, отдельно не допрашивался. Никакого следствия и суда по моему делу не было. Я должен был сидеть впредь до «созыва» учредительного собрания.

Вопрос: Почему Вас освободили?

Ответ: Я был освобожден после свержения Колчака 31 января 1920 года.

Вопрос: Что Вы делали после освобождения?

Ответ: *После освобождения я был назначен членом военного совета Приморья и Дальнего Востока. В этой должности я первый период работал под фамилией БРАГИН. Членом военного совета я был до японского выступления 4—5 апреля 1920 года. В это время я в числе 60 человек был арестован японцами*[3].

Вопрос: Назовите фамилии лиц, арестованных вместе с Вами.

Ответ: *Из членов военного совета со мной сидели ЛАЗО и ЛУЦКИЙ. Сидели мы под чужими фамилиями. Я под фамилией ПЕРЕВАЛОВ, ЛАЗО под фамилией КОЗЛЕНКО, а ЛУЦКИЙ под фамилией ЛЫЧКОВ. Кроме того, сидели — секретарь областного комитета партии СИБИРЦЕВ, командир бронемашины ПЕТРОВ, начальник военного контроля АНГАРСКИЙ, председатель следственной комиссии ПОХВАЛИНСКИЙ, ЗОН, который кажется сейчас в Москве, СУЧАК (мой личный шофер) и другие*[4].

Вопрос: Вас допрашивали?

Ответ: Нет. При заключении под стражу японцы переписали наши фамилии и в дальнейшем ежедневно производили переклички. 8 апреля утром ЛАЗО, СИБИРЦЕВ, ПЕТРОВ и ЛУЦКИЙ были вызваны по их вымышленным фамилиям и отправлены неизвестно куда. Как впоследствии стало известно все они были казнены. Всю остальную часть, в том числе и меня, отправили в казармы, где мы просидели до 11 апреля 1920 г. и был освобожден.

Вопрос: Чем Вы объясняете, что сидевшие с Вами руководящие работники ЛАЗО, СИБИРЦЕВ, ПЕТРОВ и ЛУЦКИЙ были казнены, а вы освобождены.

Ответ: Эти лица при опросе японцами выступили вперед, как командиры и очевидно были доставлены в японский штаб, где вероятно были опознаны и казнены. Я лично, вместе с ними вперед не выступал. Остался в толпе бойцов и не был опознан.

Вопрос: К этому вопросу вернемся. Куда вы поехали после освобождения?

Ответ: После освобождения я был отправлен приморским областным комитетом на Амур, где назначен комиссаром штаба Амурского фронта, после этого был назначен комиссаром 2-й Амурской армии и членом Реввоенсовета Восточного фронта. В феврале 1922 года я был откомандирован в Разведупр Сибири, где начальником в то время был ЗЕЛДЖИЕВ, бывший со мной в 1918 году в плену у японцев.

Вопрос: Как вы попали в Разведупр Сибири?

Ответ: *С приездом БЛЮХЕРА Реввоенсовет Восточного фронта был расформирован и я был сначала откомандирован в Читу, откуда по просьбе ЗЕЛДЖИЕВА был назначен к нему заместителем. На работе в Разведупре в Сибири я пробыл около 2—х месяцев. После реорганизации Разведупра я был направлен в Москву, где работал в качестве Начальника сектора Разведупра штаба РККА. На этой работе я пробыл с июня 1922 г. по май 1923 г*[5].

Вопрос: Какую работу Вы вели для японской разведки, с момента вашего освобождения из Владивостокской тюрьмы?

Ответ: Никакой работы не вел.

Вопрос: Это совершено невероятно. Вы были завербованы японцами в 1918 году. В течение этого периода вы работали на Дальнем Востоке и в Москве в армии, и в Разведупре. По своему по положению Вы располагали сведениями, интересующими японскую разведку. Почему вы отрицаете работу для японской разведки в этот период?

