Постановление Президиума ЦК КПСС от 22 июля 1954 г. о проекте обвинительного заключения на С. Р. Мильштейна
Строго секретно
Особая папка
Товарищ, получающий конспиративные документы, не может не передавать, не знакомить с ними кого бы то ни было, если нет на то специальной оговорки ЦК.
Копировка указанных документов и делание выписок из них категорически воспрещается.
Отметка и дата ознакомления делается на каждом документе лично товарищем, которому документ адресован, и за его личной подписью.
Подлежит возврату в течение 24 часов
в Канцелярию Президиума ЦК КПСС.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Коммунистическая Партия Советского Союза,
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ
№ П73/ХХУШ
Тов. Руденко
24.VII. 1954 г.
Выписка из протокола № 73 заседания Президиума ЦК от 22 июля 1954 г.
О деле Мильштейна С. Р.
Принять предложение генерального прокурора СССР т. Руденко, изложенное в его записке от 10 июля 1954 года № 1721/сс.
СЕКРЕТАРЬ ЦК
Особая папка
Совершенно секретно
Прот[окол] Президиума] ЦК № 73 п. XXVIII
Подлежит возврату в
группу «Особой папки»
Общего отдела ЦК КПСС
ЦК КПСС
Представляю шестнадцать экземпляров обвинительного заключения по уголовному делу по обвинению Мильштейна С. Р.
Считаю доказанным активное участие Мильштейна в преступной деятельности изменнической заговорщической группы Берия, Меркулова, Кобулова и др. Прошу санкционировать направление дела по обвинению Мильштейна для судебного рассмотрения в Военную коллегию Верховного суда СССР.
Приложение: 16 экземпляров обвинительного заключения, каждый на 31 стр.
Разослано чл. Президиума ЦК за № П1302)
Генеральный прокурор СССР
[п.п.] Р. Руденко
10 июля 1954 года
№ 1721/сс
Совершенно секретно
«Утверждаю»
Генеральный прокурор СССР
действительный государственный
советник юстиции
Р Руденко
« » июля 1954 года
Обвинительное заключение
по делу № 0071
по обвинению Мильштейна Соломона
Рафаиловича по ст. ст. 58-1 п. «б»
58-11 УК РСФСР
В процессе следствия по делу изменнической группы заговорщиков, возглавляемой Берия, постановлением генерального прокурора СССР от 14 сентября 1953 г. были выделены в особые производства материалы по обвинению ряда участников этой заговорщической группы, в том числе и обвиняемого по настоящему делу Мильштейна С. Р. (т. 1, л. д.).
Предварительным следствием и приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года было установлено, что изменническая заговорщическая группа, участником которой являлся обвиняемый Мильштейн С. Р., ставила своей преступной целью использовать органы МВД СССР против партии и правительства для захвата власти, ликвидации советского рабоче-крестьянского строя и восстановления капитализма в СССР. Конкретно в отношении обвиняемого Мильштейна С. Р. следствием по настоящему делу установлено следующее:
Мильштейн С. Р. — выходец из семьи подрядчика на железной дороге, все родственники которого после революции выехали в Америку, а один из братьев впоследствии был расстрелян за шпионаж в пользу польской разведки, работал с 1922 года на технической работе в Особом отделе Закавказской ЧК, в 1926 году был назначен Берия, работавшим тогда председателем Грузинского ГПУ, на должность секретаря коллегии ГПУ Грузинской ССР и своим личным секретарем.
С помощью Берия Мильштейн в 1927 г. вступает кандидатом в члены ВКП(б), а в 1929 году по рекомендации Берия Мильштейн принимается в члены ВКП(б).
С этого времени вся последующая деятельность Мильштейна связана с Берия.
В 1931 году, когда Берия перешел на партийную работу, добившись поста секретаря ЦК КП(б) Грузии и секретаря Закавказского краевого комитета ВКП(б), в числе других близких ему лиц Берия перевел и Мильштейна в аппарат ЦК КП(б) Грузии, назначив его заведующим особым сектором ЦК, а затем помощником секретаря ЦК. В 1937 году Берия выдвинул Мильштейна на руководящую партийную работу — секретарем райкома, а в 1936 году — третьим секретарем Тбилисского горкома КП(б) Грузии.
В период работы в Грузии с 1926 по 1938 год Мильштейн, будучи близким, доверенным человеком Берия, вместе с Меркуловым, Деканозовым, Кобуловым, Гоглидзе, Церетели, Мамуловым, Мичуриным-Равер, Рапава и другими участниками преступной заговорщической группы, сколоченной Берия, активно содействовал карьеристическим целям Берия, участвовал в интриганской и провокационной деятельности Берия и других участников группы, выполнял преступные поручения Берия. Многочисленные свидетели, допрошенные по делу, и арестованные участники заговорщической группы дали подробные показания о близости Мильштейна и Берия и совместной преступной деятельности в этот период времени.
Враг народа Кобулов Б. 3., входивший в ядро заговорщической группы, сколоченной Берия, 7 декабря 1953 г. показал:
«Мильштейна я знаю с 1927 года, когда он был назначен секретарем Берия в ЧК — ГПУ Грузии вместо Деканозова, выдвинутого Берия на оперативную работу в секретный отдел. С первых же дней работы в этой должности Мильштейн произвел впечатление на местный оперсостав, к числу которого относился и я, как хитрый, пронырливый человек, близко стоящий к Берия. Существовало в тот период мнение, что разговоры с Мильштейном надо вести осторожно, так как любая опрометчивая фраза станет достоянием Берия. Назначению Мильштейна оперсостав удивлялся, так как Мильштейн в то время был беспартийным человеком и, понятно, не владел местным языком, что для дела было необходимо. Однако вскоре Мильштейн, как помнится, по рекомендации Берия был принят кандидатом, а затем членом ВКП(б). Еще до перехода Берия на партийную работу, Мильштейн считался одним из наиболее приближенных и доверенных лиц к Берия и был в курсе всей политики, проводимой Берия в ГПУ Грузии и Закавказья. В числе лиц, которых Берия взял с собой из ГПУ на партийную работу, был и Мильштейн. Это вызвало недоуменные настроения, т. к. ни по партстажу, ни по опыту работы, ни по знанию языка Мильштейн не подходил для этой роли, тем более когда он был назначен секретарем райкома одной из тбилисских парторганизаций. Эта районная организация, безусловно по инициативе и под руководством Мильштейна, во время городских партсобраний или конференций, а также массовых праздничных демонстраций особенно изощрялась в восхвалении и превозношении Берия.
