Протокол допроса генерал-лейтенанта люфтваффе А. Герстенберга 15 июня 1948 г.

15 июня 1948 г.

Москва

Герстенберг Альфред, 1893 года рождения, урож[енец] д. Нойдорф, район Оппельн (Германия), немец, из семьи помещика, беспартийный, кадровый офицер быв[шей] германской армии.

Вопрос. Почему вы умалчиваете на протяжении всего следствия о вашей разведывательной деятельности?

Ответ: Разведывательной деятельностью я никогда не занимался.

Вопрос. Это не соответствует действительности. Следствие располагает данными, что вы в период пребывания в СССР, Польше и Румынии проводили активную разведывательную работу. Дайте правдивые показания об этой стороне вашей деятельности?

Ответ: Прошу поверить мне, что в период пребывания в СССР, Польше и Румынии я разведывательную работу не проводил.

Вопрос. Находясь в СССР, Польше и Румынии, из каких источников вы добывали информацию об этих странах?

Ответ: Должен признать, что во время моей работы в Варшаве и Бухаресте я занимался сбором сведений о военно-политическом и экономическом положении Польши и Румынии, а также характеризующих данных на отдельных польских и румынских государственных и военных деятелей, но эти материалы я добывал в основном путем личных наблюдений — посещения военных и промышленных объектов, бесед с польскими и румынскими офицерами и иностранными военно-воздушными атташе, а также в редких случаях в Румынии пользовался разведывательными данными органов «Абвер». На основании этих материалов я посылал Герингу информационные доклады о положении дел в указанных странах.

Сообщений о Советском Союзе из Москвы в Берлин я не посылал, но из Варшавы и Бухареста направил Герингу информации об СССР в 1939 и 1941 гг. Для этого я использовал материалы, собранные мною во время пребывания в Москве таким же путем, как я это делал в Варшаве и Бухаресте.

Вопрос: Уточните, какого характера материалы об СССР вы направляли Герингу?

Ответ: Как в первом, так и во втором сообщении я писал Герингу о военном потенциале Советского Союза, доказывая, что он во многом превосходит германский. Это положение я иллюстрировал конкретными данными о размерах промышленного производства, запасов сырья, продовольствия, людских резервов, территории СССР и т.д.

Вопрос: Какое практическое значение для Геринга имели ваши сообщения об СССР?

Ответ: В германских правительственных и военных кругах меня рассматривали как хорошего знатока СССР, где я долгое время находился, и поэтому мои информации о Советском Союзе были убедительными, имевшими большое значение для Геринга в свете проводившихся германским правительством военно-политических планов.

Вопрос: С какой целью вы убеждали Геринга о превосходстве советского военного потенциала?

Ответ: В начале 1939 года я это делал с целью доказать необходимость заключения пакта о ненападении между Германией и СССР, чтобы избежать войну на два фронта, что я считал опасным делом для Германии. С моими доводами были согласны Мольтке и Кёстринг, и они были использованы Кестрингом в его беседе с Риббентропом и Гитлером для доказательства им целесообразности заключения пакта с СССР, о чем я уже показал ранее.

В июле 1941 года я об этом писал Герингу с целью рассеять создавшееся в правительственных кругах и верховном командовании ложное представление о том, что СССР, якобы, слаб и не является серьезным противником для Германии. Я хотел, чтобы правительство и командование армии трезво оценили силу и мощь противника и лучше подготовились к войне, своевременно перевели хозяйство на военный лад, все мобилизовали для нужд фронта. Это я неоднократно пытался также доказать некоторым, наиболее близким мне руководителям германского правительства и армии при моих встречах с ними уже в ходе войны с СССР. Таким образом, я прилагал все усилия к тому, чтобы Германия, в конечном итоге, победоносно закончила войну против СССР.

Вопрос: Назовите ваших близких знакомых из числа бывш[их] руководителей германского правительства и армии?

Ответ: Помимо уже названных мной ранее Гитлера, Геринга и Гесса, я хорошо был также знаком с Риббентропом, Геббельсом, Борманом, Ширахом и Гиммлером, с которыми часто встречался во время моих посещений ставки Гитлера, где я был всего около 16 раз, в том числе три раза до войны с СССР.

