§ 20 Самодержавие.

§ 20 Самодержавие

Государственное устройство Российской Империи определяется двумя статьями Основных Законов: первою и сорок седьмою. Ст. 1 определяет свойства власти, принадлежащей монарху. “Император Российский, говорится в ней, есть монарх самодержавный и неограниченный. — Повиноваться верховной Его власти не только за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает”. Тут указаны три свойства: верховность, самодержавие, неограниченность. Обозначение власти монарха верховною показывает, что ему принадлежит высшая безответственная власть в государстве, как это имеется в каждой монархии. Самодержавие и неограниченность показывают, что вся полнота власти сосредоточивается у нас в руках монарха. Ст. 47 указывает, что осуществление самодержавной власти русского царя совершается согласно началу законности. “Империя Российская управляется на твердых основаниях положительных законов, учреждений и уставов, от Самодержавной Власти исходящих”. Самодержавием существующее у нас государственное устройство отличается от монархии ограниченной, законностью — от деспотии, где место закона заступает ничем не сдерживаемый личный произвол правителя.

Самодержавие установилось в России издавна. Даже видящие в нем начало, занесенное к нам извне, с Востока или из Византии, а не самобытно развившееся у нас, относят установление его к эпохе татарского ига или по крайней мере не позже XVI века. Но подстатейные ссылки ст. 1 Осн. Зак. не восходят далее, как до XVIII века. Это объясняется, во-первых, теми рамками, какими было обставлено составление Свода Законов. Законодательный материал, которым пользовались его составители, был ограничен 1649 годом. Законодательные акты, появившиеся ранее Соборного Уложения царя Алексея Михайловича, вовсе не принимались в соображение. Во-вторых, найти общую формулировку такого исконного начала русского государственного быта, как самодержавие, в отдельных указах сравнительно поздней эпохи было делом не легким. Приходилось подыскивать в указах случайное выражение для всех бесспорного начала. И те узаконения, которые указаны составителями Свода, как источники ст. 1 Осн. Зак., не вполне соответствуют важности выраженного в нем начала. Источником второй части, указующей на религиозное освящение самодержавной власти, послужил духовный регламент, а именно то его место (ч. I, п. 2), где в доказательство превосходства коллегиального устройства для церковного управления указывается, что и монархи самодержавные не обходятся без советников. “Монархов власть есть самодержавная, которым повиноваться Сам Бог за совесть повелевает; обаче советников своих имеют, не токмо ради лучшего истины взыскания, но дабы и не клеветали непокорные человецы, что се или оно силою паче и по прихотям своим, нежели судом и истиною заповедует Монарх” (П. С. 3., № 3718, ч. I, п. 2, стр. 316). Первая часть ст. 1, устанавливающая собственно начало самодержавия, имеет своими источниками Воинский артикул 1716 г., Морской устав 1720 г., манифест Анны Иоанновны 1730 г. и Учреждение Императорской фамилии 1797 г. Из всех этих законодательных актов общее выражение начала самодержавия содержит только манифест Анны Иоанновны, потому, конечно, что ей одной пришлось противопоставлять самодержавие попытке его ограничить со стороны верховников. “Понеже верные Наши подданные, говорится в этом манифесте, все единогласно Нас просили, дабы Мы Самодержавие в Нашей Русской Империи, как издревле прародители Наши имели, восприять соизволили” (П. С. З., № 5509, февр. 28). В Воинском Артикуле и Морском уставе, которые дословно повторяют друг друга, говорится собственно не о самодержавии, а о самовластии и притом в объяснение того, почему за оскорбление величества положена смертная казнь (П. С. З., № 3006, арт. 20 толк., стр. 325 и № 3435, ч. V, ст. 2 толк., стр. 59). “Ибо Его Величество есть Самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь во своей воле и благомнению управлять”. Это неудачное и нигде более в вашем законодательстве не встречающееся выражение: “самовластный”, как видно из немецкого текста артикула, употреблено там в смысле “суверенный” (ein souveräner Monarch). Наконец, в Учреждении Императорской фамилии, § 71, говорится только об отношении монарха к членам Императорской фамилии. “При всех сих данных преимуществах ненарушимым залогом поставляется иметь каждому из фамилии Нашей к Царствующему лицу совершенное почтение, повиновение и подданство, равномерное и миролюбивое отношение в сохранении семейной тишины и согласия. Царствующий, яко неограниченный Самодержец во всяком противном случае имеет право от назначенного Нами отрешать. (П. С. З., № 17906, § 71, стр. 585). Если, тем не менее, составители Свода на первое место поставили ссылку именно на учреждение Императорской фамилии, то это объясняется, вероятно, тем, что в одном этом акте встречается принятое в Своде сочетание определений: самодержавный и неограниченный.