Мильштейн был близок к Берия и в быту. В Грузии они проживали в одном доме, были знакомы семьями, и, безусловно, во время работы в Грузии Мильштейн был близок к Берия наряду с такими лицами, как Меркулов, Деканозов и Рапава» (т. л. д.).
Другой участник заговорщической группы арестованный Мичурин-Равер
23 июля 1953 года показал:
«Я должен сказать как человек, длительное время знавший его и наблюдавший за ним, что Берия был всегда властолюбивым и стремившимся к диктаторству. Это ярко проявлялось во время пребывания его в Азербайджане и в Грузии.
Берия убирал неугодных ему людей, делая это под видом их разоблачения как врагов народа или как не справившихся с руководством. Как мне теперь стало понятным, делая свою карьеру сначала по линии органов ВЧК — ОГПУ — НКВД, а затем по линии партийного руководства в Грузии и в Закавказье, Берия сумел весьма быстро реализовать свои цели и стать на положение «вождя» грузинского народа. В этом ему активно помогала группа чекистских работников, приближенных им к себе. В эту группу особо доверенных людей Берия входили в Грузии: Садая, Меркулов, Кобулов Б., Кобулов А., Мильштейн, Деканозов, Цанава, Гоглидзе, Рапава, Церетели, позднее Рухадзе; в других республиках Закавказья — Багиров, Агрба, Мугдуси, Цатуров и другие. Всех этих людей, кроме Багирова, Берия сам выдвигал на руководящую работу в чекистских органах, а затем, когда он возглавил Закавказский краевой комитет ВКП(б) и ЦК КП Грузии, то расставил своих людей на руководящие государственные и партийные посты» (т. л. д.).
Материалами предварительного и судебного следствия по делу Берия и его соучастников было установлено, что заговорщики на протяжении всего времени до момента их разоблачения стремились уйти от партийного контроля, поставить органы МВД над партией и правительством для осуществления своих изменнических целей — захвата власти. Эта вражеская линия на противопоставление органов НКВД партийным органам проводилась заговорщиками еще в бытность Берия председателем ГПУ Грузии. В этом отношении характерны показания осужденного ныне и отбывающего наказание за контрреволюционную деятельность соучастника Берия в период его работы в Закавказье — свидетеля Цатурова, являвшегося в то время секретарем партийной организации Закавказского и Грузинского ГПУ, который наряду с Берия, Меркуловым, Деканозовым и другими заговорщиками указал и на роль Мильштейна в этой преступной деятельности:
«Благодаря интригам, иезуитской хитрости, макиавеллистским приемам борьбы за первое место Берия достиг своей цели — стал председателем Закавказского ГПУ...
...Уже в то время Берия стремился оторвать чекистский аппарат от партийного влияния, изолировать его, превратить его в особый орган, подчиняющийся только ему одному...
Укрепив организационно аппарат Закавказского ГПУ и расставив везде на руководящих должностях приближенных к нему лиц, Берия начинает активно участвовать в партийной жизни Заккрайкома. Он стремится завоевать доверие Серго Орджоникидзе, к которому часто ездил советоваться по различным вопросам. Берия ввел составление аппаратом Закавказского ГПУ обязательных специальных политинформаций не общего характера с освещением деятельности отдельных руководителей, групп. Эти политинформации корректировались Меркуловым, Мильштейном, Деканозовым. Берия достиг своей цели, он втерся в доверие к Орджоникидзе, именем которого он повсюду стал козырять. Не без участия Берия, его интриг происходит смена секретарей Заккрайкома» (т. л. д.).
Далее Цатуров показал:
«Став первым секретарем крайкома, Берия продолжает руководить и направлять работу Закавказского ГПУ, он производит, если образно выразиться, «чекизацию» партийного аппарата. Ряд приближенных, доверенных лиц был им направлен на партийную работу. Деканозов был назначен третьим секретарем ЦК Грузии; Меркулов — заведующим] особым сектором; я был назначен заведующим] орготделом Ленинского райкома ВКП(б). Вместе с нами на руководящую партийную работу был послан целый ряд чекистов. Используя аппарат ГПУ, Берия установил контроль за каждым ответственным работником. Достаточно кому-нибудь из секретарей райкома, работников аппарата ЦК, Заккрайкома высказать какое-либо неодобрение, замечание о Берия, как оно становилось ему известным. Такая система контроля, вернее, шпионажа за каждым работником создавала неуверенность у работников, глушила всякую критику и способствовала росту популярности Берия. Все, что ни делалось в Закавказье, в аппарате ГПУ, все приписывалось личности Берия, объявлялось его заслугой» (т. л. д.).
Показав далее о расправах Берия над неугодными ему людьми, в том числе и теми, которые в прошлом были в близких отношениях с ним, Цатуров сообщил:
«Близкими, приближенными лицами к Берия остались из числа тех, которые его окружали, Мильштейн, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Меркулов. Эти лица не были уничтожены Берия потому, что без них он не мог обходиться в практической работе. Они были беспредельно преданы Берия, и он им всегда покровительствовал» (т. л. д.).
Как видно из приведенных выше показаний Кобулова, Мичурина-Равера и Цатурова, участник заговорщической группы, возглавляемой Берия, — Мильштейн, будучи близким доверенным его человеком, был в курсе всех преступных действий Берия, доносил ему о настроениях окружавших Берия людей, участвовал в составлении так называемых информаций о деятельности руководящих партийно-советских работников Грузии, восхвалял Берия и помог ему вместе с другими участниками заговорщической группы расчистить дорогу для занятия высоких постов вначале в органах ЧК — ГПУ, а затем в партийных органах Грузии.
О близости Мильштейна к Берия, рабской преданности ему в этот период времени дали показания и другие арестованные и свидетели.
Один из участников изменнической группы заговорщиков Рапава 7 августа 1953 г. показал:
«...Чичибая — бывший секретарь райкома, Мичурин-Равер и Мильштейн — весьма близкие люди Берия, то же Кобулов А. и другие. Это лица, на которых Берия в разное время опирался, и они ему лично преданы до мозга костей» (т. л. д.).
Арестованный участник заговорщической группы Хазан 24 сентября 1953 г. показал:
«Приближенными и доверенными лицами Берия являлись Гоглидзе, Кобулов, Мильштейн, Мамулов, Деканозов, Какучая, Церетели, Меркулов» (т. л. д.).
