28 сентября-2 октября 1932 г. — Из стенограммы пленума ЦК ВКП(б). Выступления И. П. Носова и Я. П. Иванченко

Из стенограммы пленума ЦК ВКП(б)¹*

28 сентября-2 октября 1932 г.

Выступление И. П. Носова по отчетному докладу Наркомлегпрома, НКТП и промкооперации о производстве товаров широкого потребления с содокладом ЦКК РКИ²*

30 сентября 1932 г.

Я хотел бы остановиться на вопросах хлопчатобумажной и льняной промышленности. Ивановская область по хлопчатобумажной промышленности составляет 40% всесоюзной, по льняной — 77%. Поворот к производству предметов ширпотреба требует изменения отношения к ширпотребу не только легкой промышленности, но и всех других организаций. Если тяжелая промышленность не будет серьезно помогать нам, мы легкую промышленность быстро не наладим, и она не даст тех результатов, которые от нее сейчас требует партия. То же самое требуется и от транспорта. Легкая промышленность сильно страдает от того, что транспорт не уделяет ей достаточного внимания. На Пленуме ЦК, и после Пленума в особенности, нужно решительно изменить отношение к легкой промышленности со стороны главных наркоматов — Наркомтяжпрома и НКПС. Я мог бы привести очень много примеров, характеризующих это отношение со стороны тяжелой промышленности и транспорта к легкой промышленности, вследствие чего мы не выполняем программ и подчас очень много теряем. Я этим не хочу сказать, что внутри самой легкой промышленности все обстоит благополучно. Легкая промышленность, конечно, не сделала всего, что от нее требуется.

Какие болезни имеются сейчас в текстильной промышленности? Первое — изношенность оборудования; второе — отсутствие запасных частей, нехватка подсобных материалов, металла, простых болтов и т. п.; третье — обезличка в результате функционалки; четвертое — плохой надзор и плохой ремонт; пятое — очень частые перезаправки; шестое — исключительная текучесть рабочей силы на предприятиях.

Вот основные болезни хлопчатобумажной промышленности, которые, мне кажется, в докладе народного комиссара тов. Любимова не получили решительного выявления и которые нужно партийным, профессиональным и хозяйственным организациям решительно изжить.

Приходится работать на очень старых, затасканных станках с изношенностью от 40 до 60% в условиях отсутствия запасных частей и подсобных материалов. Положение с оборудованием в текстильной промышленности находится в весьма неудовлетворительном состоянии. На текстильную промышленность сейчас особенно возлагается обязанность решительно выполнить задачи по увеличению продукции ширпотреба. Надо произвести решительный перелом. Нужно подвести техническую, ремонтную базу под текстильную промышленность — отобрать все бывшие ремонтные мастерские, заводы, которые раньше ее обслуживали. Они сейчас по существу работают на тяжелую промышленность, и поэтому нет никакой возможности провести какой бы то ни было мало-мальски сносный ремонт.

Я думаю, что надо будет об этом сказать в постановлении пленума ЦК. Надо быстрее этим делом заняться. Снабжение металлом текстильной промышленности находится на последнем месте. Посмотрите, как выполняются наряды на чугун, на простое железо. Текстильная промышленность снабжается в последнюю очередь. Она получает 20‑30%. Это совершенно невозможно. Ведь текстилю не так много нужно железа и чугуна, но без него никак нельзя действительно привести в более надлежащее состояние оборудование. На это мы должны обратить самое серьезное внимание. Вот простой пример. Ввезенные 600 новых ткацких станков мы разобрали, потому что нет запасных частей. Все это характеризует, в каком состоянии находится оборудование в текстильной промышленности. Надо действительно повернуться самым решительным образом к текстильной промышленности.

Одно из больных мест в текстильной промышленности -простои. Простои происходят, главным образом, из-за неполадок, станки не так работают, как должны были бы работать.

