Копия обвинительного заключения на Н. М. Рухадзе. Апрель 1954 года

 

Обвинительное заключение

по обвинению Рухадзе Николая Максимовича

в преступлениях, предусмотренных ст. 58-УК

РСФСР

Следствием по делу врага народа Берия установлено, что Берия с целью последующего использования в борьбе с партией органов разведки преследовал и изгонял из органов НКВД — МГБ честных советских патриотов и расставлял на ключевых позициях лично преданных ему политических авантюристов типа Кобуловых, Влод-зимирских и т. п.

К числу наиболее приближенных к Берия лиц относился и арестованный 11 июля

1952 года бывший министр госбезопасности Грузинской ССР Рухадзе.

Действуя заодно с врагом народа Берия, Рухадзе на протяжении многих лет проводил вредительскую деятельность в органах госбезопасности Грузии. В угоду Берия Рухадзе грубо попирал советские законы, производил аресты ни в чем не повинных советских граждан, подвергал их бесчеловечным пыткам и истязаниям, с помощью преступных методов фальсифицировал следственные дела, в результате чего многие лица были необоснованно осуждены к тяжким мерам наказания вплоть до расстрела.

Как доказано следствием, преступную связь с Берия Рухадзе установил еще в 1937 году, когда он в соответствии с вражескими установками Берия и Гоглидзе производил массовые необоснованные аресты советских граждан, с помощью изуверских методов вымогал от них заведомо вымышленные показания и таким путем создавал провокационные следственные дела на большие группы лиц. Преступная деятельность Рухадзе была соответствующим образом оценена Берия, который в конце 1937 года протащил его ответственным секретарем партколлегии КПК при ЦК Компартии Грузин.

Предварительным и судебным следствием по делу врага народа Берия установлено, что он на протяжении ряда лет вел интриганскую борьбу против выдающегося деятеля коммунистической партии и Советского государства Г. К. Орджоникидзе, а после его смерти учинил жестокую расправу с его родственниками. Рухадзе не только

был в курсе этой подлой деятельности Берия, но и лично принял активное участие в расправах над членами семьи Орджоникидзе.

Брат обвиняемого Рухадзе Н. М. — Рухадзе И. М. в своем объяснении от 5 ноября 1937 года в НКВД Грузии писал:

«...Николай Рухадзе в помещении редакции газеты «Муша» заметил портреты, которые мы готовили к двадцатилетию Октябрьской революции. Он, между прочим, сказал, что не следует выносить портреты тов. С. Орджоникидзе...»

На следствии Рухадзе Н. М. подтвердил факт этого разговора с братом и признал, что ему еще в 1937 году было известно, что в НКВД Грузии от некоторых арестованных вымогались клеветнические показания на Г. К. Орджоникидзе.

В 1938 году Рухадзе принял и непосредственное участие в расправе, учиненной Берия над родственниками Г. К. Орджоникидзе. Дорожно-транспортным отделом Закавказской железной дороги, который в этот период возглавлял Рухадзе, были арестованы брат Г. К. Орджоникидзе — И. К. Орджоникидзе и жена последнего — А. М. Орджоникидзе, которые затем по сфальсифицированным под руководством Рухадзе материалам были незаконно осуждены.

Преступная деятельность Рухадзе и на этот раз была «по достоинству» оценена Берия, который в 1939 году назначил его начальником Следственной части НКВД Грузии. В этой должности Рухадзе с помощью пыток и фальсификация осуществлял расправы с неугодными Берия лицами.

Как верного своего сообщника Берия продолжал продвигать Рухадзе; в 1941 году его назначают заместителем наркома внутренних дел Грузии, а затем начальником Особого отдела НКВД Закавказского фронта. В начале 1948 года Рухадзе с помощью Берия становится министром госбезопасности Грузинской ССР.

О близких взаимоотношениях Рухадзе с Берия один из сообщников Берия — Савицкий К. С. на допросе от 24 февраля 1954 года показал:

«Я Рухадзе хорошо знаю с 1937 года. Он являлся одним из наиболее близких людей к Берия, выпестованных Берия. Рухадзе пользовался большой поддержкой Берия. В 1937 году по инициативе Берия он был выдвинут с должности начальника Гагринского горотдела НКВД на большую партийную работу — ответственным секретарем КПК при ЦК КП(б) Грузии...

После первого разделения Наркомата внутренних дел на НКГБ и НКВД Рухадзе был назначен заместителем наркома внутренних дел Грузинской ССР. Его выдвижение на эту должность было делом рук Берия. Когда началась война, то Рухадзе был назначен начальником Особого отдела ЗакВО...

Рухадзе не имел особых заслуг, но он получил большое количество орденов и звание генерал-лейтенанта».

Аналогичные показания дал на допросе от 20 января 1954 года и арестованный по другому делу Броверман Я. М.:

«Абакумову было хорошо известно, что Берия знал Рухадзе еще по совместной работе в Грузии и что Рухадзе пользовался расположением Берия. Это и определяло взаимоотношения Абакумова и Рухадзе.

Несмотря на то что Абакумов в ряде случаев отрицательно отзывался в моем присутствии о Рухадзе как о руководителе чекистского органа, он все же фактически покровительствовал ему и попустительствовал в его преступных действиях как человеку, который был близко связан с Берия».