Арестованный Савицкий 7 июля 1953 г. показал:
«Близкими лицами к Берия я считаю Кобулова Б., Мамулова, Мильштейна, Шария, Деканозова (в особенности), Каранадзе, Гоглидзе... Эти же лица были близки и к Кобулову» (т. л. д.).
Свидетель Шафиров 15 сентября 1953 г. показал:
«Семен Мильштейн долгое время, примерно с 1924-1925 гг. по день перехода из органов в ЦК Берия, был у Берия секретарем. Мильштейн находился в очень хороших отношениях с Берия. Берия с ним всегда советовался и выдвигал на ответственные посты. Мильштейн тогда приезжал на дачу к Берия в гости. Когда Берия перешел на партийную работу, он взял с собой и Мильштейна» (т. л. д.).
Об этой близости к Берия, доверительных отношениях между Берия и Мильштейном показали свидетели Якобашвили, Врдясов, Гульст, Цепков и другие.
Близость Мильштейна к Берия, двенадцатилетняя совместная служба с ним в Грузии, из них свыше десяти лет в должности его секретаря и помощника, дала возможность Мильштейну быть в курсе преступной деятельности Берия и других наиболее активных участников заговорщической группы, о чем Мильштейн дал показания на предварительном следствии.
Так, 25 июля 1953 г. Мильштейн охарактеризовал Берия как человека властолюбивого, не брезговавшего для достижения власти никакими средствами. В качестве примера Мильштейн привел известный ему факт о том, как Берия добился расстрела секретаря ЦК Компартии Грузии Девдариани Гайоза за то, что он обещал отомстить Берия за незаконное увольнение из органов ГПУ и затем осуждение родного брата Девдариани Гоги.
Тогда же Мильштейн показал о расправе Берия с бывшими секретарями ЦК КП(б) Грузии Кахиани, Гогоберидзе и Каргведишвили.
Конкретно Мильштейн показал:
«Берия — властолюбивая личность, для достижения власти он не брезговал никакими средствами. Он убирал со своего пути всех тех, которые осмеливались хоть чем-нибудь ему возражать...
...Примерно в 1924-1925 гг. Берия остался недоволен бывшим работником ГПУ Девдариани Гоги и добился снятия его с работы, а затем в 1937 г. был арестован не только Девдариани, но и его брат — Девдариани Гайоз — бывш[ий] секретарь ЦК партии Грузии.
...Брат Девдариани был арестован и затем расстрелян потому, что он обещал отомстить Берия за своего брата — работника ГПУ.
...В 1937 г. в разных местах Советского Союза были арестованы бывш[ий] секретарь ЦК партии Грузии Кохиани и Гогоберидзе, с которыми Берия в прошлом был в хороших отношениях и которые знали о Берия и его неблаговидных поступках, а также бывш[ий] секретарь ЦК партии Грузии Картвелишвили, с которым Берия в прошлом был в плохих взаимоотношениях и которого считал своим личным врагом. Берия добился того, чтобы Кахиани, Гогоберидзе и Картвелишвили были этапированы в Грузию и чтобы следствие по их делам велось в Грузии... Все они были расстреляны» (т. л. д.).
28 августа 1953 г. Мильштейн показал о фактах расправы Берия с неугодными ему людьми — Бежановым и Мороз. Кроме того, тогда же он показал о преступных методах ведения следствия в ГПУ — НКВД Грузии в 1937-1938 гг. со стороны Кобулова и Гоглидзе, избиениях арестованных, фальсификации дел, искусственном создании дел и обвинений в подготовке террористических актов в отношении Берия, что ими делалось по указанию последнего. Наконец, Мильштейн показал и о том, что ему было известно об аресте брата Серго Орджоникидзе — Папулия Орджоникидзе и желании Берия собрать материалы, компрометирующие С. Орджоникидзе. Мильштейн показал:
«Примерно в 1930 году в ЗакГруз ГПУ в качестве начальника учетно-регистрационного и статистического отдела у Берия работал Бежанов, по имени, кажется, Иван. Жену этого Бежанова, работавшую телефонисткой у нас же, Берия упорно склонял к сожительству, и она сама об этом рассказывала среди сотрудников. Как мне известно, Берия не смог осуществить своих намерений и о его домогательствах стало известно Бежанову, а последний повел разговоры на эту тему и стал очень плохо относиться к Берия. Когда об этом узнал Берия, то тотчас же снял с работы Бежанова и перевел его не то в Азербайджанское ГПУ, не то в Армянское ГПУ, и спустя некоторое время Бежанов оказался осужденным на 5 лет лишения свободы...
...Примерно в 1936 году в ГрузГПУ был освобожден от работы начальник секретнополитического отдела Мороз, хороший работник, пользовавшийся авторитетом среди сотрудников. Говорили, что он не поладил с Берия... После снятия с работы Мороз был переведен на ту же должность в Азербайджанское ГПУ. Впоследствии при помощи своего приближенного начальника Азербайджанского] ГПУ Сумбатова, Берия добился того, что Мороз был осужден по делу Горбаченко и др. на 7 лет HTЛ...
...Когда Берия был секретарям ЦК КП Грузии, а затем секретарем Заккрайкома, у него почему-то обострились отношения с Серго Орджоникидзе. Он стал в отношении последнего выкапывать всякие компрометирующие материалы, и в частности добился ареста его брата Папулия, который затем и был репрессирован как враг народа...
...На совести Кобулова все массовые репрессии, которые происходили в Грузии в 1937 году и даже в 1938 году... Несомненно, что по очень большому количеству дел «признания» у арестованных выколачивались, так как в то время очень широко применялись меры физического воздействия в отношении арестованных. Безусловно, прямое руководство Кобуловым и вся практическая работа по репрессиям согласовывалась с Берия и производилась по его указаниям. На этот период времени падает большое количество сфальсифицированных дел о так называемых террористических актах в отношении Берия и самого Кобулова... Чтобы, с одной стороны, создать о себе впечатление как о «непримиримых борцах с врагами народа» Кобулов, Гоглидзе под руководством Берия сфабриковали дела «террористов», а с другой стороны, показать себя поборниками законности, они для вида арестовали большого «липача» Хазана, который через короткое время спокойно ушел с работы... Внедряя приемы массового избиения арестованных, Кобулов сам принимал участие в избиениях по своему усмотрению и показывал следователям свою сноровку в этом» (т. л. д.).