Ответ: С 1918 г. я потерял связь с японцами, сам ее восстанавливать не собирался. Они же очевидно, меня потеряли.

Вопрос: Где вы работали после Вашего ухода из Разведупра?

Ответ: Я был назначен в июне 1923 г. резидентом Разведупра в Харбин, где формально являлся секретарем советского консульства.

Вопрос: Вы установили связь с японской разведкой?

Ответ: Да.

Вопрос: Как это произошло?

Ответ: В мае 1924 года я неожиданно встретил в Харбине на улице бывшего адъютанта штаба японского дивизии ЯМАЗАКИ, который вербовал меня в 1918 году в Хабаровске. Мы узнали друг друга. ЯМАЗАКИ предложил мне пойти в ресторан и там напомнил о моей подписке и предложил работать для японской разведки. Я согласился. ЯМАЗАКИ работал тогда в качестве руководителя японской разведки в Харбине и служил в японской военной миссии.

Вопрос: ЯМАЗАКИ интересовался Вашей работой за шесть лет истекшие с момента его вербовки Вас в Хабаровске?

Ответ: *Да, интересовался. ЯМАЗАКИ упрекал меня в том, что я за все это время связи с японской разведкой не поддерживал. Спрашивал, где я бывал за это время и что делал. Я ему сказал, что уехал из Владивостока через Шанхай в Одессу, откуда поехал на южный фронт. После демобилизации из Красной Армии я поступил в НКИД и оттуда командирован в Харбин в качестве секретаря-консультанта. О своей работе по линии Разведупра ЯМАЗАКИ я ничего не сказал*[6].

Вопрос: Какие сведения от Вас потребовал ЯМАЗАКИ?

Ответ: ЯМАЗАКИ потребовал от меня сведения о личном составе консульства с характеристиками сотрудников, в частности интересовался тем, кто является резидентами ГПУ и Разведупра; просил добыть шифры консульства, шифрованную и секретную переписку, сведения о нашей политике на НКИД, и списки лиц, уезжающих в Советскую Россию.

Вопрос: Какие сведения Вы дали ЯМАЗАКИ?

Ответ: Шифров консульства я достать не мог, так как они хранились у шифровальщика, и я к ним доступа не имел. Я ему передал около двадцати шифрованных телеграмм преимущественно директивного характера. Телеграммы эти я крал у шифровальщика, переписывал их, затем перепечатывал на машинке и в таком виде передавал ЯМАЗАКИ. *Я передавал также копии секретной переписки, проходившие через меня, как секретаря консульства. Передал ему список личного состава консульства с характеристиками, а также передавал списки лиц, уезжающих в Советскую Россию. Я указал ему резидента ГПУ АНГАРСКОГО и параллельного со мною представителя Разведупра САЛШИНА. Я ему также сообщил, что вторым резидентом Разведупра является ЗАСЛАВСКИЙ, скрыв от него, что ЗАСЛАВСКИЙ год тому назад уехал из Харбина. Я ему передавал сведения, связанные с вопросом о подготовке Пекинского соглашения о КВЖД*[7].

Вопрос: Как Вы поддерживали связь с ЯМАЗАКИ?

Ответ: Связь с ЯМАЗАКИ я поддерживал только лично. Встречались мы в отдельном кабинете в ресторанчике по второй линии около диагональной улицы в доме Бента. Каждый рад мы уславливались о следующей встрече. Всего встреч за этот период было 7 или 8.

Вопрос: Под какой кличкой Вы работали в этот период?

Ответ: Под кличкой «Алексей».

Вопрос: Какое Вы получали от ЯМАЗАКИ вознаграждение за передаваемые сведения?

Ответ: Вознаграждения я не получал.

Вопрос: Чем Вы занимались по приезде в Москву?

Ответ: По приезде в Москву в июне 1924 года я был назначен заведующим отдела Дальнего Востока НКИД. При моем вступлении в должность при первой же встрече с японским поверенным в делах САТО, он не сказал, что у него имеются сведения о моей работе для японской разведки и что он просит продолжать эту работу здесь, в Москве.