Тесная связь Рухадзе с Берия подтверждается и другими имеющимися в распоряжении следствия документами. Так, в приобщенном к делу письме к Берия от 28 марта 1944 года Рухадзе подчеркивал, что он совместно с другими сообщниками Берия — Рапава и Шария на одной из вечеринок дважды поднимал тост «за кадры Лаврентия Павловича, оставленные в Грузии».

В заявлении на имя Берия от 5 апреля 1953 года Рухадзе, уже изобличенный на следствии в совершении тяжких преступлений, рассчитывая с помощью Берия уйти от ответственности, пишет ему:

«Лаврентий Павлович, Вы меня знаете свыше 25 лет, я рос у Вас на глазах и воспитан Вами. Последние годы я совершил много преступлений, все то немногое полезное, которое я сделал в прошлом, ничего ровным счетом не стоит...

Лаврентий Павлович, я обращаюсь к Вам как к родному отцу и воспитателю моему и на коленях, со слезами на глазах прошу пощадить, простить и помиловать...

Вы и только Вы, Лаврентий Павлович, можете спасти меня».

I

Рухадзе еще в 1937 году проявил себя как изувер и садист, чем привлек к себе внимание Берия.

Работая начальником Гагрского отдела НКВД, Рухадзе, в соответствии с преступными указаниями врага народа Берия и его подручных Гоглидзе и Кобулова, арестовал большое число советских граждан и сфальсифицировал на них следственные дела.

Несмотря на то что Гагрский район Абхазской АССР как район особого режима еще раньше был очищен от скомпрометированных в политическом отношения лиц, Рухадзе за несколько месяцев 1937 года произвел аресты свыше трехсот жителей района по обвинению в тягчайших государственных преступлениях.

Как показали свидетели и признал обвиняемый Рухадзе, массовые аресты этих советских граждан производились по сомнительным и непроверенным материалам, а следствие по их делам велось так называемым «упрощенным» методом. Смысл «упрошенного следствия» состоял в том, что для предания обвиняемого суду требовалось лишь его личное признание и наличие одного-двух агентурных донесений без какой-либо проверки и сбора доказательств. При этом к арестованным, отрицавшим вину, применялись жестокие пытки и истязания в целях получения от них «нужных» следствию показаний.

Такие установки об арестах и ведении «упрощенного следствия» Рухадзе как начальник Гагрского отдела НКВД дал в 1937 году всем своим подчиненным и потребовал неуклонного их выполнения, заявив при этом: «Кто не бьет арестованных, тот сам враг народа».

Об обстановке, созданной Рухадзе в 1937 году в Гагрском отделе НКВД, свидетель Васильев В. Н. на допросе от января 1954 года показал:

«...Рухадзе заявил, что оперативные работники отнюдь не должны стесняться в применении избиений к арестованным. Напротив, добавил он, проявление «мягкосердечия» к арестованным будет расцениваться как сочувствие врагам народа, и бросил фразу: «Кто не бьет, тот сам враг народа».

В заключение Рухадзе сказал, что всем сотрудникам будут выданы специальные жгуты и валерьяновые капли для приведения в чувство тех арестованных, которые в результате избиений будут терять сознание.

На практике же избиения арестованных производились с помощью самых разнообразиях орудий, в частности резиновых палок, металлических прутьев, шомполов, плеток, линеек, ремней. Кроме того, подследственные подвергались мерам воздействия в виде длительного стояния на ногах с поднятыми вверх или разведенными в стороны руками.

...Некоторые лица из аппарата, подчиненного Рухадзе, прибегали к пыткам в виде надавливания на обнаженные пальцы ног каблуком, затягивания половых органов специально сделанной петлей, лишения в течение нескольких дней пищи, воды и т. д.»

Свидетель Свиридов М. Б., работавший в 1937 году в Гагрском отделе НКВД, по этому вопросу на допросе от 21 января 1954 года показал:

«После... указания Рухадзе начались массовые избиения арестованных и применение к ним иных мер физического воздействия. Били всех арестованных, которые не давали показаний. Каждый сотрудник сделал себе соответствующее «орудие» в виде веревочных, обмотанных проволокой шнуров, палок, самодельных резиновых дубинок из автопокрышек и т. д.

Арестованных били днем и ночью. При этом нужно заметить, что крики избиваемых были слышны на улице и жителям примыкающих к горотделу домов.

Помимо избиений арестованных заставляли длительное время стоять на ногах с поднятыми вверх руками. Такие «стояния» продолжались многие часы, причем у этого арестованного попеременно дежурили сотрудники горотдела. Были случаи, когда арестованные падали от изнеможения, их поднимали, давали немного передохнуть и вновь ставили в такое положение».

Об этом же показали и допрошенные по настоящему делу свидетели Парцха-ладзе Н. К., Бабунашвили Г. С., Айба Г. К., Хунцария В. К., Нагапетян А. С., Зады-кян А. М. и другие.

Установлено также, что Рухадзе лично истязал арестованных, причем делал это в наиболее изощренных и зверских формах.

Следствием доказано, что в результате пыток некоторые арестованные были убиты на допросах. Свидетель Васильев В. Н. по этому поводу показал:

«Дело доходило до того, что арестованных на допросах били до смерти, а затем оформляли их смерть как умерших от паралича сердца и по другим причинам.

Однажды я зашел в кабинет оперуполномоченного Серебрякова, у которого сидел на допросе один из арестованных (эстонец), и на мой вопрос Серебрякову, как дела, он ответил, что арестованный молчит и не отвечает на вопросы. Я посмотрел на арестованного, он был мертв. Тогда я спросил Серебрякова, что он с ним сделал, и он мне показал свернутую проволочную плеть пальца в два толщиной, которой он бил этого арестованного по спине, не заметив того, что он уже мертв».

