Справка 1 спецотдела НКВД СССР о количестве арестованных и осужденных за время с 1 октября 1936 г. по 1 ноября 1938 г

[1] I. Публикуемый документ представляет собой извлечение из достаточно обширной «Сводки о количестве арестованных и осужденных органами НКВД СССР с 1 октября 1936 г. по 1 июля 1938 г.», состоящей из 18 таблиц. Статистические сведения о работе органов госбезопасности за период пребывания на посту наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова были подготовлены летом 1938 г. по его личному поручению в 1 спецотделе НКВД на основе имевшихся статистических данных об исполнении оперприказов №№ 00447, 00485, 00593 и др. Так, согласно приказу № 00447, территориальным органам предписывалось докладывать о ходе операции каждые 5 дней, указывая только количество арестованных и осужденных по трем категориям: «кулаки», «уголовники» и «прочие контрреволюционные элементы». Помимо этого, в основу данного документа положены цифры из общих статистических сводок. Эти обстоятельства не дают возможности полностью доверять приведенным данным. Требуется дополнительное детальное исследование (прим. В.К. Виноградова).

 

II. Публикуемые «Справки...» (док. № 144, 145- далее Справка 1 и Справка 2), по существу, являются единым документом, первая - общая - часть которого (док. M144) раскрывается и детализируется во второй части (док. № 145). Справки 1 и 2, вероятно, составлены в середине ноября 1938 г., в период подготовки директив, положивших конец массовым репрессивным операциям (15 ноября - 17 ноября 1938 г.; док. № 147, 148), или сразу после их появления. В пользу этой датировки говорит не только итоговый характер Справок, но и то, что они подписаны не начальником 1 спецотдела И.И. Шапиро (который по должности всегда подписывал подобные документы), а его заместителем С.Я. Зубкиным, который исполнял обязанности начальника отдела с 13 ноября 1938 г. (дата ареста Шапиро) по крайней мере до 25 ноября 1938 г. (29 ноября 1938 г. Зубкин был также арестован).

 

Справки 1 и 2, структурно несколько отличаясь от традиционных отчетно-статистических документов НКВД 1937-1938 гг., воспроизводят структуру соответствующих частей «Сводки о количестве арестованных и осужденных органами НКВД СССР за время с 1 октября 1936 г. по 1 июля 1938 г» {ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 5. Д. 572. Л. 35 и др.; далее - Сводка 1936-38) - документа, который по приказу Н.И. Ежова составлялся в июле-октябре 1938 г. на основании обновленной информации, присланной из региональных управлений НКВД. Справка 1 по своей структуре аналогична таблице 1 («общие данные») Сводки 1936-38, а Справка 2 с некоторыми модификациями повторяет структуру раздела «Д» из таблиц 15-18 того же документа. Было бы, однако, ошибочным считать, что Справки 1 и 2 созданы на основании Сводки 1936-38, к данным которой прибавлены соответствующие данные за июль-октябрь 1938 г. - анализ документов этого не подтверждает. Сведения из Сводки 1936-38 использовались в Справках 1 и 2 лишь в отдельных случаях, в основном же статистики НКВД, хорошо информированные о несовершенстве Сводки 1936-1938, при их составлении обращались, видимо, к иным источникам, которые, к сожалению, по большей части остались не выявленными. Это последнее обстоятельство делает механизм составления публикуемых Справок не вполне прозрачным, что, в свою очередь, заставляет тщательно верифицировать содержащиеся в них данные.

 

Результаты проведенного нами анализа других статистических источников (сохранившихся в делах как НКВД СССР, так и ряда его региональных управлений) позволяют утверждать, что многие данные Справок 1 и 2, в целом правдоподобные и непротиворечивые, тем не менее, должны быть скорректированы в сторону увеличения: по нашей экспертной оценке, основанной на документальном материале, цифры Справок меньше реальных в среднем на 8,5%. Погрешности Справок, как нам кажется, являются не следствием намеренных искажений, а, скорее всего, результатом спешной работы, в ходе которой многие цифровые данные были учтены не полностью или неправильно подсчитаны.