Зная об этих преступлениях Берия, Кобулова и Гоглидзе, Мильштейн помогал им скрывать от партии совершенные преступления и, продолжая работать с Берия, сам исполнял его преступные поручения. В конце 1938 года при помощи обмана и различных карьеристских махинаций Берия удалось пробраться на пост народного комиссара внутренних дел СССР. Сразу же после этого Берия принял меры для назначения своих соучастников по преступной деятельности на ряд руководящих должностей в аппарате НКВД СССР и на периферии. Уже в декабре 1938 года Мильштейн, прибыв в Москву, был назначен Берия вначале на должность заместителя начальника следчасти НКВД СССР, а в марте 1939 года — начальником Главного транспортного управления НКВД СССР.
Как показал Мильштейн, в связи с разделением в феврале 1941 г. НКВД на два наркомата и переходом Транспортного управления в систему НКГБ, он был в том же феврале м[еся]це по рекомендации Берия назначен заместителем наркома лесной промышленности и был в этой должности до момента слияния НКВД и НКГБ СССР.
В августе 1941 года при содействии Берия Мильштейн назначается заместителем начальника Управления особых отделов НКВД СССР, а в 1942 году вновь назначается начальником Транспортного управления НКВД СССР, оставаясь в непосредственном подчинении Берия, а с 1943 года — в подчинении Меркулова.
После освобождения Берия и Меркулова от должности наркомов внутренних дел и госбезопасности, в 1947 году Мильштейн из органов МГБ увольняется.
При содействии Берия в 1947 г. Мильштейн назначается начальником Казанской железной дороги, откуда он был уволен в ноябре 1950 года. После этого Мильштейн долгое время не мог получить работы. Тогда снова на помощь Мильштейну приходит Берия. Мильштейн обратился с личным письмом к Берия — в Совет министров и на квартиру, затем обратился с письмом к жене Берия — Берия Н. Т., в котором он писал:
«Нина Теймуразовна!
Боюсь быть надоедливым, но так мучительно сидеть без дела, а я уже не работаю третий месяц, что все же решился Вам снова написать. Очень прошу Вас напомнить обо мне Лаврентию Павловичу насчет посылки на работу в систему МВД.
Для меня это сейчас важнейший вопрос жизни, и я прошу Вашей поддержки. Шлю горячий привет Вам, Лаврентию Павловичу, Серго и желаю Вам самого лучшего в жизни.
Ваш Мильштейн С. Р.»
Письмо это имело успех, и по указанию Берия Мильштейн получил назначение на должность первого заместителя начальника Управления ИТЛ и строительства железных рудников МВД в г. Красноярске, где и работал до 1953 года.
Уезжая на новую работу, полученную с помощью Берия, Мильштейн счел своим долгом написать его жене:
«Дорогая Нина Теймуразовна!
Разрешите от всей души поблагодарить Вас за поддержку, за чуткое отношение ко мне. Вы человек большой и красивой души, настоящий человек во всем его благородстве и возвышенном понимании!
Уезжая на новую работу по линии МВД, я хочу пожелать Вам и всей Вашей семье много лет здоровья, счастья и успехов.
Ваш Мильштейн С. Р.
29.VIII.1951 г.»
Допрошенный по делу обвиняемый Мильштейн подтвердил, что вызов его из Грузии и назначение в аппарат НКВД СССР произведен был по инициативе Берия; он подтвердил также, что на должность заместителя министра лесной промышленности он был рекомендован Берия; подтвердил, что в 1951 г. обращался с личными письмами к Берия и его жене, в результате чего ему удалось снова вернуться в органы МВД.
Об этом же дали показания арестованные участники заговорщической группы и некоторые свидетели; арестованные и свидетели охарактеризовали взаимоотношения Мильштейна и Берия в период 1938-1953 гг.
Свидетель Цепков на допросе 27 августа 1953 г. показал:
«Мне известно, что в 1938 г., когда Берия приехал в Москву и вскоре стал наркомом внутренних дел СССР, он привез с собой группу работников из Грузии, в которую входили: Кобулов Б., Меркулов, Мильштейн, Катая, Шария, Деканозов, Церетели, Цанава, Гоглидзе и другие. Все эти работники были поставлены Берия на руководящие посты как в центре, так и на периферии. В последующие годы я убедился в том, что все эти лица были доверенными людьми Берия, которые проводили в жизнь все его указания» (т. л. д.).
Свидетель Шиян, давая 17 июля 1953 г. показания о Берия, заявил:
«Из Грузии им были отозваны братья Кобуловы, Богдан и Амаяк, Деканозов, Мильштейн, Мамулов, Шария, Гоглидзе, Цанава, Церетели, Гвишиани, Капанадзе и ряд других лиц. На протяжении всей своей работы Берия выдвигал этих лиц, передвигая их по службе за собой, они были его хвостами и особо доверенными людьми...» (т. л. д.).
Осужденный враг народа Деканозов на следствии 2 ноября 1953 года показал:
«Мильштейн был рабски предан Берия, который относился к нему с большим вниманием и выделял его из числа даже руководящих работников Наркомата внутренних дел. Мильштейн умел льстить Берия, что последнему нравилось. Так, в разговоре с Берия Мильштейн нередко употреблял такие выражения, как, например: «Вы, Лаврентий Павлович, правильно нас учили» или «Вы, Лаврентий Павлович, правильно тогда предусмотрели» и т. п.» (т. л. д.)..
Арестованный Броверман 15 января 1954 года показал:
«Особо близкий человек Берия — генерал Мильштейн, работавший с Берия еще в Закавказье... Этот Мильштейн постоянно величал Берия не иначе как «товарищ Лаврентий», а Меркулова — «Сева» (т. л. д.).
Осужденный враг народа Кобулов Б. 7 декабря 1953 г. показал:
«...В конце 1938 г. или в начале 1939 г. Берия перевел Мильштейна в Москву. ...После ухода Берия из НКВД Мильштейн был уволен из органов, однако вскоре был устроен при помощи Берия в системе МПС, над которым шефствовал Берия, а затем на одну из строек спецназначения, над которой также шествовал Берия» (т. л. д.).
Свидетель Пронин И. Ф., работавший в течение четырех лет заместителем Мильштейна в бытность его начальником Главного транспортного управления НКВД СССР, 9 марта 1954 г. показал:
«Мильштейн относился к числу близких к Берия людей, пользовался его поддержкой, неоднократно повышался без достаточных оснований по службе, незаслуженно получал от Берия всякие поощрения и льготы. Эта близость сложилась, видимо, в течение долгих лет, что было видно хотя бы по тому, как Мильштейн обращался по службе к Берия, называя его по имени. Вообще, обращало на себя внимание то, что Мильштейн почти никогда не получал от Берия отказа в своих как личных, так и служебных просьбах...