Сопоставление слов: самодержавный и неограниченный как бы указывает, что законодатель хотел ими обозначить два различных свойства власти. Выражение § 71 Учр. Импер. фамилии “неограниченный Самодержец” как бы предполагает, что может быть Самодержец и ограниченный. И действительно, Сперанский в своем Руководстве старался придать этим словам различный смысл. Двумя словами, говорит он, весьма многозначительными, выражается в наших законах полнота верховной власти: самодержавием и неограниченностью. Слово самодержавие имеет два разных смысла. Кода оно прилагается к государству, то оно означает независимость государства от всякой посторонней власти. В сем смысле все государства независимые могут быть названы государствами самодержавными. Когда оно прилагается к особе государя, то оно означает соединение всех стихий державного права во всей полноте их без всякого участия и разделения. Слово неограниченность власти означает то, что никакая другая власть на земле, власть правильная и законная, ни вне, ни внутри империи, не может положить пределов верховной власти Российского самодержца. Итак, если судить по форме изложения, Сперанский различает самодержавие и неограниченность. Но по содержанию он определяет их так, что понятия эти совпадают. В самом деле, “соединение всех стихий державного права”, очевидно, ничего другого означать не может, как то, что не существует никакой другой власти, которая бы ограничивала масть монарха. Следуя примеру Сперанского, Градовский и Романович-Славатинский также стараются различить самодержавие и неограниченность. Романович-Славатинский повторяет в сущности слова Сперанского. Градовский проводит это различие несколько иначе. Название “неограниченный”, по его мнению, показывает, что воля императора не стеснена известными юридическими нормами, поставленными выше его власти. Выражение “самодержавный” означает, что русский Император не разделяет своих верховных прав ни с каким установлением или сословием в государстве, т. е., что каждый акт его воли получает обязательную силу независимо от другого установления.¹* Однако, и в таком определении самодержавие и неограниченность сливаются воедино. Существование “юридических норм, поставленных выше воли монарха”, возможно, конечно, только под условием “разделения верховных прав между ним и другими установлениями”.

Сопоставление статей первой и второй Осн. Зак. показывает, что и сам законодатель не придавал выражению “неограниченный” строго определенного значения. Ст. 2 постановляет, что когда наследство престола дойдет до лица женского, то Императрице принадлежит та же самая власть, что и Императору, но при этом власть эта, вместо “неограниченной и самодержавной”, называется “верховной и самодержавной”. Так как это та же самая власть, то, очевидно, “неограниченный” и “верховный” на языке Свода — синонимы. Из этого должно заключить, что, определяя власть монарха, как самодержавную, неограниченную, Свод Законов не обозначает этими словами различных ее свойств, а для большей ясности одно и то же свойство определяет двумя однозначащими словами.