О фактах убийства арестованных на допросах показал и свидетель Анджапаридзе И. Т., работавший в 1937 году в Гагрском отделе НКВД:

«Когда я вошел в кабинет... то увидел, что арестованный неподвижно сидел на стуле, откинув голову назад и опустив руки. Подойдя к арестованному, я увидел, что он был мертв...

Пришедший врач действительно констатировал смерть этого арестованного от удара палкой по затылочной части головы...

...После прихода врача в кабинет вошел также и Рухадзе, которому сказали об этом факте».

О случаях смерти обвиняемых в результате пыток в Гагрском отделе НКВД показали также свидетели Бабунашвили Г. С. и Свиридов М. Б., причем последний, как и свидетель Васильев, заявил, что о смерти арестованных составлялись неправильные медицинские заключения, в которых скрывались истинные причини наступления смерти. По этому вопросу Свиридов показал:

«На всех... умерших в результате избиений арестованных, врачом... Борисовым были составлены фиктивные медицинские акты о смерти... арестованных якобы в результате болезни сердца».

Проверкой установлено, что в 1937 году в Гагрском отделе НКВД в ходе следствия умерли колхозники Ватман И. Я., 1904 года рождения (через два дня после ареста), Кетия Н. М., 1886 года рождения, (через две недели после ареста), Риблер А. П., 1872 года рождения (через неделю после ареста) и рабочий Шеленберг И. Д., 1895 года рождения (через десять дней после ареста).

Следственные дела на этих лиц были уничтожены.

Об обстоятельствах убийства обвиняемого Кетия Н. М. свидетель Айба Г. К. на допросе от 5 февраля 1937 года показал:

«...Однажды на допрос вызвали двух братьев Кетия Нестора и Исната. Возвратившись в камеру, Иснат Кетия рассказал следующее:

Им организовали очную ставку между собой, чтобы Иснат показал на Нестора, так как последний не хотел подписывать протокол с признанием своей вины, ибо никаких преступлений не совершал. Иснат Кетия под воздействием пыток во избежание того, чтобы его не убили совсем, решил на очной ставке сказать, что они вместе с братом якобы совершили преступление. Но Нестор Кетия не подтвердил ложных показаний своего брата. Тогда следователь, проводивший очную ставку, приказал Иснату Кетия бить своего брата Нестора Кетия, что последний и начал делать. Вместе со следователем они били Нестора Кетия до тех пор, пока он не потерял сознание, после чего его вынесли. Больше Нестор Кетия в камеру не вернулся...»

Как установлено следствием, пытки, избиения и истязания арестованных, практиковавшиеся Рухадзе в период его работы в Гагрском отделе НКВД, применялись для получения от обвиняемых вымышленных показаний и создания фальсифицированных так называемых «громких» следственных дел.

Характерным в этом отношении является групповое дело по обвинению Летке-мана, Семенковича и других, а также дело на большую группу лиц, обвинявшихся в принадлежности к «дашнакской террористической организации».

Обвиняемый Леткеман, работавший пчеловодом совхоза «III Интернационал», был арестован Гагрским отделом НКВД по подозрению во вредительской деятельности, и следствие по его делу вел лично Рухадзе. На первых же допросах Леткеман был подвергнут зверским избиениям, в результате которых он стал давать нелепые показания и оговаривать десятки ни в чем не повинных людей.

Леткеман, в частности, показал, что он якобы был главным резидентом германской разведки и руководил обширной сетью агентов не только на территории Грузии, но и в ряде других областей Советского Союза.

По этим вымышленным показаниям Леткемана производились аресты названных им лиц, которые в свою очередь, подвергаясь на следствии пыткам, оговаривали новых лиц, и они также арестовывались. Таким образом, по делу Леткемана было арестовано свыше 30 человек.

О том, как велось следствие по делу Леткемана, свидетель Васильев В. Н. в своем заявлении от 27 марта 1938 года писал:

«...Леткемана раздевали совершенно догола и били по чему попало — в это время [давались] показания о десятках шпионов, резидентов, подрезидентов и т. д.

Допускались такие «методы»... делалась веревочная петля, которая одевалась на половые органы, а потом эта петля сдавливалась. Били по голове резиновой плетью... давили на ноги каблуками сапога и т. д.

Словом, в кабинете днем и ночью стоял сплошной вой, крик и стоны. После этого, в «антрактах», давались показания, причем если Леткеман показывал, что им было завербовано, допустим, трое, то его били за то, что мало, если завербовано, допустим, 30, — то за то, что много».

Свидетель Свиридов М. Б., принимавший участие в допросах Леткемана, по этому вопросу показал следующее:

«Рухадзе, я это видел лично, бил Леткемана кулаками в живот и по голове, избивал его веревочным шнуром, а однажды дошел даже до того, что привязал к подовым органам Леткемана шпагат и стад дергать его, требуя показаний от Леткемана. Я в это время составлял протокол допроса Леткемана и лично видел эту картину».

Будучи изобличен, Рухадзе на очной ставке с Васильевым заявил:

«Я... допрашивая арестованного Леткемана, действительно избивал его веревкой по голым пяткам и заставлял длительное время стоять на ногах. Возможно, что я наносил удары по лицу Леткемана и ладонью, а также давил каблуком на пальцы ног...»

О подобных методах ведения «следствия» по делу Леткемана показали также свидетели Бабунашвили Г. С., Парцхаладзе Н. К., Пачулия Г. А.

Доказано, что Рухадзе умышленно фальсифицировал дело Леткемана. Бывший заместитель начальника Гагрского отдела НКВД Васильев В. Н. в период следствия по делу Леткемана писал официальные документы, в которых на основании неопровержимых фактов утверждал, что Рухадзе явно фабриковал дело Леткемана. Об этом же он заявлял и Рухадзе, но последний при поддержке Гоглидзе продолжал проводить линию на фальсификацию дела Леткемана, в результате чего было расстреляно 12 человек.

Следствием установлено, что за попытку разоблачить Рухадзе как вредителя и фальсификатора Васильев был подвергнут со стороны Гоглидзе преследованию и по его настоянию исключен из партии.

По сфальсифицированному делу на так называемую «дашнакскую террористическую организацию» применялись столь же жестокие пытки и истязания, что и по делу Леткемана. Свидетель Эрьян X. А., арестовывавшийся в 1937 году Гагрским отделом НКВД по обвинению в принадлежности к «дашнакской террористической организации», дело на которого позднее было пересмотрено, на допросе от 3 февраля

1954 года показал:

«Меня... били руками, ногами, палками, резиновыми дубинками, в том числе по лицу, голове и т. д. От меня требовали, чтобы я подписал заранее написанный протокол, в котором было записано, что я являюсь членом антисоветской дашнакской организации.

Так продолжалось более месяца».

Свидетель Мукаэлян Г. С., привлекавшийся в 1937 году к ответственности по делу «дашнакской террористической организации», на допросе от 6 февраля 1954 года показал:

«Избивали меня специально подготовленным для этой цели резиновым жгутом, обернутым проволокой. После неоднократного моего избиения и дойдя до изнеможения, я вынужден был дать... ложные показания».

Обвиняемый Рухадзе признал, что подчиненные ему сотрудники Гагрского отдела НКВД, допрашивавшие арестованных по делу «дашнакской террористической организации», в соответствия с полученными от него установками об «упрощенном следствии» избивали арестованных.

Осмотром более 70 архивно-следственных дел на лиц, обвинявшихся в участии в «дашнакской террористической организации», установлено, что все постановления об избрании меры пресечения, обвинительные заключения и другие следственные документы были подписаны Рухадзе, то есть что следствием по этим делам руководил Рухадзе.

Как видно из архивно-следственного дела № 22121 на обвинявшегося в принадлежности к «контрреволюционной дашнакской организации» колхозника Уру-мяна М. Г., он был арестован 17 июля 1937 года по постановлению, подписанному Рухадзе. Основанием к аресту Урумяна послужили непроверенные, ничем не подтвержденные показания арестованного Кундахчана О. X. о том, что Урумян будто бы являлся участником террористической группы и примыкал к контрреволюционной дашнакской организации.

В ходе следствия по делу Урумяна было составлено всего три коротких протокола допроса. На допросе от 20 июля 1937 года Урумян показал, что он якобы примыкал к «контрреволюционной дашнакской организации». Об обстоятельствах его вербовки в протоколе допроса записано следующее:

«Меня в к[онтр]р[еволюционную] дашнакскую организацию завербовал Кундахчан Мисак Мелконович в августе месяце 1936 года, когда я работал на поле и ломал табак...

...Кундахчан Мисак сказал: «В Армении (но не сказал, в каком городе именно) строится табачный совхоз, запишемся ли в этот совхоз — там дадут корову, дом и хорошее жалованье в месяц два раза, запишемся». На что я согласился и Кундахчан... меня завербовал...

Прошла приблизительно одна неделя. Я пришел в Пиленковский базар, где и встретил Кундахчана Мисака, и последний объяснил мне, что «та бумага, в которой я записал твою фамилию, имя и отчество, имеет совершенно другие цели». На что я спросил Кундахчана Мисака, что ты же говорил, что в Армении строится совхоз и для того записал, а теперь в чем дело. На что Кундахчан ответил, что «слушай, Мелкой, я тебя записал, это имеет другие цели. Мы организовали к[онтр]р[еволюционную] даш-накскую организацию и ты будешь членом этой организации». На что я дал свое согласие быть членом в к[онтр]р[еволюционной] даш[накской] организации], работать честно и аккуратно и вербовать новых членов в нашу к[онтр]р[еволюционную] дашнакскую организацию. На этом мы разошлись. После этого я с ним не встречался».

Хотя неправдоподобность этих показаний была очевидна, дело на Урумяна было направлено на рассмотрение тройки НКВД Грузинской ССР, по решению которой в сентябре 1937 года он был расстрелян.

Аналогичным является и дело на крестьянина с. Колдохвары Гагрского района Каракеяна, который также был осужден к расстрелу по непроверенным и неправдоподобным показаниям.

Допросом свидетелей установлено также, что Рухадзе лично принимал участие в издевательствах над арестованными по делу «дашнакской террористической организации». В частности, свидетель Чакрян М. Е. на допросе от 11 февраля 1954 года показал:

«Зайдя в кабинет, где должен был производиться мой допрос, я увидел сидящих за столом начальника Гагрского отдела НКВД Рухадзе, сотрудников названного отдела НКВД Мартиросова и Кишмишева, а также арестованного Демерчана...

