Рапорт генерал-лейтенанта Дроздецкого министру внутренних дел СССР С. Н. Круглову о связях Берия и Абакумова. 21 августа 1953 года

Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Направляю Вам поступившее в МВД СССР заявление генерал-лейтенанта Дроздецкого о связях Берия и Абакумова и заявление генерал-майора Дроздова с сообщением компрометирующих данных о Кобуловых.

[п.п.] С. Круглов

22 августа 1953 г.                                                                                                                                  

№ 577/к

Помета: 

К делу Берия  

Доложено

т. Молотову В. М.

т. Хрущеву Н. С.  

т. Булганину Н. А. 

т. Руденко Р. А.

[п.п.] Д. Суханов. 25.VIII.53 г.

Министру внутренних дел СССР генерал-полковнику товарищу Круглову С. Н.

Рапорт

Считаю необходимым доложить Вам о следующем:

С июля м[еся]ца 1946 г. по март месяц 1948 г. я работал начальником 5-го управления МГБ СССР, которое было вновь создано на базе некоторых отделов бывшего 2-го управления НКВД, ранее (до 1948 г.) входившее в состав СПУ и ЭКУ НКГБ СССР

В этот период, бывая на докладах и совещаниях у бывшего министра Абакумова, я имел возможность наблюдать и воочию видеть отдельные факты, свидетельствующие о личной близости Абакумова с Берия и подробной отчетности его о работе органов перед последним.

Нам тогда было объявлено, что непосредственное руководство над МГБ СССР осуществляет лично И. В. Сталин и все документы оперативного характера составлялись только в его адрес. Следует отметить, что данное обстоятельство лицами, приближенным к Абакумову, использовалось для развития его «авторитета» как человека особо доверенного и близкого к вождю.

Но нередко в моем присутствии по вопросам работы 5-го управления, а еще чаще по вопросам работы бывшего 2-го Главного управления, о чем должен более подробно знать т. Питовранов, Абакумов информировал Берия, который тогда над органами МГБ, как выражались сотрудники, не шефствовал (по официальному распределению функций руководства).

Это обстоятельство вызывало у нас недоумение, которое приближенными к Абакумову лицами объяснялось обычно тем, что Берия хоть непосредственно и не руководит нашим министерством, но он является старым чекистом, и поэтому И. В. Сталин повседневно с ним консультируется. В связи с этим якобы и было необходимо подробно ориентировать Берия по важнейшим вопросам работы органов.

Все с этим соглашались, но повторяю, что такие недоумения у ряда работников возникали нередко.

За давностью времени мне трудно сейчас вспомнить конкретные факты и назвать конкретных людей, но эти лица относились к руководящему составу МГБ СССР. «Разъяснения» же обычно исходили от наиболее близких к Абакумову лиц, как, например: бывший начальник секретариата Чернова и его заместитель Бра-верманн и др.

Близость Абакумова к Берия подчеркивалась и крайне необычным для Абакумова почтительным отношением его к последнему. Если при разговорах по телефону с другими заместителями председателя] Совета министров, секретарями ЦК КПСС, я не говорю уже о министрах и руководителях союзных ведомств, он обычно был резок, груб и бестактен, то при разговорах даже по телефону с Берия он был очень внимателен и почтителен.

Такое же отношение было и воочию. О многих руководителях партии и правительства Абакумов, часто не стесняясь даже присутствия работников аппарата, допускал бестактность и вульгарность. И я ни разу не слышал проявления даже малейшего неприличия со стороны Абакумова в отношении Берия.

Руководителям периферийных органов МГБ Абакумов давал задания при выездах Берия в области и республики делать ему подробные отчеты о работе органов и агентуре.

Например, в 1949 или 1950 г., когда Берия приезжал в Свердловскую область на объекты бывшего 1-го Главного управления при Совете министров (г. Верх-Нейвинск), то Абакумов лично мне звонил по ВЧ, чтобы я полностью информировал Берия о состоянии агентурной работы на этом объекте, разрабатываемых лицах и агентуре.

Я с ним в Верх-Нейвинск не ездил, но по ВЧ передал это указание бывш[ему] заместителю] начальника отдела «К» на этом объекте т. Андрееву, который и докладывал Берия подробно все агентурные материалы, а также персональные данные об агентуре.

Со слов т. Андреева знаю, что Берия, когда узнал, что в составе агентурной сети имеются компетентные инженерно-технические работники и доступные к нему лица, очень ругал т. Андреева и предложил ему исключить их из действующей сети. Впоследствии я слышал, кажется, тоже от т. Андреева, что некоторых из этих лиц Берия ущемил, а некоторым прямо пригрозил, намекая на связь их с органами МГБ.

Небезынтересен и такой факт.

Осенью 1949 года я, получив отпуск, проводил его на даче близ Свердловска. Однажды ночью я неожиданно был вызван моим бывшим заместителем т. Фитиным к аппарату ВЧ для переговоров с Абакумовым.

Явившись в управление, я позвонил ему и получил указание немедленно прекратить отпуск, выехать с дачи и подготовить ее для приема Берия, который при перелете на Восток и обратно должен был сделать остановку в Свердловске. Мне было предложено закупить необходимую мебель, подготовить изысканное питание, лучшие вина и т. д., не стесняясь в средствах.

Остановка Берия впоследствии не состоялась. Характерно, что при выездах туда других членов Политбюро и руководителей правительства (тт. Микоян, Шверник, Первухин и др.) я никогда не только не имел подобных распоряжений, но даже предупреждался об их прибытии Управлением охраны лишь за несколько часов до их прибытия с уведомлением, что все заботы по их обеспечению должны быть проведены обкомом партии. А иногда и вообще никакого предупреждения не было.

Для меня лично непонятен был и такой факт проявления обратного «благоволения» Берия к Абакумову: когда на оперативном совещании в июле м[еся]це 1951 года по вопросу о разоблачении Абакумова я в своем выступлении указал на то, что Абакумов окружил себя угодниками, подхалимами и доносчиками, Берия несколько раз меня резко прерывал и репликами опровергал эти данные. Непонятно было вообще молчание Берия при обсуждении указанного вопроса, т. к. все знали, что как наиболее осведомленный руководитель по вопросам чекистской работы и должен был дать соответствующую оценку положения.

Его молчание и неодобрительное поведение в отношении некоторых выступавших товарищей рядом присутствовавших на совещании лиц было воспринято так же, как сигнал для молчания до «выяснения подробностей».

Этот характер взаимоотношений между Берия и Абакумовым, по моему убеждению, был основан на большой их личной близости и заслуживает тщательной проверки.

Об изложенном я и считал необходимым довести до Вашего сведения.

[п.п.] Генерал-лейтенант Дроздецкий

21 августа 1953 г.                                                                                                                                      

г. Москва