Станки требуют ремонта, функционалка также повлияла на разрушение машин. Ведь ткачиха, которая раньше за станком работала, была заинтересована в этом станке, заботилась о нем, заботилась о смазке, наладке и т. п. Она сама обычно шла к подмастерью, мастеру, слесарю поговорить, упросить, чтобы заменили части и т. д. Сейчас же при функционалке этого нет, потому что из четырех работниц одна обслуживает 26‑28 станков, другая — 20 станков, третья — 16. Даже комплектности нет. Все настолько обезличено, что о станке никто не заботится. Между прочим, в текстильной промышленности прогрессивки нет. Существует коллективная прогрессивка — вся эта группа работающих на разных станках и на разном количестве станков получает от выработанных метров. Нет такой заинтересованности каждой работницы, какая существовала, когда работница была ткачихой. Ткачиха ликвидирована. Отсутствует стимул действительно ухаживать за станком, лучше работать и больше вырабатывать. Вот чем характеризуется обезличка в текстильной промышленности. В Ивановской области около 53% текстильной промышленности переведено на функционалку. Еще до сих пор хозяйственники в кулуарах говорят: «Как без функционалки решишь задачу, нам нужно много рабочих, как мы будем работать без функционалки?» Разве в этом гвоздь вопроса? При функционалке на первый взгляд как будто нужно меньше рабочих. А на самом деле это совсем нет, если посмотреть на беспорядок, хаос, вносимый функционалкой, которая обезличивает, разрушает станок, в условиях которой по существу никакой сдельщины нет, а существует коллективная сдельщина. Ведь устранить ту или иную неполадку — это не функция ткачихи. Если раньше у нее обрывалась нитка, она сама это делала, а теперь у нее обрывщица, которая этим занимается. Заинтересованность, целостность в этом деле абсолютно отсутствует — работница ожидает, когда к ней придут и устранят неполадку. Я приведу пример, насколько эта обезличка поглощает больше подсобных материалов, чем нужно по плану. Примерно, челноков при функционалке расходуется 172, а при целостном труде — 146; гонков при функционалке расходуется 560, при целостном труде — 355; погонялок при функционалке нужно 413, при целостном труде 383. Как видите, челноки, гонки, погонялки тоже обезличены. Кто за ними следит, кто их сохраняет? Одна заряжает, другая пускает и т. д. — нет хозяина. Я считаю, что в докладе тов. Любимова совершенно выпущен вопрос о функционалке. Это один из вопросов, который нужно немедленно разрешить, и с функционалкой покончить. Надо восстановить хозяина, дать хозяина станку, иначе мы будем идти очень быстро к разрушению станков.

Вы смотрите — простои. По плану должно быть 2%, а фактически 10%, или брак — по плану должен быть 4,8%, фактически 17%; а по Шуйскому и Александровскому трестам по плану 6%, а фактически 20%. За брак ведь также никто не отвечает, — за брак отвечают 4 человека и из них никто не заинтересован в том, чтобы ликвидировать брак. Одна говорит — это не моя функция, другая говорит — тоже не моя функция, поэтому за брак не с кого спрашивать, поэтому брак большой.

Я хотел бы остановиться на вопросе о подмастерьях. У нас подмастерья сейчас — самое узкое место. Кто знаком с текстильной промышленностью, тот знает, что подмастерья играют очень большую роль в производстве. Между тем в подмастерья никто не хочет идти, фабзавучники не желают. С одной стороны, заработная плата низкая, с другой стороны — на них возложили ответственность — рублем: подмастерья отвечают за рабочую силу, за основу, за уток, за детали к машинам, за отсутствие вспомогательных материалов, за установку двигателей, за капитальный ремонт станков, — за все это подмастерье отвечает рублем. Он отвечает рублем примерно за 8 функций. На производстве ни заведующий, ни директор, ни мастера — никто, кроме подмастерья, не несет ответственности за все рублем. Не хватает рабочей силы — он рублем отвечает. А зарплата у него низкая — примерно он должен получать в сутки 7 руб. 50 коп., а фактически получает 5 руб. В прошлом году зарплата должна была увеличиться на 15%, а фактически зарплата у подмастерья снизилась. У нас около 4500 подмастерьев, из них процентов 35% совершенно ушло с производства, переквалифицируются. Технический надзор за машинами и внимание к этому делу со стороны подмастерьев совершенно отсутствует. Невозможно дальше оставлять в таком состоянии текстильную промышленность.