...Мартиросов приказал мне избивать Демерчана Кеворка, что мною и было сделано... Когда Демерчан Кеворк и я друг друга избивали, то присутствующие там Рухадзе и другие указанные мною выше сотрудники смеялись и хохотали на такое зрелище».

Из материалов архивно-следственных дел на лиц, обвинявшихся в принадлежности к «дашнакской террористическое организации», видно, что свыше тридцати человек было осуждено к расстрелу и лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях. Остальные обвиняемые после пыток и истязаний из-под стражи были освобождены, хотя первоначально дела на них также направлялись в суд для рассмотрения в порядке закона от 1 декабря 1934 года. Прекращение дел на этих лиц в дальнейшем было мотивировано тем, что они не представляли социальной опасности.

Таким путем был скрыт факт фальсификации следственных дел на советских граждан, необоснованно обвиненных в совершении тягчайших государственных преступлений.

Собранными по делу доказательствами установлено, что ив 1939-1941 годах во время работы в Следчасти НКВД Грузии Рухадзе, выслуживаясь перед врагом народа Берия и осуществляя его замыслы, продолжал преступную практику пыток и истязаний в отношении арестованных и фальсификации следственных дел.

Так, осенью 1939 года НКВД Грузии был арестован бывший начальник Управления милиции Наркомата внутренних дел Грузинской ССР Керкадзе М. И. и его жена — акушерка Керкадзе К. И.

Арест Керкадзе К. И. [видимо, следует читать «М. И.». — Ред.] был произведен без всяких оснований, однако на следствии Рухадзе, который лично вел дело Керкадзе, допрашивал обвиняемого относительно того, что он якобы создал «группу», действовавшую против Берия, Кобулова и Рапава.

Выполняя преступные указания сообщника Берия — бывш[его] наркома внутренних дел Грузинской ССР Рапава, Рухадзе подвергал Керкадзе зверским истязаниям.

Арестованный Тавдишвили М. К. об этом показал:

«...Керкадзе... подвергался столь жестоким избиениям, что на допросы вахтеры приносили его буквально на руках, и он был весь забинтован».

Допрошенный в качестве свидетеля Керкадзе М. И. о пытках, которые применялись к нему со стороны Рухадзе, показал:

«На второй день после ареста меня вызывал к себе Рухадзе, работавший тогда начальником следственного отдела НКВД Грузинской ССР, и предложил рассказать о моей контрреволюционной работе.

После этого начались ежедневные систематические избиения меня на следствии, которые продолжались целый месяц. Несколько раз меня связывали веревками и били в таком виде по пяткам, ягодицам, по спине и другим местам.

Избивал меня главным образом сам Рухадзе... Рухадзе бил меня до такой степени, что я терял сознание и меня на носилках уносили в камеру».

Далее Керкадзе М. И. показал, что все эти пытки Рухадзе применил к нему, чтобы добиться от него признания о том, что он якобы выступал против Берия.

Каким образом Рухадзе фальсифицировал дело, свидетель Керкадзе показал:

«...После ужасных жесточайших избиений со стороны Рухадзе я подписал состряпанный Рухадзе протокол, в котором было написано, что на съезде КП Грузии я якобы голосовал против Берия, хотя в действительности этого не было.

Помню, что Рухадзе после страшных избиений давал мне на подпись много различных протоколов, которые я подписывал в бессознательном состоянии. Что именно было там написано, я сейчас не помню».

Показания Керкадзе о применявшихся к нему пытках подтверждаются материалами архивно-следственного дела № 795327 по его обвинению. Из дела видно, что Рухадзе подвергал Керкадзе «активному допросу», то есть истязал его до того, что Керкадзе впадал, по выражению Рухадзе, в «болезненное состояние».

Рухадзе на следствии признал, что, фальсифицируя дело Керкадзе, он выполнял прямой заказ Рапава.

Таким же пыткам Рухадзе подвергал и арестованную без всяких оснований жену Керкадзе — К. И. Керкадзе. По вопросу о том, как Рухадзе домогался от нее вымышленных показаний на ее мужа, Керкадзе К. И. показала:

«.. .Рухадзе... заставил меня стоять на ногах. Стояла я на ногах почти беспрерывно 7 суток... Во время этого «стояния» я несколько раз падала в обморок, ноги страшно распухли, я испытывала мучительный голод, т. к. есть не давали...

После этого Рухадзе завел меня в смежную комнату и приказал сесть на пол. В этой комнате я увидела мокрое окровавленное полотенце с узлами. Тут же пришли трое сотрудников и начали меня бить веревками по ногам. Подобные избиения продолжались 4 дня, причем в них принимал участие и сам Рухадзе. В результате мои ноги омертвели и перестали чувствовать боль. Тогда меня стали бить веревкой по спине, плечам и т. д.

В процессе этих избиений Рухадзе подсовывал мне на подпись протокол, в котором было написано, что мне якобы было известно, что Керкадзе будто бы собирался убить Берия и Рапава...»

Рухадзе признал, что Керкадзе К. И. на допросах им действительно избивалась, и показал, что он делал это в соответствии с преступными указаниями Рапава.

В ноябре 1939 года Керкадзе М. И. и Керкадзе К. И. были этапированы в Москву, где Берия с участием Рухадзе лично допрашивал их. Несмотря на то что в НКВД СССР Керкадзе М. И. и Керкадзе К. И. полностью отказались от данных ими под воздействием пыток показаний, они при отсутствии каких-либо доказательств были осуждены особым совещанием.