 

Следующая таблица дает возможность сравнить важнейшие показатели Справок (в основном, касающиеся «кулацкой операции») с цифрами, полученными в результате наших подсчетов. При этом надо иметь в виду, что в графе «Экспертная оценка - minimum» даны только документированные цифры, а в графе «Экспертная оценка - maximum» учтены результаты некоторых экстраполяций. Следует учитывать также, что при определении масштаба репрессий 1937-1938 гг. цифры Справок (как и приведенные здесь данные нашей экспертной оценки) не могут считаться итоговыми. Во-первых, все эти цифры могут подвергнуться серьезной коррекции при выявлении новых источников (прежде всего, региональных). Во-вторых, хронологические рамки Справок отсекают данные о тех людях, которые были осуждены или освобождены после 1 ноября 1938 г. Наконец, в Справках нет никакой информации о репрессиях, осуществлявшихся не по линии органов безопасности (в том числе, о репрессиях по линии милиции, о депортациях и т. п.).

При анализе общих результатов массовых операций 1937-1938 гг. встает закономерный вопрос о социальном распределении массы репрессированных.

 

Небезынтересные данные приведены в одной из таблиц Сводки 1936-38, отражающей ситуацию на 1 июля 1938 г. (без учета ДВК):

К сожалению, обобщенный характер этого источника, включающего информацию по всем линиям репрессий, не позволяет с достаточной точностью определить, к каким именно социальным группам относились жертвы собственно «кулацкой операции»: категории «бывшие кулаки» и «бывшие люди» не являются социальным дескриптором, поскольку не учитывают реальной социальной и профессиональной принадлежности репрессированных на момент ареста (что обуславливалось принципами оперативного учета, принятыми в НКВД еще в начале 1936 г.: «бывшие кулаки, торговцы и владельцы предприятий, бывшие служители культа и т.п., которые к моменту привлечения к следствию работают на предприятиях, учреждениях или в колхозах в качестве рабочих, служащих и колхозников, должны быть показаны как кулаки, «бывшие люди» и т.д.»). Кроме того, есть основания полагать, что социальные соотношения в данном документе подверглись сознательному искажению: количество репрессированных из «социально близких» слоев (рабочих, служащих, колхозников) было снижено, а численность «социально-чуждой прослойки» («бывшие кулаки», «бывшие люди») - увеличено.

 

До тех пор, пока не станут доступны и не будут рассмотрены в деталях региональные материалы по «кулацкой операции», судить о ее социальной направленности можно лишь по тем общим установкам, которые отразились в директивных и некоторых отчетных документах. Исходя из этих установок, можно предполагать, что основным объектом «кулацкой операции» была не столько колхозная (совхозная) деревня, сколько промышленные предприятия, а также строительная и транспортная инфраструктура, где во множестве трудились бывшие крестьяне, добровольно покинувшие деревню во время коллективизации или сбежавшие из ссылки, куда они попали в результате раскулачивания. Долю городского населения среди «бывших кулаков» определить пока затруднительно - по предварительным данным, она составляет не менее 60% (притом, что «бывшие кулаки» составляли примерно 53,2% от общего числа осужденных «тройками» по приказу № 00447). К городскому населению относились, в основном, и представители двух других групп репрессированных по приказу № 00447, которые в документах НКВД обозначались как «уголовники» (17,8% от числа осужденных «тройками») и «прочие антисоветские элементы» (духовенство, бывшие белые офицеры, помещики и чиновники, бывшие члены социалистических партий, торговцы etc. - всего 29% от числа осужденных «тройками»). О целевых группах «кулацкой операции» см. также: Юнге М., Биннер Р. Указ. соч. С. 151-204. (прим. Н.Г. Охотина и А.Б. Рогинского)