Примечания

Примечания:

¹  Лицо, близкое Колчаку, пишет мне: «Величайший абсурд — суд над лицом, произведшим удавшийся переворот, — имел место исключительно по требованию союзников». Очевидно, дело было не совсем так.

²  Официозная «информация» очень неточно передавала, как только что было сказано, историю возникновения судебного процесса.

³  Я не имею пока права назвать имя этого свидетеля. Отмечу его несочувствие методам переворота 18 ноября, его прогрессивный образ мысли и то, что сам он квалифицированный юрист.

⁴  Я вновь цитирую указанный источник, считая нужным подчеркнуть, что свидетельство относится к тем дням, — это копия письма, отправленного 22 ноября 1918 г.

⁵  Подчеркнуто в оригинале. Может быть, здесь сгущены краски. Но отчетливо видно, какую пищу для разговоров давала подобная тактика.

⁶  Впрочем, делалась оговорка, что «установить наличность фонда не удалось». Показания контрразведки я сознательно беру из враждебного отчета «Новостей Жизни». В письме моего «очевидца» имя Авксентьева даже не упоминается и показания эти относятся к Чернову и к деньгам, якобы привезенным им в Самару. Конечно, это досужая фантазия. Ср. с вышеприведенным письмом с.-р. Альтовского о необходимости обеспечить партию деньгами.

⁷  Относительно назначения отряда Роговского сказано слишком сильно, но несомненно, в функции отряда Роговского должны были входить и некоторые специфические задания. Вспомним хотя бы рассказ Болдырева о посещении его эсерами после убийства Моисеенко и об угрозе расправиться с «военщиной». Письмо современника говорит: ...«департамент милиции стал по примеру самарского реорганизоваться в партийную с.-р. охрану».

⁸  «Говорят, — добавляет он, — что в закрытом заседании были оглашены документы, проливающие свет на это обвинение».

⁹  На совести и проф. Легра, и его информаторов остается приведенное выше обвинение членов Сибирского правительства.

¹⁰  Характерно, что нечто аналогичное обнаружилось и при ревизии дел Сибоблдумы [«От. Вед.», № 29].

¹¹  Также у Гутмана (Гана) в книге «Россия и большевизм» [с. 295-298].

¹² По словам Окулича [«Возрождение», № 282], оправдание чрезвычайно «мучило» Вологодского. Но другого выхода, кроме оправдания, не было.

¹³  О настроениях свидетельствуют сцены, сопровождавшие оправдание подсудимых. Мой «очевидец» рассказывал: «Зал огласился неистовыми овациями, «атаманов» качали и вынесли на руках; коридоры суда и лестница были заполнены преторианцами, одобрявшими решение суда».

¹⁴  Парфенова даже советская критика упрекала в неверных и тенденциозных цитатах [«Сиб. Огни», 1928, № 1, с. 277].

¹⁵  Здесь, между прочим, приведена из харбинских «Новостей Жизни» телеграмма Семенова, заявляющая о непризнании Колчака: «Адмирал Колчак, находясь в то время на Дальнем Востоке, всячески старался противодействовать успеху моего отряда, благодаря чему отряд остался без обмундирования и припасов, имевшихся тогда в распоряжении адмирала Колчака, и посему признать адмирала Колчака как Верховного правителя государства я не могу. На столь ответственный перед родиной пост я, как командующий Дальневосточными войсками, выставляю кандидатами генерала Деникина, Хорвата и Дутова; каждая из кандидатур мной приемлема».

Имеется и телеграмма Дутова, который, как «старый боец за родину и казачество», просит Семенова «учесть всю пагубность (его) позиции, грозящей гибелью родине и всему казачеству» [с. 84]. [Тел. приведена и у Гинса. II, с. 41.]

¹⁶  Приказ Колчака, между прочим, приветствовала эсеровская «Новая Сибирь» [№ 16] и выражала надежду, что Верховный правитель не остановится на полумерах.

¹⁷  Семенов для пропаганды среди казаков против Колчака направил особого посланца кап. Закржевекого. Распространялась также особая брошюра «Колчак и Семенов», написанная начальником штаба Семенова полк. Веригой [Сиб. авант. С. 46].

¹⁸  Будберг объясняет тактику ген. Жанена влиянием «семеновского приятеля» кап. Пеллио. В противность Будбергу многие обвиняли Лебедева за то, что он форсировал недоразумение с Семеновым и тем толкнул Колчака на вредный приказ.

¹⁹  Колчак избегал термина «всероссийского».

²⁰  В этих целях Чайковский рекомендовал «пятерке» назначить главковерха, какого-либо известного генерала, приемлемого для Версаля [Н. В. Чайковский. С. 89].

²¹  Бумаги Н. В. Чайковского. Пражский Архив.

²²  Испытания дипломата. С. 231. Набоков утверждает, что 17 но-ября уже был изготовлен проект телеграммы на этот счет [с. 245].