Вопрос: Где Вы встретились с САТО?

Ответ: Первый раз я встретился с САТО в японском посольстве, при моем официальном клиенте. В этот раз САТО мне конкретных заданий не дал.

Вопрос: Когда и какие задания он Вам дал?

Ответ: На второй день после нашей первой встречи САТО явился ко мне в НКИД с ответным визитом. В этот раз он сказал мне, что связь с ним нужно поддерживать через ЯНКОВСКУЮ Марию Михайловну, являвшуюся референтом отдела Дальнего Востока НКИД по Японии. Я условился с САТО, что всю информацию я буду передавать через ЯНКОВСКУЮ в устной форме. При этой встрече САТО предложил мне давать информацию, касающуюся вопроса заключения рыболовной конвенции, получения японцами концессий на Дальнем Востоке и по текущим вопросам дипломатического характера.

Вопрос: Как вы связались с ЯНКОВСКОЙ?

Ответ: Вскоре после этой встречи с САТО ко мне в кабинет зашла ЯНКОВСКАЯ после моего подтверждения, что у меня был САТО, сказала, что она будет являться связью. Мои дальнейшие встречи с ЯНКОВСКОЙ также происходили в моем служебной кабинете.

Вопрос: Были ли у Вас еще встречи с САТО?

Ответ: Да, были. За время его пребывания в Москве в течение года я с ним встречался примерно 10 раз. При этих встречах я информировал его по интересующим вопросам и получал от него задания. Эти встречи происходили главным образом в моем служебном кабинете, а иногда в посольстве при официальных посещениях.

Вопрос: Какие сведения вы передали САТО?

Ответ: *3а все время связи с САТО, как лично так и через ЯНКОВСКУЮ мною переданы следующие сведения: предел уступок советской стороны по рыболовной конвенции, тоже самое в отношении японской концессии на Сахалине и содержание довольно большого количества шифрованных телеграмм по вопросам текущей дипломатической работы*[8].

Вопрос: Какие еще помимо передачи сведений вы оказывали японцам услуги?

Ответ: По заданиям САТО я, пользуясь тем, что меня привлекали для консультации по вопросам рыболовной конвенции и японской концессии, я пытался проводить точки зрения и позиции выгодные японцам.

Вопрос: Каковы была техника передачи сведений САТО?

Ответ: При личных встречах я передавал ему только устную информацию. Через ЯНКОВСКУЮ я сведения передавал следующим образом: я делал запасы по интересовавшим японцев материалам, передавал их ЯНКОВСКОЙ, а она либо информировала по этим записям устно, либо давала их прочитать и возвращала их мне. В одном случае она передала материал, написанный моей рукой. По этому поводу я высказал ей свое недовольство. Со слов ЯНКОВСКОЙ мне известно, что сведения она передавала не только САТО, но и МИАЗАКИ (секретарь японского посольства). С МИАЗАКИ ЯНКОВСКАЯ встречалась у себя в служебном кабинете и в японском посольстве.

Вопрос: Вы поддерживали связь с японской разведкой в период с 1924 по 1928 годы только через ЯНКОВСКУЮ?

Ответ: Нет. Через ЯНКОВСКУЮ я поддерживал связь с японской разведкой примерно до 1926 года. К этому времени в Москву приехал японский посол ТАНАКА, который заменил САТО по связи моей с японской разведкой. При одной из моих встреч с ТАНАКА я информировал, что ГПУ подозревает ЯНКОВСКУЮ в связи с японцами. На этом основании мы условились, что ЯНКОВСКАЯ будет заменена. О подозрениях ГПУ в отношении ЯНКОВСКОЙ мне стало известно из разговора с ТУБАЛО (начальник отделения КРО ОГПУ). ТУБАЛО мне сказал, что ЯНКОВСКАЯ вызывает подозрения, так как получает подарки от секретаря японского посольства МИАЗАКИ.