...В свою очередь Мильштейн при всяком удобном случае всячески восхвалял Берия, изображая его как особо одаренного государственного и политического деятеля и опытнейшего чекиста...» (т. л. д.).
Свидетель Поташов А. И., работавший вместе с Мильштейном в Транспортном управлении НКВД — НКГБ СССР с 1939 по 1946 г., 9 июня 1954 года показал:
«О Мильштейне могу сообщить следующее. Он сам, а также лица, близко соприкасавшиеся с ним, подчеркивали особую близость Мильштейна к Берия и его окружению. Этим давалось понять: Мильштейн, якобы в прошлом работавший в аппарате Берия на Кавказе, являлся человеком, облеченным особым его доверием.
Мильштейн пользовался случаем при разговорах с Меркуловым, Кобуловым, Гоглидзе по телефону в присутствии подчиненных показать свое короткое знакомство с этими лицами. Так, например, в моем присутствии Мильштейн, разговаривая по телефону с Меркуловым, называл его по имени «Сева», а говоря с Берия, называл его «товарищ Лаврентий». В аппарате было известно, что Мильштейн пользовался всяческой поддержкой этих лиц» (т. л. д.).
О близких отношениях Мильштейна и Берия после 1938 года показал и ряд других допрошенных по делу лиц.
Мильштейн, работая в НКВД СССР с 1938 по 1947 год, был по-прежнему рабски предан Берия и в ряде случаев выполнял его преступные поручения.
В процессе следствия по делу Берия было установлено, что он в 1936-1938 гг. в Грузии собирал провокационные материалы в отношении Серго Орджоникидзе, а после его смерти жестоко расправился со всеми его родственниками.
Как уже было сказало, Мильштейн еще в Грузии был в курсе этой провокационной деятельности Берия. Наряду с этим провокационные материалы в отношении Серго Орджоникидзе собирались в НКВД СССР при Ежове, в связи с чем в 1937 г. были арестованы секретари С. Орджоникидзе Семушкин и Маховер и от них следователи вымогали показания, которые могли быть использованы для компрометации С. Орджоникидзе. После того как Берия был назначен наркомом внутренних дел СССР, следствие по этим делам продолжалось и от арестованных продолжали вымогать показания в отношении С. Орджоникидзе.
Работая в январе — марте 1939 г. заместителем начальника следственной части НКВД СССР, Мильштейн был в курсе одного из указанных выше дел на Маховера. Мильштейн признал, что 13 января 1939 года он лично утвердил постановление о продлении срока следствия по этому делу. Утверждая постановление, Мильштейн, естественно, не мог не знать содержание материалов этого дела. Осмотр этого дела показывает, что от Маховера вымогались показания, которые компрометировали деятеля Коммунистической партии Советского Союза — Серго Орджоникидзе.
В августе 1943 г. Мильштейн в г. Махачкала выполнил явно незаконное распоряжение Берия о расстреле тринадцати осужденных к ВМН до утверждения вынесенных в отношении них приговоров Верховным судом СССР. К делу приобщены четыре подлинных приказания, подписанные Мильштейном 16,18,19 и 20 августа 1942 г., о расстреле этих осужденных, со ссылкой в письменных приказаниях на «специальные указания» Берия. Как оказалось, в отношении трех осужденных — Алтухова И. В., Минтяк С. А. и Иванова В. А. — Верховный суд СССР и Верховный Совет СССР приговоры к ВМН не утвердили и наказание в отношении них было заменено лишением свободы, о чем в сентябре 1942 г. председатель Военного трибунала сообщил в НКВД Дагестанской АССР.
Таким образом, расстрел этих трех осужденных явился преступным актом, осуществленным по прямому приказанию Мильштейна. В данной случае Мильштейн действовал теми же методами, как и главарь заговорщической группы Берия, злодейски уничтоживший в октябре 1941 года 25 чел[овек] следственно-арестованных.
На допросе 27 апреля 1954 г. Мильштейн по этому поводу показал:
«Я виноват в том, что лично не проверил, утверждены ли приговоры к ВМН Верховным судом СССР, в результате чего оказалось, что Алтухов, Минтяк и Иванов были расстреляны неправильно, так как в последующем наказание им было заменено лишением свободы» (т. л. д.).
Ссылка Мильштейна на то, что он не знал, были ли утверждены приговоры в отношении осужденных к ВМН — неосновательна.
Допрошенный по этому поводу 3 апреля 1954 г. бывш[ий] начальник 1-го спецотдела Дагестанской АССР Якименко показал:
«...Мильштейн и Медведев не только знали, что приговоры еще не утверждены, а говорили об этом, и на их приведение в исполнение без утверждения имели особые полномочия ГКО СССР» (т. л. д.).
Фактически же Мильштейн никаких полномочий ГКО не имел, а выполнял преступное распоряжение Берия.
Работая начальником Главного транспортного управления НКВД СССР, Мильштейн, пользуясь покровительством Берия, допускал ряд грубейших нарушений законности, за что к ответственности не привлекался.
Так, указанный выше свидетель Пронин 9 марта 1954 г. показал:
«По работе Мильштейн характерен был тем, что требовал от аппарата реализации и разработки сомнительных, неподготовленных материалов и агентурных данных в погоне за количественными показателями в ущерб их качеству» (т. л. д.).
Свидетель Поташов, длительное время работавший начальником следственного отдела Главного транспортного управления в бытность Мильштейна начальником этого управления, 9 июня 1954 г. показал:
«В оценке работы подчиненных сотрудников у Мильштейна имели значение только количественные показатели: количество арестов, количество вербовок агентуры, количество заведенных агентурных разработок, формуляров и т. п. Такое постоянное давление на аппарат было, по существу, направлено к натяжке и фальсификации как в агентурной, так и в следственной работе. Без нужды создавалась непомерно большая агентурно-осведомительная сеть. Получила большое распространение практика допросов агентуры в качестве свидетелей, некоторых агентов толкали на путь провокации. Реализовывались недоработанные агентурные дела и формуляры...
Мильштейн благожелательно воспринимал совершенно очевидные натяжки в агентурной и следственной работе. Всякое сомнение в материалах обвинения квалифицировалось им как «потеря чекистской остроты», «либерализм» и проч. Тот, кто был способен дать «модное» дело, т. е. дело, о котором можно было бы «пошуметь», написать спецсообщение, пользовался расположением и покровительством Мильштейна.
