Протокол допроса Л. П. Берия от 16 июля 1953 г.

Совершенно секретно
Товарищу Маленкову Г. М.

Представляю копию протокола допроса арестованного Берия Лаврентия Павловича от 16 июля 1953 года.

Приложение: на 12 листах.

[п.п.] Р. Руденко

17 июля 1953 года № 39/ссов
Пометы:
Читал. В. Молотов. 18. VII. 53 г.

Читал. Н. Хрущев.

Читал. К Ворошилов.

Читал. Л. Каганович.

Читал. А. Микоян.

Читал. М. Сабуров. 24. VII. 53 г.

Читал. М. Первухин. 27. VII.53 г.

Протокол допроса

1953 года, июля 16 дня, генеральный прокурор СССР Руденко допросил обвиняемого Берия Лаврентия Павловича (анкетные данные в деле имеются).
Допрос начат в 21 ч. 20 мин.

ВОПРОС: Вернемся к вашей биографии. Дайте правдивые показания — когда вы вступили в партию?

ОТВЕТ: В партию вступил в марте 1917 года при следующих обстоятельствах: незадолго до Февральской революции 1917 года в техническом училище была забастовка студентов против педагога Некрасова за то, что он давал неправильные оценки при зачетах и очень плохо относился к учащимся. Я был старостой своего класса и был одним из инициаторов этой забастовки. Вскоре после этой забастовки, уже после Февральской революции, в марте м[еся]це 1917 года, группа участников этой забастовки в количестве 3-5 человек, в том числе и я, решили записаться в партию большевиков. Запись производил учащийся техникума Цуринов-Аванесов. Как он затем оформлял это вступление наше в партию — я не знаю, но он был связан с кем-то из районного комитета партии, с кем именно — не знаю. Никаких удостоверений о вступлении в партию не выдавалось.

ВОПРОС: Как могло случиться, что вы, будучи членом партии с марта 1917 года, в июне этого года добровольно вступаете практикантом в гидротехническую организацию и выехали в Одессу. Было ли это поступление согласовано вами с партийной организацией?

ОТВЕТ: Что я поступил в эту организацию, Цуринов знал, но я ни с кем с партийной организацией этого не согласовывал.

Тогда я считал возможным это делать, т. к. над этим не задумывался.

ВОПРОС: Как могло случиться, что вы, будучи членом большевистской организации, как вы утверждаете, с марта 1917 года, в 1919 году осенью поступаете агентом контрразведки мусаватистской по заданию «Гуммет», членом которой, как вы заявляете, не являлись?

ОТВЕТ: От большевистской партийной организации задания поступить агентом в мусаватистскую контрразведку я не имел. Имел я это задание от большевистской части «Гуммет», а в частности Гуссейнова, и я был уверен, что он действует и от имени большевистской организации.

ВОПРОС: Вы даете лживые показания. Вы не вступили в партию в 1917 году. Вам известна такая фамилия Вирап?

ОТВЕТ: Я утверждаю, что вступил в партию в марте 1917 года. Вирап я хорошо знаю. Он был во время подполья связан с нашей ячейкой технического училища как представитель Бакинского комитета партии. В 1919 году, когда я работал агентом мусаватистской контрразведки, Вирап был задержан контрразведкой вместе с другими, и я еще оказывал ему содействие вместе с Исмайловым связаться со своими людьми. Через непродолжительное время все эти задержанные были освобождены.

Впоследствии Вирап в 1924-1925 гг. стал ярым троцкистом и был выслан из Закавказья и, по-моему, был расстрелян.

ВОПРОС: Просили ли вы Вирап в 1920 году засвидетельствовать ваши политические убеждения в период службы в мусаватистской контрразведке?