Вопрос: Кем была заменена **ЯНКОВСКАЯ**[9]?

Ответ: Через некоторое время ТАНАКА мне сказал, что связь нужно поддерживать через АСКОВА, работающего тогда референтом отдела Дальнего Востока по Японии.

Вопрос: Как Вы установили связь с **АСКОВЫМ**[10]?

Ответ: Через несколько дней АСКОВ сказал мне, что он по предложению ТАНАКА будет осуществлять связь между мной и японской разведкой.

Вопрос: Какие сведения вы передали японской разведке через АСКОВА и лично ТАНАКА?

Ответ: Через АСКОВА я продолжал давать сведения по тем же вопросам, что и через ЯНКОВСКУЮ. Кроме того, в этот период я давал сведения по Китаю. В частности, я давал сведения о том, кто из наших командиров и под какой фамилией работал в качестве советников в китайской армии. Я давал сведения о политике советского правительства в Китае.

Вопрос: Когда вы были назначены генеральным консулом в Харбин?

Ответ: В октябре 1928 года.

Вопрос: По приезде в Харбин Вы установили связь с японской разведкой?

Ответ: Да, по прибытии в Харбин, при первой же встрече с харбинским (японским) консулом (фамилии его не помню, но точно знаю что он сейчас вице-министр иностранных дел Маньчжоу-Го от японцев), он мне сказал, что знает о моей разведывательной работе и просит ее продолжать. Тогда же он мне предложил в качестве связиста переводчика консульства ЯКОВЛЕВА.

Вопрос: Какие сведения Вы передавали через ЯКОВЛЕВА?

Ответ: Через ЯКОВЛЕВА я передавал содержание большинства основных шифротелеграмм, как идущих из Москвы, так и отправляемых туда. Значительное количество этих телеграмм касалось политики на КВЖД, и было связано с нарастающим конфликтом с китайцами.

Вопрос: Где Вы были во время конфликта на КВЖД?

Ответ: Я уезжал вместе со всем составом консульства в СССР. Первоначально я задержался месяца на полтора в Чите, затем выезжал в Москву и на юг в отпуск, после чего по ликвидации конфликта выехал в Харбин.

Вопрос: Вы возобновили связь с японцами?

Ответ: Да, но связь уже поддерживалась не через **ЯКОВЛЕВА**[11], а через вице-консула ОРЛОВА Николая, рекомендованного мне также японским консулом.

Вопрос: Почему ЯКОВЛЕВ был заменен ОРЛОВЫМ?

Ответ: Потому что за истекший год я убедил, что ЯКОВЛЕВ человек ненадежный, так как он часто пил и по несколько дней пропадал из дома.

Вопрос: Долго Вы пользовались услугами ОРЛОВА?

Ответ: До своего отъезда из Харбина в Токио.

Вопрос: В связи с чем Вы ездили в Токио?

Ответ: Я ездил в июне 1931 года в Токио замещать полпреда ТРОЯНОВСКОГО, который уезжал в отпуск.

Вопрос: Сколько времени Вы пробыли в Токио?

Ответ: В Токио я пробыл шесть месяцев, и после возвращения ТРОЯНОВСКОГО уехал в Москву.

Вопрос: Была ли у Вас за это время связь с японской разведкой?

Ответ: Да. По приезде в Токио, при встрече с тогдашним министром иностранных дел, фамилию которого сейчас не помню, он сказал мне, что ему известно о моей разведывательной работе в пользу японцев и просил продолжить ее. В качестве связиста он предложил мне переводчика Полпредства **КЛЕТНОГО**[12]. За период своего пребывания в Токио, я передавал через КЛЕТНОГО секретные сведения дипломатического характера.

Вопрос: Кому передавал КЛЕТНЫЙ эти сведения?

Ответ: Я не знаю.

Вопрос: Где Вы работали по возвращению в Москву?