Необъективность Мильштейна приводила к многочисленным конфликтам между следственной частью и агентурными отделами при реализации дел; подтасовка агентурных материалов по реализуемым делам получала одобрение и поддержку Мильштейна.
На следователей Мильштейн оказывал давление путем выражения своей неудовлетворенности уровнем расследования дел: ни чем не обоснованные подозрения, по его мнению, должны быть претворены в «признаниях...» (т. л. д.).
Свидетель Железко Н. П., ныне работающий начальником следственного отдела Транспортного управления КГБ при Совете министров СССР, а при Мильштейне работавший следователем следотдела, 14 июня 1954 г. показал:
«Более четырех лет работая рядовым следователем, мне приходилось быть свидетелем порочных методов работы бывш[его] начальника этого управления Мильштейна С. Р. Систематически, почти каждый месяц, в кабинет Мильштейна вызывались все работники следственного отдела, где Мильштейн под видом заслушивания отчетов следователей о проделанной ими работе, по существу, производил «накачку» и бранил работников за то, что некоторые арестованные не приведены к признанию. Он требовал от следователей обязательного приведения к признанию арестованных, независимо от наличия вины. Я не помню ни одного случая в этот период, чтобы арестованный в результате объективного разбора дела был освобожден из-под стражи. По указанию Мильштейна принимались меры, допрашивалась агентура, чтобы не допустить освобождения невиновного, так называемого «брака в работе».
Было широко распространено предъявление обвинения по ст. 58-11 УК РСФСР арестованным без установленных организационных связей, а лишь на том основании, что арестованные несколько раз встречались или вели разговоры в одной комнате на службе, по существу искусственно, на бумаге создавались антисоветские группы.
Мильштейном поощрялись сотрудники, допускавшие фальсификацию и провокационные методы в работе...» (т. л. д.).
Аналогичные показания дали также и сотрудники Транспортного управления НКВД СССР Гунер В. В. и Дубровин С. С.
О преступной практике Мильштейна в бытность его начальником Транспортного управления НКВД — НКГБ СССР арестованный сотрудник секретариата МГБ СССР Броверман 18 февраля 1954 г. показал:
«В конце 1946 или начале 1947 года при проверке следственной работы транспортного отдела одной из железных дорог в Харькове или Донбассе (точно не помню) бригадой МГБ СССР, возглавлявшейся заместителем начальника следчасти по особо важным делам МГБ СССР Комаровым В. И., было установлено, что один из наиболее верных подручных Берия — Мильштейн С. Р. в бытность свою начальником Транспортного управления НКГБ СССР неофициальным путем заставлял работников транспортных органов НКГБ железных дорог планировать аресты и даже указывал заблаговременно контрольную цифру и количество арестов, которую должен был произвести в том или ином квартале чекистский орган» (т. л. д.).
О том, что такая практика погони за наибольшим числом арестов независимо от того, насколько обоснованы эти аресты, исходила от Мильштейна, видно из следующих показаний свидетеля Поташова от 9 июня 1954 г.:
«Вредная практика руководства Мильштейна — погоня за количественными показателями — целиком распространялась и на подчиненные ему транспортные отделы дорог. Все мы, и в том числе лично я, были неоднократно свидетелями того, как Мильштейн систематически ругал начальников ДТО «за снижение показателей работы», за уменьшение количества арестов, за отсутствие «интересных» дел.
Результатом такого постоянного давления, на мой взгляд, явилось большое количество арестов на периферии не только рядовых железнодорожников, но и инженерно-технических работников» (т. л. д.).
Вся эта преступная практика искусственного создания дел, фальсификации доказательств, постоянного давления на следственный аппарат с целью добиться «признания» арестованных, оценки работы подчиненных Мильштейну работников и органов по количеству арестов, количеству вербовок и количеству заведенных агентурных дел и формуляров была составной частью преступной деятельности изменнической группы заговорщиков, возглавляемой Берия.
Как установлено приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 г. по делу Берия и других участников заговорщической группы, после кончины И. В. Сталина, делая ставку на общую активизацию реакционных империалистических сил против Советского государства, Берия перешел к форсированным действиям для осуществления своих антисоветских, изменнических замыслов.
В марте 1953 г., став министром внутренних дел СССР, Берия, подготовляя захват власти и установление контрреволюционной диктатуры, стал усиленно продвигать участников заговорщической группы на руководящие должности как в центральном аппарате МВД, так и в его местных органах.
В числе других участников заговорщической группы Берия 15 марта 1953 г. вызвал из Красноярска и Мильштейна, назначив его заместителем министра внутренних дел Украинской ССР.
Еще до выезда к месту работы в г. Киев Мильштейн вместе с врагом народа Мешиком, по поручению Берия, принял участие в комплектовании и подборе руководящих работников МВД на Украине.
О том, какими преступными методами производился подбор кадров МВД на Украину и о роли в этом Мильштейна, дал показания свидетель Строкач 4 июля
1953 года:
«После совещания мы пошли в кабинет к Обручникову и начали подбирать кандидатуры на должности начальников У МВД. Это происходило следующим образом. Мильштейн спрашивал у Обручникова — «Где сейчас Женя Рудаков? Назначить его начальником УМВД Одесской области», далее говорил: «Где Володя Трубников? Назначить его начальником УМВД Тернопольской области» и т. д.
Кандидаты, названные Мильштейном и Мешиком, записывались в проект приказа. Когда Обручников, я или Ивашутин называли другие кандидатуры из числа лучших работников, то Мешик и Мильштейн отклоняли их одним словом — «это — милиционер».
...Видя такой неправильный подход к подбору кадров, я и Ивашутин отказались принимать в нем участие и настаивали, чтобы эту работу провести в Киеве, согласовать кандидатуры с партийными органами, учесть при этом, что в УССР имеются хорошие начальники УМВД — УМГБ, которых можно оставить на работе. После этого дальнейшее обсуждение кандидатур было прекращено, но на подобранных Мешиком и Мильштейном кандидатов приказ был на следующий день подписан Берия без всякого согласования с местными партийными органами.
Из числа назначенных начальников УМВД ряд лиц был явно непригоден для этой работы, как, например, Трубников, Бондаренко, которые уже ранее органами снимались с постов начальников УНКВД — УМГБ за провал в работе и моральное разложение» (т. л. д.).
