Глава первая. Фронтовая (оперативная) агентурная разведка армий.

Отсутствие указаний, и инструкций свыше. - Вместо определенной системы - изобретательность низовых начальников разведки. - Агентурная разведка V армии - ее организация, вербовка, подготовка, отправка и оплата агентов. - Количество агентов. - Качество доставленных сведений. - Расходы. - Трудности разведки. - Конкуренция между штабами армий при вербовке агентов, - Издевательство над агентами.

В начале войны штабы фронтов и армий никаких инструкций или указаний для ведения фронтовой агентурной разведки свыше не имели. Лишь на втором году войны начали появляться разные инструкции, наставления и руководства, указывавшие как вести разведку, как вербовать и подготовлять агентов, как их переправлять в тыл противника и т. д. Первые указания по этим вопросам исходили от самих штабов армий, позднее вмешались в это дело штабы фронтов, а еще позднее (конец 1916 г. - начало 1917 г.) и Ставка Главковерха, выпустившая несколько инструкций и наставлений по агентурной и войсковой разведке.

Поэтому неудивительно, что фронтовая агентурная разведка в первые годы войны не ладилась, велась очень бессистемно и в большинстве случаев зависела от изобретательности низовых начальников этой разведки. Вообще же во время позиционной войны вести фронтовую агентурную разведку крайне трудно, ибо пробраться в тыл противника стоит многих трудов и жертв.

Чтобы лучше уяснить эту работу и в то же время не удлинять наш труд, мы остановимся для примера более подробно на агентурной работе одной лишь из действующих армий. Лучше всего, как нам кажется, эта работа была поставлена в штабе V армии, агентурную деятельность которой мы и рассмотрим.

Из схемы № 1 видна организация самого разведывательного отделения, при чем надо иметь в виду, что организация эти не была предусмотрена "Положением о полевом управлении войск в военное время", а была выдвинута самой жизнью.

На этой схемы мы видим, что в стороне от всего колоссального аппарата разведывательного отделения стоял "заведывающий тайной разведкой" имевший в своем подчинении войсковые приемные пункты, школу агентов, денежную отчетность и канцелярию. На заведывающего школой агентов было также возложено фотографирование всех агентов и слежка за теми из них, которое почему-либо внушали подозрение. Для этой цели заведывающий школой имел в своем распоряжении пять филеров наружного наблюдения. Кроме того, на него были возложены обязанности переводчика с латышского и литовского языков.

Заведывающий тайной разведкой имел помощника, ведавшего проверкой документов вновь поступивших агентов, их записью в агентурные книги и ведением ведомости по их содержанию.

В распоряжении заведывающего тайной разведкой находилось пять агентов-вербовщиков, которые, объезжая тыловой район армии, знакомились о беженцами и из их среды вербовали пополнение сильно убывающему комплекту агентов-ходоков.

Эти вербовщики жили каждый отдельно на конспиративной квартире; вместе с ними проживали также вновь навербованные агенты, которым вербовщики внушали необходимые для работы агента-ходока указания. Вербовщик обязан был, кроме того, наблюдать за поведением живших у него агентов.

На тех же конспиративных квартирах помещались агенты, прибывавшие с той стороны фронта. Обычно стремились разместить агентов не более 3-4 человек на одной квартире; принимались меры, чтобы агенты, жившие на разных квартирах, друг с другом не встречались.

За всеми являвшимися со стороны и предлагавшими свои услуги по агентуре, устанавливалась слежка. Слежке подвергались также лица, завербованные старшими агентами, но не имевшие достаточных удостоверений личности, или вообще почему-либо возбуждавшие подозрение.

Свободные от слежки филеры вели наблюдение за помещением разведывательного отделения в целях охраны его от контрразведки противника.

Кроме обучения старшими вербовщиками, в Двинске существовала специальная школа для агентов-ходоков. В распоряжении заведывающего этой нештатной школой находились три агента-вербовщика, доставлявшие ему нужных людей. Позднее школа была переведена в Люцин и состояла из заведывающего школой, трех инструкторов, двух вербовщиков и 20 обучаемых ходоков. Обучение производил сам заведывающий и оно заключалось в изучении по имевшимся таблицам и фотографиям и образцам различных форм германского обмундирования, в умении распознавать на разных расстояниях состав и силу различных колонн, а главным образом - в усвоении всевозможных приемов по выяснению полной обстановки в тылу противника и способов остаться незамеченным или, во всяком случае, - не уличенным. Кроме того, обучавшиеся основательно натаскивались по карте, каждый для вполне определенного района, в зависимости от его бывшего места жительства и национальности.

По истечении недельного срока агент отправлялся на переправочный пункт при записке, в которой указывался район, назначенный ему для разведки. Число агентов, выпускавшихся школой ежемесячно, определял заведовавший тайной разведкой, в зависимости от убыли агентов-ходоков, от количества лазеек через неприятельское расположение и от т. п. причин. Во всяком случае, число это приближалось к 15 человекам ежемесячно.