Ответ: По приезде в Москву в начале 1932 года я был назначен заместителем начальника Разведупра Штаба РККА. Примерно через месяц или полтора после моего вступления в эту должность ко мне явился АСКОВ, который сообщил, что он будет осуществлять связь между мной и японской разведкой. Кроме того, он сказал мне, что он будет вести самостоятельную разведывательную работу в пользу японцев и просил устроить его в Разведупр, в восточный сектор.

Вопрос: Вы устроили его?

Ответ: Да. По моему предложению он был назначен начальником Восточного сектора Разведупра.

Вопрос: Дайте подробные показания, — какие сведения были переданы Вами и АСКОВЫМ в период Вашей работы в Разведупре?

Ответ: Мною через АСКОВА были переданы следующие сведения: данные об агентуре по Манчжурии, Китаю, Италии, Германии, Чехословакии и Америке. В них были указаны: клички агентов, пароли, время и место встреч, место работы и характеристики агентов. По согласованию со мной АСКОВ сообщил японской разведке о резиденте Разведупра Шанхая «Рамбек», который впоследствии был назначен резидентом в Японии. О переезде его в Японию АСКОВ своевременно сообщил японской разведке. Ввиду отсутствия агентуры по Японии в тот период, другие сведения по Японии не передавались.

Во время перехода китайских частей на нашу территорию в 1932 году мы дали известную Разведупру информацию об этих частях и о местах их интернирования. Осенью 1932 года, когда я замещал начальника Разведупра БЕРЗИНА, я передал японской разведке ряд проектов штаба РККА по личному составу штаба. Мною также были переданы сведения о личном составе центрального аппарата Разведупра.

Вопрос: Какова была техника передачи этих сведений японской разведке?

Ответ: Непосредственную связь с японской разведкой поддерживал АСКОВ. Он производил записи всех перечисленных мною сведений и сообщал их устно японцам.

Вопрос: С кем персонально из представителей японской разведки был связан АСКОВ?

Ответ: Не знаю.

Вопрос: Вы спрашивали об этом у АСКОВА?

Ответ: Нет.

Вопрос: Почему?

Ответ: Вопрос о том с кем персонально из представителей японской разведки связан АСКОВ, меня не интересовал.

Вопрос: Вы интересовались у АСКОВА, где и как он встречался с представителем японской разведки и обеспечена ли конспирация?

Ответ: Да, интересовался. АСКОВ меня заверил, что конспирация обеспечена полностью, и я могу, не беспокоится. Зная АСКОВА, как опытного разведчика я ему в этом отношении верил.

Вопрос: С кем еще помимо Вас АСКОВ был связан по шпионской работе?

Ответ: Мне известно лишь о двух лицах: **ДАВЫДОВЕ**[13] Василии Васильевиче и **КЛИМОВЕ**[14] Анатолии Яковлевиче.

Вопрос: В связи с чем Вам это стало известно?

Ответ: Когда в начале 1933 года мне сообщил АСКОВ, что японская разведка требует сведения об агентуре по европейским резидентурам я высказывал ему сомнение — не вызовет ли у работников аппарата подозрение то обстоятельство, что я требую эти сведения. На это АСКОВ ответил, что он хочет только согласовать со мной и что эти сведения он будет получать у ДАВЫДОВА В.В., с которым он связан по шпионской работе.

О КЛИМОВЕ мне стало известно от АСКОВА при следующих обстоятельствах: в начале 1933 года АСКОВ мне сказал, что ему целесообразно переехать на европейский сектор (он заведовал восточным сектором). На мой вопрос, как в этом случае будет обеспечена работа для японцев по восточному сектору, АСКОВ мне ответил, что на восточный сектор надо посадить КЛИМОВА, который также является японским разведчиком. Эта перестановка была мною осуществлена.

Ответы на поставленные мне вопросы записаны с моих слов правильно и мною прочитаны: МЕЛЬНИКОВ.

Допросил:

пом. нач. III отдела ГУГБ НКВД СССР

 майор госбезопасности АПРЕСЯН