Уже тот факт, что подбор и последующее назначение начальников УМВД Украинской ССР производились без согласования с ЦК КП Украины показывает, что Мешик и Мильштейн, выполняя преступное указание Берия, в первый же день своей работы на должностях министра и заместителя министра внутренних дел УССР практически проводили линию на противопоставление органов МВД партийным органам.
Эта линия продолжалась ими и в Киеве.
Свидетель Строкач показал:
«Следует отметить, что по прибытии в Киев Мешик и Мильштейн сразу же отстранили от работы направленных в МГБ УССР для укрепления ответственных партийных работников (замминистра государственной безопасности по кадрам — быв[шего] секретаря обкома партии Слонь, зам. министра госбезопасности УССР — быв[шего] завотделом ЦК КП Украины Бровкина).
Тот же свидетель Строкач показал и о высказываниях Мильштейна по вопросу взаимоотношений органов МВД с партийными органами:
«Характерно отметить, что у Мешика и Мильштейна в этом вопросе одна линия. Мильштейн вел такие же разговоры, как и Мешик.
В частности, в марте месяце с. г., находясь в приемной Кобулова Б. 3. вместе с Мильштейном и Ивашутиным, я от него слышал, как он говорил, что «теперь все будет по-новому, партийные органы не будут вмешиваться в работу чекистских органов, как это было раньше, начальники УМВД областей будут независимы от секретаря обкома партии» (т. л. д.).
Изложив все известные ему обстоятельства о практической деятельности Мешика, Мильштейна и др. участников заговорщической группы по выполнению преступного указания Берия, свидетель Строкач показал:
«Изложенные выше факты привели меня к выводу о том, что действия Берия, Мешика, Мильштейна, Кобулова Б. 3., Кобулова А. 3. и других главарей этой банды есть единая линия противопоставления органов МВД партии, стремление стать над партией и провести свои бонапартистские замыслы» (т. л. д.).
Будучи допрошен по этому поводу, Мильштейн отрицал со своей стороны проведение линии на противопоставление органов МВД партийным органам. Вместе с тем Мильштейн в отношении Берия показал:
«Берия за время работы в МВД пытался поставить органы МВД в независимое от партии положение, пытался оградить органы МВД от контроля со стороны партии как в центре, так и на местах.
...Берия тех работников МВД, которые были присланы ЦК партии, старался выжить из аппарата МВД. К числу этих работников, в частности, относятся Бровкин и Слонь, работавшие па Украине.
...На совещании, имевшем место 19 марта 1953 г. по вопросу работы органов МВД в западных областях Украины, Берия в виде замечания сказал, что дело дошло до того, что в работу органов МВД вмешивается кто угодно. Мы поняли это указание как предстоящее возвращение к старой практике централизованного руководства органами МВД из Москвы, без вмешательства и контроля партийных органов и полагали, что по этому вопросу будет указание ЦК партии, но такого указания не последовало» (т. л. д.).
Понимая, таким образом, что эти действия Берия были прямо направлены против партии, Мильштейн как участник изменнической группы заговорщиков разделял антипартийную установку Берия и, работая заместителем министра внутренних дел УССР, практически вместе с Мешиком проводил ее в жизнь.
Предварительным судебным следствием по делу врагов народа Берия, Кобулова, Мешика и др. было установлено, что в антисоветских, изменнических целях Берия и его сообщники предприняли ряд преступных мер, для того чтобы активизировать остатки буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, посеять вражду и рознь между народами СССР, в первую очередь подорвать дружбу народов СССР с великим русским народом.
Следствием по настоящему делу установлено, что Мильштейн вместе с Мешиком, выполняя преступные указания Берия, по приезде в Киев повели линию на активизацию подрывных националистических элементов, и в частности оуновского подполья.
Мильштейн и Мешик под предлогом усиления борьбы с агентурой Ватикана выступили с проектом легализации базы оуновского подполья — униатской церкви и возвращения на Украину в качестве главы этой церкви установленного агента Ватикана иезуита Иосифа Слепого.
Свидетель Сухонин, работавший начальником отдела МВД УССР и непосредственно ведавший вопросами борьбы с униатами, на допросе 21 августа 1953 года показал:
«Прослушав мою информацию, Мильштейн заявил, что агентурно-оперативная работа строится неправильно. Проводимые мероприятия по изъятию враждебного элемента из числа бывших униатов он квалифицировал как перегибы в работе, указав на то, что в настоящее время надо проводить работу на приближение духовенства к советской власти, заставить это духовенство переменить образ мысли и работать в пользу нас.
Далее Мильштейн заявил, что на Украине допускались большие перегибы в работе органов МГБ — МВД. Результатом такого перегиба явилась ликвидация униатской церкви в западных областях...
Мильштейн не согласился с моими доводами и заявил, что он остается при своем мнении и считает, что ликвидация униатской церкви является политически вредным мероприятием и не было поддержано украинским населением...
После этого Мильштейн дал мне указание составить план дальнейшей работы по униатам, в котором предусмотреть вопрос о возрождении униатской церкви на Украине.
Я возразил против такого указания, заявив, что возрождать церковь нельзя, так как не вижу пользы, а только вред.
Мильштейн мне заявил, что надо меньше рассуждать. На этом наша беседа закончилась» (т. л. д.).
Проект Мешика и Мильштейна встретил единодушное отрицательное отношение со стороны всех работников МВД УССР, проводивших работу против контрреволюционного оуновского подполья.
Свидетель Сухонин на вопрос о том, как он расценил указания Мешика и Мильштейна о возрождении униатской церкви, показал:
«Я расценил эти указания Мешика и Мильштейна как вредные для дела, так как возрождение униатской церкви должно было повлечь за собой возрождение базы оуновского подполья, активизацию буржуазных националистов за границей».
Свидетель Шелкунов, заместитель начальника 6-го отдела МВД УССР, на этот вопрос 18 августа 1953 г. ответил так:
«Указания Мильштейна в части возрождения на Украине униатской церкви считаю неправильными и даже враждебными, т. к. выполнение этих указаний привело бы к значительной активизации подрывной деятельности униатов как внутри Советского Союза, так и за рубежом против СССР» (т. л. д.).
В мае 1953 года 4-м управлением МВД УССР было проведено совещание сотрудников УМВД областей, работающих по униатской церкви. Заключительная часть этого совещания проводилась Мильштейном. На совещании некоторые из работников УМВД областей привели отдельные факты нарушения советских законов представителями местной власти в отношении духовенства и религиозных общин.
Как показал свидетель Щелкунов, Мильштейн здесь же, на совещании, дал задание — через агентуру организовать передачу жалоб духовенством в Совет министров УССР, а копии этих жалоб представить в МВД УССР.