ОТВЕТ: Такая просьба с моей стороны была. Возник этот вопрос в связи с тем, что б[ывший] секретарь ЦК Азербайджана Каминский, желая устроить на должность управделами ЦК, которую я занимал, свою жену, поднял материалы о моей работе в мусаватистской контрразведке. Так как Вирап знал меня по партийной работе примерно с осени 1919 года и ему была известна моя работа в контрразведке и что в Бакинском комитете знали о моей работе в контрразведке, я и обратился к Вирапу с просьбой выдать мне характеристику о моей работе. Эту характеристику, которую мне дал Вирап, я читал, но не могу вспомнить ее содержание сейчас.

ВОПРОС: Вам предъявляется выданная по вашей просьбе характеристика Вирап от ноября 1920 года.

ОТВЕТ: По-моему, это она.

ВОПРОС: В характеристике, выданной Вирап по вашей просьбе, указано: «Могу удостоверить, что Берия находится в партии с декабря месяца 1919 года и был в ячейке техников».
Правильно пишет Вирап?

ОТВЕТ: Вирап пишет верно, он мог и не знать, что я с 1917 года в партии, так как я ему об этом не говорил. Вирап, как прикрепленный к партийной ячейке техников, должен был бы знать мой партийный стаж. Он, очевидно, назвал дату моего пребывания в партии с момента организации ячейки техников, где он был прикрепленным от Бакинского комитета.

ВОПРОС: В этой же характеристике Вирап, говоря о вашей работе в контрразведке, указывает, что среди группы работавших там был и Берия как сочувствующий.

Правильно утверждение Вирап?

ОТВЕТ: Он правильно пишет, но он не знал о моем партстаже.

ВОПРОС: Почему архивные документы, принадлежащие ЦК КП(б) Азербайджана], находились в вашем личном распоряжении, кто их изъял?

ОТВЕТ: Я просил изъять, но кто их изымал из архива ЦК КП(б) Азербайджана], не могу сказать, так как не помню. То, что я хранил эти документы лично у себя, это я поступил неправильно, изъял их потому, что боялся, как бы их не уничтожили бывшие руководители ЦК КП(б) Азербайджана, которые впоследствии были разоблачены как враги. Они вели против меня травлю в бытность мою секретарем Закавказского] крайкома.

ВОПРОС: Вам предъявляется обложка из этого вашего архива, хранившегося у вас, на которой учинена следующая запись: «Личный архив № 2 товарища Берия (дела по Баку), вскрыть только по личному распоряжению товарища Берия» (подпись неразборчива). Кто учинил эту запись и чья эта подпись?

ОТВЕТ: Эта запись учинена Меркуловым, и это же его подпись. Меркулов работал замнаркома внутренних дел. Оформлял он эти документы потому, что я ему доверял, кроме того, Меркулов в 1938 году помогал мне в составлении объяснения в ЦК ВКП(б) на имя Сталина по вопросу о моей службе в контрразведке.

ВОПРОС: При каких обстоятельствах вы были арестованы в Грузии в 1920 году?

ОТВЕТ: Первый раз я был арестован весной или летом в 1920 году в Тифлисе, где я находился по заданию регистрода XI армии. Был задержан в здании ЦК большевиков, куда я был вызван Назаретяном, который был одним из руководителей ЦК. Особый отряд меньшевистский еще до моего прихода оцепил здание ЦК. Вход туда был свободным, а выход — нет. Всех нас задержали в этом здании около суток, а затем всех освободили. Части из задержанных предложили покинуть Тифлис, что предложили мне — я не помню, может быть, тоже покинуть Тифлис. Со всеми нами, в том числе и со мной, вел разговор какой-то сотрудник этого меньшевистского отряда, протокола допроса не велось.

Спустя некоторое время из Тифлиса я выехал в Азербайджан как дипкурьер посольства РСФСР и при возвращении обратно в Грузию по заданию регистрода был задержан на границе пограничными особыми отрядами меньшевистского правительства. Был доставлен в Тифлис и, несмотря на мои протесты о незаконности ареста, так как являлся дипкурьером, меня все же через несколько дней отправили в Кутаисскую тюрьму. Перед направлением в Кутаисскую тюрьму в результате моих протестов явились представители посольства РСФСР Андреев и Белоусов, которым я вручил все документы и деньги, которые при мне находились. Они мне заявили, что посольство РСФСР опротестовало мое задержание перед министром иностранных дел грузинского меньшевистского правительства.