Обычно заведывающий школой получал от заведывающего тайной разведкой письменное предписание, в котором давались директивы по работе на ближайшее время.

Так, например, 17-го мая 1916 года (№ 383) заведывающий школой получил предписание в течении мая вербовать литовцев и поляков и подготовлять их для "центрального и южного участков" с таким расчетом, чтобы к 14 июня выслать в Бреслав 3-х в Шарковщизну - 2-х вполне обученных агентов-ходоков. Людей, незнакомых с местностью в тылу противника, вербовать запрещалось, так как "опытом установлено, что из таковых людей могут принести пользу только двойники". Разведка в тылу противника производилась с временных или постоянных пунктов глубокой разведки.

Временные пункты были созданы в сентябре и октябре 1916 г. в Бреславе, Опсе и Якубове. Этими пунктами было за указанное время переправлено в германский тыл до 60 агентов-ходоков и резидентов.

Постоянные переправочные пункты имелись в Двинске, Якобштадте, дер. Яш-Мыза и мест. Грива. Обслуживавшего персонала на каждом пункте имелось в среднем по 7 человек.

По существовавшей инструкции заведывающий переправочным пунктом был непосредственно подчинен заведывающему тайной разведкой штаба армии, но мог быть, кроме того, в отношении деятельности, затрагивавшей интересы войсковых частей, находившихся в его районе, подчинен начальникам штабов или заведывающим тайной разведкой этих частей.

Заведывающий пунктом имел в своем распоряжении нескольких (3-5) старших агентов-разводящих; на попечении у каждого из них имелось не более трех агентов-ходоков.

На агента-разводящего возлагалась вся ответственность за поведение, продовольствие, перевозку, обучение агентов-ходоков и за прохождение ими линии фронта. Агенты-разводящие должны были выбирать квартиры в различных селениях, наблюдая за тем, чтобы агенты, находившиеся на их попечении, не встречались и не знали бы разведчиков других агентов-разводящих.

Ежедневно в определенные часы агент-разводящий должен был заниматься с агентами-ходоками, проверяя их в знании германских форм обмундирования, в определении родов оружия на разных расстояниях, во всевозможных практических приемах, облегчавших агентам пребывание в тылу германского расположения и в умении замечать и запомнить все то, что могло оказаться важным для военных операций.

Заведывающий переправочным пунктом должен был собирать два раза в неделю агентов-разводящих и внушать им воздержание от спиртных напитков, картежной игры и пр. Посылку агентов-ходоков он должен был производить через фронт с таким расчетом, чтобы агент не ходил более двух раз в месяц и, кроме того, после каждой разведки имел бы отдых от 7 до 10 дней.

Пропуск агентов-ходоков через фронт в числе более одного человека мог быть произведен только по телеграмме или письменному приказанию заведывающего тайной разведкой. Агент-разводящий, получив ходока от заведовавшего пунктом, лично должен был отвести его на передовые позиции, где, предъявив свои и привезенного им ходока документы, сдавал последнего в указанный ему штаб, прося на своей препроводительной бумаге сделать отметку, что им тогда-то сдан такой-то агент с документами.

Во время поездки на передовые позиции разводящему приказывалось зорко следить за ходоком, чтобы тот не смог видеть ни проходивших войсковых частей, ни отдельных воинских чинов. Для этого предлагалось завязывать ему глаза. Во время проезда в вагоне рекомендовалось усаживать ходока так, чтобы тот через окно вагона не мог видеть, что происходит снаружи, а особенно за этим следить на станциях и вокзалах, никуда не выпуская агента.

Перед отправкой ходока агент-разводящий должен был лично обыскать его и убедиться, не имеется ли при ходоке каких либо бумажек, могущих его выдать, а также чертежей русских укреплений и т. п. документов, газет и пр. для передачи немцам. Ходоку воспрещалось иметь при себе более 5-10 руб. денег, да и то старыми трепаными бумажками. Рекомендовалось снабжать агентов-ходоков хлебом и теплым, но, безусловно, потасканным, платьем.

Задание ходоку обязан был лично давать заведывающий пунктом, согласно особых указаний заведывающего тайной разведкой. Маршрут должен был заучиваться наизусть. Ходок мог вернуться не обязательно в том же месте, где прошел фронт, а там, где это позволяло ему редкое расположение и отсутствие бдительности противника.

Доклад от возвратившегося ходока принимал лично заведывающий пунктом и о результате опроса немедленно телеграфировал заведывающему тайной разведкой, сообщая также о результатах разведки в штаб дивизии или корпуса, на участке которого работал агент-ходок.