Из генералитета германской армии к числу моих близких знакомых относятся генералы и фельдмаршалы сухопутных войск — Кейтель, Иодль, Гальдер, фон Бок, Цейтцлер, Гудериан, фон Рундштедт, Лист, фон Клейст, фон Манштейн, Роммель и Шёрнер; генералы и фельдмаршалы военно-воздушных сил — Мильх, Штумпф, Вефер, Ешонек, Кортен, Грайпе, фон Грайм, Шперле, Кессельринг, Рихтгофен и Деслох. С некоторыми из указанных военачальников я знаком еще с периода Первой мировой войны и впоследствии с ними часто встречался также во время моих посещений ставки Гитлера.

Вопрос: По каким делам вы посещали ставку Гитлера?

Ответ: Ставку Гитлера я посещал, как правило, вместе с маршалом Антонеску, который по вызову или собственной инициативе ездил на приемы к Гитлеру для обсуждения вопросов совместного ведения войны против СССР*¹, а также для рассмотрения внешнеполитического и внутреннего положения Румынии.

О моих посещениях резиденции Гитлера до нападения Германии на СССР в 1938 и 1940 гг., а также в ходе войны в августе 1943 года в отсутствие Антонеску, я уже показал ранее.

Вопрос. Находясь в ставке Гитлера, вы участвовали в обсуждении вопросов, связанных с ведением войны против СССР?

Ответ: Да, участвовал.

Вопрос. Какие военно-политические вопросы обсуждались при вашем участии в ставке Гитлера?

Ответ: Во время моего посещения ставки Гитлера в ноябре 1941 года Гитлер и Антонеску подводили итоги первых месяцев войны на Восточном фронте. Гитлер поблагодарил Антонеску за его усилия и активное участие румынской армии в войне против СССР и наградил его рыцарским крестом. После этого Антонеску имел беседы с Кейтелем и Гальдером, Риббентропом и Герингом, обсудив с ними внешнеполитические и экономические вопросы.

Незадолго до этой нашей поездки в ставку, в сентябре 1941 года, по приглашению Антонеску в Бухарест приезжал Кейтель для участия в параде победы румынской армии по случаю захвата Одессы. Кейтель в беседе с Антонеску заверил его, что победа над Россией — дело нескольких дней. Нужно сказать, что такие же настроения царили в ставке в ноябре 1941 года.

При моем посещении ставки в январе 1942 года были подведены итоги боев на Восточном фронте за 1941 год и обсуждался план боевых операций на 1942 год. Военную обстановку докладывал Иодль, а Гитлер делал оптимистические замечания и добавления. Антонеску тогда ставил вопрос о строительстве моста через Днепр, но Гитлер отверг это предложение, заявив: «Мы никогда не будем отступать с русской территории, поэтому днепровского моста нам не нужно».

В марте 1942 года я, Антонеску и Нойбахер ездили в Вену, где имели беседу с Герингом. Гитлер в это время болел, и встреча с ним не состоялась. Геринг в грубой форме потребовал от Антонеску увеличения румынских поставок для Германии нефти и зерна, при этом он между прочим указал, что ему следовало бы опираться в своей работе на «Железную гвардию».

Летом 1942 года мы с Антонеску посетили ставку в Виннице. Гитлер в это время продолжал болеть и не мог нас принять. Мы были приняты Герингом и Риббентропом, которые вновь оказали на Антонеску давление, потребовав увеличения поставок нефти и продовольствия для германской армии.

Кроме того, Геринг потребовал от Антонеску направления на фронт для взятия Сталинграда 30 румынских дивизий и воздушного корпуса. Это требование было выполнено. Румыны вскоре сформировали 1-й воздушный корпус, состоявший из 350 самолетов, часть из которых получили от немцев, и этот корпус был влит в состав 4-го германского воздушного флота Рихтгофена. Пехотные дивизии тоже были направлены под Сталинград. Формированием этих дивизий занимался начальник германской военной миссии генерал Хауфе.

Антонеску в свою очередь потребовал от Геринга и Риббентропа усиления снабжения румынской армии немецким оружием, амуницией и обмундированием. В ответ на это Риббентроп заявил Антонеску: «Об этом не следует беспокоиться, т.к. война на исходе, русская армия является уже трупом, а о трупах не говорят». Антонеску во время этой встречи вручил Герингу высший румынский орден — «Михай Витаузель»*².