Теперь о льняной промышленности. В аналогичном, я бы сказал даже — в худшем состоянии льняная промышленность. Оборудование ее также устарело. Если мы еще сумели кое-что вкладывать в хлопчатобумажную промышленность, то в льняную вкладывали очень мало. Зворыкинский комбинат в Костроме, скажем, строится три года — вложили колоссальные средства и до сих пор никак не можем построить и пустить. Не дают стройматериалов. В предложениях указана необходимость ликвидировать функционалку только в хлопчатобумажной промышленности. Я предлагаю записать: «и в льняной промышленности», потому что в льняной промышленности функционалка также существует.

Кроме того, я хотел обратить внимание еще на одну промышленность, которая, на мой взгляд, тоже находится не в лучших условиях, чем текстильная. У нас имеется крупный узел стекольной промышленности в Гусь-Хрустальном. Всему Союзу известен этот узел, но в каком состоянии он находится? Там тоже отсутствует техническая база, оборудование еще старее, еще отсталее, чем даже в текстильной промышленности. Механизация в этом комбинате на очень низком уровне. Кроме того, там нет работников. Технический персонал по отношению к рабочим составляет ½%. В частности, в силу этого там все на глазок работают. Поэтому я думаю, что отношение к стекольной промышленности должно быть также изменено.

Теперь по вопросу о ценах.

Тут я целиком согласен с тов. Постышевым. Возьмем стекольную промышленность. Скажем, стакан стоит 12 коп., а расходы только на один транспорт составляют в стоимости этого стакана 4,5 коп. Как это ни странно, но это факт — 30% стоимости стакана падает на транспорт. Железнодорожный тариф повысили, а цены на стакан остались прежние. Кроме того, наши стекольные заводы отстоят от железной дороги верст на 20, на 30, подвозить оттуда продукцию гужом нет никакой возможности — овса сейчас не хватает. Вот зиму только ожидаем, чтобы сделать ледяные дороги и по ним подвозить. В итоге на этих заводах лежит готовая продукция до 2 млн. руб.

Кроме того, стекольная промышленность страдает также от простоев. Тов. Любимов говорил, что сырье для этой отрасли промышленности имеется, но почему тогда у нас в стекольной промышленности простои, почему у нас больше всех стоит стекольная промышленность? Вот что пишет в комиссию ЦКК, тов. Назаретяну, управляющий объединением Стеклофарфора тов. Кузнецов: «Основными причинами провала, т. е. невыполнения производственной программы стекольно-фарфоровой промышленности были в основном следующие: почти по всем трестам и в отдельности по каждому заводу на протяжении IV квартала 1931 г. и за 4 месяца 1932 г. были громадные простои на заводах основного оборудования ванных и горшковых печей, а некоторые заводы совершенно не работали по 2‑3 месяца (большое количество не работает и поныне) по причине недостатка основного сырья (щелочей, соды, сульфата, тенардита, глины, песка и мела)».

Выходит, что сырья не хватает, песка не хватает, мела не хватает и т. д., заводы поэтому стоят. Почему это происходит? Потому что, во-первых, они вынуждены привозить ряд материалов с Украины, а вагонов не дают. Правильно заметил тов. Ройзенман, что соды не хватает, но песок-то есть?

Ройзенман. Вот именно.

Носов. Глина-то есть?

Ройзенман. Конечно.

Носов. А заводы стоят. Песка, глины на заводах нет. Основная причина отсутствия сырья в стекольной промышленности заключается в транспорте. Ведь недоставка своевременно песка приводит к остановке печи, что равносильно в этой промышленности остановке домны в металлургии.

Я не знаю, почему тов. Стриевский рассказывал здесь свои впечатления об Урале в то время, как он должен был поставить вопрос о стекольной промышленности. Ведь у тов. Стриевского, главным образом, находится стекольная промышленность. Почему он до сих пор по существу не ставит вопрос? Ведь такое состояние в стекольной промышленности мы терпеть дальше никак не можем.

Поэтому я думаю, что нужно в резолюции записать и о стекольной промышленности, чтобы под стекольную промышленность подвести техническую базу, чтобы дать ей возможность открыть свои втузы и ФЗУ. Кроме того, стекольной промышленности надо дать кое-какие средства, без дотации со стороны государства вытащить ее мы не сумеем. Здесь говорили о гвоздях, а в стекольной промышленности эти гвозди являются лимитом. Отсутствие ящиков приводит к браку в 40‑50%. В решении Пленума ЦК партии надо бы записать относительно стекольной и льняной промышленности.

Выступление Я. П. Иванченко³* по отчетному докладу Наркомата тяжелой промышленности о развитии черной металлургии с содокладом ЦКК-РКИ

2 октября 1932 г.

Сегодня на Пленуме надо прямо рассказать обо всех причинах, вследствие которых образовался прорыв в выполнении плана черной металлургии.

Здесь делал доклад т. Серго. В содокладе нас основательно покритиковали, и отзывы о деятельности руководителей черной металлургии были не совсем лестны. Я думаю, что всем руководителям черной металлургии надо здесь по-большевистски вскрыть причины, мешающие быстрому развертыванию черной металлургии, наметив такие мероприятия, которые обеспечили бы ликвидацию прорыва в кратчайший срок.

Объединение Востокосталь выполнило в текущем году производственную программу хуже всех объединений черной металлургии.

В 1932 году перед Востокосталью была поставлена задача значительно увеличить выплавку чугуна и стали и выпуск проката. В сравнении с 1931 годом план текущего года намечал увеличение выплавки по чугуну и стали на 148%, а выпуск проката на 150%, причем отличительной особенностью плана 1932 года является еще более значительный рост выпуска качественных и высококачественных сталей. Против 1931 года мы должны увеличить выпуск качественных и высококачественных сталей на 206%. Вы знаете, что Востокосталь в полной мере этих задач не выполнила. Какие же причины привели к прорыву?

Основная причина состоит в том, что у нас на заводах в недостаточной степени развернута борьба за полное осуществление шести условий тов. Сталина.

Вместе с этим, надо указать на слабое хозяйственно-техническое руководство. Об этом т. Рудзутак достаточно красочно докладывал. Я хочу сказать, что и у нас много недостатков в отношении руководства заводами.

Квалифицированного технического руководства, которое необходимо иметь на заводах в связи с огромными задачами, поставленными перед уральскими заводами, у нас нет. Сплошь и рядом на действующих заводах мы имеем весьма молодой состав инженерно-технического персонала. В частности, на Нижне-Салдинском заводе техническим руководителем предприятия является инженер с двухгодичным стажем после выхода из втуза. В самом объединении, в центральном аппарате также нет такой головки специалистов, которая в достаточной степени удовлетворяла бы возросшим задачам и могла по-настоящему возглавить техническое руководство. Между тем, задачи, которые стоят перед Востокосталью в наступающем 1938 году, значительно усложняются, так как директиву партии в отношении выпуска качественных сталей надо выполнить во что бы то ни стало.

Вторая причина — это плохая организация труда. Плохая организация — вследствие того, что у нас колоссальная текучесть на заводах Востокостали.

Но не только эти причины определили срыв производственной программы. Если бы у нас было хорошее техническое руководство и прекрасная организация труда, то только это не спасло бы того положения, которое имеется на заводах Востокостали. Тут надо сказать и о причинах, о которых тов. Рудзутак не говорил.

Систематически на заводах Востокостали мы испытывали большие перебои в работе из-за отсутствия древесного топлива, из-за отсутствия достаточного количества и необходимого качества руд. Плохое качество руды и топлива, отсутствие правильной и равномерной поставки определенного сортамента руд для нормальной шихтовки и ее пониженные кондиции как в смысле пониженного содержания железа, так и повышенного содержания вредных примесей в значительной степени влияют на невыполнение задания по суточной производительности домен. Когда тов. Рудзутак ставит вопрос о том, что домна работает на тихом ходу, на пол-хода, на четверть хода, что воздуходувные средства не используются нормально, — надо сказать, что это происходит вследствие того, что доменные печи не производят нормальной загрузки, а нормальной загрузки нет потому, что отсутствует нормальная поставка древесного угля, кокса и пласта мощного. Перебои со снабжением приводят к нарушению режима печей, к работе на сбавленном ходу, к дерганию печей и даже полному останову. Вот, например, Саткинская печь, систематически выполнявшая задание, стояла в мае 11 дней, в июне 12 дней, в августе и сентябре 8 дней из-за отсутствия древесного угля. Зигазинская печь стояла в мае-июне 16 дней, в июне 13 дней; Уфалейскя печь стояла в мае 9 дней, в июне 24 дня; Теплогорская — 9, 5, 4, 15, Старо-Уткинская —14 дней и 21 день и т. д. Все эти печи простаивали из-за того, что мы не имеем в достаточной степени запасов древесного угля. Надо прямо сказать, что на 1 сентября мы имеем запасов древесного угля всего на 5‑6 дней, и вполне понятно, что это отражается на выполнении производственной программы.

Дело, таким образом, не только в техническом руководстве, но и в том, что доменные печи, особенно на Востоке и Урале, необходимо обеспечить нормальным снабжением: древесным топливом, углем, коксом, рудой и т. д.

В настоящих же условиях, когда мы не получаем нормального количества древесного угля, кокса, руды и т. д., конечно, и организация производства и организация труда значительно хромают.

Остановлюсь на вопросе о механизации уральских заводов. Механизация трудоемких участков работ в наших условиях имеет исключительно актуальное значение. Несмотря на это, в течение последних двух лет мы необходимых нам механизмов для освоения трудоемких участков не получили. В течение последних двух лет, тов. Рудзутак, мы не получили ни одного катучего крана и ни одного паровоза для замены всего того старого барахла, которое имеем, а мы имеем 40 серий паровозов.

Если принять во внимание низкий технический уровень уральских заводов, нерациональное устройство эстакадного хозяйства, ручную нагрузку сырых материалов, ручную сортировку сырых материалов, погрузку чугуна вручную, выпуск шлака в борозду и отвозку его на ряде заводов на лошадях и т. д., — то станет ясным то исключительное значение, которое должно иметь освоение трудоемких участков путем введения механизмов на действующих уральских заводах. Мы не требуем для этой цели больших вложений, но нам нужны такие механизмы, которые действительно облегчили бы, оздоровили труд рабочих, которые содействовали бы высвобождению рабочей силы и сократили длительность самих трудовых процессов, и такие механизмы нам надо дать.

О механизации лесоразработок. За последние три года в механизацию леса вложено чрезвычайно мало средств. На лесоразработках мы имеем не более 50 тракторов. А лес в последнее время, в связи с колоссальными вырубками деловой древесины, ушел далеко вглубь. И нам нужно большое количество механизмов для того, чтобы освоить этот участок, который является одной из основных причин прорыва в выполнении производственной программы заводами Востокостали.

Особо надо подчеркнуть, что наши уральские заводы - это весьма сложный комбинат.