Самодержавие имеет, как на это справедливо указал сам Сперанский, два различных смысла: им означается и внешний, международный суверенитет государства, и внутренняя безраздельность власти монарха. Первый официально принял наименование, самодержца Иван III, и тогда, как не без основания замечает Ключевский²* оно указывало именно на внешний, международный суверенитет, на внешнюю независимость. В таком значении самодержавие употреблялось еще в самом конце XVIII века, как это можно видеть из приведенного выше договора Екатерины II с царем Ираклием II. Когда в договоре этом говорится, что царь Ираклий не признает над собою иного самодержавия, крове власти и покровительства императрицы, то, очевидно, самодержавие употреблено здесь не в смысле абсолютизма, а именно в смысле суверенитета. Но, с другой стороны, уже Иоанн Грозный толкует самодержавие именно в смысле безраздельного сосредоточения всей полноты государственной власти в руках монарха, когда замечал Курбскому: “како же и самодержец наречется, когда не сам строит?” В таком смысле употребляется самодержавие и в манифесте Анны Иоанновны 28 февраля 1730 года, и в Екатерининском Наказе, ст. 9: “государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как соединенная в его особе власть не может действовать сродно с пространством толь великого государства”, и в манифесте 29 апреля 1881 года: “Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления с верою в истину Самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений”. В таком смысле это слово употребляется ныне в обыденной речи. Без сомнения, и в Своде Законов самодержавие означает не внешнюю самостоятельность власти, а внутреннюю ее безраздельность.

Итак, следует признать, что понятие самодержавия объемлет собою понятие неограниченности, в смысле сосредоточения в руках монарха всей полноты государственной власти. Если Осн. Зак. наряду с самодержавием упоминает еще и о неограниченности власти, то только для большей ясности. Иначе неограниченность не могла бы быть опущена в определении власти Императрицы, во всем равной с властью Императора.

Дополнение. Статья 4 действующих Основных законов (свод законов, т. I, ч. I, изд. 1906 г.) постановляет: “Императору Всероссийскому принадлежит верховная Самодержавная власть. Повиноваться власти его не только за страх, но и за совесть нам Бог повелевает”. Из сравнения этого текста с текстом прежней ст. 1 Основных законов явствует, что в новой характеристике власти Императора Всероссийского опущен признак неограниченности и сохранены признаки самодержавия и верховности. Что касается верховности, то с точки зрения, принимаемой Н. М. Коркуновым, она не является решающим моментом для заключения о наличности в России той или другой формы монархического строя. Этим решающим моментом должно, напротив, считать исчезновение из характеристики императорской власти эпитета “неограниченный”, что вытекает из сопоставления статей 4, 7, 10, 11 и 86 основных законов.

По смыслу их Государь Император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственной Думой; никакой новый закон не может воспоследовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения Государя Императора; указы и повеления в порядке верховного управления издаются Государем Императором в соответствии с законами, в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется подлежащим местам и лицам от Государя Императора согласно закону. Таким образом власть управления, осуществляемая или самостоятельно Государем, или по уполномочию от него и согласно закону иными органами государства, оказывается подчиненной иной, высшей форме проявления государственной власти, называемой властью законодательной; а эта последняя не может уже быть осуществляема самостоятельно Государем и предполагает совместные действия монарха, Государственного Совета и Государственной Думы. Поэтому-то начало неограниченности, или, по толкованию Н. М. Коршунова, сосредоточения всей полноты власти в руках монарха, и не могло быть сохранено в постановлениях основных законов о существе Верховной Самодержавной власти. И если Император Всероссийский и в настоящее время именуется неограниченным Самодержцем в Учреждении о Императорской Фамилии в ст. 222 Св. зак., т. I, ч. I, изд. 1906 г., то и из содержания этой статьи и из места, занимаемого ею в системе основных законов, ясно, что она имеет в виду власть царствущего Императора над членами Императорского Дома.

При этих условиях, хотя власть Государя Императора по-прежнему называется самодержавной, самодержавие в современном государственном строе России не может быть понимаемо, как начало равнозначащее неограниченности. Государь Император при действии новых основных законов есть монарх ограниченный или, по установившемуся и употребительному выражению — конституционный, и государственный строй России есть строй ограниченной или конституционной монархии. Началу самодержавия должно быть, таким образом, дано иное толкование. Наиболее часто оно толкуется, как означающее внешний международный суверенитет государства, то есть так, как оно, по указанно Н. М. Коркунова, понималось иногда до конца ХVIII столетия.

Примечания:

¹* Градовский. Начала I, стр. 1 и 2, (Собрание сочинений, т. 7).

²* Ключевский. Боярская дума, 2 изд. 1883, стр. 258.