В случаях получения особо важных сведений предполагалось, независимо от телеграммы, отправлять ходока в штаб армии к заведывавшему тайной разведкой.

За сообщение о своей работе частным лицам агенты подлежали немедленному увольнению и высылке в отдаленные губернии, а иногда и более строгому взысканию.

На правом фланге армии, в Якобштадском районе, имелось несколько резидентов в тылу противника. Связь с ними поддерживалась агентами-ходоками по установленному паролю.

Помимо сети, действовавшей в тылу противника на случай отступления, насаждались также резиденты в тыловом районе своей армии. При вербовке резидентов для этой цели требовалось долговременное их проживание в данном пункте, отличное знание всего района, категорически выраженное решение остаться на месте при отступлении русских войск и относительные развитость и хитрость. В конце 1916 года в одном Двинске таких резидентов было завербовано 7 человек. До отступления русских армий эти резиденты использовались службой контрразведки.

В августе 1917 года разведывательное отделению начало применять агентурный опрос германских пленных. Для этой цели из среды последних были выбраны два солдата, по своей национальности и взглядам не сочувствовавшие войне и "германскому милитаризму" и согласившиеся выяснить вопросы, которые не могли быть выяснены путем обычного опроса пленных. Этих солдат посадили на армейском этапе среди военнопленных, где они подслушивали разговоры пленных, задавали им вопросы, наводящие на интересующую разведывательное отделение тему и получали ответы.

Штабы корпусов (а тем более дивизий) V армии признавались сами, что с организацией и сколько-нибудь удовлетворительным ведением агентурной разведки им не справиться. Поэтому разведывательное отделение штаба армии взяло на себя также подготовку и руководство корпусными агентами.

Количество агентов штаба V армии за время с 1/IХ 1915 года по 1/IХ 1916 г. видно из следующей таблицы:

Вернувшиеся агенты доставили сведения:

Простые агенты-ходоки: важных - 4, маловажных - 16; Двойники: маловажных - 3 сведения.

Сравнительная таблица движения агентов-ходоков по месяцам:

Как видно из этих двух таблиц, из 138 высланных агентов-ходоков, возвратилось со сведениями лишь 23 агента, принесших всего только 4 ценных донесения.

Содержание этой сети, помимо официального руководящего аппарата, обходилось в месяц в среднем около 6.000 рублей, а в год 72.000 руб. Таким образом, одно ценное донесение стоило 18.000 руб.

В конце 1916 года положение ухудшилось еще больше, и работа агентов-ходоков стала еще более затруднительной. Ухудшение было вызвано тем, что немцы приняли ряд мер против деятельности русских агентов и ходоков. В населенных пунктах, лежавших около линии фронта, немцы поселили своих агентов контрразведки, на фронте было усилено количество секретов, все гражданское население из тыловой десятиверстной полосы было выселено, всех жителей вне этой зоны сфотографировали и переписали; запрещалось без особых разрешений переходить из одного населенного пункта в другой; за обнаружение лиц, не принадлежавших к местному населению, выдавались крупные денежные награды, за скрытие же таких лиц виновные предавались военно-полевому суду и т. д.

Руководители разведки штаба V армии решили принять следующие меры против германских предосторожностей.

Переправка агентов-ходоков через линию фронта только в ветреную или снежную погоду, часов в 9-10 вечера с таким расчетом, чтобы они до наступления утренней зари успели бы пройти более опасную 10-15 верстную зону и попасть в глубокий тыл противника.

Снабжение агентов перед отправлением теплой одеждой, дабы холод не вынуждал их заходить в первые попавшиеся жилые дома, лучше же всего считалось воздерживаться от высылки агентов в сильный мороз.

В тех же целях предписывалось снабжением агентов, отправлявшихся в тыл противника, продовольствием на 5 суток, (фунтов 7 хлеба и фунтов 5 вареного мяса).

Предписывалось снабжать всех агентов-ходоков компасами, обучив их предварительно обращению с ними. Зимой, пока лежит снег, предлагалось выдавать всем агентам белые халаты.

Кроме того, предписывалось практиковать "короткие агентурные набеги", т. е. давать агенту на путешествие туда и обратно не более 4-7 дней. По мнению начальника разведывательного отделения, при точном соблюдении указанного выше и наличии "смелых и физически крепких разведчиков безусловно получится возможность последовательно осветить тыловой район находящихся перед нашей армией немцев".

Однако и эти мероприятия не дали ожидаемых результатов и после февральской революции ближняя агентурная разведка почти совершенно прекратилась.

Отсутствие инструкций, наставлений, а также объединявшего и направлявшего руководства со стороны штабов фронтон над агентурной деятельностью штабов армий приводило к постоянным недоразумениям.