²³  О признании Директории в связи с миссией Жанена говорит и Аргунов [с. 36]. Во всяком случае, по отношению к миссии Жанена, как мы увидим, это совершенно неверно.

²⁴  Квалификация эта принадлежит Зензинову. Более сложна была, однако, психология действующих лиц. И думается, что В. М. Зензинову надлежало вдумчивее отнестись к результатам, к которым приводило неопределенное существование Директории. Устранение Директории, по словам автора цитированной уже статьи в «Чехосл. Дн.» [№ 552], было результатом того, что левые подозревали военное командование и либералов в реакционных замыслах, а эти последние переставали верить в возможность сотрудничества с социалистическими партиями. Зензинов впоследствии просто разрешил дилемму, которую ставил д-р Павлу. Он писал в «Воле России» [№ 67, 1920]: «Правы, увы, оказались те из социалистов, которые... предостерегали против коалиции с буржуазией, заранее убежденные в коварстве и измене последней, в неспособности понять глубокий смысл происходящих революционных событий. История оправдала их недоверие». Пожалуй, ссылка на «историю» здесь будет и неуместна.

²⁵  В главе «Иностранная печать о перевороте» Зензинов приводит лишь статью Бернштейна 27 дек. в «Japan Advertiser», утверждавшую, что «диктатор Колчак появился в тот момент, когда Вс. пр. добилось прекращения партийных раздоров и признания едва ли не со стороны всех частей России, за исключением тех, которые находились под террором большевиков». Получается довольно одностороннее представление. Достаточно сопоставить это с одной из статей «Таймса» (в апреле), признававшей переворот «демократическим» актом, так как иного спасения для демократии не было.

²⁶  Имеется в виду майская декларация 1919 г. (См. в III ч. моей работы.)

²⁷  Субботовский. О том же писал раньше из Вашингтона Угет (26 февраля). Писал он Сазонову: «На днях прибыл Авксентьев со спутником, с которым установились вполне добрые отношения. 9 марта они выезжают в Париж, где намереваются принять усиленное участие в ваших работах. Авксентьев настроен государственно и ставит себе основной задачей выставление единого национального фронта перед союзниками, объединенного общей формальной программой». «У всех у нас!.. — добавляет Угет. — Сквозит, однако, горечь по поводу омского переворота, причем вполне определенно чувствуется не оскорбленное партийное или личное самолюбие, а боязнь, чтобы Правительство, не опирающееся, по их мнению, на народные массы, не послужило началом гражданской войны в антибольшевицком лагере... Во вся-ком случае, мое личное впечатление, что приезд Авксентьева в Париж может быть крайне полезен для наших национальных ин-тересов» [«Кр. Арх.». XXXVII, с. 101].

²⁸   Показательно, что и Махин считает, что, «пока не будут двинуты иностранные войска, на успех рассчитывать нечего». На письмо Махина я должен обратить особое внимание весьма пристрастного критика в «Днях» [№ 56] моей работы о Чайковском, голословно пытавшегося опровергать якобы неверные и несправедливые суждения Чайковского.

²⁹   Письмо его к Болдыреву с убеждением сотрудничать с Кол-чаком приведено в приложении к моей книге о Чайковском.

³⁰ Чайковский не был одинок. В дополнение к тем данным, которые приведены мной в его биографии за годы гражданской войны, отмечу поддержку, которую оказывало колчаковскому Правительству лондонское «Народоправство» — «The Russion Commonwealth» (орган, который в свое время ускользнул из моего внимания). Демократическое «Народоправство» подчеркивало, что после омского переворота дело пошло не так, как «рассчитывали заговорщики»: Колчак солидаризировался с демократическими элементами [с. 232]. «Нинисты», т. е. выдвинувшие нежизненный лозунг «Ни Ленин, ни Колчак», в конце концов объединились около парижкого с.-р. «Pour la Russie» (возник в октябре), выходившего под редакцией Минора, Зензинова, Сталинского и Лебедева, при участии Керенского, Роговского, Сухомлина, Махина и Тер-Погосяна. Эта эсеровская группа выступала уже решительно против военной вооруженной интервенции и провозглашала борьбу с диктатурой большевиков и военной диктатурой генералов. Н. В. Чайковский назвал «Pour la Russie» «большевицкой» прессой.

³¹ «Б. члены Директории, — замечает Будберг, — не должны были бы "мешать тем, кто плохо или хорошо борются с большевиками"» [XIII, с. 276].

³²  Сборник «Последние дни колчаковщины» [с. 95].

³³  «Новая Сибирь», № 19; Гинс [И, с. 30-33].

³⁴  В обращении к населению 18 ноября от имени Верховного правителя говорилось: ...«Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю: я не пойду ни по пути реакции, ни по пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру. Призываю Вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам».

³⁵  Совершенно неосновательно впоследствии «Чехосл. Дневник» [18 ноября 1919, № 269] приписал влиянию прибывшего в Сибирь воен. мин. Штефанека то, что Колчак объявил свою власть временной и обещался созвать Уч. Собр.