Во время нашей поездки в ставку (В[осточная] Пруссия) осенью 1942 года обсуждались примерно те же вопросы, что и летом 1942 года, т.е. вопросы, связанные с наступлением на Сталинград. На этот раз уже присутствовал сам Гитлер и, кроме него, Геринг, Риббентроп, Кейтель, Гальдер. Гитлером была высказана полная уверенность, что Сталинград скоро падет и этим будет решен исход войны в пользу Германии.

Следующее наше посещение ставки в В[осточной] Пруссии состоялось в январе 1943 года, после окружения русскими Сталинградской группировки германо-румынских войск. Гитлер упрекал Антонеску за то, что румынские войска, по его мнению, плохо воевали под Сталинградом, и возложил на румын ответственность за Сталинградскую катастрофу. Вместе с тем Гитлер успокаивал Антонеску, что под Сталинградом ничего страшного не случилось и что он в состоянии летом 1943 года провести новое большое наступление против русских. После этой встречи Антонеску написал Гитлеру большое письмо, в котором доказывал о том, какой большой вклад сделала Румыния в общую борьбу против СССР.

В сентябре 1943 года мы с Антонеску вновь поехали в ставку в Восточную Пруссию, где были приняты Гитлером, Риббентропом, Кейтелем и Цейтцлером. Антонеску на этом приеме говорил о трудностях, связанных с ведением войны против СССР, и снова просил у Гитлера немецкое оружие для румынской армии. Гитлер, и особенно Кейтель, убеждали Антонеску, что война ими будет выиграна, однако, осложнившаяся обстановка свидетельствовала о плохих делах на Восточном фронте.

В январе 1944 года я и Антонеску прибыли в ставку в район Зальцбурга, где были приняты Гитлером, Риббентропом и Кейтелем. На этой встрече мы обсуждали вопросы о возможности открытия второго фронта на Западе. Гитлер заявил, что он не опасается высадки англо-американских войск на континенте Европы, т.к. англичане и американцы пока не заинтересованы в поражении Германии, и, кроме того, он вполне убежден в неприступности немецкого «Атлантического вала»⁹⁶. В случае же если англо-американцы высадятся со стороны Африки, — говорил Гитлер, — то их десант в течение 5—6 недель будет ликвидирован находящимися там немецкими войсками. Во время этой встречи Гитлер предупредил Антонеску, что он переведет меня из Румынии для организации воздушной обороны Берлинского района, но Антонеску настоял, чтобы я был оставлен в Румынии для обеспечения обороны Плоешти, о чем я уже показывал.

4 августа 1944 года, в связи с критическим положением, создавшимся в Румынии в результате беспрерывного, мощного наступления русской армии, которая приближалась уже к румынским границам, Антонеску и я вновь поехали в ставку в В[осточную] Пруссию, где были приняты Гитлером, Риббентропом, Гиммлером, Кейтелем и Гудерианом. Антонеску говорил о тяжелом военном, экономическом и политическом положении, создавшемся для Румынии, явно выражая свои пессимистические настроения. Но Гитлер вновь убеждал его в силе германского сопротивления и вселял уверенность в победе над СССР. Он говорил, что немцы в состоянии в скором времени послать на Восточный фронт 40 свежих дивизий.

Антонеску просил Гитлера возвратить на румынский участок фронта 11 немецких дивизий, которые ранее оттуда были переведены в Галицию, в противном случае, — говорил он, — через образовавшуюся брешь русские войдут в Румынию. Гудериан уверил Антонеску, что положение на румынском участке фронта устойчивое, наступление русских там не ожидается, а в случае, если и оно произойдет, то немцы в состоянии отразить любую атаку русских. На этот раз удалось также убедить Антонеску в силе германского сопротивления, хотя ясно было, что война немцами проиграна, а Румыния стоит на краю катастрофы. Действительно, через несколько дней русские прорвали фронт и Румыния вышла из войны, поэтому этот наш визит в ставку был последним.

Вопрос. Вы принимали активные меры к тому, чтобы предотвратить капитуляцию Румынии?

Ответ: Да, я принимал активные меры к тому, чтобы предотвратить капитуляцию Румынии и удерживать ее в качестве союзницы Германии в продолжавшейся войне против СССР.

Вопрос: В чем это выразилось?