Мы имеем 33 доменных печи на 23 заводах: 4 завода имеют только доменные цехи, 3 завода только прокатные, 3 завода — доменные и мартеновские, 4 завода — мартеновские и прокатные и только 9 заводов имеют законченный цикл производства, причем даже не все эти заводы имеют замкнутый баланс металла. Вследствие этого мы в большей степени зависим от межзаводских перебросок чугуна, мартеновских слитков, сутунки, изложниц, огнеупоров и т. д. РКИ в свое время при обследовании заводов отмечала сложность перевозок сырья и полуфабрикатов и указывала в связи с этим на сложность управления заводами, на большие затруднения в правильном снабжении заводов. И это необходимо учесть.

Я говорил уже о низком техническом уровне наших доменных цехов. А вот характеристика техники мартеновских цехов. Из 17 мартеновских цехов только 8 цехов имеют механическую завалку шихты, на всех остальных печах отсутствует механическая загрузка, и там садят шихту вручную, лопатами. Низкий технический уровень также естественно влияет на низкую производительность и тормозит выполнение задания.

Надо признать, что трудности в работе уральской металлургии значительно возросли также вследствие большой утечки квалифицированных кадров рабочих. Сейчас, тов. Рудзутак, на действующих заводах не хватает 19 тыс. рабочих. У нас громадная текучесть, вызванная тем, что на Урале за последние 2‑3 года развернулось грандиозное строительство целого ряда отраслей народного хозяйства. И на новые строительства ушла значительная часть рабочих с действующих заводов, причем ушло большое количество квалифицированных рабочих. Почти половина всех рабочих заводов имеют стаж до одного года. Если на 1 января 1930 г. рабочих со стажем свыше пяти лет было около 30%, то на 1 августа 1932 г. пятилетний стаж имеют только 19%.

Все эти моменты и привели к тому, что производственную программу по чугуну, стали и прокату мы выполнили из рук вон плохо.

Но, отмечая неудовлетворительные результаты выполнения производственного задания, нельзя забывать, что в течение этого года уральская партийная организация, уральские рабочие на действующих металлургических заводах провели огромной важности работу по промышленному освоению новых видов продукции и добились значительных сдвигов в области выполнения программы по качественным и высококачественным сталям. Мы, тов. Рудзутак, работали на старом оборудовании, которое давно не обновлялось. Новых станов, новых мартенов мы в эксплуатацию не ввели, у нас нет достаточно опытных руководителей по качественному прокату, и тем не менее мы на большом количестве заводов освоили выработку новых профилей качественных и высококачественных сталей. На Надеждинском заводе освоили прокатку гусеничного башмака для трактора Катер-Пиллера, освоили производство хромистой стали для авиацилиндров, освоили производство углеродистой автотракторной стали разных марок для автомобильных и тракторных заводов, топорной, косной и т. д. На Чусовском заводе, несмотря на крайнюю ветхость прокатных станов, освоено производство гвоздильной ленты, которую до сих пор в Советском Союзе почти не делали.

Одновременно заводом осваивается производство топорной стали. На Лысьвенском заводе освоено производства авто- и авиалиста, на Белорецком — производство катанки для стальной проволоки, на Добрянском — медистый металл, на Н. Сергинском — производство полосы для биметалла и т. д. Вот эта грандиозная работа, которая проведена в течение последнего времени, дает нам возможность с уверенностью заявить на пленуме, что в 1933 году мы будем осваивать не технологию, а количество, а это значит, что уральская партийная организация, уральские рабочие в значительной доле выполнили задачу, которая была поставлена партией в области освоения производства качественных и высококачественных сталей.

Пленум, очевидно, собрался не только затем, чтобы поругать нас и покритиковать. Критика деятельности работников черной металлургии, конечно, необходима, и это послужит работникам металлургии на помощь. Но нам нужна гораздо большая помощь, нужно провести ряд крупных мероприятий для того, чтобы справиться с задачами, которые поставлены перед нашими действующими заводами.

Что нам необходимо? Что надо сделать для того, чтобы изменить лицо и работу уральских заводов?