В результате этого вскоре после совещания последовали жалобы в Управление православной церкви при Совете УССР от епископов Станиславской, Закарпатской, Дрогобычской областей.
Свидетель Жуков Г. С. — начальник 2-го отдела 4-го управления МВД СССР, будучи допрошен по этим же вопросам 7 августа 1953 года, показал:
«Во время пребывания в командировке в Киеве в конце июля 1953 года мне стало известно о том, что Мешик и Мильштейн спровоцировали епископов западных епархий подать суммированные за три года заявления об обидах, якобы нанесенных духовенству местными органами власти. Такого рода действия, безусловно, способствовали оживлению антисоветской активности враждебных националистических элементов в западных областях Украины» (т. л. д.).
Будучи допрошен по этому поводу, Мильштейн заявил, что указаний о разработке плана по возрождению униатской церкви и указаний об организации подачи жалоб епископами западных областей УССР он не давал. Вместе с этим он показал:
«Показания Сухонина я подтверждаю только в той части, что я действительно говорил о необходимости приблизить униатское духовенство к советской власти, вывести униатских священников из подполья и подчинить их советскому влиянию. Речь шла о ликвидации перегибов, т. е. допущенного массового изъятия бывшего униатского духовенства» (т. л. д.).
Тогда же по поводу подачи жалоб Мильштейн показал:
«Получив на совещании от присутствующих сведения о том, что епископы, наши агенты, заявляют работникам наших органов о допускаемых на местах перегибах в налоговом обложении, я сказал, что нужно им сообщить, чтобы они написали жалобы уполномоченному Совета по делам Русской православной церкви по УССР, а УМВД выслали нам копии этих жалоб и результаты их проверки» (т. л. д.).
Таким образом, Мильштейн, по существу, признал, что репрессии в отношении униатов им расценивались как перегибы в работе органов МВД. Точно также Мильштейн фактически признал, что им были даны указания работникам МВД об организации подачи жалоб духовенством западных областей УССР.
Изложенная выше преступная деятельность Мильштейна по активизации буржуазных националистических элементов и духовенства проводилась в целях подрыва морально-политического единства советского народа и являлась составной частью преступного плана заговорщической группы по захвату власти и ликвидации советского строя.
В соответствии с изложенными выше обстоятельствами дела Мильштейн С. Р. был привлечен в качестве обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1 п. «б» и 58-11 УК РСФСР.
Допрошенный на предварительном следствии обвиняемый Мильштейн С. Р. виновным себя в предъявленных ему обвинениях не признал, заявив лишь, что должен нести ответственность за факт незаконного расстрела в 1942 г. трех осужденных, объяснив это допущенной им халатностью при подписании приказаний об их расстреле. Показания свидетелей, изобличавших его в совершении других преступлений, голословно отрицал.
Однако виновность его доказывается:
1. Показаниями осужденных и арестованных участников заговорщической группы: Кобулова Б. 3., Деканозова В. Г., Гоглидзе С. А., Рапава А. Н., Цатурова Г. А., Мамулова С. С., Хазан А. С., Савицкого К. С., Надарая С. Н., Мичурина-Равера М. Д., Кобулова А. 3., Берия Н. Т., Бровермана Я. М., Матарадзе Д. А., Максимелишвили В. М., Рыбак И. М.
2. Показаниями свидетелей: Пронина И. Ф., Строкача Т. А., Обручникова Б. П., Шиян В. В., Родованского И. И., Керкадзе М. И., Шафирова Г. X., Якобашвили М. А., Гульст В. Н., Визель Ю. С., Цепкова В. Г., Дмитриева А. С., Поташова А. И., Железко Н. П., Гунера В. В., Дубровина С. С.
3. Приобщенными к делу документами.
На основании изложенного
Мильштейн Соломон Рафаилович, 1899 года рождения, уроженец г. Вильно, еврей, образование среднее, женат, член КПСС с 1929 года, перед арестом — заместитель министра внутренних дел Украинской ССР, воинское звание генерал-лейтенант, отец работал мастером-подрядчиком на железной дороге, прибегал к наемной рабочей силе, мать имела пошивочную мастерскую с 3-4 подмастерьями, родители в 1922 году выехали в США, где проживали до этого и другие их родственники, родной брат Илья, проживавший до 1936 года в Польше, расстрелян в СССР в 1937 году за шпионаж,
обвиняется в том, что:
1) являлся участником преступной изменнической группы заговорщиков, возглавляемой Берия, ставившей своей преступной целью использовать органы Министерства внутренних дел как в центре, так и на местах против коммунистической партии и Правительства СССР в интересах иностранного капитала, стремившейся в своих вероломных замыслах поставить Министерство внутренних дел над партией и правительством для захвата власти и ликвидации советского рабоче-крестьянского строя в целях реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии;
2) работая в Грузии более десяти лет личным секретарем и помощником Берия, будучи близким и доверенным лицом Берия, совместно с другими участниками заговорщической группы участвовал в преступной, изменнической деятельности Берия, содействовал его карьеристическим целям, скрывал от партии известные ему факты террористических расправ Берия с неугодными ему людьми;
3) будучи назначен Берия в 1938 году заместителем начальника следственной части, а в 1939 году начальником Транспортного управления НКВД СССР и работая в этой должности в течение семи лет, Мильштейн выполнял преступные указания Берия и практически осуществлял контрреволюционные цели изменнической группы заговорщиков: в 1942 году в г. Махачкала по указанию Берия незаконно расстрелял трех осужденных, в отношении которых Верховным судом СССР наказание было определено в виде лишения свободы, ориентировал подчиненных работников на производство массовых арестов, расширение агентурно-осведомительной сети, фальсификацию уголовных дел, что приводило к необоснованному осуждению честных советских людей и искусственному созданию дел по обвинению в тяжких контрреволюционных преступлениях;
4) работая в должности заместителя министра внутренних дел УССР в 1953 году, выполняя преступные указания Берия, противопоставлял органы МВД партийным органам: принял непосредственное участие в попытке активизировать антисоветскую деятельность украинских националистов для подрыва дружбы народов и морально-политического единства советского общества, то есть в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 п. «б» и 58-II Уголовного кодекса РСФСР.
Настоящее дело подлежит рассмотрению Военной коллегией Верховного суда СССР.
Обвинительное заключение составлено в г. Москве « » июля 1954 г.
Ст[арший] помощник главного военного прокурора
полковник юстиции
Успенский