Ответ: Вечером 23 августа 1944 года я, в числе других германских руководителей в Румынии, был вызван в посольство, где от посла Киллингера узнал, что король арестовал Антонеску и сформировал новое правительство, которое запросило перемирие у союзников.

Об этом Киллингер сообщил в Берлин, и Гитлер приказал начальнику германской военной миссии Ганзену подавить путч, арестовать короля и восстановить власть Антонеску или сформировать новое правительство во главе с надежным румынским генералом-германофилом, но Ганзен не счел нужным выполнить этот приказ, сославшись на недостаточность немецких войск в Бухаресте.

Вскоре в адрес германского посольства поступила радиограмма от командующего Южной группой немецких войск генерал-полковника Фрисснера, который от имени Гитлера приказал сместить Ганзена с поста, а подавление путча возложил на меня. После этого я, Ганзен и советник посла Штельцер были вызваны к новому румынскому премьер-министру Санатеску, который, сообщив, что в пригороде Бухареста (район Баниас) немецкие войска атакуют румын, просил нас дать приказ войскам прекратить бессмысленное кровопролитие.

Ганзен заявил, что он не сможет это сделать из-за отсутствия связи с войсками, и вместе со Штельцером возвратился в посольство. Я обещал Санатеску удовлетворить его просьбу при условии, если мне будет разрешено лично поехать к войскам. Санатеску согласился и выделил для моего сопровождения двух румынских полковников (фамилии их не помню). Не заходя в посольство, я сразу же поехал с ними в Баниас, где дислоцировались немецкие части.

Прибыв на место, я убедился, что румыны и немцы действительно дрались между собой, причем уже имелись убитые и раненые. Вместо умиротворения немецких войск, как мною было обещано Санатеску, я организовал их на дальнейшую борьбу против румын с целью захватить Бухарест, арестовать короля и снова поставить у власти Антонеску, а румынских полковников, сопровождавших меня, задержал в качестве военнопленных.

Вскоре по прибытии в Баниас мне позвонил Фриснер, который подтвердил распоряжение Гитлера о том, что Ганзен смещен, а подавление путча возложено на меня. Я просил Фриснера направить в мое распоряжение дополнительные войска, но не получил ответа, разговор наш был неожиданно прерван.

Раздался новый телефонный звонок, на проводе были Иодль и Гитлер. Со мной говорил Иодль, но он, как я понял, диктовал слова Гитлера, стоявшего с ним рядом у аппарата. Гитлер предложил мне немедленно и со всей энергией начать наступление на Бухарест, любой ценой захватить румынскую столицу, арестовать короля и снова поставить у власти Антонеску. Он также приказал арестовать Ганзена и доставить его в ставку. В ответ на мою просьбу Гитлер обещал срочно перебросить в мое распоряжение дивизию моторизованных войск и парашютистов, а также заявил, что им дано указание командованию 4-го воздушного флота о поддержке наступательных операций моих войск с воздуха.

За безупречное выполнение данного приказа Гитлер обещал наградить меня Рыцарским крестом за обеспечение образцовой обороны Плоешти.

После этих разговоров с Гитлером я с утра 24 августа 1944 года начал решительное наступление на Бухарест и в результате четырехдневных упорных боев взял в плен 4,5 тысячи румынских солдат и офицеров, а также подбил 14 танков типа «Тигр» из 25, участвовавших в боях против нас, которые румыны в свое время получили от немцев.

27 августа 1944 года ко мне прилетел на самолете генерал Штагель, считавшийся специалистом по выводу из «котла» окруженных войск. С его приходом мы прекратили военные действия, т.к. не в состоянии были продолжать борьбу с превосходящими силами румын, и вышли из окружения.

Вопрос. Разве вы не получили обещанное Гитлером подкрепление?

Ответ: Подкрепление действительно было направлено на 25 транспортных самолетах, но долетел из них до Бухареста только один самолет, доставивший мне роту солдат. Остальные 24 самолета были сбиты русскими, не достигнув своей цели. Зная, что идет подкрепление, я четыре дня упорно воевал против многотысячной румынской армии, имея в наличии всего лишь 1800 человек немецких войск, из которых в результате боев потерял 800 человек, остальных вывел из окружения.

Наряду с этим наступательные операции моих войск поддерживались авиацией 4-го воздушного флота. Бухарест в эти дни был подвергнут усиленной бомбардировке с воздуха, в результате чего серьезно пострадали некоторые жилые кварталы города и население.

