Из речи т. Макарова. 25 февраля 1937 года

Молотов. Слово имеет т. Макаров.

Макаров.

По докладу т. Ежова я остановлюсь на двух вопросах. Первый вопрос: знали ли вожди правой оппозиции Бухарин, Рыков о существовании троцкистско-зиновьевского центра, о всей предательской деятельности этих бандитов. И второй вопрос: принимали ли сами участие в антипартийной, антисоветской деятельности. Вот два вопроса, на которые, на основании материалов, прошедших перед нами, следует дать ответ.

Материал, доложенный т. Ежовым, характерен тем, что не только множество лиц подтверждает то, что вожди правой оппозиции знали о существовании троцкистско-зиновьевского центра, что они сами непосредственно имели соприкосновение, но и принимали участие в этом. Множество лиц, сделавших показания, характерно тем, что эти лица в разных концах нашего Союза по-различному, правда, показывали, но существо у всех остается одно и то же, ответ на эти два вопроса дают положительный, что они знали о существовании троцкистско-зиновьевского центра и что они сами имели прямое отношение ко всей контрреволюционной деятельности, которая проводилась и так называемыми левыми, и правыми, и троцкистско-зиновьевским центром.

В дополнение к тому, что здесь было сообщено из показаний, очная ставка характерна тем, что и Рыков и Бухарин совершенно не отрицают в чем бы то ни было, чтобы она расходилась с теми показаниями, которые были даны свидетелями. Это очень важное обстоятельство. На прошлом пленуме, когда Бухарин и Рыков претендовали на очную ставку, особенно Бухарин, у меня лично сложилось такое впечатление, что в этой очной ставке, очевидно, будут выявлены новые обстоятельства. Что сейчас подтвердила очная ставка? Она подтвердила целиком и полностью то, что до этого свидетели показывали. Это представляет особый интерес. Как дальше Бухарин рассказывает обо всем том, что подтвердилось? Бухарин всю свою аргументацию построил на отрицании свидетельских показаний. Я не знаю, когда он хотел очной ставки, он, очевидно, рассчитывал на возможность некоторых противоречий с тем, что было показано. После того как это не удалось, внимание, с одной стороны, было направлено на отрицание, а с другой стороны — характерно — на некоторое несовпадение дат, — видите ли, дни, недели не совпали. Дело ведь не в этом. Весьма возможно, что эти даты в некоторых отдельных случаях не совпали.

Его коллега — Рыков — занял другую, противоположную позицию — отрицание этих дат — характерно. Из того, что здесь было сказано Бухариным, им самим не отрицается его контрреволюционная деятельность. Но он ее относит к более давнему времени. Относится это к тому времени, когда Центральный Комитет однажды рассматривал и вынес соответствующее решение, то есть вся контрреволюционная деятельность относится якобы к тому времени, когда Центральному Комитету и всей нашей партии было известно, а вот после этого времени якобы он уже ничего не делал. Но у него и тут не совпало по времени примерно на два года. Он заявил, что этот отрезок времени «изживал» все свои контрреволюционные дела. Соответствует ли это действительности? Я думаю, что ни у кого из членов пленума нет ни капли сомнения, что это неверно и не соответствует действительности, так же. Перед этими двумя годами партия обманывалась в отрицании того, что потом было признано самим же Бухариным.

Меня здесь интересует другой вопрос, который относится к обоим вместе. Мыслима ли какая бы то ни было организация, будь то гражданская, будь то военная, будь то производственная, которая бы проводила свою деятельность без определенного командования? Такой анархический способ организации действий мыслится только в довольно далеком прошлом, когда люди действовали без возглавления, каждый в одиночку. Бухарин не отрицает, что им созданная школа воспитана им в известном контрреволюционном духе, но он утверждает только, что это было до определенного времени, а после этого времени он начинает, видите ли, сдерживать учеников, а они рвутся в бой. Я спрашиваю: кто-нибудь этими учениками руководил или они сами каждый по себе действовал? В нашем понимании этому имеется совершенно определенное объяснение — этими учениками кто-то руководил, ими руководил опытный учитель.

В выступлении Бухарина было сообщено, что он все время сдерживал и уговаривал, а ученики все время рвались в бой. Это совершенно неправдоподобно, ни в какой степени не соответствует действительности. Весьма возможно, несколько позднее, в то время, когда отдельные ученики были пойманы с поличным, для того чтобы отступать и умело отступать, надо было отгораживаться от отдельных учеников. Это, очевидно, произошло так. Я склонен думать и уверен в этом, что до последнего времени Бухарин руководил своими учениками. Все дело только в степени активности этого руководства. На известном этапе это происходило очень активно, а по мере ареста контрреволюционеров и вредителей Бухарин начал отступать и, более того, отрекаться от своих учеников. Иначе не могло быть.