ВОПРОС: Фамилия Пунке вам известна?

ОТВЕТ: Не помню.

ВОПРОС: Кто был начальником регистрода XI армии?

ОТВЕТ: Начальником был Тарасов, был ли Пунке начальником регистрода XI армии — не помню, может быть после.

ВОПРОС: При аресте при переходе границы у вас было отобрано удостоверение на шелку, подписанное начальником регистрода XI армии?

ОТВЕТ: Нет, ничего у меня не было отобрано.

ВОПРОС: Вам известна также фамилия Нечаев?

ОТВЕТ: Не помню.

ВОПРОС: Вам оглашаются показания бывшего резидента разведывательного управления Кавказского фронта в Закавказье Нечаева:

«В 1920 году я работал окружным резидентом разведывательного управления (регистрода) Кавказского фронта в Закавказье. В зону моей деятельности, наряду с другими районами, входила и меньшевистская Грузия. Во второй половине 1920 года в мои руки попала грузинская меньшевистская газета, издававшаяся в Тифлисе, в которой в качестве большой сенсации сообщалось об аресте органами Министерства внутренних дел меньшевистского правительства Грузии «большевистского агента» JI. П. Берия с рядом изобличающих его данных. Я хорошо помню, что в этом сообщении приведен был полный текст найденного при Берия секретного удостоверения на шелку о том, что предъявитель его является сотрудником регистрода XI армии. Хорошо также помню, что на этом удостоверении стояла известная мне подпись начальника регистрода XI армии Пунке.
Опубликование этих материалов о Берия как о советском агенте было актом политической диверсии, рассчитанной на компрометацию Советской России, которая только недавно, установив дипломатические отношения с меньшевистским правительством Грузии, одновременно ведет против него подрывную работу, засылая в Грузию своих военных агентов. Учитывая, что других подобных случаев широкого оповещения о поимке советского агента тогда не было, хотя фактически в руки грузинской разведки попадали наши товарищи, можно с основанием предположить, что все это имело явно преднамеренный характер и в этом случае такая полная расшифровка могла иметь место только со «своим» для меньшевистской разведки человеком...
Вызывает подозрение тот факт, что в упомянутых выше опубликованных меньшевиками агентурных документах фигурировала фамилию именно Берия Л. П., в то время как обычно в таких случаях применялась вымышленная фамилия (кличка)».

Подтверждаете это?

ОТВЕТ: Я ничего не знаю.

ВОПРОС: В вашей биографии, составленной Людвиговым и отредактированной вами, указывается, что якобы:

«Вскоре после установления советской власти в Азербайджане Л. П. Берия был направлен на нелегальную революционную работу в Грузию, где, связавшись с подпольными большевистскими организациями, активно участвовал в подготовке вооруженного восстания против меньшевистского правительства. В это время Л. П. Берия был арестован в Тифлисе и заключен в Кутаисскую тюрьму».

Правильно это утверждение или нет?

ОТВЕТ: Я считаю, что это более или менее соответствует тому положению, которое было.

ВОПРОС: Разве вам не ясно, что рядовому сотруднику армейского разведывательного отдела, каким вы являлись, не поручалась связь с подпольными партийными организациями?

ОТВЕТ: Мне это задание поручалось.

ВОПРОС: Вам оглашается выдержка из показаний бывшего резидента Кавказского фронта Нечаева:

«Хочу еще сказать, что в то время органы разведупра не рекомендовали своим работникам связываться с подпольными партийными организациями, и уж во всяком случае, такая связь не могла быть поручена таким второстепенным разведработникам, каким был сотрудник регистрода XI армии Л. П. Берия. Связь с Закавказским краевым комитетом была, насколько мне известно, поручена только мне как резиденту (окружному) регистрода Кавказского] фронта. При моих встречах тогда с М. Цхакая, Наза-ретяном, Туманяном я не слышал от них, чтобы кто-либо из других разведработников был с ними связан, хотя они знали, что я — представитель фронта».