В период работы Рухадзе в качестве начальника Следчасти НКВД Грузии также имели место случаи смерти подследственных в результате истязаний. Рухадзе на этот счет на допросе от 13 января 1954 года показал:

«...У меня сохранился в памяти случай, когда вскоре после избиений один из арестованных умер...

В день ареста этого подследственного, обвинявшегося, если не ошибаюсь, в германском шпионаже, Рапава приказал мне, не сажая обвиняемого в камеру, сразу же подвергнуть его допросу с избиением...

Допрашивая арестованного в своем кабинете, Шавгулидзе подверг его избиению. Вскоре мне позвонил по телефону Рапава и, узнав от меня, что арестованный пока в шпионаже не сознается, сказал, что он сам зайдет на допрос. Я тут же велел Шавгулидзе снова привести арестованного в мой кабинет, где Шавгулидзе и я вместе продолжали допрос и избиение арестованного.

Когда пришел Рапава, избиение подследственного продолжалось, причем Рапава в это время ругал арестованного и кричал мне и Шавгулидзе: «Дайте ему покрепче!»

После допроса этот арестованный в тюрьме скончался».

Факт смерти этого подследственного подтвердили и допрошенные в качестве свидетелей Шавгулидзе М. И. и Тавдишвили М. К.

Свидетель Тертерашвили Г. Б., говоря о произволе, насаждавшемся Рапава и Рухадзе в следственной работе, показал о факте, когда один из арестованных, не выдержав пыток в виде продолжительных «стоек», сошел с ума.

Допрошенные в качестве свидетелей бывшие сотрудники следчасти НКВД Грузии Лобжанидзе М. А., Бачилова И. М., Куциава П. В., Рогова В. А., Окуджава А. В. и другие показали, что Рухадзе в 1939-1941 гг. грубо попирал советские законы, пытал подследственных и практиковал систему т[ак] н[азываемых] «стоек».

II

В 1948 году, будучи назначен министром госбезопасности Грузинской ССР, Рухадзе начал свою деятельность с уничтожения материалов, компрометирующих его родственников, а также архивно-следственных дел, в которых имелись показания на самого Рухадзе. Показаниями свидетелей Маркарова, Джорбенадзе, Соколова и других, а также документальными данными доказано, что Рухадзе в начале 1948 года дал преступное распоряжение об уничтожении 36 архивно-следственных дел и ряда архивных агентурных разработок, в том числе на своего брата И. М. Рухадзе.

В это же время Рухадзе, продолжая свою вредительскую деятельность, создал провокационное дело на члена КПСС, бывшего заместителя председателя Верховного суда Грузии Мамаладзе и его знакомых Кереселидзе и Мирианашвили, которые по заведомо клеветническим материалам были обвинены в попытке создать контрреволюционную террористическую диверсионную шпионскую организацию. Рухадзе направил на разработку Мамаладзе провокатора и взяточника Хухунашвили.

С ведома Рухадзе Хухунашвили подбивал Мамаладзе к активным вражеским действиям, сам сочинил «программу» контрреволюционной организации, которую отпечатал на пишущей машинке на квартире у Рухадзе.

Проводившиеся в ходе разработки мероприятия по подслушиванию разговоров Хухунашвили с Мамаладзе показали, что сообщения Хухунашвили о намерении Мамаладзе создать вражескую организацию являлись ложными. Несмотря на это, разработка Мамаладзе продолжалась.

Весной 1948 года Мамаладзе написал от имени известного старого большевика Стуруа письмо в адрес И. В. Сталина, в котором указал на антипартийные действия некоторых руководящих работников Грузии и заявлял, что они безнаказанно совершают их только благодаря поддержке Берия, личность которого обожествляют. Действуя как сообщник Берия, Рухадзе изъял это письмо из почтового вагона и приобщил к следственному делу на Мамаладзе в качестве «вещественного доказательства», якобы подтверждающего его «преступную» деятельность.

По сфабрикованным материалам Рухадзе в середине 1948 года арестовал Мамаладзе, Кереселидзе и Мирианашвили.

На следствии с первых же дней к Мамаладзе были применены истязания с целью принуждения его к даче вымышленных показаний.

Арестованный Тавдишвили М. К., допрашивавший Мамаладзе, показал, что он по указанию Рухадзе применял к Мамаладзе меры воздействия в виде длительных «стоек». Обвиняемый Рухадзе эти показания Тавдишвили подтвердил.

С помощью извращенных методов и фальсификации Рухадзе сфабриковал дало на Мамаладзе и необоснованно арестованных вместе с ним Кереселидзе и Мирианашвили, которые по провокационным материалам были осуждены особым совещанием к разным срокам лишения свободы.

Военная коллегия Верховного суда СССР 16 декабря 1953 г. обвиняемых Мамаладзе, Кереселидзе и Мирианашвили полностью реабилитировала.

В 1949-1950 годах по вине Рухадзе в течение девяти месяцев на территории Грузинской ССР безнаказанно проводил враждебную деятельность эмиссар загранбюро меньшевиков и агент американской и турецкой разведок Габинашвили Г. Г. После выполнения задания загранбюро меньшевиков, американской и турецкой разведок Габинашвили беспрепятственно ушел в Турцию.

Вместо своевременного проведения необходимых оперативных мероприятий по пресечению враждебной деятельности Габинашвили Рухадзе в декабре 1950 года, уже после ухода Габинашвили в Турцию, начал массовые аресты лиц, соприкасавшихся с Габинашвили во время его пребывания в Грузии. Всего по делу было арестовано свыше 70 человек, причем многие из них необоснованно, в связи с чем впоследствии 17 человек из-под стражи было освобождено.