О лесе. Надо окончательно разрешить организационный вопрос насчет леса: будет ли лес в Наркомлесе или он будет передан Востокостали и прикреплен к действующим заводам? Но передача леса без разрешения вопроса о ввозе сотни тракторов, автомобилей, без ряда мер для закрепления рабочей силы ничего не даст. Этим вопросом надо заняться немедленно, иначе производственная программа по лесу будет сорвана и это поставит действующие заводы в чрезвычайно тяжелое положение.

О руде. Тут совершенно правильно указывалось на то, что металлургия не выполнила задания в области агломерации руд. Надо коренным образом изменить капиталовложения в подготовку шихты. Надо всемерно форсировать строительство агломерационных фабрик, особенно на Востоке, где в настоящее время 8 млн. руды уже добыто и находится в отвальном состоянии, несмотря на то, что по качеству это чрезвычайно ценная руда. Подготовка шихты сыграет колоссальную роль в улучшении работы черной металлургии.

Далее, вопрос об электроэнергии. Об этом ничего не говорилось, а между прочим, Тагильский район, Бакальский район, Кувшинский район не будут выполнять производственную программу до тех пор, пока мы избыточную электроэнергию, которая имеется на Челябинской станции, не перебросим в Бакальский район, и избыточную электроэнергию с Губахи не перебросим в Тагильский район. Тут нам необходимо помочь. Надо дать провод для того, чтобы эту электроэнергию перебросить, и тогда эти районы заживут, не будут ощущать нужды в электроэнергии, и гораздо лучше будет выполняться производственная программа.

Насчет внешнего транспорта, тов. Рудзутак. Не 0,5%, а значительно больше внешний транспорт играет роль в перевозках для черной металлургии. Мы сейчас, с наступлением зимы, прямо сигнализировали, что, если не произойдет коренного изменения в области транспорта, то в ноябре-декабре по Востоку будет значительный срыв работы.

Тагильский железнодорожный узел надо реконструировать возможно быстрее всеми силами и средствами. Железнодорожную ветку от Надеждинска до Тагила нужно перешить и дать рельсы. Алапаевскую ветку надо перешить. Это задачи в отношении внешнего транспорта. А для внутреннего транспорта надо дать необходимое количество паровозов, вагонов, платформ и кранов, без чего решительного улучшения работы внутризаводского транспорта не добиться. Вопросы кадров. Мы считаем, что значительное количество кадров, которые нам необходимы в связи с поставленными перед Востокосталью задачами, мы сможем готовить путем организации вечерних курсов, втузов, техникумов и т. д., подготавливая их на ходу производства. У нас такие техникумы и втузы сейчас открыты нелегально. Надо разрешить их организацию и помочь наладить в них работу.

Следующая задача — разрешить заводам, особенно на Урале, организовать при заводах, помимо ЭРК, сельскохозяйственные комбинаты для того, чтобы улучшить снабжение и ослабить тяжелое продовольственное положение, которое мы переживаем сейчас.

И, наконец, последний вопрос, это борьба с текучестью. Для того, чтобы закрепить по-настоящему рабочих на старых действующих заводах Урала, нам нужно разрешить индивидуальное строительство этим рабочим и установить выдачу для этой цели определенных кредитов рабочим и особенно колхозникам. Нам нужно закупать определенное количество скота для рабочих и колхозников и создать такие условия, при которых на десятки лет рабочая сила была бы закреплена на действующих заводах.

Я считаю, что критика работы металлургов, которая была здесь на пленуме, пойдет нам на пользу. Но вместе с тем необходимо, чтобы в разрешении конкретных задач, которые стоят сейчас перед Востокосталью, нам была оказана необходимая помощь. При этих условиях значительно легче выполнить те задачи, которые ставит партия перед Востокосталью.

Примечания:

¹* Гриф: Строго секретно.

²* И. П. Носов — в то время первый секретарь Ивановского обкома ВКП(б).

³* Я. П. Иванченко — в то время управляющий трестом «Востокосталь».

РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 500. С. 115-117, 159-161. Типографский экз.