Правильно это?

ОТВЕТ: Я никогда не заявлял, что по линии регистрода XI армии имел задание связываться с подпольными партийными организациями, но я имел при выезде в Тифлис первый раз задание передать пакет нелегальному ЦК — Назаретяну. Это и было мной выполнено. Задание мне было дано Микояном А. И.

ВОПРОС: Вам известно это название — «особый отряд»?

ОТВЕТ: Да, мне известно. Это охранка грузинского меньшевистского правительства.
ВОПРОС: Вы признаете, что меньшевистская охранка была тесно связана с английской разведкой?

ОТВЕТ: Известно, что она была связана с английской и другими иностранными разведками.

ВОПРОС: Вы признаете, что меньшевистская охранка отправляла в Батуми к англичанам для физического уничтожения захваченных в Грузии партийных и советских работников?

ОТВЕТ: Мне известно из газет несколько таких случаев.

ВОПРОС: Почему меньшевистская охранка, неизменно уничтожавшая при помощи англичан всех попадавших в ее руки сотрудников советских разведывательных органов, оказалась столь милостива к вам, хотя вы были пойманы с поличным и широко разрекламированы в меньшевистской печати?

ОТВЕТ: Что думали меньшевики и из чего они исходили, так решая вопрос, — я не могу сказать, но здесь важную роль сыграли протесты посольства РСФСР в Грузии. Все находившиеся в Кутаисской тюрьме обвинялись в подготовке к вооруженному восстанию, и подавляющее большинство их было выслано. Писала ли о моем аресте меньшевистская печать — я не знаю.

ВОПРОС: Вам оглашаются показания Нечаева:

«...Берия, несмотря на наличие документальных доказательств его агентурной работы, остался безнаказанным и сумел невредимым уйти из рук меньшевистской контрразведки («особого отряда»). Мне известны факты, когда мои товарищи по работе, пойманные грузинской контрразведкой при менее компрометировавших их обстоятельствах, чем Берия, исчезли бесследно. По имевшимся у меня тогда сведениям, грузинский «особый отряд» передавал их английской контрразведке, обосновавшейся тогда в Батуми, которая их и уничтожала».

Намерены ли вы дать правдивые показания о том, когда и при каких обстоятельствах были завербованы и сделались агентом английской разведки?

ОТВЕТ: Это абсолютная неправда, ни в какой никогда иностранной разведке я не состоял.

ВОПРОС: Вы поддерживали до последнего времени тесные связи с грузинскими белогвардейскими эмигрантами?

ОТВЕТ: Ни с кем не поддерживал.

ВОПРОС: В 1939 году вам доложил бывший начальник 5-го отдела ГУ ГБ НКВД Фитин о «добровольной явке» в Советский Союз эмиссара лидера грузинских меньшевиков Ноя Жордания, причем этот эмиссар требовал беседы только лично с вами?

ОТВЕТ: Не помню, не то Фитин, не то кто другой доложили мне, что задержан прибывший из-за границы эмиссар лидера грузинских меньшевиков Ноя Жордония. Не помню, докладывали ли мне, что он настаивает на личной встрече со мной, но не исключаю, что это могло быть так.

ВОПРОС: Вы признаете, что предлагали доставить этого эмиссара грузинских меньшевиков в Москву?

ОТВЕТ: Наверно.

ВОПРОС: Вы признаете, что имели с этим эмиссаром несколько длительных бесед с глазу на глаз в отсутствии каких бы то ни было других лиц?

ОТВЕТ: Один на один я с ним не беседовал. Не помню, кто присутствовал еще, Кобулов наверняка присутствовал, но были и другие работники, которые имели отношение, — фамилии их не помню.