Показаниями свидетелей Куциава, Тавдишвили и других установлено, что ответственность за эти необоснованные аресты падает исключительно на Рухадзе, который вопреки справедливым возражениям следственных работников давал категорические указания о производстве арестов. Это доказывает также приобщенными к делу документами с собственноручными резолюциями Рухадзе.

К арестованным по делу Габинашвили по распоряжению Рухадзе в массовом порядке применялись меры физического воздействия. К следственному делу на Рухадзе приобщены документы с его резолюциями:

«Тт. Нибладзе, Куциава, Гучмазашвили. Перейдите на активный допрос. Больше тянуть мы не можем... Т. Гучмазашвили проявляет непонятную медлительность».

«Тт. Нибладзе, Куциава, Гургенидзе. Активно допросите Гогичашвили Ивана, он это заслуживает».

«Тт. Нибладзе, Куциава, Гучмазашвили. Он все так будет врать, надо приступить к активным допросам...»

«Тт. Нибладзе, Куциава, Гамбаров... У т. Коринтели нет ни желания, ни цепкости. Проведите активный допрос, приведите ее к признанию».

Свидетель Куциава и обвиняемый Рухадзе показали, что указание об «активном допросе» означало, что арестованный должен быть подвергнут избиениям.

О пытках, применявшихся к арестованным по делу Габинашвили, бывший врач внутренней тюрьмы МГБ Грузинской ССР Размадзе Р. Я. на допросе от 21 мая 1953 года показал:

«...Жена Габинашвили, находившаяся под стражей... подвергалась таким побоям, что даже мне, хотя я и видал виды, становилось страшно. Габинашвили была избита до такого состояния, что вся распухла и не могла самостоятельно двигаться.

Бесчеловечным избиениям подвергались также арестованные Перадзе и его жена».

Арестованный Тавдишвили М. К., принимавший непосредственное участие в расследовании дела на Габинашвили, показал:

«...Извращенные методы в следствии насаждались Рухадзе и применялись только по его распоряжению.

Избиения арестованных, в частности, довольно широко практиковались при ведении следствия по делу... Габинашвили...»

Обвиняемый Рухадзе признал, что при расследовании дела на Габинашвили меры физического воздействия к арестованным действительно применялись.

В 1949 году Рухадзе совместно с б[ывшим] заместителем] начальника 2-го Главного управления МГБ СССР Райхманом провалил также операцию по поимке эмиссара загранбюро меньшевиков Беришвили.

Как показали свидетели Гургенидзе А. Е. и Нибладзе, Рухадзе, располагая необходимыми данными о местонахождении Беришвили в Грузии, допустил беспрепятственный уход его в Турцию.

В связи с розыском Беришвили Рухадзе была арестована его сестра Беришвили Н. Следствие по ее делу по указании Рухадзе началось с избиений. После одного из допросов, когда к Беришвили были применены пытки, она, не выдержав их, решила покончить жизнь самоубийством и повесилась в камере. О применявшихся к Беришвили избиениях показал свидетель Размадзе Р. Я. Кроме того, это доказывается актом судебно-медицинского вскрытия трупа Беришвили.

Как установлено следствием, Рухадзе применял меры физического воздействия не только к лицам, обвинявшимся в государственных преступлениях, но и к арестованным за должностные преступления. Документально доказано, что подобные методы применялись к арестованным в 1949 году за взяточничество судебно-прокурорским работникам Маргиеву, Кирилловой, Зоненашвили, Гвелисани, Алибегову, Месхи, Цахадзе, Мачавариани и Кукарадзе.

Свидетель Размадзе Р. Я. заявил, что ему как врачу санчасти внутренней тюрьмы МГБ Грузинской ССР было запрещено отражать в медицинских журналах диагнозы, говорящие о фактах избиения арестованных. Он показал:

«Если просмотреть тюремные медицинские журналы за 1949-1952 годы, можно встретить ряд записей «жалоб» арестованных на фурункулы и опухоли. Под такими записями в подавляющем большинстве случаев скрывались факты избиений подследственных, когда им после побоев требовалось оказывать медицинскую помощь.

Иногда в журналах вообще не записывались диагнозы, но по фельдшерскому журналу расходования медикаментов можно легко определить, кто из арестованных в связи с побоями подвергался лечению.

В фельдшерских журналах отражено немало случаев выдачи арестованным ихтиоловой мази, ихтиоловой примочки и йодной настойки. Эти медикаменты, как правило, отпускались арестованным для лечения вследствие избиений».

О масштабах практиковавшихся по указанию Рухадзе избиений арестованных свидетельствует полученный из МВД Грузинской ССР протокол осмотра амбулаторного журнала и журнала фельдшерских назначений за время с 1 января 1950 по 7 октября 1951 года. Из протокола осмотра видно, что за этот период лечение арестованных после применения мер физического воздействия производилось более чем в трехстах пятидесяти случаях.

Доказано, что грубейшие нарушения социалистической законности в следственной работе Рухадзе практиковал и после решения ЦК ВКП(б) от 11 июля 1951 года, в котором были осуждены порочные методы следствия, насаждавшиеся Абакумовым и его сообщниками в органах МГБ.

Так, в октябре 1951 года в порядке директивы № 66/241сс по указанию Рухадзе был арестован инвалид Бахтадзе М. М., который как слепой не подлежал привлечению к ответственности по указанной директиве. Бахтадзе необоснованно содержался под стражей в течение четырех месяцев. Из тюрьмы он был освобожден лишь после того, как секретариат Особого совещания при МГБ СССР вернул дело на Бахтадзе в МГБ Грузинской ССР, отметив, что Бахтадзе арестован незаконно.

Весной 1952 года по распоряжению Рухадзе, вопреки возражениям его подчиненных, был арестован член КПСС Парджикия А. И., являвшийся секретным сотрудником органов МГБ. В основу обвинения Парджикия были положены данные о его связи с реэмигрантом Меунаргия, хотя Парджикия встречался с Меунаргия по заданиям органов госбезопасности. Парджикия необоснованно содержался под стражей в течение двух с половиной месяцев.

По указанию Рухадзе также продолжали применяться и незаконные методы ведения следствия. Арестованных по делу так называемой мингрело-националистической группы, которое возникло по инициативе Рухадзе, изнуряли путем систематических и продолжительных ночных допросов. Некоторых арестованных по этому делу на допросах избивали и помещали на длительный срок в карцер.

Обвиняемый Рухадзе признал, что грубые нарушения социалистической законности по делу мингрело-националистической группы действительно допускались, и показал, что он был убежден, что такой группы как организационно-оформленного целого не существовало, но ЦК КПСС он об этом не информировал.

Наряду с большим количеством необоснованных арестов ни в чем не повинных советских граждан Рухадзе, как это установлено следствием, освобождал из-под стражи лиц, виновных в совершении тяжких государственных преступлений.

В феврале 1949 года по распоряжению Рухадзе был незаконно освобожден из-под стражи участник антисоветской молодежной организации Чикобава Г. Б. Прекращение уголовного преследования в отношении Чикобава мотивировалось необходимостью привлечения его к секретному сотрудничеству с органами госбезопасности. Доказано, однако, что после освобождения Чикобава из-под стражи органами он не использовался.

19 мая 1951 года по указанию Рухадзе был освобожден из-под стражи с прекращением дела изменник Родины Налбандишвили П. А., являвшийся руководителем ансамбля в созданном гитлеровцам так называемом грузинском национальном легионе. Участники этого ансамбля как изменники Родины были осуждены, а их руководитель — Налбандишвили остался безнаказанным.

Следствием установлено также, что Рухадзе, создавая картину мнимого благополучия в МГБ Грузинской ССР, скрывал от ЦК КПСС и МГБ СССР серьезные провалы в работе органов госбезопасности Грузии.

Рухадзе, например, в течение длительного времени скрывал факт массового распространения антисоветских листовок на демонстрации трудящихся г. Тбилиси 7 ноября 1949 года.

Кроме того, доказано, что Рухадзе, являясь министром госбезопасности Грузинской ССР, подбирая кадры по принципу личной преданности, засорял органы МГБ Грузии политически сомнительными людьми.

Приобщенными к делу документами и показаниями свидетелей Рухадзе изобличается также в нарушении финансовой дисциплины, незаконной трате государственных средств, предназначенных на оперативные цели, и участии в подлоге ряда денежных документов.

На следствии Рухадзе признал себя виновным в том, что, выполняя преступные указания Берия и его ближайших сообщников, практиковал систему избиений арестованных и допускал аресты советских граждан по непроверенным материалам. Свою вину в заведомой фальсификации следственных дел, вредительской деятельности и преступной связи с Берия Рухадзе отрицает, заявляя, в частности, что в последние годы он якобы предпринимал меры к разоблачению Берия. Однако эти утверждения Рухадзе опровергаются материалами дела.

В преступной деятельности Рухадзе полностью изобличен показаниями свидетелей и арестованных по другим делам, очными ставками, вещественными доказательствами, [...]аими, обзорами, протоколами осмотров, материалами сфальсифицированных уголовных дел и определениями судебных органов.

На основания изложенного —

Рухадзе Николай Максимович, 1905 года рождения, уроженец ст. Рустави Грузинской ССР, грузин, гражданин СССР, бывш[ий] член КПСС, женат, образование среднее, до ареста — министр госбезопасности Грузии, генерал-лейтенант

обвиняется в том, что,

занимая в течение многих лет руководящие должности в системе органов госбезопасности, проводил вредительскую деятельность;

участвовал в расправе над родственниками одного из выдающихся деятелей партия и Советского государства;

в угоду врагу народа Берия производил массовые необоснованные аресты советских граждан;

насаждал в подчиненных ему органах МГБ систему зверских пыток арестованных, вследствие чего некоторые обвиняемые были убиты на допросах;

с помощью истязаний и других строжайше запрещенных законом методов фабриковал провокационные дела, в результате чего многие советские граждане были без оснований обвинены в совершении тяжких государственных преступлений и расстреляны;

скрывал от ЦК КПСС серьезные провалы в работе органов госбезопасности Грузии,

то есть в совершении преступлений, предусмотренных ст. 58-7 УК РСФСР. Считая следствие по настоящему делу законченным, а добытые данные достаточными для предания обвиняемого суду на основании ст. 208 УПК РСФСР дело по обвинению Рухадзе Н. М. направить на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда Союза ССР.

Обвинительное заключение составлено « » апреля 1954 года в городе Москве.

Старший следователь следственной части    

майор Перов

Согласен: И. о. начальника следственной части   

 полковник Козырев