Так, например, когда во .Львове стало ясным, что русским армиям после недолгого пребывания придется оставить город, представители нескольких армий (VIII и III) в этом городе начали лихорадочную вербовку агентов. Дело при этом доходило до того, что более подходившие для агентурной разведки лица буквально перекупались друг у друга представителями этих армий. О вреде и даже гибельности такого приема в агентурной разведке говорить не приходится. Избежать его было бы не трудно, если бы штаб фронта распределил между армиями район агентурных действий, к чему и пришли позднее, когда армиям некоторых фронтов было приказано вербовку агентов производить только в пределах своего армейского района. Лишь в случае невозможности или недостатка подходивших для этой цели лиц разрешалось пользоваться районом фронта, но не паче, как в полосе продолжения своего района, с ведома штаба фронта и посредством высылки офицера, с указанием каждый раз пункта, куда он едет.

Во время войны нередко целые армии передвигались и перебрасывались с одного участка фронта на другой. Отсутствие руководства свыше, объединявшего армейскую агентуру, приводило в таких случаях к тому, что перебрасывавшиеся армии забирали с собой своих агентов. Таким образом, литовцы, латыши, поляки и пр. хорошо знавшие местные условия и язык населения района Северного фронта попадали в Галицию или в Румынию и, конечно, никакой пользы агентурной службе принести не могли.

Обращение русских офицеров с агентами было в высшей степени хамское. Они считали последних низшими существами, разговаривали с брезгливостью, руки при встречах не подавали и т. д., на каждом шагу напоминали агенту, что он - низшее, презираемое существо. Денежные расчеты с агентами носили форму торга, причем торговались и спорили из-за каждой копейки.

Агенты, возвращавшиеся на русскую линию фронта, подвергались со стороны русских войск совершенно незаслуженным оскорблениям. Нередко их до штаба дивизии водили под усиленным конвоем и плакатом на спине и груди с надписью "германский шпион" и т. д. Им предъявляли совершенно невыполнимые требования, например, - показать удостоверения личности, которых, они, приходя из тыла противника, естественно, иметь не могли. Коменданты штабов дивизий и корпусов нередко требовали от агентов назвать фамилию и гордились тем, что могли эту фамилию поместить в препроводительной бумажке.

Вместо того, чтобы перешедшего линию фронта агента, встретить ласково, по-товарищески, накормить, обогреть и под видом сопровождения, чтобы он не заблудился в лабиринте окопов и подземных галерей, отправить в тыл, - такого агента грубо объявляли арестованным, подвергали унизительному обыску и под конвоем, с завязанными глазами отводили в тыл. Агент должен был иногда пройти несколько десятков километров с завязанными глазами. На квартире, отведенной агенту для отдыха, он находился под самым грубым арестом, чувствительным для него на каждом шагу.

Понятно, что при такой постановке дела не могло быть и речи о том, чтобы в русской разведке работали честные, способные и преданные люди.

Отрешиться от этих приемов обращения с агентами русское офицерство не сумело. К концу 1915 года почти все штабы фронтов и армий начали выпускать бесконечное количество всевозможных инструкций и наставлений по агентурной разведке. Но и в них на эту важную сторону вопроса не обращалось почти никакого внимании, если не считать указаний, что "с агентами нужно обращаться сдержанно". На фронте слово "сдержанно" поняли по-своему, т. е. что к агентам нужно относиться еще более подозрительно и грубо.

К концу 1916 года, как мы уже отмечали, агентурная разведка через линию фронта стала почти невозможной: число желавших работать в русской разведке сильно сократилось и прохождение линии фронта стало весьма затруднительным.

Некоторые штабы армий начали изыскивать "новые" способы переброски агентов в тыл противника.

Так, например, держали агента некоторое время в тюрьме с целью ознакомления его с внутренним положением и распорядками тюрьмы, после чего он должен был появиться в тылу противника под видом бежавшего из русской тюрьмы¹. Однако, ввиду того, что тюремщикам нельзя было раскрывать истинной причины содержания агента в тюрьме, - тюремщики применяли к ним свой режим в полном объеме, после чего агенты нередко предпочитали рассказать противнику всю правду, лишь бы вторично не испытать прелести русских тюрем.

Пробовали также вербовать военнопленных австрийцев и немцев и переправлять их в тыл противника под видом бежавших из плена, после чего они должны были поступить на службу в какую-либо войсковую часть противника, уговорить там нескольких человек к переходу на сторону русских и отправить с ними донесения, а в случае перегруппировок, подготовки наступления и т. д. - перебежать самим обратно. Это "изобретение" принадлежит штабу Западного фронта и о нем были оповещены все русские и союзные армии, так как такого рода перебежчикам не возбранялось, переходить границу на любом фронте.

Какие результаты дало это "изобретение" нам неизвестно.

Примечание:

¹ См. "Пособие для следователей", составленное офицерами австро-венгерской контрразведывательной службы Алоисом Поберингом, фон-Иоковским и Ф. Норденом.