Вопрос. Вы делали попытку к бегству из Румынии после выхода из окружения?

Ответ: Да, после того, как я и Штагель вывели из окружения оставшиеся немецкие войска, мы имели намерение уйти с ними из Румынии на Запад. Пройдя примерно 150 километров от Бухареста, мы, встретив случайно румынского полковника Драгомил, служившего в штабе 4-й румынской армии, попросили его указать нам дорогу через Карпаты.

Драгомил заявил, что он эту местность знает плохо, и порекомендовал нам пойти с ним в штаб 4-й румынской армии, где и разрешить этот вопрос с находящимся, якобы, там начальником румынского Генерального штаба генералом Штефлея. Мы так и сделали. Оставив войска в поле, я и Штагель явились вместе с полковником Драгомил в штаб 4-й румынской армии, где 28 августа 1944 г. были пленены румынами и направлены в Бухарест, а 2 сентября переданы представителям Советской Армии и доставлены в Москву. Я и Штагель поняли, что румыны устроили нам ловушку, генерала Штефлея в штабе 4-й армии, конечно, не было⁹⁷.

Вопрос. Как вы расцениваете ваши последние действия, направленные к удержанию Румынии в качестве военной союзницы Германии, в то время, когда, как вы сами заявляете, всем уже было ясно, что война проиграна?

Ответ: С точки зрения военной, эти мои действия я рассматриваю как авантюру. Но, учитывая, что я был не просто генералом, а генералом-политиком, убежденным сторонником национал-социализма, то станет ясно, что иначе я и не мог поступить, ибо я боролся за торжество националистических идей. Тем более что за успешное выполнение задания Гитлера мне была им обещана высокая награда.

Вопрос: Но вы же не были членом нацистской партии?

Ответ: Я лишь формально не состоял в национал-социалистической партии, т.к. по законам Германии кадровый офицер не имел права вступать в члены какой-либо политической партии. Фактически же я полностью стоял на позициях национал-социализма, связав с ним свою судьбу с первых дней прихода Гитлера к власти, используя для этого свою близость к Герингу и другим нацистским руководителям. Не случайно поэтому я в 1935—[19]36 гг., будучи формально беспартийным, являлся участником двух общегерманских съездов национал-социалистической партии, о чем уже показал ранее.

Мою работу в спортивно-авиационном союзе в 1934—[19]36 гг. я рассматриваю как выполнение важной партийной работы, т.к. я по заданию Гитлера за короткий срок сумел подчинить этот союз влиянию националистической партии и наладить в нем регулярную подготовку летчиков, которых союз, в результате моей деятельности, стал выпускать до 40 тысяч в год. Эти летные кадры впоследствии явились базой для создания Гитлером и Герингом военно-воздушного флота, запрещенного иметь Германии, согласно Версальскому договору.

Выполнение в 1936—[ 19]38 гг. специального задания Геринга по составлению учебников для обучения кадров военных летчиков я тоже рассматриваю как выполнение важной партийной работы, ибо я помог воспитанию многочисленного летного состава для германских военно-воздушных сил, на который Гитлером возлагались большие надежды в готовившейся войне за создание великой германской империи.

В дальнейшем, как это видно из моих показаний, вся моя деятельность была направлена на претворение в жизнь национал-социалистических идей, изложенных в книге Гитлера «Моя борьба».

Показания с моих слов записаны правильно, мне прочитаны в переводе на немецкий язык.

ГЕРСТЕНБЕРГ

Допросил: Пом[ощник] начальника 2 отд[елени]я 4 отдела 3 Главного] управления] МГБ СССР майор МАСЛЕННИКОВ

Перевела: о[пер]/уполном[оченный] 2 отд[елени]я 4 отдела 3 Главного] управления] МГБ СССР лейтенант КУЩ

По ст. 95 УК РСФСР за заведомо ложный перевод предупреждена*³

КУЩ

Примечания:

*¹  Накануне вторжения в СССР, 12 июня 1941 г., Антонеску встречался с Гитлером в Мюнхене.

*² Так в тексте, речь идет о награде королевской Румынии — ордене «Михай Витеазуль».

*³  Фраза добавлена от руки фиолетовыми чернилами.