Что касается выступления Рыкова, я позволю себе остановиться только на трех вопросах. Его выступление совершенно было иным, в отличие от выступления Бухарина. Он на даты не ссылался. Он это дело построил довольно, я бы сказал, умело. Он отнес это все дело к тому, что прошло много времени, большое количество людей, поэтому люди могли сообщить неправду, прошло 6–8 лет. Эта аргументация не соответствует действительности. Наиболее характерные факты им были обойдены.

Вот возьмем его секретаря Нестерова. Он его изобразил как душевнобольного, поэтому ему, дескать, верить нельзя, мало ли что он наговорит и на себя и на других. Я не знаю, соответствует ли это действительности. По тем показаниям, которые сделаны, он совершенно в добром рассудке и в хорошем состоянии. Очевидно, эта ссылка не соответствует действительности.

Наиболее важный момент в его объяснениях — это о Радине. Получилось такое впечатление, не только впечатление, я думаю, что у всех сложилось такое мнение, что Радин убеждал (я не знаю, когда он вошел в партию) все время Рыкова, чтобы Рыков принял участие в контрреволюционном движении, в организации террористических актов, а Рыков сопротивлялся и не доложил ЦК, не доложил соответствующим органам НКВД. Получается такое впечатление, что Рыков недавно из колхоза вступил в партию, или только что передан из комсомола из какого-нибудь села, стоящего на довольно низком культурном уровне. (Косиор. Это оскорбляет комсомол. Голоса с мест. Оскорбляет и комсомольцев и колхозников. Шкирятов. Никакой колхозник так не поступил бы.) Я говорю из такого села... (Шкирятов. Ни из какого села. Косиор. Это изолгавшийся политикан.)

Как можно думать, чтобы Рыков, состоящий в нашей партии десятки лет, Рыков, который стоял на таком ответственнейшем посту, которого мы в свое время считали большим человеком, который был членом Политбюро, как можно думать и верить тому, что Рыков сейчас говорит, что он просто не ориентировался, он не знал, поэтому он молчал. Это неправдоподобно и неискренне. Ни на грош тут искренности нет. Мне лично думается, было бы лучше в этом случае сказать, что он разделял эту точку зрения, он не хотел, чтобы Радина в тот момент арестовали. Все это было бы еще понятно. Видимо, Рыков в то время совершенно разделял целиком и полностью все то, что излагал ему Радин. Ведь иначе же объяснить нельзя, другого объяснения этому нет, потому что, когда старейший член партии узнает о контрреволюционных делах, он должен знать, что надо делать. Таким образом, доводы были настолько неправильные, что они целиком выдают его с головой.

И, наконец, третий момент — это относительно рютинской платформы. Свидетель в этом случае Шмидт, состоящий в этом же центре правых, совершенно ясно рассказал о рютинской платформе — где она писалась и кем писалась. Только лишь теперь, оказывается, Рыков проливает некоторый свет на эту платформу. Он ее до обсуждения ЦК знал, его пригласили на вечер, он не знал, по какому поводу, а на вечере, оказалось, пригласили в комнату и в этой комнате обсуждали, не обсуждали, читали, он говорит. (Шверник. Какой-то неизвестный член профсоюза.) Неизвестный член профсоюза. Было количество людей большое, а названо четыре человека, которые арестованы. Это чрезвычайно характерно. Все остальные люди неизвестны. Большое количество людей, а читал неизвестный член профсоюза. (Эйхе. И Рыкову читали платформу.) Товарищи, кто может поверить в правдоподобность этого рассказа? При всем искреннем желании нельзя. Вот я очень внимательно слушал и хотелось верить, что это все случайно произошло. Как же может быть, из большого количества людей, активные ведь люди были приглашены, не простой народ был приглашен. (Эйхе. По объявлению в газете.) Не по объявлению в какой-нибудь газете. Конечно, нет. Был приглашен актив, а, оказывается, Рыков назвал четырех человек, которые сидят, а всех остальных, говорит, не знает. Это неверно, неверно, товарищи.

Мне лично думалось, что Рыкову надо было бы сказать и о тех из участников, кто еще не арестован, чтобы уже рассказать до конца, все равно никто вам не поверит, что вы не знаете, кто там читал и кто присутствовал. Если там было человеке 100, 50 или 70, то весьма возможно, что всех вы не знаете, но актив вы знали. (Чубарь. Даже из любопытства спросил бы, кто это читает? Голос с места. Член союза правых. Голос с места. Из какого-то союза.) Я лично думаю, что никто ни на одну минуту не поверит. Надо бы сказать Рыкову всю правду, кто там был, помочь партии для того, чтобы это дело распутать, чтобы в конце концов узнать о всех остальных.

Вот эти два объяснения, которые давали Бухарин и Рыков, они по своей форме различны. Совершенно с различных концов начинали и по-разному объясняли. У Рыкова более характерно, он подошел с большей глубины. (Голос с места. Больше хитрости.) Он несколько осудил Бухарина, затем осудил других соучастников. Я думаю, что эта тактика для того, чтобы сказать, что я ни к чему не причастен, что я с вами давно ничего общего не имел, не имею и иметь не буду, это совершенно неверно и абсолютно не соответствует действительности. Осталось очень тяжелое впечатление, когда люди вступали на эти ступеньки, чтобы начать рассказывать, но боялись, очевидно, нарушить установленную дисциплину конспирации.

Я думаю, что те свидетельские показания, которые имеются, они в достаточной мере обличают вас во всех контрреволюционных делах, что вами не только ничего за это трудное время не делалось для партии и для советской власти, вы занимались контрреволюционной работой. Вы организовали неплохой у себя штат по всей стране, во всех местах индустриальных, там, где можно было принести ущерб строительству социализма, вы там имели свои группы, свою периферию и вели контрреволюционную работу. Вы на сегодня ее отрицаете. Впечатление, видите ли, после выступления Бухарина, по его виду, он воспрянул уже духом. (Постышев. Чайку попил.) У него создалось такое впечатление, что ему и на сей раз простят. (Голос с места. Не выйдет.)

Я думаю, что было бы большой ошибкой, если бы сейчас не принять тех решительных мер к людям, которые на сегодня ничего общего с партией не только не имеют, но и по своему духу, по действиям не отказались от своих прежних позиций, вели, ведут контрреволюционную работу. Эта контрреволюционная работа ничем абсолютно не отличается от той контрреволюционной деятельности зиновьевско-троцкистской банды. Она абсолютно ничем не отличается и разница лишь заключается в том, что те вожди сознались в своей преступной деятельности, а эти сознаются только лишь в части. Причем часть своего сознания они относят к периоду 1930 г., в то время когда вопрос обсуждался якобы уже давно и все это уже перешло в архивную давность.

Нет. Мы видим, что эта контрреволюционная деятельность продолжалась до последнего времени. Она не только покоилась на подрыве нашего социалистического строительства, но она покоилась на том, чтобы обезглавить пролетарскую революцию. Все дело было направлено к тому, чтобы сделать переворот по-своему, уничтожить вождей партии, и в первую очередь т. Сталина. Все свидетельские показания нам это подтверждают. Здесь, когда был задан вопрос Бухарину и Рыкову: ну хорошо, все неправду говорят на вас, а на себя они правду говорят или нет, скажите ваше мнение? Бухарин ответил: я не знаю. (Голос с места. На сковородке вертелись.) А Рыков говорит: очевидно, неправду. Ну, товарищи, я не знаю, тут либо все эти обвиняемые, арестованные уже с ума сошли, их надо отправлять в такого рода больницу, где лечат людей, либо это соответствует действительности. Первое неправдоподобно, неверно. Люди эти в здравом состоянии и, следовательно, клеветать на себя, для того чтобы их назавтра расстреляли, ну, знаете, нужно быть каким-то сверхчеловеком. Нужно просто логически рассуждать.

Если правильно сказал Рыков относительно Бухарина, зачем стращать ЦК, что вы умрете, ну покончили бы с собою. Это правильно. Зачем же показывать людям, чтобы их назавтра расстреляли, лучше взяли бы и покончили с собою. Зачем это нужно делать? Разве у кого-либо есть хоть капля веры в то, что они хотят помочь партии! Неверно. Эти люди приперты свидетельскими показаниями к стене, они вынуждены сказать правду. Вот и все, потому что другого ничего здесь нет.

Я лично думаю, товарищи, было бы совершенно безошибочно вынести одно решение. Прежде всего, Бухарина и Рыкова из состава пленума надо отозвать, из рядов партии надо исключить. Речь идет об исключительных преступлениях людей, которых история нашей партии не знала и к этим людям надо отнестись так же, как к врагам народа троцкистско-зиновьевским бандитам. Надо дело передать дальше следственным властям и судить по всем правилам революционной законности. (Голоса с мест. Правильно, правильно.)