ВОПРОС: Назовите фамилию эмиссара?

ОТВЕТ: Беришвили.

ВОПРОС: Дайте ему характеристику?

ОТВЕТ: Прожженный меньшевик, наверняка агент иностранных разведок и в первую очередь турецкой.

ВОПРОС: Сообщите, о чем шли беседы и с какой целью этот эмиссар требовал личной беседы с вами?

ОТВЕТ: Почему он настаивал на личном свидании со мной — я сейчас объяснить не могу. В беседе со мной он сообщил о наличии двух группировок среди эмигрировавших грузинских меньшевиков, что одна группа, возглавляемая Ноя Жордания, стоит против поражения Советского Союза, вторая группа, возглавляемая не то Гегечкори, не то Чхенкели, которая стоит за поражение Советского Союза. Мы подробно его расспрашивали о положении в меньшевистской эмиграции, о турецкой разведке и об эмигрантах других национальностей.

ВОПРОС: Вы признаете, что запретили кому бы то ни было из сотрудников НКВД работу с меньшевистским эмиссаром, заявив, что будете поддерживать связь только лично?

ОТВЕТ: Нет, отрицаю.

ВОПРОС: Вы переправили затем этого эмиссара обратно в Турцию под предлогом того, что якобы завербовали его как агента, снабдив его советскими деньгами и инвалютой?

ОТВЕТ: Не помню, отправляли его в Турцию или нет, но разговор был, чтобы отправить. Должны об этом знать Кобулов, Меркулов, Рапава.

ВОПРОС: Вы признаете, что в последующем этот фактически агент английской разведки являлся к вам еще несколько раз?

ОТВЕТ: Возвращался ли он еще, был ли он у меня — я не помню.

ВОПРОС: Вы направили затем в Турцию только для связи с этим агентом Вардо Максимелишвили и ее мужа Давида Матарадзе?

ОТВЕТ: Я вспоминаю теперь, что этого эмиссара Беришвили мы возвратили в Турцию. Подробно о заданиях ему знают названные мною лица. Для связи с этим эмиссаром необходимо было послать наших людей. С моей санкции были направлены Вардо Максимелишвили и ее муж Давид Матарадзе.

ВОПРОС: Кто такие Вардо Максимелишвили и Давид Матарадзе?

ОТВЕТ: Оба они были сотрудники НКВД, и, кажется, оба окончили разведывательную школу. Направлены были в Турцию во время войны, в каком году, точно не помню.

ВОПРОС: Вардо Максимелишвили — это ваша сожительница?

ОТВЕТ: С ней я сожительствовал еще до ее замужества, имел от нее ребенка, который был сдан в детский дом, но после ее замужества я с ней связь прервал.

ВОПРОС: Все ваши указания этому мнимому агенту писались лишь вами лично и передавались в запечатанных вами конвертах только Максимелишвили?

ОТВЕТ: Это неправда.

ВОПРОС: Максимелишвили и Матарадзе затем были арестованы органами МВД и освобождены вами с приходом на работу министра внутренних дел?

ОТВЕТ: Они были арестованы вместе с мингрельцами и освобождены мною. Освобождены мною по заключению начальника следственной части Владзимирского.

ВОПРОС: Вы признаете, что через этого эмиссара и своих сообщников Максимелишвили и Матарадзе устанавливали преступные антисоветские связи с лидерами грузинских меньшевиков?

ОТВЕТ: Абсолютно нет.

Хочу дополнить, что Беришвили, по-моему, в настоящее время находится в тюрьме в Тбилиси.

Допрос закончен 17 июля 1953 г. в 2 ч. 5 мин.

Протокол прочитал, записано все с моих слов верно.

Л. Берия

Допросил: Генеральный прокурор СССР Р. Руденко
При допросе присутствовал и вел запись протокола:

Следователь по важнейшим делам Прокуратуры СССР Цареградский

Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева